Александр Дурасов
Чужой для всех. Книга 3
– Эй, романтик, что там? – донесся снизу бас.
Виктор вздрогнул, услышав голос Следопыта. Чтобы не упасть, невольно отпустил бинокль и ухватился правой рукой за верхний сук. Бинокль повис на ремешке.
– Витя, что молчишь?
– Очень красиво. Вижу крепость, под ней собор, река, игрушечные домики.
– Я не об этом. Вражеские укрепления засек?
– Подождите, – ответил взволнованно Виктор. – Дайте еще пару минут разглядеть.
– Валяй.
Снайпер вновь осмотрел окрестности города в бинокль, запоминая расположения пулеметных гнезд, блокпостов, бронетехники и артиллерии. Когда картина стала ясной и четко закрепилась в памяти, молодой разведчик осторожно, на последнем этапе с помощью Следопыта спустился на землю.
– Эх ты, Дик Сэнд, – с укоризной сказал гигант и легонько похлопал юношу по спине.
– Что, такой смелый, как пятнадцатилетний капитан? – отозвался игриво Виктор. Ему понравилось, что новый большой друг назвал его именем молодого капитана по книге Жюля Верна. Он любил и с удовольствием читал книги французского фантаста, знал, о ком идет речь.
– Еще не понял, – улыбнулся добродушно Следопыт. – Но то, что юный, совсем еще пацан, точно. Пошли, командир заждался. Скоро сядет туман, надо принимать решение…
Степан, пригнувшись, бросая косые взгляды по сторонам, торопливо шел по проложенной тропе назад к отряду. За ним, делая два шага на его один, бежал Виктор. Скоро разведчики нырнули в лес и сразу попали в руки начальника.
– Долго возились, – сказал Симаков недовольно. – Комбат ждет уточненных данных.
– Не шуми, командир. Надо было для дела. Спешка пригодится в другом месте, – заступился спокойно за юного друга великан. – Показывай, Витя, не волнуйся.
– Товарищ капитан, дайте карту, – обратился разведчик к Симакову. Он уже знал, что по штатному расписанию Симакову присвоено звание капитана.
Губы начальника разведки разошлись в улыбке. Он кашлянул, услышав непривычное обращение. Развернул карту и, присев на валежину, произнес мягче:
– Садись рядом, показывай, что заметил.
Витя всматривался в карту несколько секунд, как бы сравнивал ее с увиденной панорамой окрестностей Динана, после чего заговорил:
– Отмечайте, товарищ капитан. Здесь, у церкви, расположился основной вражеский пункт обороны. Вокруг мешки с песком, один станковый пулемет, есть легкая зенитка. Рядом стоит танк, но не «Шерман». Американца я видел. У этого пушка маломощная и два пулемета.
– Это английский средний танк «Матильда», – уверенно произнес Симаков, отметив его на карте, – продолжай дальше.
– Мост с двух сторон оборудован огневыми позициями, укрепленными мешками с песком. Тяжелого вооружения не видел. Вообще, позиции без солдат. Видимо, сидят в церкви, там у них что-то вроде казармы или штаба. У центрального входа стоит часовой. Мост патрулируется. Патруль из двух человек, вооруженных карабинами. На левом берегу, кроме огневой точки у моста, траншей не видел. Города там нет. Всего несколько домов, и дальше дорога уходит в лес. Вот здесь, у скалы, примыкающей к воде, – Виктор переместил палец южнее по карте, – дорогу перекрывает блокпост. Дорога между остроконечной скалой и основной грядой очень узкая, метров пять. Есть противотанковое орудие. Дальше вниз по реке – лодочная станция. Есть лодки и одинокая баржа.
– Баржа? – переспросил Симаков, задумался.
– Да, товарищ капитан, баржа с буксиром.
– Это хорошо, что баржа с буксиром… Что еще усмотрел?
– Вверх по течению за крепостью было не разглядеть. Возможно, там набережную запирает такой же опорный блокпост, как у скалы. Вроде все.
– Скажи, что представляет собой мост?
– Мост? Мост каменный. Длиной метров сто. Шириной до десяти метров. Состоит из двух половин, опирающихся на береговые и центральную опоры. Все, товарищ капитан.
– Я добавлю, разрешите, – отозвался Следопыт, который внимательно слушал доклад Виктора, сидя на корточках.
– Разрешаю.
– Пока Виктор занимался альпинизмом, я через оптику винтовочки тоже посмотрел город. Помечайте, что увидел. Есть два пулемета на Цитадели, направлены на мост. Орудий не заметил. На колокольне есть пулеметное гнездо. Возможно, там выставлены и снайперы. Уж больно место хорошее. Мост отлично просматривается и простреливается. Надо перепроверить. Кроме того, на том берегу патруль выходил откуда-то из холма. Мешал туман, не разглядел. По набережной – это было в пять вечера, я засек время – пробежал один раз бронетранспортер. Возможно, менял состав блокпоста. В домах вдоль набережной могут сидеть гранатометчики. Набережная узкая. Танки пожгут в один раз. Поэтому нет траншей с пехотой. Зачем окапываться, когда город нависает над водой? Это мои дополнения.
– Да!.. – нахмурился Симаков, брови сошлись на переносице. – Задача трудновыполнимая: захватить, разминировать и удержать мост без шума не получится. Что увидели – это цветочки. Какие основные силы в городе и на подходе, неясно. И времени для изучения нет. Но дело сделано. Дадим по рации депешу. Пусть штабные стратеги думают. Спасибо, Виктор, отдыхай.
Когда Витя ушел, начальник разведки внимательно посмотрел на Следопыта, обратился к нему:
– У вас, товарищ, будут какие-то соображения? Говорите, для всех полезно.
Следопыт оперся о винтовку, поднялся с корточек. Шершавой лапищей смахнул с приклада снег, погладил любовно цевье. Глядя на разведчика, пробасил сверху:
– Я вижу только места снайперов: свое и Виктора. Они здесь, на этом берегу, на вершине. По команде и наводке – рации «Уоки-токи» у нас есть – мы перещелкаем резвых англичан, как канадских белок в парке, уберем снайперов. Линия фронта в пятнадцати километрах. Пока до нас доберутся с передовой, наш след не возьмет ни одна собака Баскервилей. За это ручаюсь. Не помешает отделение автоматчиков для прикрытия со стороны Цитадели. Подумайте, как использовать баржу. Вот мои предложения. Их доведу подполковнику Шлинке.
– Разумно. Как тебя зовут, богатырь? – глаза Симакова изливали тепло, в голосе появилась доверительность.
– Зови меня Следопыт, – Степан протянул разведчику руку…
Выяснив расположение английских сил, обороняющих Динан, разведгруппа повернула к лагерю. Впереди шел Следопыт. Опытный охотник, словно таежный зверь, видел в темноте и вел группу к ночлегу.
Ноги разведчиков гудели от усталости. Передвижение на последнем этапе давалось с трудом. Крутые каменистые подъемы и спуски, заросшие диким лесом, глубокий снег отнимали последние силы, не восстановленные после броска под Маас. Взмыленные, под тяжестью боевой ноши, они цеплялись за каждую ветку, чтобы не упасть. Только Следопыт был неутомим. Где осмотрительно ползком, где, переходя на бег, уверенно вел группу к батальону. Взмахом метровой руки подгонял бойцов. Оставалось проскочить шоссе, идущее южнее Динана, и спуститься к реке Лесс, а там и лагерь. Его разместили в пещере недалеко от местечка Понт-а-Лесс.
Штафбатовцы нашли пещеру случайно. Накануне передовой отряд прокладывал дорогу вдоль русла притока Мааса. Шли осторожно, прислушивались к каждому звуку, присматривались к каждому кусту. Неспокойный Лесс, словно змея, петлял среди холмов, приближал к городу.
– Смотрите, дыра! – воскликнул кто-то удивленно. На скалистом холме, покрытом густым кустарником, зиял вход размерами полтора на два метра, засыпанный наполовину скальной породой и снегом. При проверке оказалось, что это вход в разветвленную пещеру. Пещера представляла собой галерею, местами расширяющуюся в довольно большие залы, высотой до тридцати метров. Дно хода полого спускалось к выходу, который был завален обломками горных пород. Батальон дальше не пошел. Комбат сразу приказал укрыться в пещере. Место тихое, безлюдное, вокруг лес, и до моста всего десять километров…
– Ложись, – Следопыт подал команду глухо, коротко. Мгновенно упал, образовав снежный бугор. Разведчики зарылись в снег.
По дороге шла военная колонна. Первыми катились, шумно урча, боевые мотоциклетки. Свет фар подрагивал, блуждал при тряске мотоэкипажей на обледенелых кочках. Из сумеречного поворота выплывали бронемашины и легкие танки. Земля дрожала от грохота «Шерманов» и «Матильд», следовавших за ними. Куски утоптанного снега, льда, перемешенные с мазутом и грязью, летели из-под широких гусениц. Натужено ревели «Студебекеры», набитые личным составом. Каски английских солдат были похожи на женские шляпки. Сзади машин покачивались стволы противотанковых пушек, скрепленных жесткой сцепкой. Через Динан на Сель проходили подразделения 3-го английского королевского танкового полка.
– Жарко будет фрицам, – выдохнул Симаков, подползший к Следопыту.
– Это не наше дело, командир, – заметил лениво сибиряк, заглотнув горсть снега. Доложить доложим. Главное, чтобы британцы до утра проехали, не помешали нашей операции. Тише… – Следопыт приподнял голову, прислушался. Рев двигателей удалялся. – Проехали. Вперед!
Симаков взмахнул рукой, поднял разведчиков. Одна за другой промелькнули тени, пересекая южное шоссе. Когда последний разведчик скрылся в лесу, дорога вновь наполнилась ревом английской бронетехники. Но бойцы, ведомые Следопытом, уже спускались с холма. Ноги бежали вниз без дополнительных усилий. Группа приближалась к лагерю. Последние метры съехали на спинах. Окрик часового собрал разведчиков у реки. Ответный пароль – и через пятнадцать минут все оказались в большом зале пещеры, где размещался состав первой и второй роты. Блеклого освещения от коптилок было достаточно, чтобы не наступить на отдыхающих вповалку солдат. Группа, не останавливаясь, прошла дальше по узкому темному коридору во второй меньший зал. На стенах зала кое-где выступали натечные кальцитовые коры, похожие на кожу древнего ящера и друзы кальцита метровой величины. Чуть подсвеченные, они придавали пещере таинственный, сказочный вид. Но третья рота и разведчики, обосновавшиеся здесь, не искали рыцарские клады. Было не до них.
– Всем отдыхать, – приказал начальник разведки, сбросив тяжелый ранец на пол. Автомат и боеприпасы уложил в одну из многочисленных ниш в стене. Степан, словно атлант, вырубленный из горной породы, склонив голову, прижимался к кальцитовым наплывам, уже ожидал Симакова.
– Следопыт, что не рассупониваешься? – бросил Николай устало.
– Я со своими.
– А мы, значит, чужие? – фыркнул недовольно Симаков.
– Пойдем, Коля. Командиры ждут, утром бой, – отреагировал спокойно разведчик.
– Ну пойдем, раз ждут.
Завернув по коридору в новое разветвление, разведчики попали в небольшой, лучше освещенный третий зал, который служил штабом. По центру за импровизированным каменным столом, накрытым брезентом, на бревнах сидел командный состав батальона и Смерша. Офицеры, склонившись над картой Динана, обговаривали план операции.
– Долго дышите свежим воздухом, – заметил Шлинке, оторвав голову от карты. Он располагался лицом ко входу. – Мы уже подумали, что вы мост захватили и пришли получить железные кресты с бантами, – пухлые губы смершевца расползлись в саркастической усмешке. Новосельцев и Коноплев отстранились от карты, но в разговор не вступили, ожидая окончания диалога Шлинке с прибывшими разведчиками.
– Еще рано улыбаться, господин подполковник, – огрызнулся Симаков, сжав кулаки.
– Что так? Мост уже взорван?
– Мост стоит. Танки англичан идут.
– Танки?.. Пусть идут. Под Селью их встретят. Там сосредоточилась почти вся вторая дивизия вермахта. Но фрицам информацию доведем. Так, что с мостом, капитан?
– Разминировать мост – ваша задача, господин подполковник. А наша? – капитан Симаков бросил вопросительный взгляд на комбата, ища поддержки.
– Вот о задачах мы сейчас и поговорим. Садись, капитан, – Шлинке оборвал начальника разведки. – Не обижайся за резкость, не девица. Ночью выдвигаться, а вас нет. Следопыт, не раздувай ноздри, как бык. Иди вздремни пару часов. Я соберу вас отдельно… Теперь о задачах.
– Господин подполковник, вы не уточнили разведданные, – Симаков продолжил разговор.
– Капитан, садись ты наконец! Того, что передал по рации, нам достаточно. Картина ясна, – одернул Шлинке разведчика, злясь, поднялся с колоды. Окинув офицеров суровым взглядом и раскачиваясь на ногах, громко произнес: – Слушайте внимательно. Подполковник Ольбрихт выехал в Берлин. Срочный вызов. Посему командование операцией возлагаю на себя. Возражения есть?.. Возражений нет! Уточняю план операции и ставлю боевую задачу. Местное время, – Киселев взглянул на часы с флуоресцентными стрелками, – 18 часов 20 минут. Динан. Бельгия. 18 декабря одна тысяча девятьсот сорок четвертого года…
ГЛАВА 11 19 декабря 1944 года. Бельгия. Динан. Сражение за мост через Маас
Лодка бесшумно подходила к берегу. Несмотря на мощные взмахи весел, которые в руках Следопыта выглядели прутиками, всплеска не было. В последний момент весла замирали у самой воды, затем, стремительно войдя, придавали судну уверенное, сильное движение. Даже уключины не скрипели, заблаговременно смазанные богатырем. Рыбацкое судно, разрезав тонкий ледок, запорошенный снегом, уперлось в грунт.
– Тише, – шикнул Киселев, – приехали.
Разведчики затаились, вглядываясь в ночную мглу, пытались засечь присутствие англичан. Нервы напряжены до предела. Пальцы на спусковых крючках.
– Берег пустой, – проронил Следопыт невозмутимо, поглаживая американский браунинг. – Дымом от моста тянет. Видно, греются бриты. Стыло.
Киселев потянул шумно носом, вдохнул полной грудью сырой морозный воздух.
– Чепуха, не слышу.
– Поверьте. Вы не охотник. Я чую зверя и человека за версту.
– Ладно, верю. Медведь, пошел!
Михаил закинул автомат за спину и, удерживаясь рукой за борт, спрыгнул на берег. Ноги чавкнули, провалились в снежную кашу, но почувствовали твердь.
– Сирень, пошла.
Девушка неуклюже перевалилась через борт.
– Вода! – ойкнула она, плюхнувшись в неглубокую припорошенную полынью.
– Черт! – ругнулся Киселев. – Ты не газель, а корова! Медведь, помоги!
Миша без команды подхватил радистку. Жилистые крестьянские руки без труда вытащили исхудавшее тело на берег.
– Ну как же так? – шепнула девушка с горечью, уткнувшись в плечо белоруса. – У меня вода в ботинках, как сидеть на морозе?
Миша дотронулся шершавой ладонью до лица Инги, ответил тихо, чтобы слышала только девушка:
– Потерпи. Выйдем на сухое, переобуешься. У меня есть запасные носки. Все будет хорошо, я с тобой.
– Мишенька, я потерплю. Иди ко мне, – радистка притянула голову Михаила и чмокнула холодными влажными губами в щеку, сразу оттолкнула. – Смотри, наши приплыли.
Левее раздавались легкие шлепки весел. Причаливали лодки с десантниками.
– Ложись! – прорычал вдруг Следопыт. Лапищей подхватил Шлинке, вскочившего со скамейки и чуть не свалившегося в реку, и, удерживая левой рукой пулемет, сильно оттолкнулся о борт лодки. Упали у самого берега на рыхлый снег, пропитанный водой. Сибиряк придавил Киселева, словно бетонная плита, не вздохнуть. Речная жижа противно потекла за воротник Киселеву. Офицер замычал, резко крутанул головой, вырвался из объятий, ругнулся:
– Придушил, дубина стоеросовая, блевать начну!
– Не шуми, подполковник, летит, – буркнул Следопыт, вновь придавив голову Киселева в снег.
С Цитадели, протяжно шипя, летела сигнальная ракета. Достигнув апогея, она скрылась в сгущающемся тумане. Стало еще темнее. Но через несколько секунд золотые гроздья пробились через предрассветное марево. На какое-то мгновение река осветилась очень ярко. Обнажились темные быстрые воды Мааса, бегущие к Северному морю, береговые скалы и холмы, церковь Богоматери, низкорослые домики, подступающие к реке, каменный мост с тяжеловооруженной охраной.
– Дуг-дуг-дуг-дуг, – ударил вдруг пулемет с колокольни храма. Свинцовые осы крупного калибра полетали короткими очередями. Пули свистят над рекой, вспарывают тонкий ледок противоположного берега, секут заиндевелые кустарники.
Десантники вдавились в снег. Холмистый берег и маскхалаты скрывали от врага.
Ракета, выпущенная с какого-то перепуга, и треск пулемета погасли одновременно. Над Маасом вновь наступили мрак и безмолвие, сомкнулся оседающий плотный туман. Десантники ожили.
– Командир, мы здесь, приказывайте, – кто-то выдохнул в ухо Киселеву.
– А-а! – дернулся Шлинке очумело, приподнялся, повертел головой, как будто поднесли ватку с нашатырем. – Это ты, Музыченко? – бросил в темноту.
– Так точно!
– Ты зачем чеснока нажрался? – рот смершевца неприятно скривился. По лицу стекала талая вода. Голова кружилась, слегка мутило.
– Так цэ ж с салом, от простуды, – расплылся в улыбке командир группы, трогая свисающий запорожский ус.
– Цэ ж с салом? Все шутишь? Дошутишься у меня, говорливый ты мой, – разозлился смершевец. Ему остро захотелось врезать по физиономии десантнику, извергающему в лицо чесночно-водочные пары. Сдержался. Заскрипел зубами, сжав кулаки, выдавил: – Следуй за нами, прикрываешь с тыла. Мы сами разберемся с охраной у моста. Выполняй.
– Есть, – запорожец вьюном отполз от Киселева, почувствовав недоброе.
Офицер глянул в сторону сержанта, рыкнул:
– Следопыт, помоги подняться, что-то ногу свело.
Сибиряк стоял молча возле начальника, согнулся буквой «г», чтобы не казаться таким большим. Он понимал, что переборщил специально, обнимая вечно недовольного смершевца. «Заколебал!»
Подполковник оперся о стальную руку Степана, поднялся, оглянулся. К ним еле заметными тенями подтягивались бойцы отряда прикрытия.
– Надо двигать дальше, – бросил недовольно офицер. – Башку мне больше не крути. Оторвешь. Понял?
– Угу, – промычал виновато Следопыт.
– На первый раз прощаю. Понял?
– Угу.
– Угу! Угу! Подозрительного ничего не заметил? Разбудили берег, мать твою. С какого ляду? Вроде тихо пристали.
– Берег пустой, Константин, как я и говорил.
– Говорил? Тогда вперед пошел. Руки за спину! Тьфу! Бегом! Мы за тобой.
Гигант легко подхватил тяжелый американский пулемет, ранец, снайперскую винтовку в чехле и бесшумно двинулся по снегу вдоль берега, мысленно разговаривая с собой. «Хорошо отделался, только бранью. Могло быть и хуже… Майор, зануда, злопамятен. Надо быть начеку. Однако времени мало. Природа просыпается. Мост в двух километрах, надо успеть», – Степан прибавил шаг. Михаил еле поспевал за ним. Инга и Киселев почти бежали, тяжело дыша, с трудом преодолевая глубокие снежные завалы. На дорогу не выходили, боялись раскрыться. Узкая, накатанная, она тянулась выше по холму, левой стороной прижимаясь к зарослям кустарников.
– Медведь, дальше нельзя. Я сам, – пробасил вполголоса Следопыт, остановив Михаила, когда до моста оставалось несколько сот метров. – Предупреди Константина. Впереди блокпост, часовой. Я его сниму. Дам знать.
– Может, подождем командира? Будешь? – Миша протянул фляжку с водой.
– Давай, – Следопыт сделал несколько больших глотков воды. – Спасибо. Мне пора.
– Может, подождем?
– Нет.
– Хорошо, я рядом. Иди, – Миша хлопнул товарища по плечу.
До уха гиганта донесся шум подходившей группы десантников. Ждать не стал, растворился в темноте…
Степан осторожно, словно амурский тигр, вплотную подкрался со стороны реки к английскому дозору. Мешки с песком, сложенные друг на друга, обступали мост полукругом. Выезд запирался шлагбаумом. Железных надолбов, проволочных заграждений не было. «Не успели закрепиться, – подумал сибиряк. – Немец застал врасплох. Блокпост возведен наспех, значит, и служба поставлена плохо. Это хорошо. Двое истуканов по мосту ходят… Ладушки…»
Разведчик выждал, когда часовые развернутся и пойдут в сторону города, заглянул в бойницу. В центре площадки у костра грелись двое солдат в шинелях цвета хаки с поднятыми воротниками. Шеи и головы укутаны широкими вязаными шарфами, поверх них – каски-тарелки. Один, опершись о карабин с примкнутым штыком, верещал что-то на английском языке. Второй сидел на бревне, ковырял прутом угли, слушая байки напарника, лыбился. Костер потрескивал, горел ярко. По правую сторону от моста, у дороги стояла будка на колесах, где спал дежурный расчет.
План созрел моментально. Сибиряк вытянул губы и жалобно заскулил. Подвывание было настолько натуральным и трогательным, что англичане сразу обратили внимание на собачонку. Сидящий караульный вскочил, замахал руками, показывая в сторону реки. Тот, что был с карабином, на полусогнутых, выставив оружие вперед, осторожно вышел из укрытия. И тут же повис, вздернутый удавкой охотника. Ни звука, ни хрипа, ни дерганья ногами. «Отвоевался, служивый, не судьба…» – выдохнул удрученно Степан, укладывая убитого британца на снег у мешков. Вновь подвыл собачонкой.
– Эй, Джон? Ты где? Помощь нужна? – донесся встревоженный голос караульного из-за песчаной стены.
Следопыт понял английскую фразу, прижался у входа, сосредоточился. Второй солдат, худой длинный, зыркая по сторонам, высунулся из укрытия. Тут же рухнул к ногам Следопыта. Легкое медвежье прикосновение по лицу нейтрализовало британца. Глаза и рот широко открыты, язык запал, говорить не может, словно ударило током.
– Какие вы хилые нынче, ребята. Вас не кормят что ли? Ну-ну, не дергайся, – Следопыт наклонился и вновь дотронулся пальцами до шеи английского солдата. – Я же по-доброму, с душой к вам. Мы же славяне…
Караульный, откинувшись на мешки, спал.
– Вот и все. Война закончилась для тебя, Робин Гуд. Теперь все нам расскажешь, – усмехнулся Степан и, сложив ладони лодочкой, крикнул сойкой: – Крэ-крэ. Крэ-крэ.
Ждать группу пришлось недолго. Первым подбежал Михаил. За ним Киселев и Инга. Почти бесшумно подтянулись десантники Новосельцева. Военные обступили Следопыта, который отдыхал, сидя на корточках, спиной прислонившись к мешкам. Рядом лежали два английских солдата. Один сладко похрапывал.
– Молодец, Следопыт, – похвалил богатыря Киселев, – хорошее начало. Ты на меня не обижайся, требую за дело.
– Я не обижаюсь, война, – ответил сибиряк спокойно, выпрямился и сверху, как дядя Степа из стихотворения Михалкова, посмотрел на начальника снисходительно.
– Ну да, война, – хмыкнул Киселев, повел плечами. Он впервые почувствовал беспокойство, находясь рядом со Степаном. – Ведь чуть не утопил, сибиряк.
Майор Смерша, чтобы отогнать неприятные мысли, засуетился, стремительно подошел к спящему английскому солдату и ударил в бок ботинком. Солдат проснулся, поднял руки. Его тут же скрутили десантники.
– Медведь, отведи задохлика в сторону, допроси. Узнайте, где караул, где взрывчатка, – бросил Киселев Михаилу. – Я разберусь с десантниками, чую, дышат мне в спину. Музыченко, это ты?
– Так точно, товарищ командир.
– Простуду вылечил?
– А як же.
– Ты больше не дыши на меня. Скулу выбью.
– Понятно… – Музыченко сделал шаг назад. – Что нам делать? Наша задача?
– Задача следующая, запоминай. Одно отделение направишь на блокпост, пусть займет оборону. Второе отделение пойдет с нами. Расчет в вагончике ликвидируй. Проведи операцию быстро, тихо, без выстрелов. Двоих бойцов переодень в английскую форму, пусть маячат на виду. Остаешься за старшего. Задача ясна?
– Так точно.
– Выполняй! Как будем брать патруль, Следопыт? – Киселев обратился к Степану, когда Музыченко удалился к десантникам, в душе почувствовав вновь неприязнь к разведчику.
– Буром.
– Это как?
– С моста сбросить, и все дела.
– А без шуток?
– Все просто, Константин. Нужно брать караул. Узнать пароль, выставить свой «американский» патруль, а этих убрать. Мы же отступающие десантники 506-го полка 101-й дивизии. Мы эту тему перетерли с Николаем Симаковым. Он у скалы на той стороне таким методом будет ликвидировать блокпост. Ждет вашей команды после захвата караула.
– Почему не говорил об этом раньше?
– Так вы и не спрашивали. Все сами решили за нас.
– Ладно, согласен. Идем в караул. А где наши голубки? Выбили информацию? – Киселев осмотрелся. Но в оседавшем декабрьском тумане трудно было кого-то увидеть. Пять шагов – человек пропал. – Медведь, где ты? – позвал Киселев заместителя, спускаясь к реке.
– Мы здесь, рядом, в кустах, – отозвался Миша, – берите правее от моста.
Разведчики сползли с насыпи и в зарослях кустарников наткнулись на Михаила. Он крепко удерживал за руку пленного, а Инга задавала вопросы.
– Что рассказал британец? Есть сведения?
– Молчит, Константин, – ответила недовольно девушка, сделав шаг назад, пропустив Киселева.
– Упертый брит, – добавил раздраженно Михаил, дернул пленного за руку.
– Молчит? У меня заговорит.
Киселев сжал кулак, придвинулся вплотную к солдату.
– Отпусти, Медведь, – Миша отстранился от пленного. – Привет Черчиллю! – выдохнул яростно майор и нанес резкий боксерский удар в челюсть снизу.
– О-ох!.. – вскрикнул солдат, заваливаясь в обледенелые кусты.
– Следопыт, не стой. Встряхни его, только душу оставь.
Степан вытащил солдата, поднял за шиворот, как шелудивого котенка, подтянул к Киселеву.
– Дорогу в караул! Говори! – выпалил разведчик на немецком языке. – Быстро, я сказал. Говори! Сирень, переводи! – шикнул Киселев застывшей Инге.
Инга перевела вопрос. Солдат сплюнул кровь на снег, замычал нечленораздельно.
– Где караул? Говори! – выдавил Киселев, сжав зубы. – Ну! Будешь упорствовать, не вернешься в свой коварный Альбион!
Солдат молчал. Разведчик схватил в гневе брита за грудки и стал трясти.
– Говори! Последний раз спрашиваю!
– Через пятьсот метров по дороге налево. Одинокое здание. Не убивайте, я все расскажу. Я все расскажу, – прорвало солдата.
– Где заложена взрывчатка? Пароль? – не унимался Киселев, войдя в раж, тряся пленного, как грушу.
– Я не сапер, но я видел, что ящики с динамитом закрепляли под центральную опору, – пролепетал, всхлипывая, новобранец.
– Пароль?
– Норфолк.
– Молодчина, хороший мальчик. Следопыт, принимай! – пленный полетел в сторону Степана.
– Что с ним делать, Константин?
– В расход! Хотя отставить. Запереть в каптерку к остальным, если живы. Может, еще что расскажет. Всем вперед.
Разведчики вскарабкались по насыпи к блокпосту, подгоняя военнопленного. Тот с трудом переставлял ноги, обессилев от допроса. В укрытии уже вовсю командовал Музыченко. Двое десантников, переодетых в английские шинели и каски-тарелки, нарочито выставлялись напоказ. Несколько человек с автоматами сидели у бойниц. Пулеметный расчет заправлял ленту. Сам командир сидел у костра, грелся. Завидев Киселева, Музыченко вскочил, подался навстречу. Взор внимательный, подобострастный.
– Справился, Музыченко, все тихо? – бросил сходу разведчик.
– А як же. Супчики упакованы, не в обиде. Хлопцы расставлены, несут дежурство. Скоро…
– Мы идем в караульное помещение, – оборвал Киселев командира группы. – Сидеть тихо, как мыши под веником. Станцию не отключать, быть на связи. Следите за мостом. Под центральной опорой заложена взрывчатка. В случае раскрытия и нападения англичан отразить атаки, не дать взорвать мост. Этого, – Киселев махнул в сторону пленного, которого придерживал лапищей Следопыт, – к остальным. Не спускайте с пленных глаз, чтобы не убежали. Приказ ясен?
– Так точно.
– Повтори.
– Если нападут англичане – отразить атаки. Не дать взорвать мост. Пленных держать под охраной. Быть на связи.
– Хорошо, бывай. Следопыт, веди группу. Ты у нас один зрячий. Надо успеть закрепиться, рассветает. Сирень рядом. Если что, ответь. Пароль – Норфолк. Бегом!
Степан забросил винтовку за спину, прихватил браунинг и спешно вышел из укрытия. Шел не оглядываясь. Взор и слух устремлены вперед. Рядом с ним налегке бежала Инга. Киселев с группой сзади. Подкрались к зданию быстро, незаметно.
Караульное помещение, подсвеченное фонарями, представляло каменный одноэтажный дом без проволочного ограждения. У входа прохаживался часовой.
– Стой! Кто идет? Пароль? – раздалась резкий окрик.
Киселев смело выдвинулся вперед, пошел навстречу часовому, шепнув Инге:
– Следуй за мной.
– Стой! Кто идет? Пароль? – еще резче выкрикнул часовой. Щелкнул затвор.
– Норфолк, – выдавил сквозь зубы разведчик.
– Кто вы? Цель вашего прибытия… сэр? – часовой при свете фонаря узнал по форме американцев.
– Инга, отвечай. Мы смена караула, десантники 506-го парашютно-десантного полка 101-й дивизии, – шепнул Киселев. – Не молчи, говори смелее.
– Смена караула. Приказ Айка, – выкрикнула, не оробев, девушка. – Я представитель Верховного штаба лейтенант Дайсон. Солдат, вызывай начальника караула. Быстрее.
Часовой смутился, опустил карабин.
Киселев ухмыльнулся, видя совсем юного неопытного английского солдата. «Видимо, из тыловиков подобрали, – подумал он. – Всех бросили закрывать прорыв».
Солдат крутанул ручку телефона, заикаясь, доложил о случившемся. Начальник караула выскочил из помещения опрометью, не надев шинель. Стройный моложавый офицер, лейтенант интендантской службы, выглядел достойно, даже щегольски. Китель цвета хаки с открытым воротом, галстук, рейтузы такого же цвета, коричневые ботинки до щиколоток с обмотками, портупея – все было новенькое, подобранное по размеру. Не хватало лишь стека.
– Лейтенант Харрис, – представился начальник караула, приложив руку к новенькой фуражке с невысокой тульей и широким козырьком. Его взор был обращен на Киселева как на старшего по званию.
– Капитан Адамс, – смело ответил разведчик, на ходу придумав фамилию.
– Сэр, предъявите ваше письменное распоряжение. Я не получал из штаба никаких приказаний на ваш счет.
– Лейтенант! – вступила в разговор Инга. – Вы не очень приветливы. Здесь не место встречать доблестных десантников. Ведите к себе. Предложите бутылочку виски. Наши рейнджеры продрогли, они голодны. Их нервы ни к черту после поражения под Нешато. Не злите их, пока они не разнесли ваш караул.
– О да! Извините, лейтенант.
Харрис перевел взгляд на группу десантников, стоявших позади. Глаза округлились от увиденной картины. Русские десантники, словно каменные изваяния, набычившись, плотной стеной обступали капитана. Лица обветренные, небритые, щеки впалые, в глазах решимость и бойцовская злость. Кое-кто покусывал ремешок каски, словно ленточку бескозырки. Оружие наготове к бою. Особенно был ужасен гигант, который одной рукой удерживал тяжелый пулемет с коробкой, причем палец лежал на спусковом крючке. Легко, непринужденно, словно бейсбольной битой, он водил стволом вправо-влево и приветливо улыбался. В глубине глаз гиганта небывалая грусть и ожесточенность.
– О да! Простите, господа, – еще раз извинился офицер, с трудом отвернувшись от Следопыта, который удерживал его внимание невидимыми нитями. Лейтенант сразу почувствовал эту внутреннюю силу, которая не отличалась по мощи от физической. Ему остро захотелось быстрее избавиться от этой силы, он добавил, опустив глаза: – Я вижу, что ваши парни устали, но пришли строгие указания быть начеку. Ползут слухи, что боши приближаются к городу.