Алан Смити
Покемоны и иконы

Полная версия

39. Тридевятое царство

Лет двадцать назад один художник решил построить Вселенский Храм. Так называемый Храм Всех Религий задумывался им как место, где люди, независимо от вероисповеданий и убеждений бок о бок могут молиться, изучать культуру и историю другу друга, могут дискутировать о боге. Поэтому в храме, должны были узнаваться характерные черты христианских церквей, мусульманских мечетей, иудейских синагог, буддийских пагод, индуистских мандир, а знаки китайского даосизма, японского дзен-буддизма и даже инопланетного разума соседствовать с иконами. К монотеизму человечество вряд ли когда-либо придёт, но, когда я узнал об этом храме, мне показалось, что основной задумкой его строительства было не столько объединение различных религий, сколько попытка объединения людей на основе того общего, что есть у всех – разума. Я уверен, что тот замечательный художник хотел показать: любая религия – лишь знаки, рисунки, обряды и правила, выдуманные самими людьми. И к богу эти атрибуты никакого отношения не имеют.

Человечество всегда страшила неизвестность: что нас ждет там, за чертой между жизнью и смертью? Для ответов на эти вопросы выдумали рассказы о загробном мире. Кто не помнит с детства сказок о далекой и волшебной стране, что находится далеко-далеко, за морями, за горами, за лесами? В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жила-была принцесса… И вот уже Иван-дурак собирает котомку, берет в руку посох и идет за тридевять земель. Путь его непростой проходит через дремучий лес, где он натыкается на избушку на курьих ножках. И лес тот дремучий, как граница между этой жизнью и другой – лучшей. Повернется к нему избушка передом – может, и покажет ему Баба Яга дорогу в иной мир, а не повернется – останется парень в дремучем лесу плутать. А если всё же изловчится и попадет он в ту далекую и прекрасную страну, увидит, как жар-птица по небу синему летает, кони златогривые по зелёным лугам скачут, яблоки молодильные в садах райских растут, а в озерах с мертвой и живой водой принцесса спа-процедуры по утрам принимает. И не захочется Ивану оттуда возвращаться, в деревню-то свою, в грязь на полях, в снег по пояс и к злому хозяину, господину своему. Настоящая жизнь у бедного крестьянина только и начиналась в том сказочном мире. Светлом, спокойном мире добра и изобилия.

И об этом не только сказки рассказывали. Об этом твердили и попы. И продолжают убеждать нас в том, что жизнь человеческая представляется только малой частицей той, настоящей, жизни, которая наступит после смерти. По их учению наша сегодняшняя жизнь – не та, что хотел нам дать бог. Наша жизнь дурная, испорченная и порочная. А вот после смерти должна начаться самая настоящая, истинная жизнь – в том самом тридевятом царстве, в раю то есть. Хоть и попадут туда не все. Об этом у христианских священников особенные правила. По ним в Царство небесное попадут лишь праведники, кающиеся и искупленные грешники, где они воссоединятся с богом для вечной жизни. Другим же, тем, кого церковь не простила, кто не покаялся или кто всю жизнь свою, как слепой котенок, не знал любви божьей, тем вечно гореть в аду.

У евреев, например, человек такой, какой он есть, то есть смертный. Но жизнь человека продолжается от него к другому, от народа к народу. Только народ может «жить вечно». Жить из поколения в поколение. В такой «вечной жизни» люди, каждый в отдельности человек, смертны, но через эту жизнь они несут божьи смыслы и исполняют божьи заветы, передавая свои знания и веру потомкам. В этой преемственности и заключается смысл их вечной жизни. Ну как не проникнуться уважением к такому учению? Не зря меня евреи звали в синагогу половить покемонов. А ведь даже кошерное вино за каждого пойманного покемона обещали!

Религиозные и философские учения восточных народов, например, конфуцианство и буддизм – учения о человеческой жизни, к которой должен стремиться каждый, чтобы здесь быть и жить лучше. Эти учения о личном совершенствовании. Цель их – спасти настоящую жизнь от зла, сделать её добрее и справедливее для всех. Множество религий признают, что жизнь у человека одна. Человек рождается, живёт и умирает. Всё! После смерти никакой другой жизни у него, у человека, нет. И пока он здесь, на Земле, он радуется жизни, познает мир, взрослеет, рождает детей, воспитывает их, стареет и, наконец, умирает. Его дети вырастают и, как когда-то он сам, проживая собственную жизнь, продолжают тем самым и его. И эта жизнь, не прерываясь, идет от поколения к поколению, как и любая другая в этом мире. Такая «вечная жизнь» уготована и растениям, и птицам, и зверям. Конечно, кому-то суждено прервать хрупкую жизненную нить, и тому множество примеров. Тут можно долго спорить и утверждать, что всё в жизни кем-то или чем-то предрешено. Можно и возражать этому, настаивая на свободе воли. Философы на этот счет уже столько томов исписали, что мой скромный рассказ вряд ли пробьёт хоть лучик света среди яркого свечения звезд-корифеев детерминизма^[28] и либертарианства^[29]. Ясно лишь одно: во Вселенной всё подчинено закону «рождение-смерть-возрождение». Одна галактика дает жизнь миллиардам звезд, одна звезда – тысячам планет, одна планета – сотням миллионов существ.

Скажете: «Если жизнь для каждого одна, единственная и неповторимая, и другой нигде и никогда больше не будет, тогда именно этой жизнью и надо воспользоваться как можно лучше?»

Возможно, так многие и думают, и так живут. Но, мне кажется, что тем вселенским законом в нас заложен ген, заставляющий нас жизнь продолжать, не останавливаться. Видимо, оттого жить только для себя одного становится неразумно. Потому мы и ищем для себя цели вне себя: живем для детей, для семьи, для человечества, для всего того, что не умирает с личной жизнью. А если жить лишь для личного одинокого счастья, то после такой бездарной жизни остается только глупо умереть. И тем, что мы ищем смыслы в собственных жизнях, тем мы, люди, отличаемся от всего живого и неживого. По крайней мере, нам хочется верить в нашу исключительность.

Разум является светом в нашей жизни. Именно разум способен определить и изменить наши поступки, поведение и даже настроение. Следовать разуму для достижения блага – разве не в том были учения истинных учителей человечества, таких как Конфуций, Сократ, Марк Аврелий? Не о том ли говорил своим сторонникам сам Иисус? Христианство учит, что в человеке живёт божественный свет, сошедший с неба. Но на самом деле этот свет – наш разум! Не готов я, конечно, утверждать, откуда он на нас сошёл. И только ли на нас. Порой мне кажется, что люди, уничтожая друг друга и всё вокруг, подтверждают как раз обратное, что разум их покинул.

Религия настаивает жить по послушанию. В разных священных книгах много написано, что нужно делать в той или иной ситуации, как поступать и что строжайше запрещено, какую пищу есть можно, а когда и вовсе от неё надо воздержаться. И священники настаивают на соблюдении таких правил, запретов и обрядов. Собственно, на их соблюдении основаны и держатся религии. Но такие правила были написаны очень давно. Несомненно, утверждается, что ниспосланы они были богом. Но на самом-то деле времена тогда были тёмные, люди в большинстве своём забитые, невольные и необразованные. Нормы приличия, понятия о добре и зле сильно отличались от тех, что существуют сейчас. Да что говорить, если даже в нашем современном мире отношение, например, к убийству человека человеком где-нибудь в Швеции будет совсем иным, нежели в Сомали, не говоря уже о тех местах, где убийства до сих пор совершаются не только ради ограбления или установления власти, а из кровной мести или как жертвоприношение. Для того чтобы как-то обуздать неразумных соплеменников, и нужны были общепринятые правила поведения. Нашлись умные и здравые умы, кто их придумал. Не за раз, конечно. Уверен, что сперва всё из уст в уста передавалось, общими смыслами, примерами, а потом и нашлись те, кто смог всё записать. И каждая такая священная книга, будь то Библия, Коран или Талмуд, священна прежде всего тем, что в ней сохранена история той самой вечной жизни, к которой так стремится каждый смертный.

Но что происходит, когда в третьем тысячелетии (а если верить историкам, то таких тысяч лет перевалило уже за добрую десятку) людям предписывают соблюдать обряды, придуманные много-много веков назад? Взять хоть обрезание: ясно же, что во времена, когда об элементарной гигиене не слышали, резать крайнюю плоть считалось столь же нормальным, как и стачивать о камень выросшие ногти. Неужели вам, взрослым людям, стоит напоминать, что перед едой руки надо мыть? И после туалета тоже, даже если вы сходили «по-маленькому» и руками, кроме дверной ручки, кишащей микробами, ни за что не держались. Надеюсь, так же ясно и то, что телесные омовения одними ладонями не должны ограничиваться. Всё это для нас, разумных современных людей, настолько естественно, потому что известно с раннего детства, когда наши руки мыла мама. Если же мама вам и в двадцать, и в сорок лет продолжает подтирать зад, то вы либо больной, либо так и остались тем пятилетним ребенком. Вот и церковь, ограждая нас от неверных поступков, насаждая чужие мнения и опыт, лишает нас главного – осознания необходимости развития собственного разума.

Но не правда ли, что в большинстве своём мы не против, когда нами управляют? Нам нравится, когда важные решения принимаются другими. Если они ошибутся, то это будет их неудача. Коллективная ответственность не для нас. Мы бравые сторонники коллективной безответственности, готовые гнусавить, что все вокруг мудаки, что никому ничего не надо, но никогда – взять ответственность на себя. Те же, кого ответственность не пугает, вызывают у нас неподдельный восторг. Мы готовы за такими пойти, бороться, даже воевать и умирать. Готовы проникнуться чужими идеями, принять их на веру, посвятить им свою жизнь. Но уйти при случае от собственной ответственности – наш высший долг. Именно поэтому вот уже как две тысячи лет люди восхищаются Иисусом. Именно из-за неспособности своей «нести крест» за других, из-за недосягаемости тех, кто способен на это, мы готовы поверить в их божественную силу или происхождение. Так проще. Так всё объяснимо и понятно: я, мол, простой смертный, поэтому я трус и быть им мне не постыдно, я слаб и слабость свою принимаю как божью награду, но я верю в того, кто сильней и смелей меня.

Отсюда и слепая вера в божества. Хотя, если быть честным, много ли из тех, кто называет себя верующим, именно верит? Верит и сердцем, и душой, и умом осознает, что значит бог и как с ним всё устроено? Не секрет, что для большинства принадлежность к религии имеет скорее социальный смысл. Особенно это верно там, где религия государственная. Порой принадлежность к религии не более чем традиция, национальная особенность, а иногда и тренд, мода. Кому-то нравятся красивые священники в позолоченных нарядах, кому-то по душе белые чистые стены и высокие минареты, а для кого-то важны оправдания гендерного превосходства и насилия. Кто ищет в религии успокоения, кто – силу, кто – удачу. Слова «дай, бог» уже настолько стали безадресными, не направленными конкретно к богу, что мы даже проклятия посылаем с именем бога. А ведь подсознательно, даже оставаясь убежденными атеистами, мы при случае готовы попросить «кого-то там, наверху» о небольшом одолжении.

Знаю, мне могут возразить, как, мол, верить в бога можно умом? На то она и вера, чтобы верить. Но, хорошо, допустим, вы верите. И знаете это. Значит, вы уже разумом своим осознали наличие бога и приняли веру в него. А раз так, то ваша вера уже не безумна. Поэтому вы сами себе, даже если вы в том никому никогда не признаетесь, прежде должны были объяснить, что такое бог, что он для вас, как вы к нему пришли. Чем больше у вас к себе будет вопросов, тем понятнее для вас самих будет вера. И кто знает, может, когда вместо ответов останутся только сомнения, от веры вашей не останется и следа или, наоборот, станет она только крепче? Но останется ли в этом случае место для церкви? Не в том её широком понимании, а в том, во что она превратилась сегодня.

Отчего церкви так охраняют своё право на бога? Они монополизировали бога, разделив между собой «поляну», и жестко борются не только с невежами вроде меня, но и друг с другом, вытесняя мелких и новоявленных. Они в связке с государством, признают экстремистами не только своих критиков, но и отступников и раскольников. Хорошо, что прошли времена, когда своих противников церковь сжигала на кострах. Но ужасно, что в мире осталось достаточно мест, где подобное ещё возможно. Вместо того чтобы нести в народ знания и радость свободы, людей пичкают замшелыми постулатами, запугивают не только карой небесной, но и реальными тюремными сроками. А ведь если вдуматься, то ничего общего у такой церкви с богом нет. Есть только корыстные интересы священнослужителей. И в этом они так схожи с чиновниками разных мастей. Странно только, почему простые люди этого не замечают…

У меня было много времени, чтобы порассуждать с другими и, главное, с самим собой на тему бога и веры в него. Нам всегда пытаются усложнить его восприятие, придать ему фантастические характеристики и сказочные черты, тем самым делая его непостижимым для нас и поэтому более желанным. Но, как мне кажется, весь смысл бога в его общечеловечности. Его учения имеют и самый простой, ясный, практический смысл для жизни каждого отдельного человека. Он учит людей не делать глупостей. Он учит думать, мыслить. А ведь это первый шаг к единению людей между собой. Он учит добру. Разве для такого простого и понятного общения с богом и о боге нужны посредники? Не подумайте, что, посидев за решёткой, я вдруг поверил в бога. Я так и остался убежденным атеистом. Но зато я понял одну важную вещь: если бог и есть, то он в сердце каждого. Он – всё то доброе и гуманное, что есть в самом человеке. И чем человечнее человек, тем больше в нём Бога.