Акурат
Деятель
Первым кто открыл, так называемую, нефизическую Границу Заповедника, был всё тот же легендарный Касис. Он не являлся в первоначальном смысле Деятелем, поэтому, на наше счастье, не очутился в больнице. Будучи по званию Высокородным и имея соответствующее происхождение, он помимо прочих обязанностей своего звания, пользовался положением и мог позволить себе занимательное хобби. Касис, которого называли в частности «избалованным выскочкой», кроме несомненного таланта, видимо обладал ещё и определённой отвагой. Он в одиночку исследовал некие, как он утверждал, новые пространства, всякий раз возвращаясь целым, невредимым и с ошеломляющими откровениями. Общество разделилось в оценках его деятельности – молодёжь, что естественно, была целиком на его стороне и полностью приняла новую информацию; пожилые и консервативные не верили, порицали за шарлатанство, обвиняли в искусственности и опасном сумасшествии. Однако он не сдавался, тщательно записывал впечатления, выводы, мысли и, в конце концов, за свой счёт опубликовал первую книгу «Мои близкие путешествия», снискав себе тем самым впоследствии неувядающую славу первооткрывателя. Книга тут же стала редкостью. За ней охотились, к счастливым обладателям, а также в Читальные Залы, занимали длинную очередь для прочтения, стали создаваться кружки практикующих и чуть ли не образовалась новая религия «Иных Пространств»… Разумеется, тогдашнюю власть это не могло устроить, и Касису было предложено уделять меньше времени любимому хобби, а лучше всего отправиться за Дальние Пределы пока всё не утихнет… Видимо, предложение содержало особенные пункты, не приданные огласке, но весьма убедительные, потому что Касис быстро собравшись, вмиг оказался далеко от Родины и провёл в странствиях много лет, о чём также поведал в другой своей книге с ироническим названием «Мои дальние путешествия». В его отсутствие, шумиха действительно улеглась. Никакого Заповедника тогда ещё не существовало, да и слова такого не знали. Всех, оказавшихся в поле зрения властей, чудиков изолировали, книжку Касиса изъяли из Читальных Залов. Про него самого официально было заявлено, что великие, мол, тоже ошибаются и на время всё успокоилось. Когда же новое правительство разгребало свалившуюся кучу дел, кто-то вдруг вспомнил, что Касис-то жив… и таскается где-то за Дальними Пределами, вместо того чтобы быть дома и помогать своим авторитетом и влиянием. Кроме того, некрасиво в свете новой Политики Терпимости держать вдалеке от Родины столь ценного её сына! Касиса с почётом вернули обратно, стали снова печатать его книги и уговорили привлечься к крайне важной работе в Центре Демонстраций. Касис вроде бы с энтузиазмом поначалу принялся за дело, и во многом именно ему мы обязаны чёткой организацией работы Центра, что потом стали называть «старой школой». Именно в тот период появился его бессмертный труд «Превращения. Теория и Практика». Но говорят, что ему категорически не понравилась идея Воздействия в той форме, каковую предложила неизвестная светлая голова, и, будучи уже в весьма преклонном возрасте он был препровождён на заслуженный отдых, завален медалями, званиями и привилегиями. Ещё говорят, что он предостерегал якобы от какой-то опасности, исходящей от Центра Воздействий. Однако тут совсем всё туманно – письменного подтверждения этому нет, будто бы он говорил что-то кому-то в приватной беседе и собирался даже выступить публично. Так это или нет мы не знаем, потому что оставшись не у дел, великий Касис скоропостижно ушёл от нас. Теперь его именем любят называть улицы, корабли, и особенно, филиалы Центра Воздействий. После ухода Касиса его книжку «Мои близкие путешествия» больше не переиздавали. Она стала коллекционным раритетом. Тема Заповедника, не подпитываемая новыми слухами и домыслами, сама собой ушла из сферы интересов людей. Её заменили другие, более «страшные», более впечатляющие истории. А если она и возникала, то изредка, в узких кругах связанных с Центром Воздействий и исключительно в сказочном, мифическом ключе…
Тихоня, внимательно и серьёзно выслушав рассказ Волка, был разочарован. Он спросил, откуда Волк всё это знает. Волк шутливо ответил, что у него два источника информации – личное любопытство и Ведьма… Тихоня, ожидавший причащения к какой-то большой, древней тайне, а получив банальный урок неофициальной истории, в ответ интеллигентно высказался в том смысле, что всё рассказанное Волком безусловно интересно, но, как тот справедливо выразился в начале повествования, сильно смахивает на выдумку. Развивая свою мысль Тихоня заявил, что в этой стройной версии полно нестыковок и откровенных нелепостей. А если быть до конца откровенным то всё – от начала до конца – полнейшая, хотя и правдоподобная, чепуха. Закончив, Тихоня остальной путь до Проспекта ничего не спрашивал и не говорил, затем как-то рассеянно попрощался и они расстались.
7
После того, как Тихоня получил от Белого Дракона предложение, он пребывал в растерянности. Первое, что ему захотелось, это встретиться со Сторожем. Но помня его сарказм и неприятные шутки, а также зная наверняка, что Сторож пошлёт его, Тихоня не стал этого делать. И потом тот же чётко сказал, что все вопросы решаются с Волком. Да, с ним Тихоня обязательно переговорит. Но чуть позже. Сначала надо подумать самому, без посторонней помощи. Это лучше – и сдержать обещание данное Белому Дракону и быть налегке, не связанным ни с кем… Во-первых, Сирена… Тихоню насторожил преувеличенно-любезный тон Белого Дракона и слова «светлая память», сказанные о Сирене … Получалось, что её нет в живых? Тихоня не знал сколько ей лет, но помнил, что она была ещё молода и здорова… Конечно, уходят из жизни во всяком возрасте, бывают и трагические случайности, но как раз в последнее Тихоня не верил никогда. Он был убеждён, что то, что люди называют случайностью, является абсолютно точным и вовремя приходящим следствием вполне конкретных поступков и вполне конкретных мыслей человека, как того, с кем происходит «случайность», так и того, кто эту «случайность» планирует для другого. А уж что касается людей публичных или Руководителей, то тут и вовсе ничего случайного быть не может. Он вспомнил последний разговор с Сиреной, её слова о том, что у неё могут быть неприятности из-за него и ощущение, что она делает что-то запретное разговаривая с ним… Неужели он навлёк на неё настолько серьёзные неприятности, что они могли стоить ей жизни? Тихоня в это не верил. И чем он мог это сделать?! Шесть лет, как она сказала, никаких Контактов, никакой Школы, никаких Деятелей. Правда, сразу же после отчисления он собирался снова поступать, несмотря на её совет, но, к счастью, быстро оставил эту затею. В остальном же, всё о чём она просила было выполнено… Попытки жить как все, быть как все, думать как все, делать как все… Честные попытки. Сидеть и не высовываться стало хорошей привычкой, наработанной практикой. Шесть лет балбесничанья и ничегонеделанья, шесть лет маяты вперемежку с дурью и тоской. Шесть лет молчания и безмятежного сна души… Может он слишком рьяно принялся за выполнение урока, может слишком хорошо его выполнил, на отлично… Или… Тихоня прокручивал в памяти последний разговор с Сиреной. «Она же говорила, что скроет меня, спрячет, а если не получится, то мне житья не дадут… Но ведь получается, что так оно и вышло! Как Сирена сама всегда шутила – «никто не обещал, что будет легко!». Я не ждал этого, но если вспомнить, то… Да, именно так и вышло! Не самое, но низкое Звание, постоянные напоминания о Школе, не лад во всём или почти во всём! Значит, не спрятала. Значит, нашли, заметили… И не знаю почему это плохо, но видно плохо, потому что Сирены больше нет. Нигде нет. И в Коридоре Мастеров нет. И Белый Дракон может не знаком с ней на самом деле, а зачем-то упомянул о ней. Зачем? Намекнул, что если откажусь, то будет мне светлая память? А может он и знал её. И не просто знал, а был хорошо осведомлён. Что это значит «привести тебя сюда стоило немалых усилий и умения…»? Это значит, что вероятно, он из тех, кого имела ввиду Сирена, когда говорила «заметят, знают»… И работает он в Школе уже давно, очень давно. А не видел я его потому, что не встречал и не встречу ни разу, проведи хоть десять лет в Школе, даже половины от всех Руководителей… Зачем я полез за эту чёртову Границу?! Ну ладно, на том, Первом, Экзамене это получилось случайно… опять случайно?.. Надо было остановиться, не идти дальше! Сирена права, я – разрушитель!.. Я разрушил её жизнь! А может не только её… Я ведь не знаю, что происходит когда я Выхожу! Куда я попадаю? Какие последствия это вызывает?.. Но я же не совершал Выход ни разу после отчисления! Я сделал всё, как она велела!.. Да нет! Чушь это всё, сопли! Правильно делал и делаю! Я не виноват ни в чём! Жалко Сирену, но она сама сказала, что ошиблась, выжидала чего-то! Нет, не о том думаю! Спокойно!.. Итак, первое – узнать про Сирену… хоть что-нибудь, хотя бы из уважения узнать… Второе – предложение Белого Дракона. Что он имел ввиду? Что это за триумвират? Что за «кое-какие вопросы»? Об этом я не узнаю, пока не соглашусь… У кого бы спросить? В идеале лучше бы у кого-то из Руководителей… Стоп! А ведь я знаю у кого!..».
Тихоня был рад, что к Группе прикрепили Живчика. Ему не очень нравился сам предмет Звуковое Воздействие, но Живчик преподавал феерически. Он очаровывал, вовлекал, делился энергией, смешил, показывал чего нужно добиваться и за это ему с лёгкостью прощали жёсткость и требовательность. Эти качества не были постоянными спутниками Живчика. За пределами Учебной Комнаты они исчезали бесследно так, будто и не существовали, никак не могли существовать рядом с ним. Поэтому Ученики запросто подходили к нему поболтать после урока. О чём угодно. Так это и бывало… Когда Тихоня готовился к поступлению в Школу. И в самый первый раз и во второй. До той поры, как семь лет назад Живчик взвинтил темп своей жизни. Тихоня помнил, что Живчик отличный слушатель, никогда не соревнующийся с собеседником на предмет кто раньше успеет вывалить на другого свой эмоциональный балласт. Да Живчик вообще никогда ни на кого ничего не вываливал. С ним всегда было легко. И в первую очередь, Тихоне хотелось просто поговорить с ним. Как когда-то. О чём-нибудь. Неважно. Хотя теперь и появилась важная тема… Но Живчик стал ещё более занятым человеком. Говорят, его заслуги, после долгих лет, наконец, были отмечены городскими властями, от которых он получил какое-то скрытое звание, и – Высокие Подарки не бывают бесплатными – вместе с ним приобрёл, наверное, дополнительные обязанности. Потому что теперь даже перехватить его на ходу было практически невозможно – он не останавливался. Максимум, что удавалось самым проворным Ученикам, это на бегу изложить суть дела и, пока хватает дыхания или никто из «свеженьких» не занял твоё место, успеть выслушать краткий ответ. Для Тихони это было неприемлемо, поэтому поговорить не удавалось. Живчик не показывал своё давнее знакомство с Тихоней, никак не выделял его среди других Учеников и не сделал бы для него исключения. Понимая это, Тихоня решил рискнуть и снова выйти за Границу – единственное место, где по-видимому можно застать любого человека… как бы ни был он занят.
Обыкновенно Живчик появлялся как ураган, внезапный, улыбающийся, бодрый, стремительный, взвихривая вокруг себя пространство, не заботясь о сохранности принадлежавших этому пространству вещей и людей. Как кто-то в шутку заметил, Живчик с лёгкостью может заставить и мёртвого заниматься Звуковым Воздействием. Через одно занятие все уже чётко усваивали первое правило – к появлению Живчика все должны быть переодеты и в максимальной готовности находиться в Учебной Комнате. Опоздания с оправданиями не принимались, хотя штрафных санкций не следовало. Если не считать того, что он умел так унизить провинившегося, что у него пропадало всякое желание в следующий раз нарушать установленную дисциплину. Тем не менее, Живчика все уважали и любили и даже приходили из других Групп на занятия чтобы лишний раз поучиться у него.
Тихоня разминался в Учебной Комнате, где вместе со всеми ждал Живчика. Тот появился, ровно тем же способом каким всегда это делал и ровно к началу урока. Однажды, вскоре после знакомства, Тихоня, узнав, что Живчик в Новогоднюю Ночь успевает навестить и поздравить всех своих друзей в Городе, удивлённо спросил как ему это удаётся. На что Живчик хитро подмигнув, ответил, что у него есть один секрет. Тихоня не сдавался и выпросил рассказать этот секрет. Он оказался гениально прост – Живчик, не имевший личной самоходки, знал наизусть расписание и маршруты почти всех фургонов в огромном Городе и точно рассчитывал своё движение по минутам, чтобы до того как транспорт перестанет ходить, успеть сделать праздничные визиты ко всем, без исключения, друзьям… Самоходку он так и не приобрёл и порой Тихоню мучило любопытство, какой новый секрет помогает Живчику быть пунктуальным теперь, когда никаких расписаний давно уже нет…
Как правило, свои уроки Живчик строил по одной схеме – вначале общая разминка, затем групповые упражнения, потом работа в парах, и после этого он уделял внимание лично каждому Ученику, в то время как остальные выполняли какое-нибудь задание. Пока шла разминка и прочее, Тихоня сосредоточенно готовился к Выходу. Он не поменял бы своего решения, но было всё равно страшновато оттого, что теперь его прикрывать некому и, обращаясь к Живчику, он наверняка обратит на себя чьё-то, скорее всего неодобрительное, внимание… Закончив индивидуальное занятие с Трубой, которая всё никак не могла извлечь правильный звук, и махнув безнадёжно рукой, Живчик подошёл к Тихоне.
– Все продолжают делать то, что делали! – зычно гаркнул Живчик и спокойно воззрился на Тихоню.
Тихоне показалось, что он ничего не успел ещё сделать, как наступила тишина и, не ощутив момент Выхода, он очутился в какой-то очень знакомой обстановке. Тихоня тут же узнал место. Это был тот самый загородный Дом Отдыха Руководителей, где Живчик любил бывать, и куда Тихоня однажды был приглашён в гости. От того приезда у него сохранились самые тёплые и приятные воспоминания. Было хорошо и солнечно, за весь день ни разу не испортилась погода. Они гуляли, разговаривали, рядом в двадцати минутах неспешной ходьбы шуршало кротким прибоем море, а воздух тонко благоухал хвоей, и кругом стояла тихая красота, не нарушаемая человеком лишь потому, что служила ему лекарством от городских забот. Тихоня стоял в общей гостиной на первом этаже. Под ногами шикарно располагался тот же самый, во всю комнату, ковёр с мягким глубоким ворсом. И как тогда захотелось завалиться в него и закрыть глаза. В гостиной никого не было кроме Тихони и Живчика. Он, отвернувшись, смотрел в окно.
– Неплохое всё-таки местечко, а? – сказал Живчик, не оборачиваясь. – Если хочешь, можешь поваляться на ковре… Я никому не скажу!
Тихоня подошёл к окну и встал рядом с Живчиком. Из-за прозрачных портьер была видна детская игровая площадка на улице. Пустая. Тихоне это напомнило рассказы бабушки о войне и ему стало грустно.
– Да, ты прав, не весело, – отозвался Живчик. – Зато тихо. Можно отдышаться и подумать.
Он повернулся к Тихоне:
– Я рад за тебя. Молодец, что не сдаёшься. И хорошо, что вернулся в Школу. Хотя, быть может, тебе это ничего хорошего и не принесёт…
Тихоня смотрел на него и не мог начать разговор. Он знал, что за Границей люди выглядят иначе, а если и так же, то ведут себя по-другому и говорят не так, как в обычной жизни… Он заметил, что Живчик здесь тоже какой-то другой. Но какой?.. Вот это было непонятно – Тихоня ничего не чувствовал. Вообще. И ничего не хотел. Кроме, как, действительно, лечь на пушистый ковёр и задремать… Он сильно потёр себе лицо рукой и спросил… наобум:
– А кто-нибудь сейчас за нами наблюдает?..
Живчик удивлённо поднял брови:
– Ты о чём?
– Ну, кто-то в курсе моего теперешнего Выхода? Кто-то из Руководства?
– А!… – Живчик помедлил. – Когда Ученик выходит за Границу это всегда становится известно. Ведь это редко происходит.
– Так ЧТО известно? – допытывался Тихоня. – Факт моего Выхода, или нас примитивно подслушивают?
– Нет, – ответил Живчик. – Думаю, что нет. Но могут и прислушаться… если посчитают нужным.
– И от чего это зависит?
Живчик пожал плечами:
– Зависит от твоих намерений…
– Можно так сделать, чтобы нас не услышали?
Живчик улыбнулся одними глазами:
– Говори.
Тихоня помолчал и спросил:
– Что случилось с Сиреной?
Живчик опустил глаза:
– С кем?
– С Сиреной, – повторил Тихоня.
Живчик не отвечал.
– Вы же, наверняка, знали её, – недоумённо продолжал Тихоня. – Второй филиал Центра Воздействий, Группа №2. Шесть лет назад… то есть, семь… с момента поступления…
Живчик молча взглянул на Тихоню.
– Я учился тогда у неё, – пояснил Тихоня, ища в глазах Живчика отклик. – Мы были в структуре Школы. Вы не могли не знать… Вы ещё приходили во Второй когда шли Экзамены. Я вас там видел…
Живчик молчал. И тут Тихоне расхотелось заваливаться на шикарный ковёр и дремать, расхотелось спрашивать, говорить по душам как «раньше» тоже расхотелось… В голове стало ясно. Ему захотелось одного – немедленно уйти. Он настроился на возвращение, но Живчик остановил его.
– Погоди…, – сказал он, закрыл глаза и через секунду открыл их. – Теперь, не прислушаются.
Живчик отодвинул портьеру и присел на подоконник, скрестив руки на груди. Он внимательно посмотрел на носок своего ботинка и сказал:
– С твоей Сиреной всё хорошо, не волнуйся. Насколько это возможно в её положении. Она по-прежнему работает во Втором. Но не в том, который ТАМ, а в том, что ЗДЕСЬ… И она сейчас… как бы это сказать… немного другая. Понимаешь?
– Нет, – ответил Тихоня.
Живчик с улыбкой поглядел на Тихоню:
– Смешной ты!..
Эту фразу Тихоня не слышал от него уже очень давно. И всегда не мог распознать, что Живчик имел ввиду – то ли, что Тихоня глупец, то ли молодец, потому что говорилось это по-отечески ласково.
– Ну, вы же знаете меня, я немного тугодум, – серьёзно ответил Тихоня. – Раз уж мы говорим, может раскроете какие-нибудь подробности?
– Отчего же, какие-нибудь можно! Начнём с того, что… я надеюсь, ты уже успел заметить, ЗДЕСЬ всё не менее осязаемо, чем в так называемой «реальной жизни». Исследованиям пространств находящихся, как говорят, «за Границей», от силы десять-пятнадцать лет. Под этим я подразумеваю серьёзные исследования. Вести же их всё равно что нырять в Океан на глубину – мало кто может, без специальных средств, часто и подолгу, а главное, продуктивно это делать. Сложность, в отличие от воды, в том, что не существует никаких вспомогательных специальных средств позволяющих сколь угодно долго исследовать пространства за Границей. Поэтому только теперь, благодаря элементарной частоте Выходов, появилась возможность, у некоторых из нас, пребывать ЗДЕСЬ длительное время. И уж совсем единицы из этих некоторых смогли ПОКА не возвращаться… Сирена одна из них. Правда, её подвиг, это подвиг поневоле – ситуация сложилась таким нехорошим образом, что деваться ей было решительно некуда, всюду её бы нашли и за то, что она делала по головке бы не погладили…
– А что она делала? – спросил Тихоня.
– Кроме истории с тобой?.. Лучше тебе не знать. Так вот… когда стало ясно, что податься ей некуда, спонтанно возникла идея пересечь Границу полностью.
– Подождите… Вы говорите о физическом Выходе, то есть вместе с телом?
– Да. Конечно, определённый риск был, но… она сделала это и теперь она снова во Втором, только с другой стороны, если так можно выразиться.
– А что означает, что Сирена «немного другая»? – спросил Тихоня.
– Ну… видишь ли… это не совсем ещё понятно…, – Живчик задумчиво почесал лоб и продолжил. – До недавнего времени, мы думали, что когда ты Выходишь обычным способом, как сейчас например, то все, так сказать, «низкие» или более грубые твои составляющие остаются при физическом теле, а ЗДЕСЬ видно как бы только изображение. Знаешь, бывает часто, что сначала видишь портрет человека и у тебя складывается одно представление о нём, а потом видишь этого же человека во плоти, и оказывается, что он выглядит несколько иначе или совсем не так, как на портрете и твоё представление о нём меняется, точнее дополняется какой-то новой, для тебя, составляющей. Потом этот человек заговаривает с тобой и снова всё меняется – вы общаетесь, а твоё представление опять дополняется и так далее. И если сравнить твоё первое впечатление от портрета и последнее наиболее полное, то это будут зачастую два разных человека. Так вот… Приходится признать, что в действительности всё наоборот – все составляющие лежат по эту сторону, а ТАМ только то, что можно было бы назвать обрывками первичного изображения. Понятно?
– Не слишком, – ответил Тихоня. – А чем Сирена занимается теперь?
Живчик рассмеялся.
– Ну, работы там хватает!
– Не скажете?
– Пока нет…
– И вы «пока нет»… кругом сплошные тайны, – сказал Тихоня, вспомнив, о чём ещё хотел поговорить с Живчиком. – Кстати… тут вот какой вопросик есть…
Он не знал, как начать. Живчику он, конечно, доверял, но… шесть лет ведь прошло! И потом, не стоит забывать где они находятся – до конца неизвестно какой Живчик ЗДЕСЬ… Тихоня помялся немного и выбрал избитый приём из романов, весьма удобный – и говорить можно не совсем напрямую, и в то же время, собеседник хорошо поймёт о чём речь.
– Одному моему другу сделали довольно странное предложение, – начал медленно Тихоня, тщательно подбирая слова. – Если не сказать хуже… Его заманили СЮДА и пригласили создать какой-то триумвират… – Живчик никак не отреагировал на это слово. – Цели свои…приглашающая сторона не
раскрыла, пообещав сделать это после того, как он примет предложение. Ему заявили, что он будет помогать людям и решать значимые вопросы… А также намекнули, что за своё нынешнее, лучшее положение, он некоторым образом обязан… Вопрос такой… Вы знаете о чём идёт речь? Что за триумвират?
– Триумвират? – переспросил невозмутимо Живчик. – Тебе объяснить, что это такое?
– Я знаю, что означает это слово, – резко ответил Тихоня. – Вы можете мне сказать, о чём идёт речь, какие сейчас могут быть триумвираты?
– Во-первых, конкретизируй, пожалуйста, если можешь, о ком ты говоришь… Во-вторых, где происходит дело?
– Хорошо, – ответил Тихоня. Ему были неприятны недомолвки, он всегда любил говорить начистоту. – Предложение было сделано в Школе… Руководителями. Так конкретнее?..
– Более-менее, – спокойно ответил Живчик. – Но я не могу ничем помочь. В Школе десятки штатных, действующих Руководителей. И не знаю сколько постоянно-периодически привлекаемых… Так что, – он улыбнулся, – сам понимаешь…
Тихоня внимательно посмотрел на Живчика. «Не пробиваемая броня!» – подумал он с уважением. Тихоне не нравилось, что он по-прежнему ничего не чувствовал. И это означало скорее всего одно – Живчик старательно и умело закрывался. А это, в свою очередь, означало, что было что скрывать. Может, он таким образом оберегал Тихоню от лишнего, а может и утаивал что-то важное…
– Что ж, – легко сказал Тихоня, – тогда посоветуйте моему другу… соглашаться ему или нет?
Живчик своим прямым непроницаемым взглядом посмотрел Тихоне в глаза и спокойно ответил:
– Если зовут, надо откликнуться – Руководитель Школы дурного не предложит. Но пусть твой друг сам решит. – Живчик подмигнул. – Собственнолично!..
– Спасибо, – задумчиво проговорил Тихоня. Всё встало на свои места – что-то действительно поменялось и дорогой, уважаемый Живчик ему не помощник и не советчик. Может это и к лучшему – можно не разрываться между кем-то и кем-то. Всегда полезно знать кто на чьей стороне. Хотя ситуация когда есть стороны с условием чтобы ты был только на одной из них, сама по себе противная природе вещей, была и Тихоне противна до глубины души. Вот что бы с радостью он поменял, так это чтобы не было вовсе никаких сторон. Или, на худой конец, чтобы была одна…
– Ну, что, отпускаешь меня? – пошутил Живчик.
– Да, да, конечно, – неловко улыбнулся Тихоня и, спохватившись, добавил:
– А на Сирену как то можно выйти?
– Зачем тебе?
– Хотел повидаться, поблагодарить…
– Я передам ей… А ты забудь, что знаешь про неё… – Живчик подумал и добавил. – И старайся думать поменьше… для подстраховки!
– Хорошо. Ещё раз спасибо! – ответил Тихоня и, не успев сосредоточиться на возвращении, снова не уловив точку перехода, оказался в Учебной Комнате.
– Теперь поработай самостоятельно, – громко, покрывая старательный учебный гвалт вокруг, сказал ему Живчик, и перешёл к следующему Ученику.
8
«Его нигде нет!»
«Ты смотрел?»
«Конечно!»
«Как далеко?»
«Насколько смог, ты же знаешь!»
«До дома достаёшь?»
«Нет, не получается!»
«Я сейчас попробую…»
Волк сидел на лавочке в Городском Саду, находившемся в двух коротких улицах от Школы. Он пришёл сюда специально для того, чтобы связаться с Ведьмой. Тихоня очень любит это место и с восторгом рассказывал, что на эти аллеи каким-то чудом не проникает ни душный шум раскалённого Города, ни едкий транспортный дым, ни суета… И он прав. Здесь можно отдыхать. И даже послушать пение птиц. И даже спокойно обдумать что-нибудь. Но самое интересное (говорил Тихоня), хотя и не самое главное, здесь, в Саду, можно мысленно связываться с кем хочешь, не боясь быть подслушанным. А ещё интереснее и удивительнее тот факт (и это уже после открыл сам Волк), что находившегося в Городском Саду невозможно было почувствовать и найти извне, но в то же время, он, находясь внутри, мог по желанию связываться с кем-нибудь мысленно и вызов было ни за что не отследить. Волк потом проверял несколько раз, и не мог постигнуть, за счёт чего получался такой идеальный и разумный экран. В парке не было никаких сооружений или устройств. Ничего. Ничего, кроме деревьев, очень больших и очень старых, травы, кустов, цветов. Неужели простой, ничтожно малый кусочек леса мог создавать такой мощный защитный экран? Волк не мог в это до конца поверить, но, по-видимому, именно так и было…
«Ну, что там?»
«Подожди…»
«Может мне к нему поехать?»
«Подожди!»
«Жду…»
«Есть. Нашла…»
«Где он? Он жив?..»
«Жив, жив… Всё нормально.»
«Да где же он?»
«Похоже… сейчас… ага… вроде в лифте сидит…»
«ГДЕ?!!»
«В лифте»
«Как ты поняла?»
«Идёт слабый, очень слабый сигнал…»
«И что он там делает?»
«Застрял, наверное!»
«А это точно он?»
«Точно. Посылает запрос, но там стенки лифта отражают. Потом ещё шахта. Она в центре дома, плюс ещё его стены. Еле-еле слышно… Но это он, успокойся!»
«Ну, СЛАВА БОГУ! А я уже перенервничал тут… Это кто ж его не пускает?»
«Кто-кто, догадайся!»
«Скверно!»
«Да»
«Чего делать будем?»
«Пока ничего… посмотрим»
«Как ты думаешь, мне его ждать?»
«Да нет, он уже сегодня не приедет. Пока выберется, пока в себя придёт…»
«Хорошо. Еду»
Волк решил посидеть ещё немножко под роскошным, величественным деревом, на скамеечке. В Саду было хорошо, тихо, народу совсем немного и уходить не хотелось. Тихоня всё время зовёт его сюда, говорит, что если медленно, но ритмично ходить по Саду не останавливаясь, всё равно в каком направлении, то обязательно начнут рождаться стихи. Надо будет попробовать как-нибудь! Тихоня твердит, что это «чудотворное место»… Особенно вечером. Может быть… очень может быть! Однажды Волк и Болтун (Тихоня порекомендовал его, когда Волк искал Деятелей для своей Учебной Демонстрации) будут возвращаться с поздней тренировки и опьянённые удачной совместной работой, в отличнейшем настроении, подначивая друг друга, будут рассказывать наперебой и громко вслух, неприличные анекдоты, соревнуясь при этом, чей анекдот грязнее. В одурении, они случайно забредут в Городской Сад. И тут произойдёт нечто такое, что ими обоими сперва в полной мере не осознается, а потом с каждым новым приходом в Сад, будет расти и поражать снова и снова… Едва миновав ворота и войдя в первую же аллею, они, замедляя шаг, вдруг остановят разом потоки слов и тихо глядя по сторонам на высокие, древние деревья, словно только что проснувшиеся дети будут бродить без цели, вдыхая свежий аромат листвы, травы и цветов, забыв на какое-то время кто они, как здесь очутились и куда им нужно непременно идти…
Волк глубоко вдохнул, потянулся и, поднявшись, неспеша направился к выходу.
«Ох уж этот Тихоня! Заставил поволноваться! Да! А всё таки, почему он хотел именно в Школе встречаться?!! Странно! Завтра пусть изволит всё объяснить… Кстати, надо затащить его сюда! Лучшего места для спокойного разговора не найти!..»
9
Урок начинался, как все предыдущие уроки, с подготовки помещения – приведения в порядок кресла Первого Руководителя, обеспечения его и Шамана чаем, расстановки стульев, проветривания и прочих магических действий. Тихоня был всё ещё под впечатлением встречи с Живчиком и не видя смотрел как из подсобки неторопливо заходит Белый Дракон, сопровождаемый Шаманом. Кто-то толкнул Тихоню вбок, он спохватился и подскочил, догоняя почтительно вставших Учеников. Тихоня, несмотря на то, что был занят своими мыслями, заметил, что Белый Дракон чем-то недоволен. Первый Руководитель на ходу поздоровался со всеми и на секунду задержался у своего кресла, выразительно взглянув на Тихоню. Потом развернувшись, сел, за ним Шаман, следом остальные. У Тихони заломило в груди. Как он не любил такие моменты. Первой реакцией всегда был не то чтобы страх, нет, Тихоня знал когда он чего-то боится. Это было непонятно что, очень неприятное по ощущению и раздражающее своей внезапностью и неотвязчивостью. «У вас очень нервный мальчик» – говорили детские врачи и Преподаватели в Общеобразовательном Центре. Родители многозначительно кивали и потом пичкали Тихоню витаминами, настойками и растворами, лишь бы не иметь больше неловких разговоров о неуравновешенности сына. Тихоня не считал свою мнительность и некоторую нервозность проявлениями какой-либо болезни. Это, конечно, мешало ему. Но он был уверен, что определённой и целенаправленной работой над собой можно навсегда освободиться от докучных наследственных подарков. И он такую работу вёл уже очень давно, с тех пор, как ещё совсем ребёнком понял, что в первую голову нельзя жалеть себя и не стоит торопиться с выводами и решениями, а лучше выяснить всё наверняка… Однако момент неизвестности всё же был всегда неприятен и всякий раз следовало как можно быстрее его устранить. Тихоня почему-то сразу понял, что Белый Дракон в курсе его встречи с Живчиком. Только неясно было, что он об этом думает и каковы будут последствия. Если учесть ещё, что неизвестно чего вообще можно ожидать от Первого Руководителя…
