Акурат
Деятель
– Ты сама меня держишь… Отпустила бы давно и ничего б не было…
– Ты мне обязан. Я тебя родила, вырастила, воспитала. Я имею право на благодарность!
– Я благодарен! Что ещё тебе нужно?..
– Ты должен быть всегда рядом… должен ухаживать за мной… содержать меня. Я же тратила на тебя своё время, деньги. Я забывала о себе, жертвовала своими желаниями, удовольствиями… Теперь твоя очередь…
– Мы уже обсуждали это много раз! Я не могу жить твоей жизнью, у меня есть своя!..
– Нет у тебя своей жизни… ты мне должен…
– Ну, вот опять… всё сначала! Как мне это надоело!..
– О, боги! О, святые!.. – женщина подошла к одному из изображений, на котором был запечатлён какой-то человек в богатых, разноцветных одеждах. Вокруг него толпились другие люди, очень маленькие по сравнению с ним. Настолько маленькие и одноцветные, что сливались в неразличимое, тёмное пятно. Он держал в руках незнакомые предметы – в правой что-то вроде большого обруча, а в левой объёмную прямоугольную коробку. Тихоня подумал, что в реальной жизни, наверное, не смог бы удержать одновременно вещи такого размера. Но на изображении, человек делал это легко, одними пальцами. Женщина встала напротив него и начала делать ритмичные движения руками, как будто что-то надевала на себя с разных сторон. Вместе с этим она тихой скороговоркой шептала на неизвестном языке какое-то стихотворение – это было понятно по повторяющимся звукам. Человек с портрета смотрел на неё бесстрастно, спокойно, ничего не выражающими большими красивыми глазами на, безукоризненно правильных черт, лице. Тихоня оглядел другие изображения. Некоторые было невозможно рассмотреть потому что свечек перед ними либо не хватало, либо они в большинстве погасли. Везде, где освещение позволяло, Тихоня видел примерно одни и те же портреты людей, почти в одних и тех же одеждах, с одинаковыми лицами и отличались они только формой предметов в руках, их размерами и наличием или отсутствием маленьких человечков вокруг.
– Тихоня! – позвал из темноты Стебель. – Тихоня! Иди сюда!
Тихоня боязливо покосился на бормочущую женщину.
– Не бойся, она сейчас не заметит… Подойди!
– Ты где? – шёпотом спросил Тихоня, вглядываясь.
– Здесь. Иди прямо.
Тихоня внимательно глядя под ноги, пошёл вперёд.
– Возьми свечку, – услышал он голос Стебля.
Тихоня выбрал ближайшую свечу и аккуратно вытянул её пальцами из специального отверстия, в какие были воткнуты и все остальные свечи. Он оглянулся на женщину. Она по-прежнему стояла у портрета и горячо шептала стихи. Тихоня выставил вперёд руку со свечкой и двинулся дальше. Комната была вытянута и часть её не освещалась совсем. Через несколько шагов Тихоня увидел Стебля. Он стоял как-то странно затянув за себя руки, как если бы снимал с себя рубашку и у него не получалось. И лишь спустя несколько секунд Тихоня понял, что Стебель привязан. Выглядел он скверно – худое, измождённое лицо; впалые, от худобы ставшие большими, глаза; неестественно выпяченная, костлявая грудь; рваная рубашка, выбившаяся из брюк. И ещё, какая-то дурашливая полуулыбка на лице, как у наивного, но уже познавшего обиду, ребёнка.
– Что с тобой? – спросил Тихоня.
У Стебля покатились из глаз слёзы:
– Я больше не могу!.. Помоги мне, пожалуйста!.. Ты можешь?.. Мне помочь?..
Тихоня оглянулся на женщину:
– Я… Ну, да… Но, я не знаю… Как помочь? Что сделать?
– Мне всё равно, – всхлипывая ответил Стебель. – Сделай что-нибудь… Хоть что-нибудь!..
– Хорошо, хорошо, – поспешно сказал Тихоня, соображая. – Я… придумаю… сейчас.
Но Тихоня не мог ни о чём думать. Он не смог вернуться! В первый раз! Такое можно было предположить заранее! Об этом нужно было подумать раньше! Просто необходимо было предусмотреть! Но он не сделал этого!.. И вот теперь придётся неизвестно сколько оставаться в неизвестном, малоприятном месте, в компании с тенью одногруппника и его старой и, видимо, не здоровой матерью. Поглядывая на неё, Тихоня стал осторожно обходить Стебля. Руки его были сомкнуты сзади и обнимали толстый деревянный столб, коричневый и пахнущий детской мазью. «Бред, какой-то! – подумал Тихоня, скользнув взглядом по столбу вверх. – Прямо пыточная камера Древних Времён!..». Он посмотрел куда пристроить свечу, не нашёл и свободной рукой попытался развязать узел верёвки. Узел не поддавался. Тихоня чертыхнулся и, бросив свечку на пол, принялся двумя руками раздирать плотное сплетение. Брошенная свеча тут же мстительно потухла и стало совсем ничего не видно. Пришлось действовать дальше наощупь. Тихоне даже стало легче. Спрятавшись в темноте за спиной Стебля, можно было выиграть некоторое время и всё-таки что-то предпринять.
– Где он? – прозвучал спокойный голос. Тихоня затаил дыхание.
– Я спрашиваю, где он? – с угрозой, но всё ещё спокойно повторила женщина.
– Он ушёл, – ответил Стебель.
– Куда он мог уйти? – насмешливо спросила она. – Отсюда нет выхода. Я замуровала всё.
– Но, ты же видела как он появился? Также и ушёл, – сказал Стебель.
– Чушь! – крикнула она. – Он где-то здесь… Он остался. Он хочет искушать меня. Это Тёмный мне его подослал!.. Слышишь, ты? Я не боюсь тебя! Со мной моя вера! Со мной ангелы и все святые! Тебе не справиться! Где ты? Выходи!..
Тихоня услыхал приближающиеся шаги. «Она же старая, – подумал он. – Не убьёт же она тебя. Чего бояться?..». Но уговоры не помогали. Ему было страшно. Тихоня весь сжался и приготовился дать отпор. «Наплевать… ну и что, что женщина… старая женщина… наплевать… буду защищаться!».
– Вон он! – крикнул Стебель.
Шаги остановились. Тихоня стал ощупывать вокруг себя пол в поисках какого-нибудь подходящего оружия и остановился, не веря глазам. Там, дальше, из темноты за его спиной, пробивался еле заметный свет. Сначала Тихоня подумал, что ему почудилось. Но приглядевшись, он понял, что это не видение – свет исходил откуда-то справа из-за угла, метрах может в десяти-пятнадцати. Это не было светом в обычном понимании, скорее обещание света, приглашение к нему. Тихоня так и расценил. Если это знак, значит действовать надо быстро… сходу! Он вложил все силы, что были, в свои пальцы. Всё желание, внимание, всю скрупулёзность, всю возможную быстроту…
– Врёшь!!! Ты защищаешь его! Говори, где он? – услышал Тихоня крик женщины. Узел под его пальцами размягчился и стал сдаваться. Тихоня не останавливался и петля за петлёй разбрасывал его в стороны. Ему уже казалось, что старуха стоит над ним занеся свои цепкие узловатые руки и вот-вот обрушит на него весь свой гнев. Но он не смотрел и не останавливался. Наконец, последняя петля распалась у него в руках, он схватил падающего Стебля за талию и рванулся что есть сил к свету. Сзади раздались проклятья и Тихоня, желая только одного – вернуться во что бы то ни стало, дотянулся правой рукой до угла, ухватился за край и вогнал себя вместе со Стеблем за угол…
– Тихоня!.. Тихоня!!! Что ты делаешь?!! – кто-то тянул его за плечо. Стебель лежал на полу испуганно хлопая глазами. Тихоня стоял над ним на коленях и держал его за грудки. Сзади Тихоню оттаскивал Шаман.
– Тихоня, что это с тобой? – раздался голос Белого Дракона. – Я тебя не узнаю! Не иначе, что-то непотребное сегодня съел!.. Это всего лишь учебная работа. Ты же так всех своих Деятелей распугаешь! Так нельзя…
Белый Дракон улыбаясь, обратился к публике:
– Если бы я каждый раз видя плохую работу Деятелей в своей Демонстрации вот так же кидался, то наверное, давно бы уже оказался в тюрьме за убийство!
В Учебной Комнате никто не рассмеялся.
Тихоня отпустил Стебля, извинился и не глядя ни на кого, вернулся на своё место.
– Я согласен с господином Белым Драконом, – заговорил Зам. – Так нельзя себя вести. Вы, Тихоня, очень невоздержанный человек. Это большой минус для вас. И если вы не найдёте в себе сил для самоконтроля, то боюсь вам будет крайне сложно стать Созидателем! А вашу работу мы обсудим отдельно! Продолжайте Экзамен, господин Белый Дракон!..
Белый Дракон, улыбаясь, сверкнул на Тихоню свирепым взглядом и махнул рукой застывшим у двери в подсобку Ученикам. Все засуетились, в мёртвой тишине готовя показ следующей учебной работы.
До конца Экзамена ни Белый Дракон, ни Зам не проявили никаких признаков внимания к Тихоне. Он был рад этому. На сегодня достаточно впечатлений. Но больше он радовался тому несомненному факту, что сумел помочь Стеблю, а значит его Задача вновь успешно подтверждена и он на правильном пути. Это успокаивало. Приятно было также сознавать, что Зам недвусмысленно высказался в поддержку Тихони и по сути разрешил ему действовать. Если это не обман, то даже похоже на своеобразное покровительство и в случае чего можно попытаться вежливо расторгнуть договор с Белым Драконом. С другой стороны, Зама он не увидит до следующего Экзамена, а вот Первый Руководитель будет с ним каждый день… Нет, пожалуй, стоит подумать прежде чем отказывать Белому Дракону. Пока хорошо, что они с Замом на сегодня остановились. Главное, чтобы никому из них не пришло в голову вдруг ещё что-нибудь добавить… Нужно обязательно поговорить с Волком. Непременно.
Когда все не участвующие в обсуждении Экзамена стали расходиться кто куда – одни в коридор, другие в подсобку – Тихоня подошёл к Волку и сказал, что нужно поболтать где-нибудь в спокойном месте. Волк молча кивнул и неторопливо влился в беспорядочные ряды зрителей, покидавших Учебную Комнату. Тихоня сделал то же самое. Выйдя в коридор, он старался не терять Волка из виду, поглядывая вперёд на его спину. Отличавшийся педантичностью и жизненным опытом, Волк давно уже изучил в Школе все закоулки, потайные места, пути отхода. На всякий случай. Он быстро сообразил куда пойти и уверенно двигался к намеченной цели. Тихоня не отставая шёл сзади. Через некоторое время, Волк плавно нырнул в примыкающий коридор. Тихоня за ним. Это, судя по стендам на стенах, было Музыкальное Крыло. Как Тихоня потом узнал, занятия в этом Крыле проводились по утрам, так что к вечеру здесь гарантированно становилось безлюдно и тихо. Длинный коридор завершался дверью в туалет.
Они остановились у одного из больших окон. Волк опершись о высокий подоконник, выжидательно посмотрел на Тихоню.
– А нас отсюда не погонят? – озираясь, спросил Тихоня.
– Нет, не бойся, – улыбнулся Волк.
– Ты хорошо ориентируешься, – усмехнулся Тихоня. – Может покажешь короткие пути к выходу? А то я всё позабывал…
– Покажу. Да ты и сам скоро вспомнишь, – дружелюбно ответил Волк.
Тихоня помолчал. С чего начать? Про Сторожа он уже Волку говорил. Не то. О встрече с Живчиком?.. Нет, надо рассказывать с самого начала, как и хотел…
– В чём вопрос? – подбодрил Волк.
И Тихоня выложил всё, что было. Он иначе не умел. Если уж рассказывать так всё, как есть. И про встречу с Живчиком, и про предложение Белого Дракона, и про разговор с Замом… И нельзя было не поведать о том, с чего началось – о первом неожиданном для него самого Выходе, на таком уже далёком Экзамене по Истории, и обо всех других случившихся потом, и, конечно, о последнем спасении Стебля… Он рассказал обо всём. Волк слушал молча, внимательно, без оценок и эмоций. Тихоня со временем привык к такой реакции Волка и даже пытался ему в этом подражать. Он от волнения задыхался, говорил сбивчиво, боясь что-нибудь упустить и быть непонятным слушателю. Волк не перебивал и когда Тихоня закончил, вежливо подождав не будет ли продолжения, сказал:
– Понятно. А чего раньше-то молчал?
Тихоня покраснел и опустил голову:
– Я думал, сам разберусь…
– Да… у тебя это неплохо получается! Правильно делал, что действовал в одиночку, – сказал Волк. – Вероятно, тебе и дальше придётся идти самому… Мы с Ведьмой тут скорее помощники-советчики. А то, что ты рассказал чрезвычайно интересно. В общем, примерно так мы и представляли себе ход событий. Я только не думал, что оказавшись в Школе, ты так быстро выйдешь на Зама. А Ведьма наоборот говорила, что это скоро произойдёт. – Он улыбнулся. – Она, как обычно, права!..
– Так что мне делать? – спросил Тихоня. – Дракона, думаю, не надо посылать?
– Нет, конечно, – согласился Волк. – Ни в коем случае. Тут вообще торопиться не стоит… Я передам всю твою информацию Ведьме. Надо подумать. Полагаю, Белый Дракон ещё разок встретится с тобой, ты ему расскажешь о чём говорил с Замом, и он на какое-то время успокоится. Может надолго. Но он, естественно, не сдастся… Так что будь настороже. Для чего-то ты ему нужен… Интересно вот, для чего?..
В это время в туалете скрипнула дверь. Волк замолчал и обернулся. Никто не вышел. Было тихо. Волк спокойно подошёл к туалету и заглянул. Потом закрыл дверь и вернулся к Тихоне:
– Никого. Ветер, наверное. Но всё же лучше закончить, – улыбнувшись, он поднял указательный палец вверх. – Это знак!..
Они вернулись в подсобку. Напряжение спало и Ученики вполголоса обсуждали прошедший Экзамен. Оставалось только дождаться конца другого обсуждения, проходившего за закрытыми дверями Учебной Комнаты и оглашения Руководителями его результатов. Все надеялись на лучшее, обнадёженные Стеблем, уверявшим, что после Первого Показа никого никогда не отчисляют. Тихоня внимательно следил за ним. На вид он совсем не изменился. Так же разговаривал, и вёл себя как обычно. Встретившись взглядом с Тихоней, Стебель пошутил, что премного благодарен за сохранённую ему сегодня жизнь и в следующий раз его надо будет сильно уговаривать, чтобы он согласился быть Деятелем в тихониной Демонстрации. Все дружно прыснули, вспомнив экстравагантное поведение Тихони и, на смешливой волне, переключились на кого-то другого. Тихоня решил больше не задаваться вопросом помнит ли недавний собеседник, что происходило за Границей. «В конце концов, это не так уж и важно», – подумал он, улыбаясь чьей-то очередной шутке.
14
Утро встретило его хмурью и напоминанием о давешнем сидении в сломанном лифте. Оба этих определённых факта были скучны и неизменны, однако не могли потягаться с третьим, блаженным, как рай, ласкающим слух любого Ученика, словно божественная музыка, звучавшим округло и сладко – Каникулы! Тихоня всегда не любил рано вставать, а тут такое удачное сочетание дурной погоды и свободных дней… Он как следует потянул удовольствие.
Когда Волк вызвал его и начал засыпать вопросами не дожидаясь ответов, а потом плести какую-то чепуху про своё самочувствие, Тихоня понял, что нужно подыграть и ничего не рассказывать. Между слов Волка он ясно различил следующее послание: «Сейчас говорить не надо… Встречаться тоже пока что не стоит… Всё потом…».
«Перестраховщик!» – подумал Тихоня про Волка, когда они распрощались. – «Неужели кто-то прослушивает разговоры Учеников вне Школы?». Но вникать не стал. Он доверял Волку. И если тот дал понять, что чего-то в данный момент делать не нужно, то лучше его послушать… Хотя, Веточка бы не одобрила это решение. Она считает, что Тихоня уж слишком доверяет Волку, по её словам, «теряет своё лицо»… Она всегда сгущает краски. Впрочем, кто знает, может когда-нибудь она окажется права…
Тихоня поставил подогреваться чайник и пошёл в комнату, к любимому окну, выходившему на перекрёсток. Окно стало любимым после первой ночи в этой квартире десять лет назад. Всё своё детство, до того дня, Тихоня провёл в трущобах рабочей окраины, на третьем этаже пятиэтажного небольшого дома. И максимум, что видел из маленьких, разделённых частой деревянной решёткой, окон, это стены соседних точно таких же домов. Поэтому переезд в неновый, но более современный многоквартирный и похожий на длинный океанский лайнер, дом, да ещё на девятый этаж, на самую верхотуру, казался воплощением какой-то красивой сказки, а он, Тихоня, был сказочным принцем, живущим теперь в высокой башне, из которой видны необозримые просторы его владений. Первую ночь он просидел у окна до утра, и никак не мог наглядеться на перемигивающиеся светофорами перекрестья живых дорог – одно прямо внизу, другое вдали, третье совсем далеко и сквозь дымку, как разноцветный маяк, подавало призывные сигналы четвёртое. Оно было уже где-то за тридевять земель от башни принца, там где близкое и прозрачное, бесконечное и недостижимое небо откусывалось неровными зубьями производственных зданий Промышленной Зоны.
Сразу же за первым перекрёстком, в прекрасной видимости, ютился небольшой парк. Единственный во всём районе, и потому наверное, не уничтоженный массовой застройкой. Парк был красив. Правда, преимущественно сверху из окна. Тихоне нравилось смотреть на его зелёные мохнатые бугры, напоминавшие картинки из Большой Книги Лесов, где на нескольких разворотах можно было зачарованно любоваться беспредельной чередой пышных зеленеющих впадин и холмов, слитых в единый невообразимый организм, бережно хранивший в себе множество жизней – маленьких, больших, примитивных, разумных, одиноких, коллективных, ползающих, лазающих, бегающих и летающих… Всякий раз, когда Тихоня смотрел сверху на зелёную неровную ткань парка, ему хотелось примерить её на себя, укрыться ею… И всякий раз он обманывался, спускаясь и заходя в парк, зная наперёд, что найдёт внутри суррогат, слабое подобие тех Больших Лесов, что видел на картинках. Он, конечно, не бывал ни в одном из них, но знал наверняка, что не нашёл бы там несметные сокровища мусора, ровным ковром скрывающего траву, не боялся бы вступить в продукты собачьего пищеварения, не встретил бы на каждом квадратном метре плохо выглядящих, ожиревших людей, которые пьют, курят, грубо разговаривают, громко смеются и обугливают на костре дурно пахнущую мёртвую плоть… Говорят, Больших Лесов всё меньше с каждым годом. Многие умные и уважаемые сограждане считают, что это объективная необходимость – цивилизации нужна древесина для своих великих свершений…
«Посмотри на себя, – подумал Тихоня. – Где ты сам живёшь? Ты пользуешься благами этой цивилизации. Неблагодарный сын Города. ЧТО бы ты был без всех этих удобств? Окажись сейчас в одном из твоих Больших Лесов, что бы ты делал? Ты бы не прожил там и трёх дней…»
«Нет, врёшь, – ответил сам себе Тихоня. – Это старая ловушка. Я в неё не попадусь. Сотни людей уже живут там. Не выживают, а живут… свободными, спокойными, светлыми, счастливыми… живут! И я буду… рано или поздно, буду с ними! Не сомневайся!..»
Давний спор прервал свист чайника…
Тихоня вернулся на кухню, налил себе чаю и решив, что перетаскивать завтрак в комнату с окном в парк слишком затратно, уселся за кухонным столом. Здесь было такое же окно, выходившее на другую сторону, ничем не примечательную – обыкновенная шумящая улица. Смотреть не на что. Он отвернулся и задумчиво потягивая кусачий огненный чай, от нечего делать, стал припоминать последние пять месяцев своего пребывания в Школе.
Волк частично оказался прав – Белый Дракон действительно успокоился, но не сдавался. Он резко перестал бывать на уроках, перепоручив руководство Шаману. С Тихоней он так и не встретился, из чего Волк сделал вывод, что беседа Зама с Тихоней чистое представление, сыгранное специально для Белого Дракона. Всё он прекрасно слышал и видел (это, кстати, объясняет тихонину отключку). Потому он так и взбесился, что был «убит наповал» – и лазутчика в миг раскрыли, и на место указали, показали кто на самом деле хозяин положения, и ещё вдобавок пригрозили… Есть от чего досадовать. Но Тихоню досада Белого Дракона не интересовала. Он думал о другом – теперь, когда «тайное оружие» Первого Руководителя разоблачено, не укажет ли он Тихоне на дверь? Волк на это ответил, что может случиться и такое, поэтому Тихоне нужно стараться быть хорошим Учеником, чтобы не было хотя бы формального повода к отчислению. В любом случае, пока Белый Дракон занят «зализыванием ран», есть время и посмотрим, что покажет уважаемый господин Шаман…
А уважаемый господин Шаман отличался и весьма значительно от своего начальника. Он не увлекался красивыми рассказами, долгими разборами ученических проб, не устраивал экскурсы в своё или чужое прошлое. На первом собственном занятии он объявил, что пока господин Белый Дракон в отлучке, Группа поиграет в интересную игру под названием «Центр Воздействий». Суть игры сводится к следующему – он, Шаман, берёт на себя роль Созидателя, а остальные, то есть Ученики, автоматически становятся Деятелями. А что делает Созидатель с Деятелями в Центре Воздействий? Правильно – создаёт Демонстрацию! «Вот мы и будем все вместе её создавать!» – сказал в заключение Шаман и дал задание подготовиться к грядущему тренировочному дню, прочитав малоизвестный рассказ известного классика Словесности, повествующий о падших женщинах. На следующий урок он принёс книгу с рассказом, показал её всем и заявив, что традиционного (для Центра Воздействий) публичного чтения материала не будет, бросил книгу на стол. Все были слегка шокированы неожиданным поведением Шамана, обычно не видного и не слышного, позволявшего себе лишь тихо поддакивать Белому Дракону. Шаман, не сбавляя темпа, мгновенно распределил Образы между Учениками, из стульев и специальных тренировочных ящиков обтянутых тканью велел построить подобие демонстрационного сооружения и отправил первых участников на площадку Учебной Комнаты… В числе первых были Стебель, Бон и Тихоня. Шаман не потребовал сразу же полностью превращаться в героев, тем более, что это само по себе являлось процессом сложным. Он попросил каждого немножко побыть собой и чуть-чуть попробовать превращение. Через несколько минут Тихоня почувствовал, что у него получается. Получалось и у партнёров. И эта очевидная простота была поразительна. Шаман явно превосходил Белого Дракона в мастерстве – без лишних слов, без какого бы то ни было «священнодействия», в считанные минуты он добился того, чего Белый Дракон не мог добиться в течение нескольких месяцев!..
После первых проб, к Тихоне, Стеблю и Бону присоединились девушки, которым предстояло превращение в «нехороших» женщин. По рассказу, трое главных героев, дабы вовлечь одного из них во взрослую жизнь, посещают дом терпимости и там, по Правилам, установленным в подобных заведениях, их встречают барышни-работницы, осуществляя обольщение новых клиентов. Шаман посоветовал Ученицам также не спешить превращаться, а всем вместе потихонечку продвигаться в освоении пространства Демонстрации. Тихоня отметил про себя, что не испытывал доселе такого удовольствия от работы. Шаман на время примирил его с Деятельской профессией, к которой у Тихони изменилось отношение на противоположное, и куда он ни за что не хотел бы возвратиться. Тихоня настолько увлёкся своим превращением (оно ему явно удавалось), что не сразу заметил помеху. Она была мала, почти не ощутима. Но как только на него обратились взоры девушек, он почувствовал, как его куда-то затягивает… Тихоня понял, что его зовут, но в отличие от случая со Стеблем, прямого сигнала не было. Его словно тянули за рукав и кто это был, Тихоня определить не мог – девушки стояли и сидели все вместе. Нужно было что-то решать и Тихоня, подняв руки к груди на случай внезапного нападения, решил не сопротивляться…
Ему показалось, что мигнул свет, как при перепаде напряжения. Затем что-то ослепительно вспыхнуло прямо перед ним. Тихоня зажмурился и когда прошла боль и рассеялись красно-жёлтые облака, открыл глаза.
На тренировочных ящиках, где только что ему улыбались все девушки Группы, ссутулившись, сидела Свирель. Она была одна и не улыбалась. Тихоня также стоял в одиночестве. Учебная Комната, насколько он успел заметить, не изменилась.
– Привет, – грустно сказала Свирель.
– Привет, – ответил Тихоня.
– Как дела? – в том же тоне спросила Свирель.
– Нормально…
– Это хорошо… – сказала она, опустив голову. – Спасибо, что пришёл.
– Что случилось? – Тихоня подошёл и сел рядом. От Свирели исходило волнами странное излучение, невидимое, но осязаемое. Такого Тихоня ещё не встречал – оно было тёплое, тихое, немного детское и очень грустное. Именно его Тихоня принял за помеху. Здесь оно чувствовалось гораздо ярче и сильней. Свирель теребила в руках маленький платочек.
– Тихоня, помоги мне, пожалуйста! – попросила Свирель, подняв глаза. – Она сейчас снова явится сюда!..
– Кто? – не понял он.
– Она… сестра, – ответила Свирель.
– Твоя сестра? – спросил Тихоня.
– Она постоянно приходит и мучает меня…, – заговорила быстро Свирель. – А я не умею сражаться… Она издевается надо мной… Говорит «либо ты, либо я»!.. Я не могу её уговорить, успокоить… она приходит и уничтожает меня… методично и планомерно… Понимаешь?..
– Не совсем. Что она делает? – спросил Тихоня.
– Я не помню…, – ответила Свирель, задумавшись. – Она что-то делает со мной… а потом я плохо себя чувствую… сил нет и голова кружится… и не помню ничего…
Тихоня огляделся. После «тёплого приёма» у матери Стебля можно сказать, что он приобрёл опыт встреч с воинственными женщинами, но как-то уж очень не хотелось ни с кем воевать, тем более с какой-то сестрой, которая судя по словам Свирели, пользуется отнюдь не кулаками и бранью, а чем-то похуже… так что потом ничего не помнишь…
– Может я попытаюсь её как-нибудь уговорить? – вслух подумал Тихоня.
– Попробуй, – раздалось из-за спины. Тихоня вздрогнул и обернулся. У стены стояла… Свирель. Тихоня ахнул от неожиданности.
– Прости, – раздалось с другой стороны. – Я не предупредила, что мы близнецы.
– Да-да, она у нас такая, – усмехаясь сказала сестра. – Вовремя не скажет, подставит, прикинется дурочкой… Умница, молодец!
Тихоня медленно встал и развернувшись к обеим сёстрам, отошёл на несколько шагов назад. Свирель сидела в прежней позе, склонив голову. Тихоня пригляделся к сестре. Она не была в точности такой же – на вид немного старше, полнее и, он сразу заметил, голос более грубый… Сходство лиц, конечно, поразительное и поначалу это сбивает с толку. Но потом видны различия, должно быть чем дальше, тем больше, и это успокаивало.
– Напрасно, – громко сказала сестра.
– Что? – спросил Тихоня.
– Напрасно вы успокаиваетесь, – глядя ему в глаза, ответила сестра. – И пришли вы сюда… напрасно… Не стоило этого делать…
Она медленно, не отрывая взгляда, пошла на него.
– Вы, как я погляжу, наивны и, более того, инфантильны, молодой человек, – продолжила она монотонно. – Без зазрения совести, вы лезете в чужие жизни, якобы помогаете… А кто-нибудь вас об этом просил? Позвольте поинтересоваться, любезный, какое вы имеете право вмешиваться? КТО вам его дал? Вы уверены, что оказываете помощь? Может, на самом деле, вы наносите непоправимый вред своими действиями?..
Тихоня почувствовал, что опять, как при встрече с Замом, начинает отключаться. Как будто на голову кто-то наматывал тонкую тянучую пластиковую плёнку. Слой за слоем. Тихоня пытался, но не мог разорвать её и отчаянно сопротивлялся. Голос сестры не останавливался, звучал всё глуше. Её лицо заполонило собою весь мир и кроме него ничего не стало видно. «Попался!», – подумал Тихоня. В этот момент он услышал глухой вскрик и сестра перестала говорить… Потом заговорила снова, но почему-то очень быстро и непонятно. Он не мог различить слова. «На каком языке она разговаривает, интересно?» – Тихоня хотел попросить, чтобы она говорила помедленнее, что он не понимает её. Но у него не было сил повернуть язык. «Тяжёлый!» – удивлённо оценил Тихоня. – «Совсем не могу поднять!..». Его часто закачало вперёд-назад. Тихоня подумал, что началось землетрясение. Потом он понял, что куда-то едет на поезде. В купе вошёл проводник со стаканом чая и вдруг ни с того ни с сего плеснул им Тихоне в лицо. Горячий чай обжёг щёку…
– Тихоня быстрее! Просыпайся! Тихоня!
Проводник исчез. Перед ним стояла Свирель и трясла его за плечи:
– Ну, пожалуйста, Тихоня! Она сейчас очнётся! Быстрее!
Тихоня потрогал щёку.
– Это я… – виновато сказала Свирель. – Прости, пожалуйста! Я испугалась, что не разбужу тебя! Прости!
– Ты умеешь… разбудить! – недоверчиво глянув на худенькую фигуру Свирели, заметил Тихоня. Он поморгал глазами и тряхнул головой, взор прояснился. На полу лежала сестра, рядом с ней в стороне один из тренировочных ящиков…
– Это ты… Как ты его подняла?!! – не удержался от изумления Тихоня.
Ящики были разных размеров, но этот как раз из тех больших и тяжёлых, до которых девушки галантно не допускались.
Свирель обернулась и с недоумением посмотрела на ящик:
– А… не знаю… так получилось. Просто я испугалась за тебя и… он подвернулся под руку…
– Ну, да… Спасибо! – пробормотал Тихоня, растирая затылок.
– Болит? – спросила заботливо Свирель.
– Жутко, – поморщился Тихоня.
– Ничего, пройдёт. У меня тоже всегда болит, после её ухода. Надеюсь, она не успела навредить, – Свирель покосилась на лежавшую без чувств сестру.
– Я тоже… надеюсь! – сказал Тихоня, прикидывая что делать дальше. В голову ничего не приходило. Он осторожно подошёл к сестре и наклонился.
– Дышит? – спросила Свирель.
– Не вижу, – ответил Тихоня.
– Я её убила?
«Интересный вопрос!» – подумал Тихоня. – « А ЗДЕСЬ вообще умирают? Или нет? Или как в детской игре «войнушка» – досчитал до ста и снова живой?..». У него ещё не было возможности спокойно, как великий Касис, изучить пространства, в которые он попадал. Или оно одно? Он даже не успевал подумать об этом – всегда надо было что-то срочно делать, предпринимать… Но ощущения-то во всяком случае точно реальные. И прикосновения, и дыхание, твёрдость земли или пола, чувство собственного тела… Нет-нет, надо обязательно этим заняться!..
Сестра пошевелилась и застонала.
– Может её связать? – испуганным шёпотом спросила Свирель.
– Может… а чем? – Тихоня машинально оглядел пустой пол Учебной Комнаты.
– Ну… чем-нибудь, – Свирель робко посмотрела по сторонам.
– Так… сейчас, – Тихоня надеялся, что его осенит какая-нибудь счастливая мысль. «Может сбежать?» – подумал он. – «Со Стеблем помогло!» – «Помогло! А здесь не поможет!» – «Почему?» – «Не знаю! Хватит мешкать! Бери её и убегайте!»…
– Тихоня, она сейчас… – Свирель схватила его за руку. – Нам с ней не справиться!..
И тут его всё же осенило… Как он мог забыть??? Проклятье!!! Стоп, стоп, спокойно, можно ещё успеть!
– Погоди… смотри за ней! – Тихоня закрыл глаза, медленно выдохнул и установил внутри себя Тишину. Ту самую, к которой когда-то стремился, нашёл, и о которой забыл. Ту, сперва по неопытности и недоверию страшную, а потом благодатную и щедрую, бесконечно спокойную и добрую. Открывающую новый невиданный Простор и Свободу, дарящую Отдохновение и Пробуждение, Новые Силы, все Ответы… Ту Тишину, которую помнит и жаждет каждая Душа и терпеливо ждёт… ждёт…
Через тысячелетия и через одну секунду появился Ответ. Тихоня взглянул на Свирель, взял её за руку и спокойно спросил:
