Акурат
Деятель
Часть вторая
1
Волк сидел нахмурившись, постукивая пальцами по столу, и глядел в открытое окно. Вряд ли он видел там что-нибудь интересное. Двор-колодец, затёртые дождями стены соседних домов, тёмные окна, за которыми никогда ничего и никого не видно, жестяные плечи-крыши, время от времени громким грохотом извещающие округу о появлении малолетних искателей приключений – ничего нового. Единственное, что могло бы порадовать глаз, так это низкое переменчивое небо, интеллигентно протискивающееся между старых печных труб. Оно одно не входило в юрисдикцию Города, и позволяло себе всяческие вольности, вроде пышных закатов, клубящихся туч, ослепительных восходов и прочей незначащей ерунды. Впрочем, Город иногда смело посягал на его независимость, пресекая ожидаемые капризы высотными взрывами какой-то химической дряни, чтобы далеко внизу благодарные сожители могли всласть повеселиться на очередном из многочисленных праздников в честь чего-либо архинужного и сверхзначимого. Одинокое и свободное, небо не кичилось своей силой и влиянием, держась в стороне от чьих-то великих свершений или скудости существования, но отвечая равно любому, кто поднимет глаза и обратится к нему. Не всегда молчаливое, но, на первый взгляд, безучастное, неявно любившее тех на кого смотрело, оно всегда преподносило любимцам сюрпризы… Вот и теперь, после редкой чистой голубизны с желтоватым отливом вечно неуловимого солнца, вдруг появились тучи и серым пластилином аккуратно замазали всё не оставив ни пятнышка, ни щёлочки. Кому-то этого показалось мало и в довершение картины, пошёл редкий ленивый дождь. В каком-то своём размышлении, он неторопливо барабанил тяжёлыми каплями по железному подоконнику, и казалось, таким способом вёл с Волком очень важную беседу на, только им двоим понятном, языке. В подсобке было тесновато – шкаф для верхней одежды, стол для чаепитий, небольшой диван для самых ловких и несколько стульев для остальных – всё это с трудом умещалось в узком, вытянутом помещении, и без того отягощённом постоянным присутствием непропорционально большого окна и двух дверей – входной и в Учебную Комнату. Подсобка, обычно полная и шумная, пребывала в упоительном отпуске, который неожиданно предоставил Белый Дракон, отправив всю Группу в недельные каникулы. Волк терпеливо ждал отчего-то не появлявшегося Тихоню, хотя они условились о встрече и Тихоня сам настоял встретиться именно в Школе. И это было странно, учитывая малоприятный факт осведомлённости Белого Дракона обо всех или почти обо всех мнениях, разговорах и разговорчиках Учеников Группы. Хмурился Волк не потому что сердился или от недовольства, он всегда так делал когда сильно задумывался или внимательно слушал, а если бы в этот момент на его лице была борода, то он бы обязательно глубокомысленно пощипывал её – ещё одна из его всегдашних привычек… Он боялся за Тихоню. Хотя и сам не понимал, почему. Что может произойти? Это просто глупое беспокойство! Наверное, старость подбирается… И всё же какой-то маятник внутри раскачивался и Волк не мог его остановить. Он снова и снова просматривал, насколько это получалось в стенах Школы, окружающее пространство. Тихони нигде не было – ни внутри здания, ни поблизости на улице… Вызвать его Волк не мог – мысленная связь тут не работает. Точнее, работает, но каким-то подозрительным образом – изнутри кого-нибудь, находящегося снаружи вызвать нельзя, в обратном порядке то же самое. Но если и тот и другой в Школе, то пожалуйста, связывайтесь легко и свободно… Можно, конечно, оставить на двери записку и… впрочем, нет, лучше пока не дёргаться и лишний раз не привлекать внимания. И, кстати, думать поменьше… В Школе думать всё равно, что громко кричать. Он просто ждёт товарища для учебной тренировки, вот и всё! Поэтому надо спокойно ждать… И Волк ждал.
2
Познакомились они дважды и оба раза с неожиданными для Тихони впечатлениями. Когда в первый свой учебный день он пожимая руку Волку услышал имя, то не поверив, ещё раз внимательно посмотрел на него. Перед ним стоял худой, сердитый, не молодой уже человек, не вызывавший немедленной симпатии. Противоречие между представлением Тихони и увиденным было слишком велико. «А может это не он?..» – подумал тогда с надеждой Тихоня. Второй раз всё было совсем наоборот. После одного из уроков, где почему-то зашла речь о мистических явлениях в работе Созидателя, болтливая Труба брякнула новенькому, что если у него есть вопросы про загадочное и необъяснимое, то пусть обратится к Волку – у него, мол, жена ЭТИМ занимается, вот он с удовольствием и ответит… Тихоня к тому моменту был уже почти уверен, что это тот самый Волк, о котором говорила Сирена. Всё сходилось – и Группа Созидателей всего одна, и именно в неё Тихоня чудом попал, и в другой параллельной, кстати чисто Деятельской, он точно узнавал никакого Волка нет… Однако Тихоня испытывал безотчётный страх перед предсказанием Сирены, подозревая необратимые последствия от общения с Волком. Он несколько дней исподволь наблюдал за этим неулыбчивым, мрачным, небритым типом, напоминавшим садиста-палача из одной популярной книги о войне. Обращаться, по совету Трубы, не хотелось. Но тревожная фраза Сирены «от этого может зависеть твоя жизнь …» вместе с любопытством перевесили, и, выбрав подходящий момент, Тихоня подошёл к Волку. Тот сразу сказал, что не помнит никакой Сирены, но если есть вопросы, охотно поможет. При более близком общении «садист-палач» улетучился, а на его месте Тихоня увидел отзывчивого, внимательного товарища и как потом оказалось, надёжного друга… У Волка был талант общения, хотя внешность и не обещала ничего подобного. Когда Тихоня заговорил с ним, то сразу почувствовал к нему расположение и, более того, доверие, близкое тому, какое испытывал только к одному человеку в жизни, своему отцу. Волк будучи существом, на первый взгляд, сумрачным, хорошо умел разгонять туман неверия и потерянности. Поговорив с ним, начинало казаться, что всё что бы ты ни делал замечательно (если хорошо), и не страшно (если плохо). Всё это закономерно, нормально, имеет своё объяснение и причину, зная которую можно исправить любую оплошность, понять истоки тех или иных событий и всё, что происходит являет собою превосходно и непостижимо продуманный божий план, быть частью которого одно удовольствие…
Из первого разговора, который и разговором-то не был – после занятий стояли в подсобке у дверей, мешали всем – Тихоня запомнил немногое. То ли от неловкости ситуации, то ли от остатков сомнений в себе, Тихоня городил какую-то чепуху про самочувствие, настроение и не знал как задать хотя бы один из главных вопросов… Волк отнёсся с пониманием к робости собеседника и, сказал, что большинство «неразрешимых» проблем любого человека, будь то здоровье или более тонкие материи, вполне разрешимо и лежит в области отношений с окружающими людьми, а чаще всего с родителями, точнее, каких-то связей с ними. Тихоня довольно приблизительно понял, что кто-то на ком-то «сидит», держит и не пускает, что многие дети остаются детьми до старости и не могут принимать самостоятельных решений, что плюс к тому здесь замешано мужское и женское начало, и, наконец, что он, Тихоня, может и не выбрать житьё своей головой, это не смертельно, просто серо, уныло и неинтересно. Последнее утверждение оказалось более чем спорным и Тихоня однажды, представ перед выбором «или – или», в полной мере испытал все чувства человека балансирующего на краю пропасти! И для него, Тихони, не серо и уныло, а вообще никакой иной жизни уготовано не было, кроме своей собственной, своего собственного пути, поначалу туманного и неясного, оттого и страшного, которого хотелось избежать всеми способами, но который был необходим и нёс в себе лишь благо… Короче, Волк пригласил обращаться к нему по мере необходимости и, если понадобится, пообещал поддержку своей жены, по его словам, настоящего мастера своего дела, гораздо более мощного чем он. Тихоня воодушевился, повеселел, силы заметно прибавились, и даже появилась надежда на возвращение детской жизнерадостности, некогда сопровождавшей его постоянно. Оставленный ею в последние годы, Тихоня всё же умудрялся сохранять оптимизм. И не восторженный, а спокойный, прагматичный, понимающий в какой среде находится. Именно оптимизм и твёрдая вера, что как бы то ни было, а всё будет рано или поздно хорошо, всегда помогали и вели Тихоню по жизни, всякий раз доказывая свою правоту. Так было и тогда когда его выгнали из Школы (точнее, он ушёл сам потому что Сирене удалось кого-то уломать и Тихоне предложили написать заявление по собственному желанию, ибо, в противном случае, путь обратно ему был бы закрыт раз-навсегда); и когда он долго не мог найти работу, но всё же нашёл; и когда занимался не тем, чем хотел, но не боялся признаться себе в этом и прекратить; и особенно тогда, когда в ситуации без надежд и продолжений вдруг появился Хитрый, сообщив Тихоне умопомрачительно-неправдоподобную новость о том, что в Школе какой-то Белый Дракон ведёт дополнительный набор в Группу Созидателей, где и сбылось предсказание Сирены… Примечательно, что Тихоня ни до ни после не общался с Хитрым. Они знали друг друга ещё по совместной учёбе во Втором филиале Центра Воздействий, но не стали в ту пору ни приятелями, ни друзьями – Тихоня безотчётно побаивался Хитрого и не стремился к приятельству с ним. У того тоже видимо были на это свои причины. Тем странней было его неожиданное появление спустя шесть лет. Тихоня так и не нашёл этому сколько-нибудь логичного объяснения, сочтя в итоге за иллюстрацию старинного правила – помощь всегда приходит с той стороны откуда не ждёшь… И она всегда приходит вовремя! Тихоня все шесть лет хорошо помнивший последний разговор с Сиреной, испытал давно не переживавшееся им чувство попадания в Точку Гармонии, когда ты в момент видишь всю картину того, что было, что нужно делать и, приблизительно того, что будет. Уговаривать его не пришлось и он едва ли не в тот же день отправился в Школу…
Появившись после длительного перерыва, Тихоня поразился тем изменениям, которые в ней произошли. Будто прошло не шесть лет, а несколько десятков… Проходя по знакомым коридорам и лестницам, Тихоня не узнавал их. Ему даже почудилось, что он попал в какое-то параллельное пространство, нереальное, фантастически противоположное тому, которое хорошо помнил. Его встретили обшарпанные, с остатками потемневшей краски стены, грязные шаткие полы, тусклое освещение в коридорах, кое-где выбитые окна, неотвязчивый запах перегоревшего табака и пыли. А главная лестница, на его памяти совсем недавно бывшая роскошной бело-мраморно-полированной гордостью интерьера, стала похожа на затерянный в запасниках музейный экспонат, посеревший от въевшихся «культурных слоёв» складской грязи. Завершало впечатление отсутствие толп Соискателей осаждающих вожделенную крепость – дело происходило осенью, учебный год был уже в разгаре и по непривычно полупустым просторам Школы стаями или по одному сновали озабоченные Ученики. Тихоня погрустнел от увиденного, но, с другой стороны, нашёл окружающую обстановку наиболее для себя подходящей – пускай грязно, зато тихо и спокойно, пусть тоскливо, зато меньше соперников и больше шансов…
В Учебном Отделе ему сказали как выглядит Второй Руководитель Группы, где его отыскать и велели поторопиться, поскольку из Соискателей Тихоня сегодня один и, если он опоздает, то Шаман запрётся с Группой в Учебной Комнате на занятия и, если не будет перерыва, а его может и не быть, то закончит очень поздно. Тихоня поторопился и перехватил Шамана как раз, когда тот уже собирался войти в подсобку. Шаман был небольшого роста, худощав, владел густыми усами, лысиной и пронзительным взглядом чёрных, глубоко посаженных, глаз. Тихоню удивило, что одежда на нём была самая простая, той унылой и безликой цветовой гаммы, какую в огромном количестве можно увидеть в ранних утренних фургонах, развозящих счастливых граждан по заводам, фабрикам, мастерским, стройкам и прочим Станциям Технической Помощи. Удивительно это было лишь потому, что все Руководители и даже их помощники, которых когда-либо видел Тихоня, одевались всегда ярко, вычурно, в кричащие цвета, носили почти поголовно эффектные наряды, привезённые из-за Дальних Пределов, сплошь и рядом украшая себя платочками на шею, дураковатыми накидками и нелепыми длинными пиджаками. Тихоне понравилась бунтарская нотка во внешности Шамана, и как потом выяснилось, не единственная у него …
Он отвёл Тихоню в какую-то маленькую комнату с такими же партами, как в Общеобразовательном Центре, и предложил сесть.
– Ну-с… – начал он. – У меня к вам всего два вопроса. Первое – превращениями какого уровня вы владеете, и второе – что у вас с происхождением. Начнём со второго.
Он остановился и посмотрел на Тихоню:
– Вы родились в Городе?
– Да.
– А родители?
– Тоже.
– У вас есть родственники за Дальними Пределами?
– Да, есть. Тётя… двоюродная.
– Кто она по происхождению?
– … Н-не знаю, – замялся Тихоня.
– Хорошо. Теперь отойдите подальше и продемонстрируйте мне, пожалуйста… ну, хотя бы, превращение первого уровня. Вы знаете, что это такое?
Тихоня кивнул. Во время учёбы во Втором филиале Центра Воздействий ему посчастливилось прочитать всем известную книжку великого Касиса «Превращения. Теория и Практика». Об этой книге (как и о самом Касисе) почему-то было не принято говорить – о ней упоминали вскользь, не без уважения конечно, но как о чём-то далёком от сегодняшнего дня и не обязательном. Все без исключения Руководители Школы на разные лады цитировали Касиса, утверждали, что воспитывают Учеников в строгом соответствии с открытыми им принципами работы Деятеля, но на деле в лучшем случае советовали Ученикам самостоятельно изучать его немногочисленные труды, и уж тем более никто никогда не преподавал по ним, находясь в счастливом заблуждении о том, что развивает собственную ветвь его теории. Даже Мина, читавшая в Общеобразовательном Центре лекции по истории Превращений, ничего не говорила о книге Касиса. Тихоня, как только узнал о существовании этой книги, тут же пошёл в школьный Читальный Зал, внимательно прочёл всю и втихаря, дома, пробовал тренироваться по ней. Касис впрямую не писал об Особенном Контакте, открывшемся Тихоне, но недвусмысленно описывал именно то, что подводило внимательного Ученика к его возможности. Тихоня был очарован смелостью Касиса, создавшего из ничего целую профессию, такую важную и красивую, несмотря на то чем она становилась в последнее время. Тогда, шесть лет назад, Руководители Группы №2 не занимались с Учениками ни теорией, ни практикой Превращений. Тихоня тренировался самостоятельно, предполагая, что когда-нибудь это ему пригодится. Так что задание Шамана не стало полной неожиданностью. Скорее неожиданностью приятной – значит в Школе вернулись к бесценным исследованиям Касиса!..
Тихоня встал, отошёл вглубь комнаты и повернулся к Шаману. Тот продолжал сверлить взглядом и Тихоня отметив его давящую неподвижность, с тревогой подумал о том, что если поступит, как будет каждый день её выдерживать. Он вспомнил, что в Общеобразовательном Центре, у них был Преподаватель по Военной Подготовке – некрасивый молодой человек с нарочито близко расположенными друг от друга маленькими глазами. Цвета они были непонятного, какие-то тёмные и глядели всегда не моргая, неумолимым железом вонзаясь в человека. Тихоня страшно боялся обладателя этих глаз и на его уроках вёл себя как можно незаметнее, стараясь не попасть под безжизненное влияние его взгляда… Единственное, что отчасти умиряло это влияние, те кратковременные моменты, когда Преподаватель что-то говорил. Голос у него был тихий и какой-то не мужской, отчего страх становился меньше, и Ученики понимали, что сегодня, сейчас, никого не убьют и можно ещё пожить… Отогнав отвлекавшие мысли, Тихоня не без усилий собрал внимание, поставил светло-дымчатый экран, примерно, на том месте, где сидел Шаман и стал постепенно сгущать его в луч белого света, одновременно расширяя от центра к краям…
– Достаточно, спасибо – услыхал он голос Шамана. Всё исчезло, Тихоня выдохнул – отсутствие практики сказывалось, и ему было тяжеловато…
– Садитесь, – сказал Шаман. Он немного помолчал, раздумывая, и пристально поглядел на Тихоню. – А откуда вы узнали про этот набор?
– Знакомый сказал – ответил Тихоня.
– Вы знаете наше основное требование?
– Нет.
– Вы должны уметь… – Шаман на несколько секунд отвёл взгляд. – Быть кем-то ещё. Кем-то кто смог бы Воздействовать… за Дальними Пределами. Вы меня понимаете?
– Понимаю – серьёзно ответил Тихоня.
– Сомневаюсь, – буркнул самому себе Шаман и встал. – Что ж… будем считать, что первое Испытание вы прошли успешно. Поздравляю. Завтра утром ждём вас в Учебной Комнате. Вы уже знаете где это. Всего доброго. Да… вот ещё… подготовьте к завтрашней встрече План Созидателя. Времени у вас мало, но… всё-таки правила есть правила.
Он быстро кивнул Тихоне и вышел из комнаты.
На следующий день, с Планом Созидателя наперевес, Тихоня появился в Школе. Он давно уже знал о существовании этого таинственного атрибута, но зачем он нужен Соискателю не понимал. Как то, из праздного любопытства, Тихоня озаботился этим вопросом, но никто из «знающих» людей не смог ответить ему ничего вразумительного, кроме того, что в идеале любой Созидатель пользуется неким планом, когда проектирует и создаёт Демонстрации. Что задолго до начала создания он должен выбрать чужую или свою идею, разработать её, отобрать подходящих Деятелей, найти место тренировок и проведения Демонстрации, выбрать, если необходимо, музыкальное сопровождение, придумать сооружения, в которых будут работать Деятели и многое другое. Все эти выкладки он должен подробно перенести на бумагу, и затем, не отклоняясь, тщательно провести в жизнь. Было ясно, что у каждого этот План свой и что существуют кем-то когда-то определённые стандарты его составления. Но Тихоня никак не мог понять, зачем пока ещё ничего не знающему и не умеющему Соискателю делать то, о чём он имеет весьма приблизительное представление или не имеет никакого. Он был убеждён, что самодеятельная работа Соискателя в лучшем случае ничего не скажет о его задатках и перспективах, а в худшем, что вероятнее, может сыграть роковую роль… Этого как раз Тихоня и боялся больше всего! Но, как сказал Шаман, «правила есть правила», и Тихоня насколько смог за короткую ночь, добросовестно выполнил требуемое задание, надеясь, что в написанной им чепухе Руководители найдут хоть что-нибудь заслуживающее внимания.
Зайдя в подсобку, Тихоня обнаружил там ещё четырёх кандидатов. Все дружелюбно познакомились с ним, и вновь он с удовольствием отметил необычно приятную камерность этого поступления, проходящего без потрясений и многолюдного шума. Будущие его одногруппники (на разных этапах все четверо попали в Группу) – Громобой, Молчун и Пружина продолжили горячо спорить о каком-то громком деятельском проекте, а Веточка, скромно сидевшая на подоконнике, отвернулась и стала смотреть в окно, что очевидно и делала до появления Тихони. Оказывается, все Руководители уже были в сборе. Ждали только запаздывавшего Шамана, который вскоре явился, кивком поприветствовал кандидатов, взял у Тихони его План Созидателя и неспешно проследовал в Учебную Комнату.
Экзамен проходил так же спокойно и неспеша. Соискателей по одному приглашали в Учебную Комнату, где подолгу, подробно выясняли возможность их обучения в Группе. Тихоню вызвали последним и, несмотря на приятную обстановку всё же изрядно волнуясь, он вошёл… Не успев прикрыть за собою дверь Тихоня, среди членов комиссии, сразу увидал знакомое лицо!!!! Да это же… точно, это был Живчик!!! Вот это да! Тихоня помнил его золотой совет «На Экзамене может случиться ВСЁ!», но такого не ожидал… Неужели он будет преподавать в Группе?!. Лучшего было просто невозможно пожелать! Тихоне стало намного легче. Живчик же совершенно не подал виду, как ни в чём не бывало оглядывая очередного Соискателя. Кроме него в комиссии, не считая уже знакомого Шамана, Тихоня разглядел маленькую яркорыжую старушку, двух бесцветных женщин, серьёзную девушку-помощницу, вызывавшую Соискателей и постоянно что-то писавшую в толстую тетрадь, несколько школьных зевак из числа постоянно приходящих на подобные мероприятия, и, наконец, восседавшего в кресле посередине, большеголового с белой растительностью на лице, пожилого субъекта, смотревшего несколько неприязненно на вновь вошедшего. Учебная Комната представляла из себя прямоугольное помещение, выкрашенное чёрной краской по пяти плоскостям, за исключением паркетного пола светлого дерева, и, несмотря на мрачноватую расцветку, действовала успокаивающе. Дверь из подсобки располагалась с одного узкого конца Комнаты и когда кто-нибудь входил, то оказывался напротив нескольких рядов стульев с другой стороны. Слева, в трёх местах, стена могла раскрываться большими окнами, выходившими в тот самый двор-колодец, где не было ничего интересного. После обязательной процедуры официального представления, большеголовый, он же Первый Руководитель, он же Белый Дракон, тихим голосом предложил Тихоне что-то показать из своих умений и сухо улыбнувшись, заверил, что ничего страшного не произойдёт, а потому можно не волноваться. Воодушевлённый чудесным присутствием Живчика, Тихоня показал всё, на что был способен в тот момент, включая превращения первого и второго уровня, возможности мимикрии, звукового и визуального воздействия, владение телом, вниманием, после чего был помилован и усажен на стул рядом с Белым Драконом для «более доверительной» беседы. Пока Первый Руководитель бегло просматривал тихонин План Созидателя, Шаман снова задал вопросы касающиеся происхождения, проинформировал комиссию о наличии у Тихони тёти за Дальними Пределами – видимо это было очень важно – и спросил у рыжей старушки нет ли у неё вопросов. Старушка поинтересовалась занимался ли Тихоня раньше музыкой и, узнав, что он в детстве пел в хоре, удовлетворённо покивала головой. Белый Дракон отложил в сторону Экзаменационную работу Тихони и поднял на него глаза. Теперь он смотрел так же серьёзно, но уже без неприязни:
– Скажи, пожалуйста, а кого из Деятелей ты бы пригласил на работу в твоей Демонстрации?
Тихоня не ожидал вопроса и растерялся:
– Ну… я не знаю…
Белый Дракон неподвижно глядя, ждал.
– Я не… – начал было опять Тихоня, но услыхал голос Живчика.
– Нужно ответить, – произнёс тот вполголоса, тоном настойчивого совета… Тихоня нервно сглотнул. «Почему я вечно не готов к неожиданностям?» – подумал он с досадой. Как назло ничего не приходило в голову.
– Думаю… – начал Тихоня, лихорадочно соображая, – я думаю, что… я пригласил бы… кого-нибудь… я пришёл бы к Миму в его филиал и попросил бы помочь мне… всех его Деятелей.
– То есть, – улыбнулся Белый Дракон, – ты уехал бы из Города, чтобы создать Демонстрацию, рискуя безвестностью или осмеянию за сотрудничество с Мимом?
– Ну… вобщем-то… – Тихоня опустил голову.
– Что ж, похвально, – подвёл итог Белый Дракон. – Сейчас мы сделаем перерыв, во время которого ты придумаешь для нас маленькую Демонстрацию на тему «Открытие». У тебя будет достаточно времени для подготовки – первыми выступят твои товарищи, – он улыбнулся, – ну, а ты будешь завершать вечер!..
«Завершения вечера» пришлось ждать довольно долго. Сначала тянулся и не заканчивался перерыв, затем постепенно собрались зрители, потом по одному члены комиссии, после подошли Первый и Второй Руководители Группы. Ещё чуть погодя, как будто ждали кого-то, стали приглашать Соискателей для личных Демонстраций. Тихоня от природы был человеком медлительным, и ему нравилось такое течение событий, позволявшее хорошенько подумать и постараться выдать что-нибудь достойное. Во время перерыва Громобой, Пружина и Молчун угомонились, каждый погрузившись в раздумья, а Веточка куда-то исчезла. Тихоня уже заметил её неуверенность и подумал, что, наверное, она нашла уединённое место для подготовки, но она всё не появлялась и, когда настала её очередь, почувствовал, что ей надо помочь. Он попросил серьёзную девушку-помощницу подождать и, позвав с собой остальных Соискателей, бросился разыскивать Веточку. К счастью они скоро её нашли. Выяснилось, что она сочла себя недостойной учиться в Школе и, подумав, приняла решение уйти с Экзамена. В этот момент Тихоня с товарищами и застал её на лестнице. Они весёлой ватагой навалились на бедную девушку, буквально под руки отведя её обратно в подсобку, и отправили в Учебную Комнату… Веточка потом не сказала Тихоне «Спасибо», да и сам он тут же пожалел, что «принял участие» в её школьной судьбе. На секунду ему показалось, что он сделал что-то не то, что-то сродни насилию, что-то нелогичное, неподобающее. И потом он понял что именно. Веточка была странная – чаще замкнута, иногда язвительна и саркастична, порой могла «убить» одним словом, одной шуткой. Она никогда не принимала участия в ученических вечеринках. И когда все могли гурьбой идти после занятий до Проспекта, всегда перебегала на другую сторону улицы и шла по ней параллельным курсом в одиночестве. Почти все одногруппники недолюбливали её и просто терпели рядом. Белый Дракон с первых же дней отчего-то тоже был ею постоянно недоволен. Веточка расстраивалась, как то быстро начала терять интерес к Школе, и дело пошло к неотвратимому изгнанию из Группы … Веточка не сказала Тихоне «спасибо», а вот он хотел бы поблагодарить её. Тихоня не разделял общего к ней отношения. Он знал, что нравится Веточке и, быть может только навыдумывал себе, но ему казалось, что она его молча оберегала и поддерживала. И он эту поддержку очень ценил…
– Кто у нас последний? – спросила, выглянув из Учебной Комнаты, помощница Белого Дракона.
– Я, – ответил Тихоня. За отведённое время он не успел толком ничего придумать. Идей не было никаких и он решил действовать по наитию, надеясь, как это уже бывало раньше, получить подсказку в последний момент.
Выйдя в центр Учебной Комнаты, Тихоня спросил можно ли начинать, выдохнул и закрыл глаза…
В начале был ОН.
И была темнота.
И темнота была молчаливой.
Темнота была молчаливой, но не безжизненной.
ОН пребывал в ней.
И ОН был не один.
С НИМ была Любовь. И ничего кроме.
И в Ней было всё.
Всё, что только могло быть.
Всё, что когда-либо могло быть и когда-либо будет…
И ОН попросил Любовь открыть глаза.
И Она открыла.
И появился Свет.
И ОН попросил Любовь заговорить.
И Она заговорила.
И полилась Музыка.
Музыка, создающая пространства и миры, небеса и земли, и всё, что их населяет…
И Музыка создала тот самый, единственный и лучший из миров…
И все его видимые и невидимые ипостаси.
И ОН попросил создать Хранителей похожих на НЕГО.
И решил отдать им всё, что у НЕГО было, все созидающие силы, все возможности, все чувства, всю красоту.
ОН отдал им всё это и ещё многое другое и, самое главное – вновь созданный мир.
ОН ничего не просил взамен.
Лишь только быть рядом…
– Я смотрю, ты за старое взялся?..
Тихоня открыл глаза. Перед ним стоял Сторож, и знакомая уже красная пустыня окружала их.
– Я же тебе говорил, не лезь! – строго сказал Сторож. – Говорил или нет?..
– Так я же… – пролепетал растерявшийся Тихоня.
– Я же, я же… – покачав головой, сказал Сторож. – Придётся принимать меры.
Тихоня вспомнил обещание Сторожа и похолодел:
– Так ведь Контакта же не было, – быстро заговорил он. – Я никого не трогал… не знаю как это получилось… просто закрыл глаза и… как то само собой вышло… Я же ни с кем… Я же помню, что вы говорили… я совсем не хотел…
– Да, ладно! – улыбнулся Сторож. – Я пошутил… Опять попался?.. Ты слишком доверчивый. Это похоже на раннее слабоумие… – он смерил Тихоню взглядом, – а вроде молодой ещё!..
Тихоня недовольно поёжился, он терпеть не мог розыгрыши.
– Так-с, ну теперь к делу, – серьёзно сказал
Сторож. – Как всегда у нас мало времени, сам понимаешь, Вечность не резиновая!.. Поэтому буду краток. Мне поручено передать тебе следующее:
Первое. Задача с Волком остаётся в силе.
Второе. Тебя назначили Защитником… хотя скажу по секрету, называется это на самом деле гораздо неблагозвучнее – что-то вроде то ли буфера, то ли демпфера… Решили почему-то, что Защитник звучит солиднее, а по мне так это намного хуже – напоминает что-то спортивно-дурацкое!.. Но… не нам судить… Вопросы потом, – прервал он жестом открывшего было рот Тихоню. – Третье. Ты Там не надолго, а работы будет много, так что не расслабляйся и не ленись… Твоим посредником назначен Волк, вся связь через него. Учти, что поблажек не будет, за тобою скоро окажутся люди – если ничего не путаю, без тебя тринадцать человек, за будущее которых ты отвечаешь лично. Кстати, и за своё тоже… Понял?
– Не совсем, – отозвался Тихоня. – Что за люди и от кого их надо защищать?
Сторож поморщился:
– Господи, с кем приходится иметь дело!
ЭТО сейчас вовсе не важно. Встретишь Волка, разберётесь! Разумных вопросов нет?
– Ну… – Тихоня задумался.
– Значит нет, – быстро сказал Сторож. – Так, пока мы тут с тобой болтаем, я там тебе маленький подарочек соорудил… Покажу кое-что, твоим экзаменаторам, – он хихикнул. – Им понравится. Короче, когда сейчас я тебя верну обратно, они будут восхищаться и прочее… Не удивляйся, подыграй им, сделай вид, что всё идёт по плану… и так далее. Это-то, я надеюсь, ты понял?
– Понял, – промямлил Тихоня, чувствуя, что уже безвозвратно вовлечён в новый, большой водоворот событий.
– Да, а что ты там за ерунду плёл про какую-то темноту, любовь?.. – Сторож насмешливо посмотрел на Тихоню. – Я ничего не разобрал… хотя где-то это уже слышал!..
– Ну… – Тихоня попытался собрать разбегающиеся мысли.
– Стой! – Сторож замер, прислушиваясь.
Прошло несколько секунд. – Так, всё! Потом расскажешь!.. Глаза закрой!..
Тихоня послушно закрыл глаза и тут же почувствовал прикосновение к своей коже скользкого, холодного ветра. Ветер принёс запахи. Это были неприятные запахи города – мокрого камня и дыма. Не того камня, что лежит где-нибудь на лесистом холме тысячу лет, проросший мхом и травой, хранящий молчаливое знание, а мёртвого, пустого, сделанного бездушными механизмами, бессмысленного в своём бесконечном повторении. Не того дыма, который даёт костёр, ароматного и целительного, а того, который производится работой тех же бездушных механизмов, и который медленно и методично отравляет, сжигая в себе здоровье и радость жизни. Пахло ещё искусственной едой вперемежку с тем, во что она превращается в результате круговорота веществ… По пустынной тёмной улице шаркающей походкой бредёт, опустив голову, человек в лохмотьях. Вдруг останавливается, нагибается и поднимает что-то с каменной земли. Радостно вскрикивает. Он нашёл консервную банку. Целую. С едой. Радость сменяется глубоким раздумьем. Банка закрыта, как добраться до пищи? Человек смотрит по сторонам, подыскивая что-то. Затем издаёт победный клич и подбегает к ближайшей стене дома, выбирает место и начинает тереть крышкой банки по шершавому камню. Жестяная кромка вскоре поддаётся, истончается и крышка без труда открывается, позволяя голодающему насытиться. Довольный своим открытием, бродяга с наслаждением насыщается…
