Юрий Сергеевич Аракчеев
Луна над пустыней
О чем рыдали шакалы
Ну, в общем, охота за членистоногими созданиями настолько захватывала меня каждый раз, что я так и не успел исследовать весь тугай, который протянулся вдоль реки на несколько километров и километра на два с лишним вторгался в пустыню. На крупных обитателей я тоже обращал гораздо меньше внимания, чем они того заслуживали, хотя не раз выпугивал из чащи фазанов и они взлетали, сверкая всеми цветами радуги, кудахтая и с трудом поднимая за собой длинный хвост. Однажды на дорожке я обнаружил кучку сине-зеленых и коричневатых перьев – не иначе, как следы чьей-то удачной охоты – может быть, шакала, а может быть, камышового кота или лисицы-караганки. Кабанов не видел ни разу, однако слышал громкую возню в чаще и видел изрытую их мощными клыками и раздвоенными копытами землю. Часто встречались лошади – красивые, гордые, но очень пугливые. Жители поселка Ширик-Куль пасли их оригинальным способом: просто выпускали в тугай, а когда нужно было, ловили их там.
В самой чаще, в зарослях эриантуса, чингила, гребенщика, туранги, скрывалось небольшое мелководное озеро, соединенное с Сырдарьей узенькой травянистой протокой. В чистое от тростника и кувшинок пространство мы с Жорой забрасывали удочки и ловили приличных карасей, граммов на двести каждый. Иногда в тростнике громко чмокала крупная рыба, скорее всего – сазан. Кроме карася, клевала мелкая густера. Во влажной мягкой земле на берегу озера мы копали червей для наживки, вместе с червями попадались рыжие сильные медведки.
Еще колоритнее был тугай на острове посреди Сырдарьи. Когда мы с Жорой решили исследовать остров и поплыли туда на байдарке, оказалось, что он тоже имеет тихое и достаточно широкое внутреннее озеро, куда от большой воды ведет извилистая протока. Озеро поросло водяным перцем – остролистом, ряской. На нем кормились утки разных видов, крачки, водяные курочки, выпи. Тугай на острове был гуще и богаче, чем на берегу, деревья здесь были выше, росли чаще. Во множестве встречались туранга, тал (тугайная ива) и настоящие лианы – аспарагус и ломонос. Животный мир острова также достаточно богат – кабаны, зайцы, фазаны (их крики часто долетали даже до нашей палатки на берегу), множество других птиц. Мы встретили здесь эффектную трехцветную (черную с белыми и рыжими пятнами) корову с маленьким теленком. Жора рассказывал, что не раз бывали случаи, когда у шириккульцев пропадали стельные коровы. Не знали сначала, что и думать, а потом оказалось, что будущая мать тайком переправлялась на остров, чтобы спокойно, без свидетелей, на лоне природы, выкормить своего детеныша.
Самое красивое дерево в тугаях, пожалуй, лох узколистный, местное название «джида». Небольшие длинные листики его покрыты светлым налетом, отчего крона дерева издалека выглядит серебристо-голубоватой. При легком ветре листья колеблются, и тогда кажется, что ветви лохов покрыты густыми клубами живой серебристой пены. По-своему красив гребенщик тамарикс, древовидный кустарник, напоминающий по внешнему виду тую, цветет очень мелкими, но зато чрезвычайно многочисленными розовыми цветами – издалека кажется, что это не цветы, а мельчайшие листики его постепенно меняют свою окраску, от нежно-зеленых в нижней части куста до ярко-розовых на верхушке. Неплохо выглядит цветущий чингил, ветви которого с непонятной целью вооружены непропорционально большими колючками. Но наиболее колоритное, наиболее характерное для этих экзотических мест растение, на мой взгляд, гигантский злак эриантус. Хотя, как я уже говорил, он и не вырастает в полный рост к началу июня и не цветет, однако прошлогодние соломенные стебли его и сухие метелки торчат повсюду и вместе с клубящимся серебром лохов и высокими травами – солодкой, гебелией, кендырем, кермеком – придают тугайным зарослям вид своеобразной саванны. За исключением некоторых наиболее густых участков, где саванна начинает переходить в непроходимый тропический лес.
Интересно, что почти все тугайные растения обладают двумя объединяющими их свойствами: устойчивость к сухости воздуха и солеустойчивость. Хотя поблизости и течет река, однако испарение с ее поверхности ничтожно по сравнению с гигантскими массами обезвоженного пустынного воздуха. Полотенца у нас сохли молниеносно, а кожа даже после купания очень быстро покрывалась белесым сухим налетом. Хотя растения тугаев и создают себе микроклимат за счет повышенного испарения, однако они должны быть готовы к сухим ветрам. Но это все же но самое главное. Самое главное – солеустойчивость, потому что характерное свойство пустынных почв – повышенное содержание солей. Туранга, например, – единственный вид тополя (из ста десяти!), который может расти на солончаковых почвах. А гребенщик-тамарикс настолько приспособился, что научился даже выделять поваренную соль наружу – она выступает из устьиц на кончиках его листьев. Ценнейшее свойство главных тугайных растений – не только самим произрастать на соленых почвах, но и очищать землю от излишних солей, делать ее пригодной и для других, менее выносливых растений.
Удивительна все-таки приспособляемость! В самих тугаях и тем более в глинистой пустыне, окружающей их, растения имеют очень длинные, глубоко проникающие корни. Злак эриантус при трех– четырехметровой высоте стеблей обладает корневой системой свыше метра в диаметре, два-три метра глубины. А корни солодки, высота которой не превышает метра, проникают в глубину на четыре метра. Однако рекордсменом среди трав является, пожалуй, янтак, или верблюжья колючка. При высоте растеньица до полуметра корни ее в поисках влаги проникают в десятиметровую глубину. Абсолютный же чемпион-бурильщик – гребенщик-тамарикс. Однажды было установлено проникновение его корней на глубину 37 метров! И это при высоте кустарника в два-три метра… В песчаных пустынях корни растения стремятся не вглубь, а вширь, потому что если в глинистых они существуют за счет пресного слоя подпочвенных вод при сухости верхнего, наружного слоя глины, то в песчаных улавливают ту влагу, которая всегда существует в песке уже на незначительной глубине. Вот и получается, что вес корневой массы пустынных и некоторых тугайных растений значительно больше, чем вес зеленой, надземной части. Спасаясь от палящих лучей солнца и от сухости воздуха, растение как бы все больше и больше уходит под землю…
И все же, но словам Жоры, то, что мы видели сейчас на берегу и на острове – саванна и тропики, – было бледной копией тех роскошных тугаев, которые росли здесь еще в недавнем прошлом. Растительность была гуще, ею были заняты большие площади, водилось гораздо больше фазанов и кабанов, встречались тигры. Это были настоящие таинственные, полные опасностей «джунгли»… Почему же так?
Дело в том, что тугаи, эти естественные оазисы, эти маленькие райские уголки в пекле сухой и соленой пустыни, с некоторых пор принято вырубать. Да-да, самым элементарным образом. Вырубать, а потом еще и выкорчевывать корни.
На первый взгляд это кажется бессмысленной дикостью и кощунством. Но это не совсем так. Вырубают тугаи с определенной хозяйственной целью.
Помимо солеочистительной, тугайная растительность выполняет еще одну очень важную роль – кольматирующую. Мудреное слово «кольматаж» означает в буквальном переводе «наполнение» – наполнение прибрежной земли питательными веществами за счет осаждения ила во время паводков. Так что почва в тугаях не только очищена от излишних солей, но еще и удобрена, плодородна. Вот тугаи и вырубают – с тем чтобы на их месте разводить бахчевые культуры, люцерну, хлопок, рис, кенаф. Задача Георгия Федоровича как раз и заключается в том, чтобы изучить опылителей тугайных растений. Для того чтобы выяснить, какие из них смогут опылять культурные растения после того, как тугаи уничтожат.
Так что бессмысленной дикости нет. А вот насчет осмысленной дикости и кощунства стоит, пожалуй, подумать.
Если бы своеобразное «освоение» тугаев делалось с чувством меры и при неуклонном соблюдении правил, возможно, это было бы хоть до какой-то степени оправдано. Да и то сомнительно. Обычно же, как правило, происходит следующее. Участок тугая вырубают начисто. На освободившейся плодородной почве сажают культурные растения, которые в первые годы действительно дают прекрасный урожай. Но это – лебединая песня тугайной земли. Потому что…
Прежде чем продолжать, давайте поговорим о пустынях. Ведь тугаи – это заросли по берегам рек, текущих через пустыни. В этом их особенность, в этом и их значение.
Пустыни занимают одну пятую часть суши земного шара. В общей сложности они составляют территорию, равную всей Африке или трем Европам. Они бывают песчаные, глинистые, щебневые. Некоторые пустыни называют каменистыми. В Туркмении есть гипсовая пустыня…
Климат этих земель чрезвычайно суров. В первую очередь, конечно, катастрофическая нехватка воды. Если в самых влажных районах земли (Индия, Центральная Африка) в год выпадает до 10000 миллиметров осадков, в умеренном поясе – около 500, то в пустынных районах количество осадков измеряется несколькими миллиметрами, а бывают годы, когда осадков не выпадает совсем. И это в сочетании со страшной, доходящей до 50 градусов и выше жарой. 50 градусов в тени, хотя тень в пустыне найти, сами понимаете, нелегко. Поверхность же песка нагревается до 80–90 градусов; что это такое, можно себе представить, если вспомнить, что мы немедленно отдергиваем руку от батареи центрального отопления, температура которой не превышает 60 градусов Цельсия. Однако ночи в пустыне холодные. «В два часа пополудни здесь можно испечь яйцо в песке, а в два часа ночи заморозить его», – пишет известный английский путешественник Лоуренс Грин о Сахаре. Суточная амплитуда колебаний температуры воздуха во внутренних районах Сахары достигает 40 градусов, а на поверхности почвы – 70. Те, кто летал над Сахарой на самолете, пишет Лоуренс Грин, говорят об удручающем впечатлении – мертвое буро-серое море песка, подавляющее своей безысходностью. Оазисы чрезвычайно редки, и по сравнению с безбрежностью песчаного океана они с высоты производят жалкое впечатление. До сих пор территория, занимаемая Сахарой, очень мало исследована – меньше даже, чем территория безбрежных, дремучих и опасных джунглей Амазонки. Летчики стараются облетать наиболее пустынные районы, а если и летят над песками, то стараются держаться поближе к краю. До сих пор исследователи ищут и не могут отыскать на территории Сахары легендарный оазис с романтическим названием «Рай бушменов», хотя рассказы о нем передаются из поколения в поколение и есть будто бы люди, которые в этом оазисе побывали и собирали алмазы, которые валяются прямо на песке. Об этом тоже пишет Лоуренс Грин. А он должен хорошо знать то, о чем пишет, ибо сам родился в Южной Африке. Много исследователей пыталось разгадать тайны Сахары, кое-что люди об этой пустыне знают, но… немало человеческих костей белеет сейчас под жгучим африканским солнцем среди песка. Костей тех смельчаков, которые не вернулись.
В Африке есть и другая гигантская пустыня – Калахари. Огромные пространства занимают пустыни в Австралии, Южной и Северной Америке. Азиатская пустыня Такла-Макан, расположенная в Таримской впадине на северо-западе Китая, считается одной из самых труднодоступных на земном шаре из-за резкой континентальности и сухости климата и отсутствия растительности. Многие тысячи квадратных километров занимает пустыня Гоби в Монголии. А гигантский Аравийский полуостров практически весь – пустыня.
Но помимо сухости, жары и резких колебаний температуры есть и еще одна беда пустынь, скрытая в недрах: чрезмерная засоленность почвы. Часто именно по этой причине пустыня лишена растительности.
Какие только формы не принимает жизнь, чтобы приспособиться к самым жутким условиям! О пингвинах, живущих припеваючи в кошмарных условиях морозной и ветреной Антарктиды, мы уже говорили. О слепых пещерных жителях тоже. В сухом, раскаленном пекле пустыни тоже есть довольно разнообразная жизнь. Есть интереснейшая видовая кинолента Уолта Диснея «Живая пустыня». Она повествует о кипучей жизни в одной из самых суровых пустынь Земли – Долине Смерти, расположенной на территории Соединенных Штатов Америки. В этих прокаленных зноем песках обитают, оказывается, десятки видов живых существ… Недавно стало известно о племени тубу, кочующем в самом сердце Сахары, в районе плато Тибести и Тенере, где нет даже песка, потому что обжигающий ветер сгоняет его прочь, а окрестный пейзаж напоминает снимки лунной поверхности. Что же говорить о наших Каракумах и Кызылкумах, скудная растительность которых все же достаточно богатая, для того чтобы дать приют не только мелким, но даже крупным животным – таким, как зайцы, лисы, джейраны, сайгаки? Наши пустыни кормят большие отары овец, а также коров, верблюдов – правда, в том случае, если не нарушаются правила выпаса и не вступает в свои права эрозия… Все это заставляет еще раз задуматься о поразительной приспособляемости живых существ к самым, казалось бы, невыносимым условиям.
И все же с точки зрения человечества даже покрытая кое-какой растительностью и населенная кое-какими животными пустыня остается пустыней. Здесь бессмысленно возделывать поля и сажать сады. Люди ютятся в редких оазисах, а огромные территории остаются неосвоенными – двадцать процентов земной суши, территория, равная всей Африке или трем Европам.
Но это еще не все. Неосвоенными остаются не только пустыни. Полупустыни и сухие степи с этой точки зрения ненамного отличаются от пустынь. Они тоже непригодны для человеческой жизни. Если собственно пустыни занимают 20 процентов суши, то пустыням, полупустыням и сухим степям принадлежит уже 40–45 процентов. Почти половина. А ведь есть еще ледники, скалы, болота, непригодные для жизни людей… Человечеству остается не так уж много. А оно неуклонно и очень быстро растет…
Когда нас было мало, мы не задумывались о таких «мелочах». Земля казалась бескрайней. В результате, с тех пор как гомо сапиенс стали хозяевами на земле, они довели до эрозии и превратили в непригодные для жизни 20 миллионов квадратных километров плодородных земель – площадь, почти равная территории всего Советского Союза или двум Европейским континентам. Чтобы вы могли лучше осознать эту цифру, заметим, что сейчас во всем мире используется для земледелия 15 миллионов квадратных километров территории. Все поля и сады Земли укладываются в эту цифру. Потеряли же мы 20. Больше того, что имеем сейчас. Потеряли больше половины того, что имели когда-то…
Мы начали с того, что принялись осваивать целинные и залежные земли, орошать сухие степи и даже пустыни. В нашей стране, например, площади, орошенные Каракумским каналом, а также участки Голодной степи и Вахшской долины, орошенные, очищенные от излишних солей при помощи дренажа и промывки, превратились в цветущие сады. И это прекрасно.
Но в то же самое время мы все еще продолжаем терять то, что имеем. И теряем пока больше, чем осваиваем. Увы. Почему? Каким образом? По-разному…
Одна из таких потерь – вырубание тугаев.
Культурные растения, посаженные на бывших тугайных землях, гораздо менее приспособлены к здешним своеобразным условиям, чем тугайные. Они не могут с тем же успехом сопротивляться грозному наступлению соленых подпочвенных вод, уровень которых неуклонно повышается год от года. Вскоре растения уже не будут в состоянии справляться с солью. Бывшая плодородная тугайная земля становится засоленной и непригодной. Ее бросают. На месте пышной когда-то растительности – саванна, тропики – образуется мертвый солончак. А люди вырубают новую порцию тугаев…
Между тем тугаи ценны для нас с разных точек зрения. Они, например, могут служить великолепным пастбищем для домашних животных – коров, лошадей – и пристанищем для множества диких – кабанов, зайцев, фазанов. Древесина туранги – единственный полноценный строительный материал для деревянных пустынных построек. В Ширик-Куль-тугае одно из самых ценных растений – это, пожалуй, солодка, которая образует сплошные заросли. Ее корни применяются в медицине, в кондитерском деле, пивоварении и даже… в пожарном деле – как пенообразующее вещество для огнетушителей. Медицинское значение солодки до конца не исследовано, однако, но мнению многих ученых, оно гораздо больше, чем принято думать. В медицине применяются также: кермек Гмелина (вяжущее и кровоостанавливающее средство), лох узколистный (концентрат плодов – вяжущее средство при желудочных заболеваниях), гребенщик тамарикс. В промышленности используются корни эриантуса, волокна кендыря, дубильные вещества гребенщика и кермека, тростник. А сколько здесь растений, лекарственные и другие свойства которых пока еще не исследованы!
И еще очень важное. Тугайные леса имеют большое берегоукрепительное значение. Уничтожим леса – корни деревьев, кустарников и трав перестанут скреплять частицы почвы по берегам, вода начнет вымывать их, река замусорится, обмелеет, может изменить свое русло, а может исчезнуть совсем, вода уйдет в ненасытные пески…
И все же тугаи вырубают. Помните дымок на горизонте и деловитый стрекот трактора, когда мы ездили отмечать командировки в Хаджи-тугай? Иногда этот тревожный звук долетал теперь и до нашей стоянки.
Мы с Георгием Федоровичем беседовали о тугаях вечером, пока Сабир с Хайруллой готовили ужин.
– Даже запрет любительской охоты – ханжество, – сказал Жора. – Браконьерство – это, конечно, большое зло. Но оно все же несравнимо с гигантским организованным злом – вырубанием тугаев.
…Солнце село, начала выплывать луна, которая еще более округлилась со дня нашего приезда. Замерцали звезды. Как только лунный свет стал заметнее, чем вечерние сумерки, словно по расписанию зарыдали шакалы.
«Аы!.. Аы-ы… Аы-ы-ы…» – плакали они, жалуясь на свою жизнь. И я подумал, что отчаяние этих хищников вряд ли вызвано муками пробудившейся совести. Все проще. Не осталось благородных тигров, за которыми можно было подбирать объедки. Теперь приходится самим гонять редких зайцев, подстерегать осторожных фазанов. Легко ли? Тугаи вырубаются. Скоро, возможно, их не станет совсем… Печально это все. Как же тут не рыдать?
