Юрий Горюнов
Шоу уходящих теней
– Девушка мне нужно увидеть Светлану Дунаеву? Где она?
– Мужчина, подождите. Что вы шумите. К ней нельзя.
– Как нельзя? А мне надо!
– И что? Всем что-то в жизни надо, но не все это получают.
– Давайте не будем философствовать. Вы, вообще, о чем? – возмутился Семен. – Мне нужно знать, что с ней, нужно увидеть ее. Вы понимаете?
– Я понимаю, – услышал он голос за спиной и, обернувшись, увидел мужчину лет за шестьдесят, по одежде видимо врач. – Что происходит?
– Вот Павел Федорович, мужчина влетел и требует, чтобы его допустили к Свете Дунаевой.
– Если бы я умел летать, то не стоял бы тут, – отреагировал Семен.
– С чувством юмора все в порядке, значит, есть вероятность, что и с умом, а значит, способен понимать, – улыбнулся доктор. – Она в тяжелом состоянии. К ней нельзя.
– Почему?
– Хороший вопрос, на который часто приходиться отвечать. Ответ – потому. А если точнее, то она все равно вас не увидит и не услышит.
– Так что с ней! Я только сегодня прилетел из-за границы и вообще ничего не знаю, кроме того, что она у вас.
Доктор посмотрел на Семена, обдумывая, что делать: – Хорошо, пойдемте со мной, – и, повернувшись, направился вдоль коридора, Семен за ним. Пройдя мимо двух дверей, доктор открыл третью и вошел, уверенный, что посетитель следует за ним.
Кабинет был не большим и достаточно стандартным: светлые стены, у окна письменный стол, перед ним два стула, небольшой диван, рядом со шкафом, в котором ровными рядами стояли папки, а слева ширма.
– Присаживайтесь, – предложил доктор, и когда Семен сел, продолжил. – Света у нас работает, и она нам близка. Она попала в аварию. Им в лоб вылетела машина.
– Она была за рулем?
– К счастью нет. Рядом. Это было такси. Водитель тоже пока жив.
– И что теперь?
– Вам – ждать.
– Но я могу ее увидеть? Поймите, иногда присутствие близкого человека помогает.
– Это возможно. А вы ей кто?
– Я … – выдавил он из себя, и замолчал, не желая говорить об их отношениях с посторонним.
Доктор все понял и задумался, сидя, чуть поджав губы: – Это весомый аргумент. Родители только что ушли, так, что, пожалуй, это возможно, но ненадолго.
Они вышли из кабинета, Семену дали халат и проводили в палату. Света лежала с закрытыми глазами, голова забинтована. К носу вела трубка, какие-то проводочки вели к аппаратуре, которая тихо попискивала. Семен подошел и прислушался, дыхания он не слышал, но видел, как чуть поднимается одеяло, которым она была укрыта. Руки лежали поверх одеяла. Семен сел на стоящий рядом с кроватью стул и осторожно взял ее за руку.
– Здравствуй. Это я. Мне так много хотелось тебе сказать, но сейчас не знаю, что. Время, что мы были вместе – это самое счастливое в моей жизни. Я тут вспомнил, что мы с тобой не так уж и много знакомы, но мы должны быть вместе. Я сейчас держу тебя за руку, и вспоминаю твою улыбку. У тебя очаровательная улыбка, как и вся ты. Ты нужна мне. Я искал тебя всю жизнь. Я заберу тебя отсюда. Ты только крепись. Я приехал за тобой, – и тут он увидел, как дрогнули у нее веки. Она слышала, что он говорил, она понимала его. – Лежи, – прошептал он. – Я буду приходить каждый день.
Дверь в палату открылась, и девушка тихо сказала: – Пора.
– Я завтра приду, – Семен встал и, взглянув на Свету, вышел. Он снова зашел к доктору: – Спасибо. А можно я завтра приду. Я ей обещал.
– Ну, раз обещал, – улыбнулся доктор, и погасил свою улыбку.
– А что с ней? Говорите.
– Удар бы очень сильным. У нас были серьезные подозрения на перелом позвоночника и серьезные повреждения внутренних органов. К счастью, все это не оправдалось. Нас беспокоит дыхательная система, есть сломанное ребро, травма головы. У нее гематома мозга. Она сильно ударилась головой.
– Она придет в себя? Я видел как дрогнули ее веки. Она меня слышала.
– Не обязательно, мог быть просто какой-то рефлекс. А придет ли в себя? Не знаю.
– А операция?
– Будем делать. Завтра посмотрим анализы и сделаем дополнительные снимки. Не все так просто. Идите.
Семен попрощался и вышел на улицу. Слегка похолодало и колючий мелкий, плотный и какой-то серый, словно занавес, снег бил в лицо. Снежинки, словно иглы, били по щекам. Стоя на крыльце, Семен решил, что никакого контракта ему не надо. Он должен быть здесь, рядом с ней, не надо отчаиваться, а надо заразить ее своим оптимизмом. А как? Она же не видит его, но слышит, все-таки не согласился он с доктором. Из дома Семен позвонил друзьям и сообщил им о Свете.
– Знаешь, Николай, я жил с ощущением, что в моей жизни не хватает какой-то детали, чего-то не достает, и сейчас я понял, чего мне не хватает, мне не хватает ее. Я даже не представляю, что делать, если ее не будет. Моя жизнь не сложиться в полную мозаику.
– Семен, брось эти мысли, – посоветовал друг.
– С удовольствием. А куда? Это я тебе так говорю, а сам не показываю вида. Контракт отменяется, что мне предложили. Я, когда возвращался, думал, что поедем вместе. Мне. когда предложили работу, я сказал, что один не поеду, тогда они подумали, что могут попробовать устроить ей стажировку, как врача не могут, а вот стажировку.
– Жалеешь?
– Нет, она мне дороже.
– И это правильно.
Семен, после возвращения, еще не приступил к работе и не был занят в представлениях. На другой день он пришел к директору и попросил отпуск, объяснив ему ситуацию, тот не стал возражать, потому, как возможность была, а в таком состоянии выпускать на арену артиста, нельзя.
– Иди. Это жизнь. Если у нас что-то не ладится в личной жизни, то какая уж тут работа. Мне несчастные случаи не нужны.
Из цирка Семен снова поехал в больницу. Девушка за столом приема была уже другая, но к счастью Семена, доктор тот же.
– Вы что, домой не уезжали? – спросил его Семен.
– Сразу после вас, но вчера вечером, как чувствовал, что надо задержаться. У меня есть новости. Она пришла в сознание.
– Я могу ее увидеть?
– Не торопитесь. Послушайте. Мы сегодня посмотрели ее снимки. Операцию будем делать в ближайшее время, но все сложно. Никто не знает исхода операции, все зависит от нее. Сможет выдержать – одна история. Нет – другая.
– Она знает?
– Боюсь, что догадывается. Она врач. При этом не известно, каковы последствия. Если даже будет жить, то не факт, что останется в рассудке, в общем, не превратиться, как сейчас говорят, в овощ.
– Я должен ее увидеть. Она должна выжить и быть, как прежде.
– Хочется верить, – грустно произнес доктор. – Мне тоже в это хочется верить. Пойдемте, провожу.
Он проводил Семена до палаты. Света лежала с открытыми глазами и, увидев Семена, сделала попытку улыбнуться.
– Здравствуй, я пришел, как и обещал.
– Видишь, как я тебя встречаю, – тихо произнесла она.
– Все будет хорошо.
– Как у тебя успехи?
– Третье место.
– Я хоть и боялась за тебя, но верила. Готовишь что-то новое?
– Я взял отпуск. Мне предложили контракт во Франции. Я им сказал о тебе, и они обещали подумать, чтобы у тебя была там стажировка.
– Хорошо. Ты знаешь французский.
– Нет, выучу. А ты?
– Английский.
– Там он тоже пригодится.
– Куда я поеду? Ты же видишь.
– Ничего страшного, я это понимаю и остаюсь здесь. Так что все нормально, и мы вместе. И уже потом поедем.
– Не все так просто. Мне предстоит операция.
– Не переживай, все будет хорошо, – убежденно возразил Семен.
– У кого как.
– Ну, зачем?
– Я врач и знаю, какие могут быть последствия. Вероятность пятьдесят на пятьдесят, и даже при этой удачной раскладке нет гарантии, что будет, как прежде. Так что, в этом случае вероятность семьдесят пять на двадцать пять.
– Так это не мало. Даже один процент и то шанс.
– Да, но выпадет ли он, – тихо, почти чуть слышно, произнесла она, но Семен ее услышал.
– Выпадет, – сказал он уверенно.
В дверь палаты зашел доктор и просил Семена уходить. Перед уходом Семен посмотрел на Свету, поцеловал ее в щеку, и чуть прикрыв глаза, кивнул ободряюще головой. В коридоре он поинтересовался: – Это правда, что вероятность лучшего исхода не более двадцати пяти процентов?
– Это она сказала?
– Да.
– Она права, но обычно, еще меньше.
– И когда операция?
– Я вам говорил, в ближайшие дни. Надо подготовить ее.
– Я завтра приду.
– Я понимаю.
После его ухода Светлана лежала и смотрела в потолок. Слез не было, как не было и жалости к себе, она жалела Семена. При нем она сдерживалась, пока тот был рядом, не показывала свою слабость, при нем она не могла позволить себе быть грустной.
Она любила его, это ясно и очень надеялась, что существует Бог, и он поможет ему не видеть ее страдания. «Даст ли он мне эти двадцать пять процентов, а не только пятьдесят, иначе я буду, как овощ, за мной нужен будет уход. Семен меня не бросит, я это знаю, но и не могу портить ему жизнь. Он сказал, что ему предложили контракт – он должен уехать, – решила она. – Если все будет удачно, то сумею все объяснить, потом, если смогу. Но он упрямый, не отступится, нет, надо заставить его уехать, а моя любовь останется со мной, даже если будет грозить одиночество. Одиночество не так страшно, если любишь. Не надо чтобы он страдал, принося свою любовь в жертву. Не надо получать за любовь что-то взамен, ни от кого. Он дал мне нежность, возможность почувствовать себя любимой женщиной».
Боль, жажда жизни сдавили ее сердце, но она знала, что сможет пережить разлуку, если выживет. «Я не должна его мучить, – думала она. – Я не хочу, чтобы он узнал, что со мной стало в худшем варианте, не хочу, чтобы он меня видел такой. Жалею ли я себя? Да, конечно, но жаловаться не буду».
Дверь открылась и вошла Алла: – Привет сестрица. Ты молодец.
– Нет, не молодец. Ты мне должна помочь.
– Говори, для тебя все, что угодно.
Света сказала сестре, в чем нужна ее помощь.
– Ты с ума сошла! Я не буду этого делать.
– Будешь, если ты меня любишь.
– На фига такая любовь. Ты понимаешь, что предлагаешь? Испортить всю оставшуюся жизнь себе и любимому человеку.
– Я пытаюсь его спасти.
– Да, почему! Вероятность же не маленькая.
– Не очень большая, – поправила ее Света.
– Но ему с этим придется жить.
– Да, это больно, но потом боль проходит и все успокоится.
– А если лучший вариант, что тогда?
– Эх, Алла, тогда уж как-нибудь посмотрим, что сделать и как исправить ситуацию. Он должен уехать, и даже при лучшем раскладе я пробуду здесь долго.
– Но он, же все узнает?
– Если ты не расскажешь.
Алла вздохнула: – Беду творишь, Светка, и меня подбиваешь.
– Я хочу его спасти.
– А ему это надо?
– Это надо мне. Так что?
– Я против, но пусть так, – вздохнула Алла, противясь идее, но, не желая огорчать сестру.
12
На другой день Семен вновь пришел к Светлане, и когда открыл дверь, то увидел, что на стуле, возле кровати сидит молодой мужчина. Даже лишь легко наброшенный халат, позволял увидеть его крепкую фигуру, дорогие брюки, ботинки. Кто он такой Семен не знал, мало ли кто из друзей зашел.
– Добрый вечер, – с порога приветствовал он. Мужчина обернулся на звук открываемой двери. Вид его был достаточно холеный.
– Иди, – произнесла Светлана, и тот, кивнув головой, поднялся и направился к выходу. Когда за ним закрылась дверь Семен сел на стул и радостно сообщил: – Ты сегодня хорошо выглядишь. Правда. Я уверен, что все будет хорошо, даже скажу причину свой уверенности – мне везет. Меня тут ругали на днях после конкурса, но я выиграл и простили.
– Ругали, что не то место занял?
– Нет, конечно, я внес некоторые изменения, – не стал он ей говорить про высоту, – но если бы этого не сделал, то и место не получил бы. Мне везет, как повезло, встретится с тобой. Что-то не так? – спросил он, увидев изменившееся лицо Светы, при его последней фразе.
– Да, не совсем так. Видимо в твоем везенье бывают исключения. И это исключение я.
– Ты что говоришь?
Света вздохнула, чуть поморщилась и, собрав свои моральные силы или еще, какие есть в организме у человека, сказала:
– Тот мужчина, которого ты видел, это мой будущий муж, если, конечно, операция пройдет удачно. Мы договорись, что я не буду в претензии к нему, если операция будет не очень.... При удачной, он будет со мной.
Семен смотрел на Свету и ничего не понимал. Выражение его лица не изменилось, потому, как он не мог еще осознать услышанное. Не было ни удивления, ни возмущения, ничего, но постепенно воодушевленное радостью лицо сменилось на глуповатое.
– Я не совсем понял. Какой муж?
– Законный.
– Откуда он взялся? И почему он готов им стать при удачной операции. А я? Я при любой.
– При неудачной, мне никто не нужен. Я понимаю, что тебе тяжело это слышать, как и мне говорить, но не сказать этого я не могла, это не честно по отношению к тебе, и ты тратил на меня время.
– Ничего не понимаю. После Нового Года, как я понял Николая, ты думала иначе, да и пока я не уехал, его не было и в помине, ни даже вчера. Он где-то прятался?
– Я с ним встречалась раньше, до тебя. Потом мы поссорились, очень серьезно. Он уехал, и тут встретился ты. Пока тебя не было, он приехал, и я поняла, что прошлые чувства не погасли. Это было после разговора с Николаем. Я думала, что все прошло, но я ошибалась. Он снова уехал, ненадолго, и вернулся, узнав обо мне.
– Я думал, что ты меня любишь? – произнес Семен, но не было в его голосе упрека, а лишь вопрос, с нотками боли.
– Я тоже так думала, но я ошибалась. Извини. Я знаю, что делаю тебе больно, но когда-то я должна была бы тебе это сказать. Держать в неведении дальше, даже при всей моей непорядочности по отношению к тебе, я уже не могу. Я виновата перед тобой. Прости.
– Я тебе не верю.
– Мне нечего больше сказать. Вопрос веры или нет, оставим. Прими все, как есть. И ты не будешь мешать. Я помню, что ты говорил, что не будешь биться за любовь, а защищать ее не от кого. Если в тебе найдутся силы, простить меня, прости. Не надо больше приходить.
Известие ударило. Что-то в голове у него не укладывалось. В нем сейчас было все что угодно, но не пустота, а скорее даже дикая слабоумная неспособность понять услышанное.
– Позволь мне хоть притвориться, что я тебе нужен.
– Зачем? Это принесет лишь страдания.
– Они и так никуда не денутся. Народная мудрость гласит «страданиям приходит конец только тогда, когда перестаешь верить»
– Тебе надо перестать верить в меня. Я буду помнить, что ты есть и это останется со мной.
Семен сказал с горьким смешком: – А со мной лишь нагая душа, что улыбается мне.
Он никак не мог представить, что покидает, вынужден, покинуть любимую женщину. Света попыталась улыбнуться ему, и как ни странно, улыбка была не вымученной, а он, увидев ее, понял, что видит Светлану в последний раз.
– Красивый сон был в моей жизни, – произнес он. – И очень реальный.
– Но он в прошлом. Мы живем в разных мирах.
– Я не хочу, чтобы все так закончилось.
– Я знаю…но иди. Я верю в тебя, ты справишься.
Она положила свою ладонь на его, и он почувствовал прикосновение нежных пальцев, которые слегка подрагивали: – Иди, не томи.
Семен поднялся и, не взглянув на нее, медленно пошел к двери. Он все ждал, что она окликнет его, чтобы сказать, что все это глупая шутка, что она придумала, и все-все – неправда, чтобы он забыл ее слова. Он надеялся до последней секунды, но надежда исчезла, едва он закрыл за собой дверь.
Семен медленно брел по коридору, не замечая никого вокруг, даже прошел мимо Аллы, которая сидела на диванчике. Если бы он заметил ее, то увидел бы боль в ее глазах, и кто знает, смогла бы она промолчать, но он шел в собственном одиночестве, и лишь морозный воздух, на крыльце больницы, охладил его.
Оставшись одна, Света не стала больше себя сдерживать и слезы текли по ее щекам. Она поняла, что время прощания нещадно прошло по ее сердцу. Если все будет хорошо, то, возможно, будут еще встречи, но вероятность мала, он уедет. Даже, если они когда-нибудь увидят друг друга, то встреча может оказаться формальной и мимолетной, понимала она.
Она лежала неподвижно, закрыв глаза, безразличная к окружающему миру, словно внезапно ее бросило потоком мыслей в никуда, где все было так запутанно, где облечь мысли в слова не представлялось возможным. Мысли, итогом которых было лишь одно ощущение потери. С отсутствующим взглядом она смотрела перед собой и чувствовала себя одиноко. Ее взгляд был устремлен то ли в будущее, то ли в прошлое, а печаль приносила почти физическую боль. Ей надо смириться, что он ушел, вернее она сделала так, чтобы он ушел. Завтра она проснется и поймет, что он не придет уже никогда, а жизнь, если ей будет дозволено жить, после того, что она сотворила с любовью, будет продолжаться, только не по-прежнему. Она прислушивалась, тишина и покой заполняли пространство, пропитывая собой воздух. Она боялась пошевелится, боясь потерять свою связь с прошлым, которое еще витало здесь. Тишина больно резала слух, подчиняя себе, и глубокая темнота в газах смущалась. Она открыла глаза. Пусто. Темнота рассыпалась, и она осознала реальность.
Света не заметила, как вошла Алла и увидела ее только после того, как та взяла ее за руку.
– Может быть, вернуть? Еще не поздно. Он шел такой убитый и еле передвигал ногами, – мягко сказала сестра.
– Это он так шел под тяжестью моей любви.
– Я всю жизнь буду помнить, что пошла у тебя на поводу.
– Если будет все хорошо, мы будем помнить обе, а если…, то, значит, сделали правильно.
– Светка, Светка, что же мы за дуры с тобой.
– Какие есть, – грусть легла на ее лицо.
А Семен шел по улице, подставляя лицо ветру. Почему это с ним? И что дальше? После встречи со Светой, еще тогда, когда все было иначе, он стал увереннее, он убедился, что верно его жизненное призвание, потому что появилась цель – доказать, что его профессия важна. Доказать всем, в том числе и себе. В голове прокручивались эпизоды дней, что они провели вместе. Эмоции били через край, а с ними пришло и раскаяние, что он недостаточно сильно ее любил, не смог защитить свою любовь. «Не смог, – билась в голове мысль, – а воевать я не буду». Это было чувство бессилия перед необходимостью подчиниться судьбе, времени, которые все рушат.
Что-то тоскливое и ноющее поднималось изнутри. Он вдруг стал осознавать, что только что она была такой близкой, и вдруг уже недосягаемой. Почему это все произошло с ним? Будущее принесет везение или проклятие Бога? А может быть, с ним можно договориться? В голове рождались бесчисленные вопросы, и Семен понял, что его состояние не лучший вариант для раздумий, ему нужен был кто-то, с кем он мог поделиться своим горем, и он знал кто. Он позвонил друзьям.
Уже сидя в кафе, в ожидании друзей он думал, что неведомая сила обошлась с ним жестоко, и тут он увидел свое отражение в стекле стола, очень изменившееся – помятое и серое.
– Ну, и видок у тебя, – заметил Николай, садясь напротив, а Данила сбоку. – Что произошло?
– Вам не понять, но спасибо, что пришли.
– Почему? Мы что слишком тупые?
– Может быть.
– И чем объяснить твое беспардонное поведение?
– Это твое мнение.
– А точнее, – говорил, Николай, спокойно не обижаясь на тон Семена.
– Меня бросили окончательно.
– Что за бред ты несешь.
– Тот, что она мне отдала, то и несу, – и он передал им разговор. Когда он закончил, за столом повисла пауза.
– Я пойду, принесу, – и Данила встал из-за стола. Семен понял, что тот хочет принести и бросил ему вслед: – Только кофе и покрепче.
Данила обернулся и кивнул в знак согласия. Когда они пили обжигающий горячий напиток, Данила добавил к его пожеланию: – Да, лучше кофе. Алкоголь не помогает.
– По себе знаешь? – спросил Николай.
– И по себе тоже. Что дальше? – обратился Данила к Семену. – Что делать будешь?
– Жить, – просто ответил Семен. – Продолжать жить, ставить номера, радовать людей, но я все-таки поставлю номер, который засел во мне. У меня есть шанс, и я даже знаю, что ей будет приятно знать, что со мной все в порядке. Я разрушу стереотипы о неудачниках. Мы, живя в мире стереотипов, думаем, что они нас уберегут от неудач. Но только со временем многие понимают, что прошлого не вернешь, и стереотипы остаются. Я сделаю из своего прошлого – будущее.
– И каким образом?
– Я уеду отсюда, и возможно, не вернусь. Ни-ког-да, – произнес он по слогам.
– Заключишь контракт?
– Да.
– И как скоро?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Надеюсь, застану тебя, когда вернусь.
– А ты куда собрался?
– В командировку. Завтра улетаю. Боюсь летать, а приходится. Семен, если мой самолет разобьется, и я попаду на небеса, я могу занять тебе там место.
– Будь любезен, какое-нибудь тепленькое, рядом с фотомоделью, ну, и недалеко от тебя.
– Договорились. Может быть, и правильно, что уедешь, если сегодня плохо, то завтра будет все иначе.
– Будет еще хуже?
– Надеюсь, нет. Нам тебя будет не хватать.
– А мне вас, вы не думайте, я в порядке. Выживу. Я смою тень и усталость с реального своего лица. Я клоун, я смогу.
Расстались они не поздно, друзьям было утром на работу, а Семену теперь спешить было некуда. Родители, видя его состояние, не спрашивали ни о чем, а лишь тихо вечерами смотрели телевизор, да звали ужинать. В один из таких вечеров, раздался звонок телефона, Семен к телефону не подходил, а потому ответил отец.
– Слушаю, – и, услышав что-то, крикнул: – Семен, тебя, – и когда тот подошел, шепнул, – из Франции.
– Очень кстати. Да… – бросил Семен в трубку. Дальше родители слышали только его ответы.
– Согласен… Чем быстрее, тем лучше…Один…Хорошо…Высылайте.
Положив трубку, он пояснил родителям, молча, смотревшим на него: – Я уезжаю во Францию. Контакт подписываю Мне нужно уехать, очень, но с вами будет Ольга.
Ольга была его старшей сестрой, была замужем, у нее был ребенок, так что родители не были брошенными. Семен объяснил им причину своего согласия
– Наверное, ты сделал верный шаг, – поддержал его отец. – И когда?
– Они пришлют документы для оформления визы.
На другой день он съездил в цирк и известил директора о своем решении, тот покряхтел, но заявление об увольнении подписал. Семен попрощался с Сан Санычем, получил напутствие, собрал свои вещи и, подхватив сумку, покинул цирк. Выйдя, он постоял на крыльце, оглянулся, и с какой-то легкостью, сбросив груз прошлого, направился вдоль улицы.
Вечером, в день операции, он пришел в больницу, и попросил позвать доктора, который был ему знаком. Тот вновь работал, и вышел к Семену.
– Не буду просить у вас посещения. У меня всего один вопрос. Как она себя чувствует?
– Операция прошла удачно, она выиграла битву за жизнь, и теперь ей нужен только покой. Как будет дальше справляться организм, не знаю, но она молода. На восстановление уйдет несколько месяцев.
– Спасибо. Знаете, первое свое представление, когда будет смех, это для вас.
– А вы кто?
– Клоун.
– Принимается.
Семен повернулся и направился к выходу. «Удачи тебе Света, – подумал он. – Удачи и любви. Я не обижаюсь, я крепкий».
Вскоре пришли документы на получение визы, и он был занят хлопотами оформления документов и сборов. Лишь накануне отъезда он позвонил в больницу и узнал, что Света в сознании, поправляется, поэтому в больнице он больше не появлялся. В последний вечер состоялась встреча друзей.
– А я скоро стану отцом, – сообщил Данила.
– Напиши мне, когда станешь, – попросил Семен.
– Обязательно.
– А ты? – спросил он Николая.
– Откуда я знаю? Может быть, я уже отец. Сообщат.
Утром в аэропорт он поехал один, не любил долгие проводы.
Самолет, взлетевший по расписанию, уносил его из прошлого, в пока еще не ясное будущее, но Семен знал, что хуже не будет. И пока взлетали, его прошлое напомнило, Семен вспомнил, последний разговор с Аллой, там, на крыльце больницы, когда он уходил совсем, и они встретились у выхода.
– Рада тебя видеть.
– Взаимно.
– Ты извини, что так получилось.
– Я понимаю. Я не обижаюсь, хоть и больно, но понимаю. Передай ей, что я желаю удачи и счастья.
– Хорошо. А ты сам как?
– Нормально. Скоро уеду, совсем.
– Удачи.
– Спасибо.
И когда они стали расходиться в разные стороны, Алла окликнула его.
– Семен, ты ни в чем не виноват.
– Я знаю.
– Нет, ты не знаешь, – мягко сказала она. – Ты еще этого не понял.
13
Париж. Семен никогда не был в этом прекрасном городе, с его домами, сохранившими дух прошлого. Мимо этих зданий невозможно было просто пройти, конечно, если ходить ежедневно, то можно и не замечать всей красоты. Эта привычка пришла к Семену позже, а первое время он ходил по городу пешком, знакомясь с городом, но это было потом, а пока самолет прибыл в аэропорт Шарль-де-Голь. Пройдя процедуры пограничного и таможенного постов, он получил свой багаж и вышел в зал, где его ждал Мишель, сотрудник цирка, который немного говорил по-русски. Из аэропорта он повез Семена в Латинский квартал.
– Тебе сняли комнату, небольшую, но уютную. В ней есть все, что необходимо для жизни, – сообщил он по дороге.
– Ты уверен?
– В чем?
– Что в ней есть все для жизни?
– Оценил. Во всяком случае, там есть, где готовить и спать.
– Мишель, у меня все равно пельмени получатся.
– Пельмени? А! Это типа равиоли, – вспомнил Мишель русскую кухню. – А причем здесь пельмени?
– А у холостого мужика, что не готовит, все равно пельмени получаются.
Мишель легко засмеялся: – Район студенческий, тихий, спокойный, там и туристов не так много. До цирка не метро. Жить рядом с цирком я бы не стал, опасный район. Одиннадцатый округ, где наш цирк, сложный, так что лучше доехать.
Так за разговором ни приехали на одну из улиц. Мишель припарковал машину возле светлого, серого современного здания. Нижний этаж был застеклен, в нем находились магазины, а на уровне четвертого этажа вдоль здания проходил балкон. Они поднялись на шестой этаж и, пройдя по коридору, Мишель открыл дверь с номером 605.
– Вот и твоя квартира.
Семен вошел следом за ним, и остановился на пороге, осматривая жилье, где ему предстояло жить. Квартира была студийного типа метров двадцати. Вдоль одной стены небольшая кухня с электроплитой, микроволновкой, холодильником, мойкой. Вдоль другой стояли диван, кресло, стол. Окно было закрыто жалюзи. В комнате было светло, близь стоящие дома не мешали проникать солнечному свету сквозь окно. Мишель открыл дверь слева, там оказалась кладовка, где можно было поместить вещи, а дверь рядом в душ и туалет.
– Мне нравится, – произнес Семен. – Светло, уютно.
– Я надеялся, – Мишель подошел к холодильнику. – Здесь кое-какие продукты на первое время, а потом разберешься. Пельменей, правда, нет, – не упустил он возможность поддеть Семена.
– Придется самому лепить.
– Складывай вещи. Я пошел. Адрес свой запомни. Завтра утром я за тобой заеду и поедем в цирк на метро, чтобы знал дорогу. Все, отдыхай, прогуляйся. Ах, да, чуть не забыл, – он достал деньги и протянул Семену. – Вот на первое время. Потом получишь карточку. Осваивайся. До завтра.
Мишель положил ключ от квартиры на стол и ушел. Семен прошелся по своим хоромам, выглянул в окно и увидел внизу улицу, по которой будет ежедневно ходить. Луч Солнца упал на него. Мир улыбался, словно в его колодец грусти капнула чистая вода, оживившая его настроение. На кухне в полке был кофе, на плите кофеварка, он сварил кофе, и его дурманящий аромат сразу заполнил квартиру. Сидя в кресле, он пытался осознать, что теперь у него другая жизнь, другие правила, другие условия и главное другой язык общения, который надо учить. Затем распаковав вещи, он посадил куклу Кузьму в кресло, определив ему место в их квартире.
Так началась его жизнь на новом месте. Со следующего дня он окунулся в новые условия. Он быстро научился добираться до ул. Амело, где «Цирк д΄Ивер Буглион», располагался в старинном здании. В первое время языковой барьер очень сильно влиял, но Семен при любом удобном случае, а порой и неудобном, учил язык, как по учебнику, что купил дома, так и спрашивая коллег. Через месяц он уже стал осмысливать язык и мог покупать продукты, особенно ему нравились свежеиспеченные круассаны, что продавали в магазине рядом с домом. Лишь здесь он познал их истинный вкус.
Труппа приняла его добродушно, и если он к кому-то обращался, то не получал отказа. Репетировать он начал сразу, с первого дня. День летел за днем и примерно через неделю, он вышел на арену.
Особой дружбы с коллегами не было, такой, какая была дома, но это ему не мешало, а даже наоборот, он был рад, что никто не лезет с расспросами, но иногда он захаживал с кем-то из артистов в кафе или бар. В один из вечеров, он сидел с Хосе – жонглером из Испании и Мишелем, в одном из баров.
– Семен, – обратился к нему Хосе. – Так нельзя жить. Ты все время практически один. – Семен уже понимал, что говорит Хосе, а если было не понятно, то переходили на английский. – Работа, работа. Ты придумываешь номера, молодец, но нельзя жить одной работой. А личная жизнь? Где у тебя женщина?
– Нет, – пожал плечами Семен и улыбнулся.
– Не порядок. У нас есть симпатичные женщины в труппе, даже одинокие.
– Стоп, – прервал его Семен, и выставил ладонь в направлении Хосе. – Отношения на работе – это табу.
– Вообще это правильно, – поддержал Семена Мишель. – Не надо себя связывать.
– Ну, пусть так, – согласился Хосе. – Но если ты будешь только на работе и дома, то так и будешь один.
– Учту – пообещал Семен. – Я же здесь недавно, налаживаю жизнь.
Жизнь его действительно налаживалась, и он уже немного привык. Летом цирк поехал на гастроли в одну из африканских стран, в Париже выступали только с осени до весны. Вернулись в августе, и все ушли в отпуск. Семену ехать было некуда, и директор предложил ему поехать в Бельгию на месяц, Семен не стал отказываться. Лучше работать, чем болтаться без дела, да и заработок не плохой.
Семену нравилась все, что его окружало: работа, обстановка. Его номера имели успех. Он выступал, как в жанре музыкальной эксцентрики, и как мим-клоун. Гримом он пользовался мало, так чуть подводил глаза, чтобы их было видно публике. Его стали, через дирекцию, приглашать на месяц-два в другие цирки других стран. Директор не возражал, так, как это была аренда артиста, и цирк получал свои комиссионные, и, в общем, не плохие.
– Знаешь, почему тебя приглашают? – спросил как-то Мишель.
– Вероятно, что номера нравятся.
– Это, само собой. Но ты, же не один клоун у нас, а приглашают тебя. Тут есть одна тонкость. Бывают клоуны дураки, наглецы, деревенщины или просто с номерами, без амплуа. А ты, как это по-русски, ну, у которого нет ничего в голове. Пусто и он веселый.
– Шалопай.
– Шалопай, – повторил Мишель, словно пробовал слово на вкус. – Вот именно, шалопай. Зрители видят в тебе легкость и не видят игры. Они видят тебя таким, какими иногда хотели бы быть сами, немного беззаботными, с ветром в голове, но и номера твои впечатляют, не каждый может делать то, что делаешь ты.
Во всяком случае, Семен работал весь сезон не в одном цирке. Он уже освоился с языком, что позволило ему расширить круг общения и в этот круг стали чаще попадать женщины. Скоротечные романы, которые случались у него, не баловали душу, а только радовали тело. С этими женщинами он ходил на выставки, в кафе, иногда, вспоминая молодость в кино, хотя ничего там не понимал. Некоторые оставались у него дома и всегда восхищались его клоуном Кузьмой.
