Юрий Горюнов
Шоу уходящих теней
– Молодец. Не так много у нас артистов, работающих в музыкальной эксцентрике. Еще есть идеи?
– Да. И номера из разных жанров.
– А с кем работал раньше?
– В паре. Это мой первый номер такого плана, остальные мелкие.
– Получился. Мне понравилось. Я думаю надо принимать.
Сзади вновь раздались аплодисменты коллег, у Семена на глаза навернулись слезы, а председатель не стал призывать к тишине. Остальные члены комиссии согласились и номер утвердили. Семен помог убрать мачты и подошел к Сан Санычу.
– Спасибо. Я не знаю, что еще сказать в благодарность.
– Ничего, ты порадовал старика и мне приятно, если я смог помочь, значит, все было не зря.
– Посидим в ресторане?
– Не надо. Приходи на кофе ко мне в комнатку, – и отошел. К Семену подходили коллеги и поздравляли. Никитич, вздохнув, произнес:
– Молодец, обскакал учителя. Но есть и моя доля в твоем номере. Взял бы я тебя на гастроли, неизвестно, когда бы ты сделал свой. Так что мой отказ – это твоя победа. Теперь я буду проситься к тебе в номер.
– Да ладно.
– Ничего не ладно, как будешь что-то ставить и есть место для меня, позови.
Стас подошел и сухо сказал: – Поздравляю.
– Завидуешь?
– Завидую, – неожиданно для Семена признался он.
Начался просмотр других номеров, а Семен направился в комнату Сан Саныча. Тот уже вскипятил воду в чайнике и заваривал кофе. – Садись, – предложил он, увидев входящего Семена, и поставив перед ним чашку, разместился рядом. – Когда ты мне рассказал о своей идее, я очень настороженно отнесся, но была одна, всего одна составляющая успеха, ты не знал, что задуманное невозможно выполнить, почти невозможно. Сейчас тебе надо оттачивать номер. Публика не все заметит, но мы-то видим и знаем, а главное, ты сам знаешь, где недоработка. Я разговаривал с членами комиссии, не думай, я не просил за тебя, – увидел он реакцию Семена, – здесь все честно, но сейчас не так много номеров в этом жанре и правильно сказали, что часто видны лишь потуги, а роды так и не происходят. Не зазнайся. Ты только начинаешь. Все, кто рукоплещут твоему успеху, кто поднимает тебя, они же будут рукоплескать, если ты упадешь, не в буквальном смысле, конечно. Люди любят шоу и им не важно, порой, к сожалению, какой итог. Гладиаторы бились насмерть для толпы, это тоже было шоу. Поздравили?
– Да, подходили.
– Не верь, не всем, конечно. Никогда не спрашивай мнение коллег. Если номер удался, то хорошо говорить не хочется, а плохо пожалеют. Ты сам должен быть самым строгим судьей. Ты наживешь с сегодняшнего дня нескольких врагов по цеху. Им завидно, что ты это сделал, а ты еще молод. Я тоже завидую, но я в силу возраста не смогу этого повторить. Тебе придется трудно. Понял?
– Пытаюсь.
Зазвонил внутренний телефон, Сан Саныч сняв трубку, стал слушать.
– Да, у меня, – и положив трубку на аппарат, посмотрел на Семена. – Началось. Тебя вызывают к директору.
– За что?
– Сходи, узнаешь. Потом зайди.
Семен вышел и по коридору направился к кабинету директора. В голове его от неизвестности суетились мысли. В приемной секретарь кивнула головой, разрешая войти. Семен приоткрыл дверь.
– Разрешите?
– Входи, – раздался голос директора. Члены комиссии все были здесь. – Садись. – Под их взглядами Семен чувствовал себя неуютно, а директор продолжил. – Появилась идея, переросшая в обсуждение, потом переросшая в общее мнение. Хотим послать тебя на международный конкурс. Что скажешь?
– А что надо говорить? – спросил Семен, и вызвал своим наивным вопросом улыбки у присутствующих.
Директор заметил: – Но есть деталь. Мы не можем посылать с тобой твоих ассистентов, а будут ли там подыгрывать – маловероятно. Сумеешь сделать сольный номер?
– Можно.
– И как? Ты что уже придумал?
– Использовать экран, словно маленькое кино. Вот он с ней, а вот он видит ее с другим, в зависимости от этого и развиваются события.
– О! Надо же, быстро. И много у тебя мыслей?
– Найдутся.
– Хорошо. Работаешь с начала сезона, и свой номер дорабатываешь для конкурса. Показываешь нам. Сколько времени тебе надо?
– Думаю, за месяц управлюсь, надо только главного инженера подключить.
– Подключим. Завтра с ним обсудите. Но месяц много. Две недели. Сроки.
– Хорошо.
– Все. Ступай.
Семен вышел, не веря услышанному предложению, чтобы вот так, за один день и столько! Он поспешил к Сан Санычу и все ему рассказал, тот улыбнулся:
– Да, Семен, труден будет твой путь, еще врагов наживешь дополнительно. Готовься, что могу сказать. И еще. Используй время. Кочевую жизнь артиста хорошо вести до сорока, а потом надо обзаводиться постоянным адресом, чтобы было куда возвращаться и где ждут, иначе не остановить падение. Не упусти удачу, чтобы люди на тебя шли. Люди не покупают билеты в цирк, людям продают билеты. Не забывай этого.
Из цирка Семен вышел окрыленный. Ему хотелось рассказать все Свете, чтобы она порадовалась его успеху, но она была на работе, куда он звонить не любил, и он позвонил Николаю и Даниле. Эти точно обрадовались и взяли с него обещание, что он пригласит их на новое представление. Родителей порадует позже, когда будет дома, и они придут с работы.
В таком настроении идти домой не хотелось, и он отправился просто прогуляться в центр. Все лица казались ему приветливыми, разве что не поздравляли с успехом. И вот тут он столкнулся со Светой. Она шла рядом с представительным мужчиной, возрастом за пятьдесят, и женщиной, больше похожей на английскую леди. От неожиданности, он замер, она тоже.
– Привет. Ты что здесь делаешь? – спросила она.
– Гуляю.
– Хорошее время. Познакомьтесь. Это Семен, а это мои родители – Сергей Васильевич и Анна Дмитриевна.
Семен заметил внимательные, изучающие взгляды родителей: – Здравствуйте, – поздоровался он. Они ответили ему.
– Так вот ты, какой работник цирка, – сказал отец.
– Вы ожидали увидеть другого?
– Я ничего не ожидал, я же вас не видел, а фантазировать глупо.
– Пап, ладно тебе. Что ты напустил на себя.
– Ладно, – улыбнулся отец. – Приходите к нам в гости сегодня часам к семи. Сможете?
– А если не понравлюсь.
– Ну, это будет зависть от вас.
– Хорошо.
Они пошли дальше, а Света задержавшись, сказала: – Приходи, он не такой бука, каким себя показал.
– Посмотрим.
– До вечера, – и чмокнув его в щеку, побежала догонять родителей.
Семен смотрел им вслед. Он не успел сказать Свете о принятом номере, ну, ничего скажет вечером. Учитывая, что его пригласили в гости, то он заехал домой, порадовал родителей новостью и поехал к Свете, купив розы для ее матери.
Ужин проходил в доброжелательной обстановке. Вели обычные разговоры и когда Света и Алла принесли чай, мать спросила:
– Семен, а вам очень нравиться ваша профессия?
– Если бы не нравилась, то занялся бы чем-то другим.
– И насколько она перспективна?
– Мама, – вспыхнула Света.
– А что я такого спросила? Простой вопрос.
– Простой ответ, – сказал Семен. – Это как удача повернется. – Ему вдруг расхотелось сообщать о принятом сольном номере, о возможности поехать на конкурс. Он прекрасно понимал, что имела в виду, мать Светы. Сможет ли он обеспечить семью, если дело дойдет до женитьбы. – Искусство не манна небесная, это тяжелый труд, – закончил он свои мысли вслух.
– Искусство, – задумчиво произнес отец. – Оно часто имитирует жизнь.
– Оно отражает реальную жизнь, ту в которой мы живем, – возразил Семен.
– Ваши шутки смешны?
– Конечно, иначе это брак в работе, но не все номера должны быть смешными. Вы, возможно, помните великих клоунов. Цирк – это возвращение в детство, пусть, не надолго. Вы ходили в цирк?
– В детстве.
– Жаль, там больше взрослых, чем детей. Это, то немногое, что еще живет в памяти, когда радуешься, побывав в сказке, когда не надо думать. Вы когда-нибудь говорили с закрытыми глазами?
– Нет, а зачем?
– Слова приобретают иной смысл. Мы часто слушаем глазами. Если закрыть глаза, то понимаешь услышанное иначе. Слова те же, а смысл иной. Попробуйте, интересный результат.
– Спасибо за совет.
– И приходите в цирк. Посмотрите. Не понравится, уйти всегда успеете.
– Подумаем.
Вскоре Смене понял, что пора уходить и, попрощавшись, вышел. Света его проводила до двери: – Позвони мне. Увидимся.
– Обязательно, но сейчас много работы. Через неделю открытие сезона.
– Жаль, что не смогу пойти, график дежурств.
Про номер она не спросила, а он не стал говорить. Эту неделю после знакомства с родителями Светы, они не виделись, лишь Семен несколько раз звонил ей.
Первое преставление, в цирке на открытие сезона, прошло успешно, номер был принят публикой восторженно. Друзья после представления зашли к нему в гримерку.
– Здорово. Семен я видел тебя на арене и ранее в паре, но сегодня ты был один. Класс, – заявил с порога Николай. Данила и Нина тоже поздравили его, их радость за него была искренней.
– А знаешь, я буду гордиться, и говорить на работе, что ты мой друг, – сказал Николай. – Как! Вы не видели номер Семена Ковалева!? На него идут все, даже странно, что вы любитель искусства еще не видели его. Нет, это не клоунада, это номер о любви. Рекомендую, – все это Николай произнес снисходительным тоном. – А кстати, почему нет Светы?
– Она занята, да и не приглашал.
– Почему?
– Не знаю, наверное, она должна была проявить инициативу или я боялся.
– Она ничего не должна. Она знает, что у тебя сольный номер?
– Нет, так упомянул когда-то.
– А о конкурсе?
– Я не говорил, не было возможности.
– Ну, и дурак. – сказала Нина.
– Возможно. Давайте, пойдем, отметим, – предложил Семен, чтобы уйти от неприятного ему разговора.
Они отправились отмечать начало самостоятельного пути друга, который пока еще не дорос до самостоятельной афиши шута, чтобы говорить все, что хочет и за это ему ничего бы, не было. Но придворных шутов уже не было, да и быть он им не хотел.
8
У Светланы эта неделя тоже была полна забот. Она много работала, но даже редкие звонки Семена доставляли ей удовольствие. В один из вечеров, вернувшись, домой, она заметила в родителях некую напряженность.
– Что-то случилось? – задала она вопрос, предчувствуя, что их настроение касается ее.
– Пока, нет. Мы хотим поговорить с тобой о ваших отношениях.
– А хочу ли я, вас не интересует?
– То, что не хочешь – это ясно, – ответил отец, – но ты хотя бы можешь нас выслушать, уделить нам время, чтобы мы высказались. До сих пор, мы не вмешивались в твою личную жизнь, и нам казалось, что мы не такие уж плохие родители.
– Это правда, – согласилась она.
– Тогда поговорим?
– Хорошо, – и Света села в кресло. Родители разместились на диване рядом.
– Я не буду ничего плохого говорить о Семене, – начал отец, – я его недостаточно знаю, чтобы оценивать, как человека, это будет неправильно, да и любые попытки оказать на тебя давление, приведут к обратному результату. Мы хотим тебе предложить сделать некий перерыв в ваших отношениях.
– Зачем?
– Большое видится на расстоянии. У тебя сейчас много работы, ты собираешься поступать в аспирантуру. Времени совсем нет. Он тоже занят: днем репетиции, вечером представления.
– Мы и так стали видеться реже.
– И результат?
– Никакого, хуже относиться друг к другу не стали.
– Это не плохо. Давай, чуть пофантазируем. Проходит время, вы начинаете жить вместе. Как часто вы видитесь? Утром? Оба заняты, но главное в том, что у вас разные интересы и разный круг общения. Ну, и материальная сторона не маловажна, напомнит о себе. Не думаю, что он способен достаточно зарабатывать, чтобы обеспечить тот уровень, к которому ты привыкла.
– Отвыкну.
– Возможно. А надо? А если нет и не отвыкнешь? Тогда вы оба испортите жизнь друг другу. Я говорю о вас обоих. Будут две сломанные судьбы. Я не желаю этого ни тебе, ни ему. Мы поняли, что он не глуп, но, увы, сейчас этого мало. Мы не будем давить на тебя, как я и сказал, мы просим тебя оценить перспективу, а для этого надо время, нет, не верно, это слишком рационально. Время, чтобы почувствовать себя, почувствовать потребность друг в друге. В данном случае твоя потребность в нем. Больше ничего.
– Это не реально.
– Почему?
– Тогда я должна сказать ему, что нам надо прекратить отношения уже сейчас, а я этого не хочу.
Отец, испытывающее, посмотрел на дочь: – Согласен. Рубить с плеча глупо, тем более, когда не знаешь, зачем это делать сейчас. Есть более мягкий вариант – сократить количество встреч, сославшись на занятость, что, в общем, соответствует действительности.
– Да мы и так редко видимся.
– И?
– Ничего хорошего в этом нет.
– Во всяком случае, ты услышала нас?
– Да, я подумаю.
– Большего нам и не надо.
– Пока.
– Что пока? – не понял он.
– Пока не надо, а дальше все будет зависеть от ситуации. Ладно, закончим этот разговор.
Светлана ушла в свою комнату и там сев на меленький пуфик, посмотрела на себя в трюмо. В отражении она увидела красивое лицо, чуть подправленное безукоризненным макияжем. Она давно поняла эффект своей внешности и лишь подчеркивала косметикой природные данные. Она любила одежду, которая подчеркивала фигуру, стройность ног. Она нравилась мужчинам и с интересом наблюдала за ними, когда они делали вид, что не смотрят на нее. В этот миг они выглядели смешно и глупо. Семен смотрел открыто. Сочетание внешности и интеллекта, вызывали порой шок у мужчин, так как они не могли понять, как это может быть в одной женщине.
Она чуть изменила мимику и из зеркала на нее смотрела женщина с холодной надменностью, но это была маска, которую она не хотела примерять на себя, она не хотела быть такой, какой была ее мать.
«Что значит мужчина для женщины? – спросила она у зеркала. – Своего рода наряд, как считает Алла, а значит, он должен быть: красивым, удобным и, разумеется, практичным. Он должен, как и наряд, привлекать внимание. Если это так, то выбор правильный», – подумала она, хоть и не всегда соглашалась с этим. С той их первой ночи, они еще встречались и знали тела друг друга. Их страсть пока не затихала, и каждая встреча близости была без повторения.
Семен ей нравился и не только физически, ради простого удовольствия. Все так, но тут она вспомнила, что не сидит у телефона, ожидая его звонка, и не выбирает одежду, идя на свидание. Что это? Привыкание? Да, он не говорил ей о любви, но она чувствовала это, замечая в его взгляде, и видела в его глазах все, что может сказать взгляд человека, который любит. Он не клялся ни в чем, он не навязывался и учитывал, что ей интересно. Была ли она в нем уверена? Да, но этого мало. Возможно, отец в чем-то прав. У Семена новый сезон, а он не пригласил ее на открытие. Почему?
«А самой спросить нельзя? – мелькнула мысль. – А, гордость, – ответила другая. А послать вас? Ну, уж нет. Вот с этого все и начинается, не отставал внутренний голос. – У тебя в голове хаос и знаешь, бойся его. Хаос лучше организован, потому всегда побеждает порядок».
Светлана была умной женщиной и понимала, что не все можно вернуть назад. «Если я предложу временно побыть одним, каждый сам по себе, то надо понимать, что сказанное слово невозможно вернуть назад, как и время. Но никто из нас не давал обещаний. Упущенная возможность простого человеческого счастья, простых отношений, это не слишком высокая цена»? – задавала она себе вопросы, и тут же отвечала, что не надо искушать судьбу глупыми вопросами. Не надо ничего предпринимать, все встанет на свои места. Внимательно взглянув в зеркало, она увидела, что на нее смотрит самый главный враг – она сама, и тряхнула головой отбрасывая мысли, которые одолевали. За эту неделю они не виделись, Семен был занят, она, тоже уйдя с головой в работу, хотя его занятость задевала ее.
Прошли выходные, которые она провела с родителями на даче, потому что Семен работал, а в понедельник Алла, придя вечером домой, положила перед ней газету:
– Смотри, статья о Семене.
В газете была небольшая заметка, что в цирке начался новый сезон и открытием стал новый номер музыкальной эксцентрики Семена Ковалева.
Прочитав статью, Света огорчилась. «Он даже не обмолвился, что у него свой номер. Когда-то вскользь обмолвился и все. Обязательно ему скажу, когда увижу. Вот только когда», – усмехнулась она.
– Что, рада? – спросила сестра.
– Это его дело.
– Ты что? – удивилась Алла и присела рядом. – Поссорились?
– Нет.
– Я же вижу что-то не так.
– Мы реже видимся. Я занята, он занят.
– Да, это проблема. Иначе она исчезнет. Я вот с Андреем тоже не часто вижусь. Разберись в себе.
– Что исчезнет?
– Любовь, Света, любовь. Она не будет ждать, когда у вас найдется время для встречи для выяснения отношений. Вы должны понять, что работа есть работа, и готовы ли вы к таким отношениям.
– Если это любовь, то будет ждать столько, сколько нам надо.
– А как быть тем, кто не нашел любовь?
– Они ждут.
– Это как?
– Люди всю жизнь ищут одного единственного человека, который им даст то, чего у них нет, а если не находят, то ждут, что этот человек найдет их сам.
– И ты ждешь? Он тебя не пригласил?
Света покачала головой.
– Он не прав, – сказала Алла. – Свет, а может быть, и нет этой любви? Увлечение. Посмотри вокруг, сколько умных парней и они вечерами не на работе. Семен артист, он всегда вечером вне дома. Плохо это.
– Он же не один такой, – вступилась за него Света.
– Не, один, но тебе, то что? На меня не смотри. Я другая.
– Это так.
– Ладно, не унывай. Увидишь его, скажи все, не держи в себе.
Алла была права, можно попытаться скрыть мысли от других, но как их скрыть от себя. Посмотрим, что он скажет.
Как бы Семен не хотел видеть Свету, он всецело был поглощен работой. Для изменения в номере ему было отведено две недели. Он изменил и свое первоначальное предложение. Он отказался от экрана, экраном должна стать арена. Все это он обсудил с главным инженером и в течение нескольких дней был снят небольшой фильм. Семен не мог сказать, что эта версия ему нравилась, но суть номера оставалась.
Он звонил Свете, извинялся, что не может встретиться, что у него даже ночные репетиции. Почему? Он скажет ей потом, при встрече. Его голос не врал, в этом она убедилась, но что там у него происходит, не стала вникать.
– Хорошо, если ты так считаешь, – ответила она сухо.
– Ты обиделась, – услышала она в трубке его вздох. – Ты права, я веду себя отвратительно
– И все?
В ответ было молчание. Семен не знал, что сказать, он действительно не мог вырваться.
– Хорошо, когда у тебя найдется время для меня, позвони, только не опоздай.
– Куда? – не понял Семен.
– На свидание со мной. Я не буду сидеть, и ждать у телефона твоего звонка.
– А что ты будешь делать?
– В мире много интересных вещей. Пока, – и повесила трубку.
Семен держал трубку телефона в руке, из которой раздавались частые гудки. Очнувшись от оцепенения, он вернул трубку на место. «Она права, – подумал он, – грубый опасный эгоист. Спрятался за делами. Нет, – возразил он себе, – никуда я не прятался, хотя должен признаться, что мог бы найти время и встретиться, даже днем, чтобы заехать к ней на работу, а не звонить с извинениями, ссылаясь на дела».
Поразмышляв, Семен решил, что обязательно встретится и извинится после приема номера комиссией, и расскажет ей. Не может она не понять его, он же не специально. Если у них уже сейчас начались размолвки, что будет дальше, когда он уедет на гастроли?
Семен был упертым человеком, и, приняв решение, не отступал. В понедельник, он сдал номер. Комиссия оценила его и приняла решение, что Семен поедет в Италию, после Нового Года. В тот же вечер, он позвони Свете и попросил о встрече.
– Сегодня? – удивилась она, – А не слишком поздно?
– Я могу и сегодня, но видимо ты не согласишься.
– Да, уж выходить на свидание после десяти вечера не собираюсь.
– А завтра?
– Завтра я иду в театр.
– Ладно, – глухо прозвучал голос Семена.
– Я думаю, мы сможем встретиться завтра днем. У меня будет такая возможность. Позвони мне на работу часов в двенадцать. Пообедаем.
– Жаль, что у нас нет вечера, но как понимаю, выбора у меня нет.
– Почему? Можешь не звонить.
– Свет, что происходит?
– А ты не пробовал спросить у себя?
– Пробовал.
– И что ответил?
– Ответом было молчание.
– Немногословный у тебя советник.
– А ты изменилась.
– Мы все меняемся со временем.
– Скупой у нас диалог. Я завтра позвоню, – сказал он и она, пожелав ему спокойной ночи, повесила трубку.
Семен себя не оправдывал, это была его вина, что не нашел времени для встречи, взглянуть в ее глаза, хоть на минутку, и увидеть в них любовь. Они не говорили слов признания, оба чувствуя, что слова не всегда могут передать истинные чувства. А одно слово? Это всего лишь слово их отношений.
На другой день, Семен, позвонив ей на работу, к часу подъехал к клинике. По дороге он купил букет белых хризантем и теперь стоял на крыльце в ожидании. Мелкий осенний дождь поливал землю, а холодный ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья, бросая их в лужи. Погода была явно не для прогулок. Света вышла из дверей, и ветер сразу спутал ее волосы.
– Привет, – и улыбка заиграла на ее губах. – Это мне?
Семен, увидев ее, забыл про букет, который держал в руке. Как он давно ее не видел, как он соскучился, по ее хрупкой фигуре, которая угадывалась под пальто.
– Да, конечно, – спохватился он и протянул ей букет.
– Брр, – поежилась она, – холодно, пошли, если не хочешь, чтобы я заболела.
Они направились к выходу с территории.
– И почему у тебя нет машины? Сейчас бы поехали в тепле.
– Не думал об этом, – не ожидал он такого вопроса. – Она мне без надобности. Я мало езжу, а так мне хватает метро. А это важно?
– Нет, разумеется. У нас есть, но я редко пользуюсь.
До ближайшего кафе, они дошли минут за десять, но даже за это время холодный воздух сумел их пробрать. Зайдя в теплое помещение, они облегченно вздохнули. Сделав заказ, не особо утруждая себя выбором, они сидели напротив друг друга и молчали, всматриваясь в лица.
– Странно, – произнес Семен. – Я думал, мы будем оба взахлеб, перебивая друг друга, рассказывать, как жили все это время поодиночке, а сейчас такое впечатление, что между нами разверзлась пропасть и нам нечего сказать друг другу.
– Мы говорим глазами.
– Ими всего не скажешь. Возникло тоскливое чувство, что, несмотря на нашу близость, между нами возник какой-то разнобой.
– Так, может быть, заполним этот пробел?
– Я так скучал по тебе. Правда. Но я действительно был занят, не мог вырваться. Помнишь, я говорил, что готовлю номер. Я его сделал и его приняли. У меня теперь сольный номер.
– Я знаю.
– Откуда!?
– Алла принесла газету с заметкой о тебе.
– Да, информация доходит быстрее, – грустно, с долей ироничности, заметил он.
– Ты меня обидел, не пригласив на свое первое представление.
– Я боялся, – признался он. – Я боялся, что если я буду знать, что ты в секторе, то буду думать об этом и номер не получиться. Для меня это было важно, поэтому я так и боялся встречаться с тобой, когда готовил номер. Я знал, что буду думать о тебе, а нести в номер что-то личное – опасно.
– Просто так думал?
– Думал, вспоминал, но это было иное. Извини, что не пригласил, но в ближайшее время, в любой удобный для тебя вечер, место будет.
– Не надо, я уже видела.
– Когда?
– В субботу. Я никому не говорила, даже дома и пошла одна. Красивый номер, грустный только. Я не знала, что ты играешь на саксофоне.
– Я рад, что тебе понравилось.
Обед, что им принесли, начал остывать, и они увлеченные разговором не сразу о нем вспомнили, пока Семен не спохватился:
– А обед? Тебе еще работать.
– А тебе?
– И мне, но позже.
Когда приступили к кофе, Семен сказал: – А на десерт у меня есть еще одна новость, – и, сделав паузу, выдал. – Меня посылают в Италию на международный конкурс.
– И ты до сих пор молчал! – возмутилась Света. – С этого надо было начинать. Нет, все-таки твое поведение нельзя ничем оправдать.
– Я же сказал на десерт.
– И когда?
– После Нового Года. Номер я чуть изменил. Это тоже повлияло, что я не мог встречаться. Мне надо было его показать комиссии. Я был на нервах. Напряжение ужасное, переживал, но все позади.
– Рада, за тебя, очень.
– А с кем идешь в театр?
– С родителями.
– Ну, тогда ладно, – облегченно вздохнул Семен.
– Ревнуешь?
– Не без этого.
– А если бы не с ними? Набил бы лицо ухажеру?
– Теоретически мог бы, но считаю это не нужным.
– А как же битва за любовь?
– Битва? – удивился Семен. – Я вообще не понимаю эту фразу «Бороться за любовь» Любви-то это зачем? В битве не бывает победивших, там всегда побежденные, и там кровь. И что можно получить, победив соперника? Благосклонность? Но никто не говорит и не обещает, что победителя буду любить. Да, победитель есть, но взаимности, может и не быть, а если она есть, тогда зачем воевать? Любовь надо защищать от завистников, от слухов и прочего вмешательства со стороны Любовь хрупка и порой брошенное кем-то слово, неважно, завистником или отвергнутым может разбить ее. Поэтому ее надо защищать.
Света посмотрела на часы и чуть вымолвила: – Мне пора.
– Жаль. Когда увидимся?
– Пойдем, – не ответив на вопрос, предложила она. Обратный путь показался короче. На крыльце Света посмотрела на Семена: – Я очень сильно испугалась, когда увидела, как ты падаешь. Я думал, что разобьешься.
– Так задумано.
– А нельзя как-то по-другому?
Он отрицательно покачал головой. И тут она, не сдерживая себя, стукнула кулачками по его груди, и с нотками истерики в голосе прокричала:
– Да, ты понимаешь, что можешь разбиться? Ты это понимаешь! Тебя будут собирать по кусочкам, – на ее глазах были слезы.
– Ну, что ты успокойся, – он обнял ее и прижал к себе. – Все будет хорошо. Там не так высоко, я умею падать, нас этому учили.
– Этому можно учить, но знает ли об этом судьба, я не уверена.
– Ну, не может же она, прогуливать уроки.
– Это знает только она.
– Все, Свет, успокойся. И смерть – не конец, – попытался он пошутить. – Я хоть и атеист, но душой всегда с тобой, и по теории переселения душ, я появлюсь в другом физическом теле. И буду снова жить рядом.
– Ты в своем уме! – Света посмотрела ему в глаза. – Какой мне толк от понимания того, что где-то на земном шаре, вдруг появится младенец, присосавшийся к женской груди, и в нем живет сознание моего любовника! Дурацкая шутка и бессмысленная.
Она отстранилась от него, смахнула слезинки из глаз, и в них появилось что-то новое, чего Семен ранее не замечал, что-то проскочило, как вопрос, на который она не могла ответить.
– Тебе обязательно ходить по проволоке и ловить баланс, при этом потешая публику? Ты же можешь работать внизу.
– Могу, – согласился Семен, – но не хочу. Я всю жизнь хожу по проволоке, но не по цирковой, и на этой проволоке не имею права оступиться, кто знает, куда качнет. В жизни бывают ситуации, когда балансируешь в принятии решения, и в зависимости, куда качнет, то и произойдет. Как у нас с тобой сейчас. У меня такое впечатление, что мы стоим на одной проволоке и можем упасть, не понимая, что можно упасть так, что уже и не подняться вновь. Я же пытаюсь сконцентрироваться, чтобы удержать жизненный баланс, когда, порой, кажется, что опоры уже нет. И в это мгновение, не чувствуя опоры в себе, каждое мое неверное движение может оказаться последним, – на мгновение замолчав, добавил. – И тогда я отключаю мысли.
– Ты, похоже отключаешь их не на проволоке, а в жизни.
Семен пристально взглянул на нее. – Ты не права. И публику я не потешаю, а веселю. Я даю веселье.
– Вот именно даешь. Ты даешь им радость, счастье веселья, даешь частичку себя. А когда ты научишься брать счастье для себя?
– Я не умею и не хочу брать счастье. Его надо не брать, а дарить.
– Вот ты его и раздариваешь. А что остается тебе?
– Их улыбки, смех, то, что они побывали в сказке. Я их увлекаю в страну радости. И уходя, они еще некоторое время живут памятью в этой сказке.
– Все?
– Нет. Остаемся еще ты и я.
– Ты, может быть, но не я., – и, увидев молчаливый вопрос в его глазах, пояснила: – Я думаю нам надо временно побыть друг без друга.
Он погасил знак вопроса на лице и не стал ничего говорить, спрашивать. Зачем? Ей не хотелось объяснять, а ему не хотелось слышать ее объяснение, но и молчать было нельзя.
– Ты осознаешь, что сейчас сказала?
– Да, я в полном сознании.
– Ты предлагаешь не встречаться? – решил он уточнить.
– Временно.
– И насколько это временно?
– Не знаю. Я должна свыкнуться с мыслью, что у тебя оказывается опасная работа; не хочется, чтобы однажды я сидела у твоей кровати с надеждой, что ты выживешь. Мне надо время чтобы понять это, – увы, говоря это, она не знала, что в жизни бывает все наоборот.
– И чем ты будешь заниматься?
– У этого занятия есть название – тоска.
Семен смотрел на нее и не мог понять ее странного решения. Есть много опасных профессий, но это не мешает людям быть вместе. И тут в его голову пришла догадка, что восприятие опасности у каждого свое.
– Я не буду тебя отговаривать. Мне это напоминает, о чем я говорил в кафе. Я не буду биться за любовь.
– А защищать?
– Да.
– Не обижайся, если все, как мы думаем, то ничего не измениться.
Она прижалась к нему, поцеловала в щеку и прошептала: – Не обижайся, но мне нужно время.
– Но…
Она приложила палец к его губам: – Не говори больше ничего. Пусть мысли останутся без дополнения и пояснения.
И еще раз, поцеловав его, быстро скрылась за дверьми клиники. Семен стоял на крыльце, продуваемом ветром, но не чувствовал, как холодные порывы бросают ему в лицо мокрую пыль дождя.
9
Светлана сидела в комнате и смотрела на включенный телевизор. Она не видала, что там показывают, ее не интересовало происходящее где-то, ее интересовало ее состояние. Взгляд был погружен в себя, и она, осторожно рассматривала, как там душа себя ведет после сегодняшней встречи с Семеном. Душа молчала.
В комнату вошла мать и, увидев дочь, которая, не шелохнувшись, сидела на краешке дивана, заметила:
– Пора одеваться в театр.
– Я не пойду.
– Что случилось, Света? – встревожено спросила она, но дочь промолчала. Мать, подойдя к дочери, присела рядом с ней и повторила мягко произнеся: – Что случилось?
В это время в комнату вошел отец и, увидев жену, сидящую рядом с дочерью, понял, что не все в порядке в доме, и спросил: – У нас все в порядке?
Жена повернула к нему голову и отрицательно покачала головой, а Света выйдя из своих мыслей, посмотрела на мать, на отца.
– Я сегодня встречалась с Семеном, он приезжал ко мне на работу, – голос ее звучал глухо с нотками надрыва.
– И что? – спросил отец.
– Я не собираюсь с ним расставаться, как бы вам этого не хотелось. Он нормальный мужчина. Нормальный, – повторила она, – а не, как эти инфантильные сынки ваших знакомых. «Светочка то, Светочка это» – передразнила она чьи-то интонации. Меня тошнит от них. А он делает то, что ему нравится и у него получается. Он не какой-то балаганный Петрушка, как вам это хочется представить. Клоуны бывают разные. Он хороший клоун и номер у него достойный.
