Юрий Горюнов
Шоу уходящих теней
– Забота о ближних, – с ноткой грусти произнес Семен. – Я рад твоему звонку. Я тебя искал.
– Я на это надеялась. Я должна перед тобой извиниться, за то, что сделала по отношению к тебе. Я тебе сильно испортила жизнь?
– Не знаю, – помолчав, ответил он. – Не могу сказать, что моя жизнь испорчена. Она просто другая, пошла иным путем. Ты мне ничего не должна, как и себе. Все это относительно нас, хотя кто знает, как бы сложилось у нас жизнь, если бы все было иначе.
– Ты жалеешь?
– Нет, – честно признался Семен. Сейчас разговаривая со Светой ему стало легко на душе, не было того состояния, которого он боялся, если вдруг увидит ее. Он разговаривал со своим прошлым и все. – Нам неизвестно, как бы мы жили, но зато мы знаем, как сейчас. Я не жалею, скорее у меня приятное, хоть и грустное воспоминание о том, что было там.
– Насколько мне известно, ты достиг, чего хотел. У тебя есть имя, которое узнаваемо. Ты уверен, что все это было бы, если бы я не сделала того, что сделала?
– Возможно, все было бы иначе, даже наверняка. Но я не люблю сослагательные наклонения «если бы, да кабы». У нас есть то, что есть.
– Именно так. Я тоже иногда вспоминаю наше с тобой время, но сейчас все иначе. Я сожалею, что ты так и не встретил свою женщину.
– Надо полагать, ты встретила своего мужчину.
После вопроса наступила пауза. Семен не торопил ее с ответом. Если она задумалась, значит было, о чем. Ясно было то, что она не одна, а вот каковы ее чувства к тому мужчине, это знает только она.
– Я могу ответить однозначно. Да, у меня есть мужчина… Я замужем.
– Надеюсь, счастлива? – в тоне Семена прозвучала простая заинтересованность, чему он удивился сам.
– Меня устраивает. Я научилась любить ту жизнь, которую веду с другим, радоваться его стремлениям, желаниям, иметь с ним общие цели, общие мечты.
– Ты его любишь?
– В том смысле, как было у нас, нет. Но любовь не имеет четкой формулировки. Тогда я не могла знать все заранее. Нельзя узнать человека сразу, нужно набраться терпения, чтобы любить.
– И как? Терпишь? – с иронией спросил он.
– Ирония в голосе! Ты не изменился. Уже нет. Тот период прошел. Он надежный, внимательный, мне с ним спокойно, и я бы сказала комфортно.
– И кто он?
– Военный врач, работает в Министерстве обороны. Морской флот.
– Значит военный моряк! И, наверное, жгучий брюнет.
– Да, именно, такой, ты угадал.
– Выходит жизнь удалась. Мне приятно, честно.
– Но я ношу в себе, что сделала тебе?
– Забудь. Я не могу придумывать жизнь, никто этого не может. Нужно иметь мужество жить в любых условиях, жизнь не придумывают. Если тебя тяготит наше прошлое, выбрось его из головы. Мы же оба научились жить друг без друга.
– Не знаю к радости это или к сожалению. Я потом хотела тебе позвонить, тебя можно было найти через друзей, но…– она замолчала, а Семен не спрашивал, – но я не знала, что и как тебе сказать. Простишь ли ты меня.
– Мне не за что тебя прощать. Я не могу обвинять тебя за твой выбор. Во всяком случае, прошлое было, и оно останется, но не надо им жить.
– Да, это не тот, кого ты видел в больнице.
– Я знаю. Я его встретил, и он мне все рассказал.
– Ты не женился из-за меня?
– Отчасти, а так кто его знает. Возможности были, но я их не торопил и все потихоньку исчезало.
– Ты там не всегда был один?
– А как ты думаешь! Я был свободен, независим.
– Но приехал.
– Да, причины разные, но мне захотелось посмотреть в глаза прошлому.
– Думаешь надо?
– Теперь не уверен. Если бы встреча произошла случайно, то я бы знал, что говорить, как себя вести, а встретиться специально, теперь уже не знаю. Я не знаю, что сказал бы. Случайность не устанавливает рамки поведения и не имеет границ во времени, она может длиться пять минут, а может и час-два, все зависит от того, есть ли чем занять время.
– Ты прав. Я долго не могла решиться позвонить. Ты будешь давать о себе знать?
– Нет.
– Снова прав. Ты и так дал о себе знать своим приездом. Семен, а теперь, когда ты знаешь обо мне, ты уедешь назад?
– Возможно, но не факт.
– Мне тебя очень не хватало, – в ее голосе звучали нотки грусти, – не хватало твоей чокнутости, – более весело произнесла она.
– Я, в общем, и не изменился, разве что внешне.
– Интересно на тебя посмотреть.
– Приходи в цирк.
– И что я там увижу? Твою маску без лица? – засмеялась Света.
– Кто знает, где мое истинное лицо.
– Давай поговорим о чем-то другом.
– Валяй, переворачивай страницу, давай вместе состаримся немного.
– Расскажи о себе.
– Что рассказывать. Много работал, много ездил. Я не могу сказать, что жизнь была скучна и уныла. Я был собой. Я делал шоу, которое хотел делать.
– Покажешь здесь?
– Да, готовлю. Приходи, посмотришь.
– Приду, но я помню, что не любишь знать, что знакомые в зале. Поэтому приду тайно, – в ее голосе звучала легкость, словно она сбросила свои мысли, которые тяготили ее.
– Можешь и днем, а если вечером на представление, тогда пусть супруг будет в гражданке, чтобы не выделяться. Да, кстати, а дети?
– Есть, сын, – с некоторой радостью сообщила она. – Его зовут Семен.
– Если тебе просто нравится это имя, то хорошо, а если в память о прошлом Семене, то приятно.
– Да, о прошлом.
– Все, Свет, тему закрыли. Если тебе что-то хочется обсудить, звони, не задумываясь.
– Спасибо, я боюсь, как бы это ни было поздно.
– Что ты имеешь в виду?
– Неизвестно, где ты будешь, и будешь ли один.
– Да, брось, это не помеха. Не будем ворошить прошлое. Я рад, как и сказал, что ты позвонила. Я думаю, что тебе стало намного легче. Ты чувствуешь, что у меня все в порядке, и я не жалуюсь на свою жизнь. Она успешна, удачна, а счастье каждый понимает по-своему. Скажи, ты счастлива?
– В общем понятии этого слова, да.
– Ну вот. Пообещай мне, что ты не будешь жить прошлым, я же чувствую, оно тебя тянет. Обещаешь?
– Обещаю. И ты тоже.
– И я обещаю. Помнить будем, как любой, кто помнит о времени своей юности. И любовь, пусть лишь коснулась нас, и ушла, но она была, и мы знаем, что это не была влюбленность. Так что обещаю не тащить за собой груз прошлого в будущее. А если захочешь увидеться звони, приходи.
– А ты все также делаешь опасные номера?
– Уже меньше.
– Будь осторожен. И все-таки, если когда-либо тебе понадобится моя помощь, то я сделаю все, что смогу. Ты же хотел лечиться у меня, я работаю в очень хорошей клинике.
– Да, помню.
– Мне пора заканчивать разговор. Будет возможность, позвоню. Свой телефон не даю. Как понимаю, звонить не будешь.
– Наверное, а домой тем более, зачем тревожить близких тебе. Но тебе правильнее было бы сказать – будет желание, позвоню.
– Пусть так. А клинику назову, – и она, назвав место, где работала, пожелала. – Удачи
– Удачи.
Повесив трубку, Семен бессмысленным взглядом посмотрел на стол, где лежали наброски к новому номеру. «Ну, вот и все, – подумал он. – Все двери в прошлое закрыты. Илона, Катя, Алина, Света – в такой последовательности я их закрыл».
Семен не жалел себя. Любое прошлое, в котором были приятные воспоминания, живут долго. Наиболее молодым виделось лицо Светы. Конечно, ему было интересно ее увидеть, но зачем?
Он явно, как будто это произошло сейчас, вспомнил их разговор, с которого начались его скитания по миру. Странная штука память, можно ясно слышать и помнить разговор из далекого прошлого в деталях, и не вспомнить, о чем говорили час назад.
Он подошел к окну. Город уже готовился ко сну, и лишь изредка шум случайной машины нарушал тишину квартала. Семен посмотрел на темное небо, затем перевел взгляд на стол, где одиноко стоял замолчавший телефон, из которого всего несколько минут назад он слышал такой близкий ему голос, который расставил все точки. Он понимал, что она звонила, чтобы сообщить о себе, и его охватило чувство глубокого одиночества. Семен подошел к шкафу, достал фотоальбом, пролистал, достал фотографию со Светой, и поместил ее на самую последнюю страницу, а альбом вернул назад. Все это уже далекое прошлое, – решил он. Затем подошел к дивану, сел взял в руки свою куклу-клоуна Кузьму, пальцы чувствовали его мягкую одежду.
Он закрыл глаза и откинулся на спинку дивана, не выпуская куклы из рук. То ли его фантазия разыгралась, то ли он задремал, но он вдруг ясно увидел арену цирка. Он увидел представление, чем-то похожее на шоу, которое сделал он, но это было зрелищнее, более правдивое. Его шоу было материальным, а сейчас он почувствовал, каким-то ему неизвестным чувством, что на арене только тени. Нервы его напряглись. Фигуры были вполне человеческие. Что это? Как они здесь оказались? И тут он понял, что это тени тех, кого он встречал на своем пути, тени тех, кого он знал, и странно было видеть работающего жонглера, фокусника, акробатов, и все выполнявших сложные номера. Акробаты парили под куполом словно птицы, перелетая с одной мачты на другую. И только в центре арены в луче прожектора сидел человек в шутовском колпаке, наблюдая за происходящим. Сидел тихо, спокойно. Вокруг него появились четыре фигуры, в серых балахонах, с капюшонами, скрывающими лица. Они кружились вокруг шута. И Семен не увидел, а скорее понял, что шут – это никто иной, как он сам, и в этот момент все тени оказались у выхода, и стали уходит за кулисы, издавая шорох одеждами. Что за бред? Тени не материальны, они не могут носить материальные одежды и издавать звуки! И куда они уходят?
Непроизвольно Семен захлопал в ладоши, и его аплодисменты гулко отозвались эхом в пустом помещении. За всем этим восхитительным зрелищем, которое было погружено во тьму, он даже не заметил, что он единственный зритель. Его хлопки нарушили тишину. От удивления он перестал хлопать и вновь услышал шорох уходящих теней. Каждая из теней, прежде чем скрыться за кулисами, поднимала руку в знак прощания. Когда почти все тени скрылись, то одна вдруг остановилась, не собираясь уходить, повернулась и отбросила капюшон, и он узнал это лицо. В тот же миг, луч прожектора сместился с одинокого шута и, прорезав тьму, ударил в глаза Семену, он зажмурился, но едва почувствовав, что тепло луча ушло, чуть приоткрыл глаза.
25
То, что он увидел, не вызвало у него ни шока, ни удивления. Потолок над ним был ослепительно белым. Дневной свет заполнял все пространство. Скосив глаза направо, он увидел окно, закрытое жалюзи, а между ним и окном знакомые лица: Николая и Данилы.
Чуть повернув голову налево, он увидел сидящую рядом такую знакомую и желанную женщину, но это почему-то не удило его. Она смотрела на него, и в ее глазах он увидел слезы. Он почувствовал, что она держит его руку и пошевелил пальцами, проверяя реальность мира.
– Где я?
– В больнице, в очень хорошей больнице.
Семен услышал, что рядом попискивает аппаратура. – Как ты здесь оказалась?
– Меня нашли твои друзья.
– Как?
– Об этом потом. Разве это важно?
– Нет.
Под правой рукой он нащупал что-то мягкое и даже не пытаясь посмотреть, понял, что это Кузьма кукла-клоун.
– Спасибо, – произнес он.
– Мы привезли его тебе из дома, посчитали, что он тебе нужен здесь, – тихо произнес Данила.
– Как ты нас напугал, – нежно и тихо произнесла она. – Тебя не было с нами несколько дней.
– Меня? – спросил Семен.
– Тебя, – услышал он ответ на грустном вздохе. – Ты был в коме все эти дни, после твоего падения. И ты что-то видел, в этом своем состоянии, так как твои зрачки шевелились.
– Шоу уходящих теней.
– Что это?
– То, что никто не повторит, и не увидит, – попытался он придать своему голосу бодрый оттенок.
– Тихо, дорогой, лежи, помолчи. – Она наклонилась к нему и прикоснулась щекой к его руке, прошептав: – Я тебя больше не отпущу. Слава, Богу, ты пришел в себя, – и ее акцент, который ему так нравился, напомнил, что в своем призрачном шоу, единственная тень сбросившая капюшон, была с лицом Илоны, что и была рядом.
– А знаешь, я, пожалуй, из себя и не выходил, – произнес он с улыбкой, понимая, что тени прошлого вернулись на свои места, оставив ему самое нужное: жизнь, любовь, друзей.
2015 г.
