Юлия Кожева
Мечтательница
Элишка целыми днями пропадала у ведуньи: помогала ей, а та потихоньку передавала девушке свои секреты.
Наступила 21-я Элишкина весна. Ясным апрельским днем она пришла в дом своей наставницы. А после обеда разыгралось ужасное ненастье: шел такой ливень, что и за дверь выглянуть было нельзя, а холодный ветер гнул к земле даже старые деревья. Ангела была задумчива, мало говорила и все смотрела на огонь в печи. Элишка не отвлекала ее, знала, что та была сейчас где-то далеко, в своих грезах. Именно в такие моменты женщина прозревала будущее. Поздно вечером, когда ветер и дождь угомонились, девушка хотела потихоньку выскользнуть на улицу, но ее остановил голос хозяйки:
– Подожди, возьми вот это, – она протянула маленький горшочек с мазью, – вмиг от простуды вылечит и на ноги поставит.
– Кого? – удивилась юная княжна, но так и не получив ответа, пошла домой.
На следующий день ничто не напоминало о грозе: ярко светило солнце, небо было безоблачным и синим, и ветерок ласково перебирал листочки в тихих зеленых кронах.
В полдень у дома кузнеца остановилась богатая карета, запряженная четверкой серых в яблоках лошадей. Экипаж сопровождал всадник: знатный господин, который вел в поводу гнедого жеребца.
– Эй, хозяева! – крикнул он, спрыгнув на землю и похлопав по крупу своего нетерпеливого коня, – далеко ли до крепости?
– Нет, уважаемый пан, не больше полумили, все в гору по этой дороге.
– Спасибо. А не найдется ли у вас воды? Моему брату нездоровится, попал вчера под дождь и захворал.
– Зачем воды? Сейчас горячего отвара прикажу, – ответил Ярек. – Элишка, дочка, найди-ка ту настойку от простуды, что мать делала.
Пока девушка готовила напиток, мужчины присели на скамью и разговорились. Кузнецу были интересны новости из столицы, а заезжему гостю – дела в окрестностях Карлштейна.
Наконец, Элишка вышла из дома и, немного смущенно поздоровавшись с чужаком, подала ему чашу:
– Вот, возьмите, пан.
Мужчина невольно залюбовался ею. Девушка совсем не была похожа на простолюдинку. Тоненькая, хрупкая, с белой нежной кожей, большими зелеными глазами, темно-русыми, слегка вьющимися волосами, она могла бы украсить любое благородное общество. Поблагодарив красавицу, он протянул напиток в окно кареты, и Элишка увидела, как на руку, принявшую напиток, упал солнечный луч и сверкнул зеленый огонек. Не сказав ни слова, она поспешила в дом.
Прошло несколько минут, и путники готовы были двинуться дальше.
– Постойте, – к карете подбежала девушка. Кузнец удивился: всегда сдержанная и скромная, его названная дочь сейчас совсем не была похожа на себя. – Вот, возьмите, это для…
– Моего брата, – подсказал господин.
– Да. Целебная мазь: увидите, хворь как рукой снимет.
Жизнь потекла своим чередом, но Элишка стала все еще более задумчивой, чем всегда. «Зеленый камушек в колечке – неужели это и был мой суженый? – спрашивала она себя, – а я и лица его не разглядела и имени не узнала. Что теперь делать?» Даже к Ангеле она не заходила: «Сама свою судьбу не удержала, что других тревожить?»
Во время одной из прогулок, погруженная в свои мысли, она не заметила, как пришла на тот дальний холм, где впервые повстречала пожилую странницу. Присела на травку и принялась разглядывать крепость. Там теперь были люди, и не такими заброшенными стали древние стены.
– Здравствуй, девушка, – вдруг окликнул ее кто-то.
Она оглянулась и увидела красивого юношу на черном коне. Незнакомец был богато одет и приветливо ей улыбался.
– Кто вы? Я вас не знаю.
– Не пугайся! – он спешился и присел рядом. – Я теперь живу в Карлштейне. Нашей семье поручили привести замок в прежнее состояние. Император желает посетить древнее жилище своих предков. Я Хэдвик.
– А я Элишка.
– Так вот кому я обязан столь быстрым выздоровлением! Я слышал из кареты твое имя.
Девушка была потрясена и даже не знала, что ответить. А юноша снял кольцо с зеленым камнем и уверенно надел ей на палец.
– Это подарок, не отказывайся.
Время шло. Элишка и Хэдвик целый месяц потихоньку ото всех приходили на заветное место. Им не было скучно: выросший в столице дворянин нашел в дочке кузнеца прекрасную собеседницу. Юноша осознавал: жена-простолюдинка вряд ли порадует родных. Но ведь история знала подобные случаи. Аргументы, которые он приводил брату, были столь разнообразны и порой нелогичны, что заставляли последнего незлобно посмеиваться.
Наконец, поддавшись на уговоры и просьбы влюбленного, знатный вельможа, посланник самого императора, пришел в дом Ярека просить руки девушки. Известие, что Элишка – княжеская дочь сильно порадовало его. Свадьбу играли не в скромном доме кузнеца, а в богатых залах древней крепости.
Так сбылось пророчество старой Ангелы.
***
– А почему вы называете ее принцессой? Она же просто из знатного рода, да и Хэдвик – не принц? – поинтересовалась я, когда Сергей замолчал.
– Ну, это уже совсем другая история, – собеседник затянул было паузу, но я требовательно взглянула на него, и он сдался. – Хэдвик-то как раз и принц. Сын императора. Просто в те смутные времена дворяне часто скрывали свое истинное имя. Карлштейн стал подарком ему на свадьбу, и молодые часто приезжали туда погостить. Правда, престола они не дождались, младшие не часто становятся правителями.
– Интересно, если бы княжну не увезли из родного гнезда, встретила бы она своего суженого? – над городом уже опустилась глубокая ночь, но на Карловом мосту, через который лежала дорога домой, было многолюдно.
– Думаю, да. Судьба нашла бы их в любом уголке земли.
– Ты, правда, так считаешь? – в сумраке лица Сергея не было видно, и я не могла разобрать, говорит он серьезно или шутит.
– Правда, хотя, знаешь, когда-то я думал иначе.
– Да ты романтик и, наверное, последний, – я пошутила, но самой мне было не весело, – редкий вид из «Красной книги».
– Может быть.
Глава 6
Это время моё
Красивые облака, что так романтично плыли над ночным Пражским градом, под утро оказались грозными дождевыми тучами.
«Ну вот, было так хорошо, и вдруг осень решила напомнить о себе», – думала я, время от времени поглядывая в окно в надежде, что на небе покажется просвет и ветер не даст разыграться ненастью.
Из Праги выезжали под проливным ливнем.
– Нам, конечно, нужно поснимать общие виды, но большая часть действия происходит в помещении, так что не страшно, – подбадривал меня Дэвид, – да и ехать далековато, может, и обгоним стихию.
Я почти не слушала, о чем говорит второй режиссер: я жадно вглядывалась в город, который успела полюбить. Как же быстро пролетело время: сколько всего я не успела узнать, изучить! «Ничего, это повод вернуться, – успокаивала я себя, – пожить бы здесь месяц, спокойно походить по улицам, костелам, музеям, театрам… Завтра в час дня – самолет. Все останутся снимать кино, а я снова вернусь в обычную жизнь. Ох, как скучно будет после такого приключения!»
– Ну, вот мы и приехали, – голос водителя вывел меня из состояния задумчивости. Я попыталась разглядеть замок, но вокруг были только поросшие густым лесом горы: не похоже, что где-то поблизости может быть целый город. За очередным поворотом все дружно посмотрели в небо, и, подняв глаза, я увидела высокую прямоугольную башню. Еще несколько метров – и из моря деревьев выплыли зубчатые стены. Наконец, мы въехали на длинную уходящую вверх улицу. В столь ранний час здесь было немноголюдно. Судя по вывескам и витринам, почти в каждом домике-игрушке располагалась сувенирная лавка. Некоторые уже открылись, хозяева других только поднимали рольставни и раскладывали товар.
Выше и выше, огибая скалу, над которой парила крепость, – и вот машина добралась до конечного пункта.
Во дворе замка вовсю кипела работа: осветители, операторы, звукорежиссеры, костюмеры, статисты под неусыпным надзором хранителей музея разбирали оборудование и переносили его внутрь. Немногочисленные туристы с любопытством следили за происходящим, не реагируя на просьбы проходить мимо. Не каждый день увидишь настоящих киношников!
– О, Полина, пойдем скорее, – к нам подбежала Натали, девушка, которая накануне помогала с нарядами, – в Большой Башне уже все готово, а время для съемок там ограничено.
Снова я облачена в чудесное платье, и, петляя по узким коридорам средневекового сооружения, тороплюсь на свой первый съемочный эпизод. Испугаться и подумать о чем-нибудь просто некогда!
А все и впрямь оказалось просто: Сергей постоянно был рядом и подсказывал, куда встать, как пройтись, гримеры поправляли макияж, а мне оставалось только внимательно слушать и улыбаться.
«Юлька бы сейчас меня не узнала. Такие наряды ей по душе. Хотя жаль, что в современном мире нет места подобной красоте. И вообще, никто мне не поверит, если рассказать. А диск вряд ли кто-то пришлет – все закончится и забудется. У Сергея своя жизнь, у меня своя». – Думала я, когда мои эпизоды отсняли, и, устроившись в нише окна, я смогла понаблюдала процесс изнутри. Это была не праздная кутерьма – каждый находился на своем месте
Когда делаешь что-то по строгому плану и в ограниченный срок, время проходит быстро. Сменяя наряды и прически, я успела побывать в нескольких залах, разнящихся по своим интерьерам и богатству обстановки, на холме недалеко от древней крепости и в маленьком домике, который играл роль кузни. Мой партнер – высокий темноволосый парень по имени Майкл – был постоянным актером в компании Сергея. Надо признать, он отлично справлялся со всеми задачами режиссера, а в короткие минуты отдыха пытался флиртовать со мной. Его навязчивая манера не слишком вдохновляла меня.
Правда, через какое-то время Майкл стал холодным и улыбался только по сценарию. Судя по взглядам, которые он бросал на Сергея, между ними что-то произошло, пока я была в гримерке. Догадка порадовала и смутила меня – неужели?
– Всем спасибо, – было около четырех, когда режиссер обратился к группе, – отлично справились с сегодняшним планом. Сейчас все, кто свободен, могут идти к ресторану, – дорогу подскажет Дэвид – остальные заканчивают и присоединяются к веселью. Отпразднуем, ребята!
Послышались аплодисменты, одобрительные восклицания, и, весело переговариваясь, народ потянулся вниз, следуя указаниям пожилого англичанина.
Я присела на скамье, рассудив, что нужно дождаться Сергея. Да и платье, полюбившееся, но слишком дорогое, чтобы просто так разгуливать по улицам, следовало переодеть.
Двор потихоньку пустел, Натали, похоже, забыла обо мне, а Сергей, увлеченный решением организационных моментов, куда-то пропал. Делать нечего, и я медленно, в надежде, что он все-таки догонит, пошла в направлении ресторана. Редкие прохожие бросали на меня восхищенные взгляды. Да я и сама бы не скрывала восторга, увидев такое платье…
Дорога была почти пустой – основной поток туристов приходился на день, а к вечеру главная улица городка не отличалась особой оживленностью. Вот и поворот, а меня все еще никто не нагнал.
Богатое воображение живо рисовало картины давно минувших дней. Чудились благородные вельможи и гордые девы, собравшиеся на бал в парадном зале крепости. Гарольд объявляет имена прибывших, тихий шепот пробегает по рядам гостей. Они обсуждают наряды дам, подвиги отважных воинов, последние дворцовые интриги. Но вот все умолкают – звучат первые звуки музыки, и по мягким коврам, устилающим суровые камни, в медленном полонезе следуют первые пары. Я увидела себя – вернее, хозяйку торжества, Элишку. В уголках глаз все еще прячутся искорки вольной простой жизни, но это уже не та застенчивая девушка, что целыми днями бродила по лугам. Это мудрая молодая женщина, твердые убеждения и мягкий нрав которой снискали уважение и любовь при дворе. В свете свечей нежно переливаются драгоценности на груди, атласное платье не сковывает движений, а на пальчике нет-нет да и сверкнет зеленый огонек…
***
– Так, а где Полина, – Сергей, наконец, отдал последние распоряжения и собрался спуститься к своей группе. Занимаясь своей обычной работой, он все-таки не упускал ее из поля зрения, видел, как девушка ждала его, и радовался этому. Сейчас они окажутся наедине, и он сможет объясниться с полюбившейся ему Полюшкой. Да, это уже было очевидно и ему, и окружающим, и глупо было не признаться в этом себе и ей.
– Она ушла минут 15 назад, – ответил кто-то.
– Ушла? – Вначале он замер, удивленно оглядываясь, и, действительно не найдя глазами девушку, быстрым шагом заторопился вниз.
***
Дождь все-таки начался – не сильный и почти незаметный под кронами мощных деревьев, он все-таки намочил асфальт и оживил многочисленные ручейки. Я подобрала платье и прибавила шаг. Было тихо – ни одной живой души вокруг – и ужасно романтично. Дорога-ущелье, осенняя красно-желто-зеленые акварель, уединенные тропинки, убегающие вверх… Здорово, наверное, гулять здесь с лохматой овчаркой или золотистым лабрадором. Неплохое место, чтобы просто жить.
За спиной послышался шум – и я даже не удивилась, увидев Сергея.
– Платье намочишь, – улыбнулся он, и не успела я ничего ответить, как оказалась в его объятьях.
– Ты что? – меня никто еще не носил на руках (детство не в счет).
– Ничего. Берегу реквизит, ну и тебя, конечно, – было не разобрать, шутит он или говорит серьезно. Я вообще многое не понимала в последние дни. Какое-то время он шел молча. Непередаваемое ощущение близости отключило все рациональные мысли, – я не стала думать, правильно это или нет. В конце концов завтра я уеду, а сейчас, будь что будет.
Я положила голову на плечо любимому (да, себя не обманешь) и закрыла глаза. Так приятно было почувствовать себя защищенной, желанной, пусть ненадолго представить, что все реально, что это не сиюминутный порыв, а нечто большее.
Сергей остановился и бережно поставил меня на небольшой сухой пятачок, который обегала вода. Я открыла глаза и посмотрела на него. Дальше не нужно было слов, все и так было понятно… Поцелуй длился целую вечность: сладкий, нежный, дурманящий. «Пусть это будет правдой, хочу всегда быть с ним», – только и успела подумать я.
И в этот момент, разрушая еще такое непрочное взаимопонимание, в наш маленький, изолированный волей стихии мир, бесцеремонно вторглась реальность. Нас догнали оживленно болтающие Дэвид и Майкл-Хэдвик. Они приостановились, но потом, понимающе переглянувшись, заспешили дальше. Но все уже было испорчено. Очарование разрушилось.
Я почему-то смутилась, в голову полезли дурацкие мысли: «Что они теперь обо мне подумают? Наверное, знают жену Сергея, и он теперь поскорее захочет избавиться от меня и вернуть все на круги своя». Я заторопилась вслед за ними.
– Подожди, Полина, куда же ты? – В его голосе прозвучала неуверенность, и это подтвердило мои опасения.– Я хочу поговорить с тобой.
– Не нужно, – к горлу подкатил ком, на глаза навернулись непрошеные слезы, – в другой раз.
– В какой другой, – он поравнялся со мной.
– Давай, вечером.
– Хорошо, – Я видела, что ему хочется продолжить разговор, и обрадовалась, что он не стал настаивать – это бы только все усложнило.
В ресторане я нашла Натали и, постаравшись выглядеть непринужденно, заняла место рядом с ней. Больше за этим столом не было свободных стульев, так что Сергей нехотя направился в другой конец зала, откуда ему приветливо махал Дэвид.
***
«Старый идиот, – улыбаясь товарищу, который совсем не заслуживал подобного эпитета, подумал Сергей, – испортил все, а теперь ведет себя, как ни в чем не бывало». Он был зол и даже не хотел взять себя в руки и успокоиться. Тем более Полина так странно повела себя и предпочла его компании малознакомых людей.
– Ну, что, босс, за наших милых дам! – попытался было пошутить Дэвид, но натолкнулся на недвусмысленно злой взгляд Сергея и поскорее переменил тему, – а лучше, за успех!
Остальные не очень поняли, почему первый тост был скомкан, но не придали этому большого значения: в конце концов, какая разница, за что пить?
Часть группы оставалась ночевать в местной гостинице: завтра предстояло кое-что доснимать. Это Сергей доверил сделать Дэвиду, а сам собирался вернуться в Прагу. Он смутно помнил, что Полине скоро предстояло вернуться домой: кажется, дня через два. Звонок телефона отвлек его от размышлений. Мужчина посмотрел на экран и нахмурился: в такое время мама обычно не звонила, только утром или днем, а вечером занималась детьми.
– Сынок, ты только не волнуйся.
Голос Надежды Дмитриевны сразу выдавал все ее чувства: испуг, растерянность. Она почти плакала.
– Мама, успокойся, говори по порядку, что случилось?
Он вышел на улицу, подальше от гудящего полусотней голосов зала.
– Алиса в больнице, – трубку у взволнованной женщины забрал супруг, – врачи пока не могут определить, что с ней. Как скоро ты сможешь приехать?
– Я немедленно отправляюсь, позвоню из аэропорта, когда куплю билет. Если что-то изменится или прояснится – сообщайте сразу. А сейчас объясни мне, что все-таки произошло?
– Ей стало плохо в саду, вызвали нас, малышка разговаривала, только была немного вялой. А потом потеряла сознание и пока не пришла в себя. Мне в голову не приходит ни одной причины, почему это случилось: еще утром все было хорошо.
– Ладно, ждите меня.
Сергей сразу переключился на семью: работа и его личные переживания отступили даже не на второй план – просто перестали существовать. На время.
– Дэвид, все серьезно, моя дочь в больнице, и я немедленно выезжаю к ней. Прошу, подстрахуй меня здесь и свяжись с редакцией: надеюсь скоро вернуться, но точных сроков назначать не стану.
Он вызвал помощника на улицу. Несколько шагов от оживленного ресторана, и их укрыли тревожные грозовые сумерки. Это облегчало задачу Сергея, ведь следующее его поручение носило очень личный характер. Ключи от квартиры лежали в кармане – напоминание о долгожданном, но так и не состоявшемся разговоре с любимой. Отдав их, он будто отсекал от себя ту реальность, в которой мог бы стать счастливым.
– Отвези Полину в Прагу, скажи, я с ней обязательно свяжусь. Это все. – Он отвернулся и уверенно, не оглядываясь, поспешил в город, туда, где оставил свой автомобиль.
Дэвид хорошо знал семью своего коллеги, и ему было искренне жаль Алису. «Надо же, такая забавная девчушка, совсем как моя Шарлота, и вот заболела. Будем надеяться, что все обойдется, – подумал он, и уже больше не шутил и не веселился со всеми, – а ребятам знать пока не стоит, пусть отдыхают».
***
Я видела, как мужчины выходили на улицу, но решила, что они курят или обсуждают дальнейшие планы. И очень удивилась, когда в конце ужина так и не нашла глазами Сергея.
– Он уехал, – ко мне подошел Дэвид, – а я отвезу вас в Прагу.
– Уехал? Куда?
– Домой, во Францию – проблемы в семье, – как и все европейцы, он не стал вдаваться в детали: все верно, постороннему человеку не обязательно знать подробности.
– Понятно.
Я была настолько подавлена этими простыми словами, произнесенными обыденным тоном, что даже не нашла нужным спрашивать о чем-нибудь еще. Всю дорогу до машины, и потом по пути в чешскую столицу, молча, смотрела в окно. Только у подъезда попрощалась с любезным попутчиком, который, будто не замечая моего настроения, всю дорогу рассказывал какие-то истории, и поднялась в квартиру.
«Вот так, все просто, даже не стал со мной прощаться», – грустно думала я, прижимая к себе успевшего полюбиться медведя. Мне было как-то зябко и неуютно одной в опустевшем и сразу ставшем чужим жилище, а игрушка хоть немного согревала. – «Правильно, кто я для него: нечаянная знакомая, с которой не так скучно колесить по стране. Нас увидели вместе, и могли пойти ненужные слухи, сплетни. Отличное решение: стремительно ретироваться и вернуться, когда меня уже не будет. А значит, не будет и проблем».
Против воли в голове возникали картинки другого, хорошего продолжения нашей короткой попытки сблизиться. Если бы никто не помешал, как знать, чем бы все закончилось? Воображение рисовало романтический ужин вдвоем, при свечах, долгую ночную поездку в город, а потом… Я с трудом заставила себя вернуться в реальность. Нужно было собрать вещи и рано утром добраться в отель, откуда меня должен был забрать автобус. Самой в аэропорт было не попасть.
Я включила музыку, зажгла свет во всех комнатах. И в самом деле, не вечно же длиться празднику? Тем более не все так плохо: масса новых впечатлений, знакомств. А всего лишь через день в этот самый час я буду дома: рассказывать свою невероятную историю и обнимать не игрушку, а живого теплого пушистого Сёму. Как-то он без меня гостит у мамы? Скучает, наверное… Вот, кстати, неплохо бы сейчас позвонить брату: поздновато, но Димка еще не должен спать.
– Привет! Не разбудила? – я как раз запихивала в чемодан фотоальбом с видами Праги, подарок для него.
– Нет. Кино смотрю. «Сияние» Стивена Кинга с Джеком Николсоном. Жутко, но интересно.
– И не надоел он тебе?
– Глупый вопрос, ты же знаешь, что нет. Тем более, это классическая версия.
– Все ясно, можешь не продолжать. Надеюсь, ты меня встретишь – я тут набрала столько всего, что даже не знаю, как довезу.
– Вези, вези, в хозяйстве сгодится, – пошутил Дима. – Конечно, встречу, куда я денусь?
– Ладно, маме привет, завтра приземлюсь – позвоню.
Услышала родной голос, и сразу стало легче. «В самом деле, пора расставаться с иллюзиями и грезами: ишь, размечталась, с дворянами романы крутить», – невесело пошутила над собой.
Рано утром я вышла из полюбившейся квартирки в центре Праги. Сегодняшний день обещал быть солнечным – а мне уезжать! Дверь захлопывалась без ключа: удачно, одной проблемой меньше. Последняя ночь в Чехии была тревожной: сон не шел, одолевали мысли. Я все никак не могла решить, оставлять или нет записку для Сергея. Он точно должен был вернуться – его вещи попадались мне повсюду: куртка на вешалке, бритвенные принадлежности, обувь. Не нужно было входить в его комнату, чтобы понять: во Францию он направился сразу, даже не заглянув сюда.
Аргументы находились и за, и против. С одной стороны, больше недели Сергей был верным другом в чужой стране, выручил в сложной ситуации. Он обещал выслать диск: чем не повод черкнуть пару строк, адрес, телефон? С другой стороны, навязываться я не собиралась. В конце концов, он мог и сам как-то проявить инициативу. Другая сторона победила – я ушла по-английски, сжигая мосты.
Когда задремала под утро, приснился Фархад. Он смотрел очень грустно через огромное стекло во весь рост и что-то говорил на непонятном языке. А я плакала навзрыд, но не слышала себя. Проснулась, а щеки мокрые от слез…
В гостинице я поймала удивленные взгляды соотечественников, с которыми прилетела в Чехию неделю назад. Как давно это было! «Конечно, все выглядит более чем странно: не явилась ни на одну экскурсию, в холл пришла с улицы, а не спустилась из номера, как все. Да ладно, думайте, что хотите! Репутация моя испорчена навсегда», – последняя мысль оказалась столь книжной, что я чуть не рассмеялась вслух.
Автобус прибыл вовремя. Поискав глазами, я обрадовалась, заметив Ирину, попутчицу, с которой летела из Москвы, и, приветливо помахав ей, заняла место рядом.
– Ну, как, понравилась Чехия? – соседка явно хотела обсудить заграничный тур, и я не стала ей мешать: легкая болтовня помогала не думать о Сергее.
– Еще как! Хочется вернуться снова.
– Зачем же ездить в одну страну? Искренне удивилась она. – Вот я теперь планирую отправиться во Францию: Лувр, Эйфелева башня, Париж…
Я даже вздрогнула, когда услышала «Франция», но потом успокоилась и дальше не стала вникать в смысл речи соседки, лишь изредка кивала, чтобы не обидеть ее.
Сказка быстро заканчивалась, и я почти уже не верила, что недавние события произошли со мной. Пещеры, замки, принцессы, водяные – а было ли все это? Теперь единственным желанием стало скорейшее возвращение к семье. Задержка рейса вызывала опасение: в Москве мне предстояла пересадка на автобус.
В Домодедово приземлились около девяти. И аэропорт, который всего десять дней назад казался таким интересным и гостеприимным, больше не вызывал положительных эмоций. Мне пришлось чуть ли не бегом пересечь его огромный зал – я опаздывала!
Реальность затягивала с невероятной скоростью в свои скучные объятия: старенький грязный автобус, в который я влетела за пять минут до отправления, вез каких-то сомнительных людей. Скорее всего, рабочих, возвращавшихся с очередной трудовой вахты. Неужели всего несколько часов назад я была в чистенькой уютной Европе? Я замерзла и оттого не могла уснуть. На экране монитора, что не выключался всю ночь, с переменным успехом показывали старые советские фильмы: то и дело исчезал звук или картинка. Хотелось плакать, но я постаралась взять себя в руки. «Не здесь, не сейчас», – твердила себе еле слышным шепотом.
Димка ждал на вокзале: я помахала брату в окошко и на время забыла о своих печалях. «Хорошо все-таки приезжать туда, где тебя ждут и где знакомы каждая улица, каждый дом».
– Ты чего молчишь? – время от времени дергал меня Димка, которому было непонятно, как его разговорчивая сестра не начала сходу выкладывать все детали путешествия.
– Дома, все дома, – отстраненно отвечала я.
Мама и Сёмочка смотрели в окно – я улыбнулась им и облегченно вздохнула. Хватит киснуть – здесь все настоящее, и оно не исчезнет из-за каких-то пустяков. Нужно жить дальше.
Часть 5. Что случилось в Париже
Глава 1
Отец поневоле
Несмотря на глубокую ночь, в аэропорту Шарля де Голля было многолюдно. Чему удивляться: самый большой международный аэропорт страны не только встречал гостей и жителей Франции, но и являлся транзитом для неиссякаемого потока туристов, бизнесменов, путешественников, студентов. Обычно Сергею нравился этот живой муравейник: он с легкостью ориентировался в хитросплетении его залов и переходов и с интересом наблюдал за людьми. Но только не сегодня.
– Здравствуй, сын, – отец, Алексей Константинович, уже ждал его у выхода. Они пожали друг другу руки и отправились на стоянку.
– Надя дежурит в больнице, так что ты можешь заехать домой, переодеться, отдохнуть…
– Исключено. Вези меня к Алисоньке. – Сергей никак не мог представить, что спокойно спит в своей постели, в то время как его девочка находится в казенной палате. – А Николай, кто присматривает за ним?
– Не волнуйся, Даша ночует у вас.
– Что, уже весь район в курсе событий? – Почему-то мысль об этом сейчас раздражала.
– Вовсе нет, не заводись: ты забыл, ваши дети ходят в одну группу.
Отец хорошо понимал, в каком состоянии находится его мальчик: страх, неуверенность, осознание того, что ты ничего не можешь сделать, вряд ли прибавляли выдержки обычно сдержанному сыну.
Они ехали по скоростному шоссе к центру Парижа. Где-то там, среди бездушных огней, затерялась его маленькая беспомощная девочка. Говорить не хотелось, и понимающие друг друга без слов мужчины провели остаток пути в молчании.
Детское отделение большой клинической больницы было максимально приближено к потребностям своих обитателей. На стенах, выкрашенных в нежные цвета, красовались картины с героями любимых мультфильмов и сказок, яркая мебель в форме зверей, маленькие стулья и столики с аккуратно сложенными книжками, альбомами, карандашами должны были отвлекать ребят от грустной реальности. Хотя бы ненадолго.
В палату Сергея пустили – по-видимому, дежурная сестра просто не рискнула спорить с мужчиной, когда взглянула в его глаза. В них были глубоко запрятанная тоска, отчаяние и дикая решимость.
– Только тихо, я провожу, – почти сразу сказала она.
Надежда Дмитриевна дремала в кресле. В углу комнаты едва теплился ночник, а на большой белой кровати вся опутанная проводами, которые подавали сигнал на большой монитор, лежала Алиса. Какое-то время он стоял и смотрел на малышку, потом, подчинившись безгласному призыву матери, чутко отреагировавшей на его приход, вышел с ней в коридор.
– Сереженька, поезжай домой, на кого ты похож: бледный, уставший, жалко и глядеть. Утром вернешься, – попыталась уговорить его она, но это была попытка, обреченная на неудачу.
– Что-нибудь прояснилось? – Казалось, сын не слышал ее.
– Нет. Скорее всего, проявилось какое-то врожденное заболевание. Так, по крайней мере, считает лечащий врач. Что послужило катализатором, пока не ясно.
– Я знаю, здесь хорошие специалисты, – он всю дорогу думал, что может сделать в сложившихся обстоятельствах, – но завтра же буду говорить с главным врачом. Мне нужны лучшие.
– Конечно. Но прямо сейчас, в эту минуту, ты все равно ничем не можешь помочь, а силы тебе еще понадобятся…
– Мама, разве тебе не понятно, что я останусь? Это даже не обсуждается. А вот вы с отцом идите, у вас двоих был тяжелый день.
Проводив родителей, Сергей вернулся в комнату. Сел в кресло, которое еще хранило тепло, машинально потянулся за книгой, которая лежала на тумбочке рядом. «Белоснежка и семь гномов», любимая сказка… Он взял в ладони маленькую детскую ручку и пристально всмотрелся в нежное личико девочки. Казалось, она просто спала…
***
… Одно дело считать, что ты хорошо знаешь чьих-то детей: родных, сослуживцев, знакомых. Наблюдать со стороны, как они растут, даже быть их лучшим другом. Можно давать советы, думать, как ты сам стал бы воспитывать маленьких сорванцов, и быть уверенным в лучшем результате. И совсем другое, – остаться один на один с двумя осиротевшими малышами и постараться заменить им родителей.
Два года назад на семью Барсовых обрушился страшный удар: старший сын, Александр и его жена погибли в автомобильной катастрофе. Осталось двое детей: 6-летний Коля и малышка Алиса, которой едва исполнилось три года.
Мама, а вслед за ней и отец, умоляли Сергея бросить опасную профессию военного репортера. Возражать он не стал. Почти сразу осознав всю тяжесть постигшего их горя, он решил стать отцом своим осиротевшим племянникам.
– Где моя мама, – без всякого перехода задавала Алиса вопрос ему, малознакомому дяде, который почему-то с недавних пор поселился в доме. Раньше Сережа редко приходил к ней в гости: приносил кукол и сладости, развлекал некоторое время, а потом снова исчезал из ее маленького мира, наполненного родительской заботой. Теперь он читал ей книжку перед сном. Неправильно читал, не как мама.
– Алисонька, мама и папа уехали далеко-далеко, но они видят тебя и любят.
– А когда они приедут?
Непонятно, как мама может смотреть на нее, но не быть рядом каждый день? Разве она может так долго прятаться? Ей больше не нравилась эта игра: она честно искала родителей и дома, и в саду, но они никак не находились.
– Не знаю, лапушка, – Сергей терпеливо повторял этот заученный диалог по несколько раз в сутки, в течение последних двух недель. Правда, сейчас девочка начинала его все реже.
