Юлия Флёри
Стервам слова не давали
Глава 18
Десяток человек, желающих в первом ряду увидеть наглядную демонстрацию искусства приготовления пищи с блокнотами в руках обступили нас с Матео со всех сторон, из-за чего не прекращалось ворчание старого седовласого режиссёра, снимающего мероприятие для заказчика. Множество вопросов, множество ответов, от последних уже заплетался язык и нервы скрутились в один большой пучок. Я точно поняла, что не могу быть учителем, я могу быть только творцом, поэтому этот опыт станет для меня первым и последним. Я не люблю пояснять, что и для чего делаю и, уж тем более, толковать, на какой период крышку мы снимаем, на какой плотно прикрываем, всё должно идти так, как должно и никак иначе. Сложная, замысловатая поговорка, которой меня научили ещё в училище, та, которую я спрятала далеко в свой багаж знаний и не спешила доставать, сейчас была единственной умной мыслью, приходившей в голову. Меня раздражал яркий свет и порой казалось, что лучше бы он оказался светом в конце тоннеля. Матео же, наоборот, плескался в лучах славы, с гордостью демонстрировал, что выходит из-под его волшебных рук, помогал мне комментировать, так как за те несколько лет, что мы не виделись, здорово изучил русский язык.
Я не сразу поняла, почему всеобщий гул прекратился, так как слишком увлеклась украшением основного блюда, ещё что-то бормотала себе под нос, улыбалась полученному результату, поправляла последние штрихи и когда, наконец, подняла голову, отметила, что что-то определённо пошло не так.
Затишье сменили редкие перешёптывания, люди ворочали головами, пытаясь найти причину всеобщей паники, я с двойным азартом влилась в их чудную компанию и тоже несколько раз крутнула головой. Но вскоре моя шея неприятно хрустнула, и с адской болью в ней, это неблагодарное занятие пришлось бросить. Неловко растирая затёкшие мышцы, заметила, что толпа понемногу расступается, и вскоре моему взору явился образ мужчины, мужчины моей мечты, моей тайной и явной страсти. Филя стоял в нескольких метрах от импровизированной кухни, немного помятый, потрёпанный, но в своём виде настолько сексуальный, что в пору заскулить, пасть к его ногам, и весело подрыгивать ножкой, когда он почешет ушко. Признавая поражение своего изначально проигрышного ультиматума, я улыбнулась на всю ширину рта, если бы правила приличия позволяли, то помогла бы губам, растягивая их пальцами, хотя они и без того справлялись.
Чёрные джинсы и чёрная шёлковая рубаха, в разрезе которой видна смуглая после лета кожа, волосы вздыблены, губы поджаты, демонстрируя полную собранность и решительность. Вокруг мощной шеи вьётся толстая золотая цепь, которую обычно не видно из-за ворота сорочки, голова немного задрана кверху, отчего создаётся впечатление, что Филя вот-вот сообщит о цели визита, но он молчал. Опомнившись, я перестала глупо улыбаться, опустила взгляд и невероятным усилием воли смогла снова поднять его, но уже на Матео, только вот мою радость мужчина явно не разделял. Бледный (если можно так сказать о типичном мексиканце), он стоял с приоткрытым ртом и выпученными глазами, руки неловко опустились и почему-то теребили фартук, перепачканный в брызги томатного соуса. Он перевёл на меня неверящий взгляд и на смеси русского и английского спросил?
– Лари, детка, твой мужчина пришёл меня убивать?
– Что за глупости, с чего ты взял? – Натурально возмутилась я: откуда такое самомнение? Филя пришёл ко мне и ни с какой другой мыслью мириться я не собираюсь. Снова всмотрелась в любимое лицо, но от улыбки воздержалась.
– Может, с того, что в его руке устрашающая цепь, а смотрит он на меня как маньяк на жертву?
– Сдался ты ему, он на меня… Что?!
Еле-еле оторвав взгляд от тёмных глаз, от трёхдневной щетины, и от припухлых губ, которые когда-то безжалостно терзали моё тело, я присмотрелась внимательнее и теперь во всём внешнем виде моего мужчины не находила ничего привлекательного. То есть он привлекателен, бесспорно, даже в своей агрессии, но… Он вооружён и очень опасен! Горящий взгляд, который действительно направлен на Матео, опасный прищур, желваки на скулах, и, как и прежде, плотно сомкнутые губы, которые иногда приоткрываются, чтобы выпустить грозный рык. Красивое мощное тело обтянуто чёрной тканью, мышцы на руках перекатываются, выдавая напряжение. На правый кулак намотана цепь металлического цвета, толстые звенья которой не поддаются никакому осмыслению, свободный её конец свисает почти до колена и иногда покачивается в хаотичном порядке. Покачивания эти совпадают с гулом человеческого дыхания. Все смотрят на Филю и ожидают зрелища, я ничего такого видеть не хочу.
– Лари, скажи, что это не то, о чём я подумал.
– Это не то, о чём ты подумал. – Беззаботно и слишком быстро отмахнулась я и Матео теперь не только побледнел, но и позеленел.
Согласитесь, странная реакция для мужчины, хотя… если учесть, что участвовать в разборках он не нанимался и на мою моральную поддержку не рассчитывал, понять его можно.
Когда, наконец, гляделки в нашем трио подошли к концу, Филя сделал первый шаг и всепоглощающий ужас сковал моего партнёра по кухне и теперь он даже не разговаривал, а лишь завороженно наблюдал за приближением мужчины. В конце зала я заметила хрупкую женскую фигурку, по бегающему виноватому взгляду, направленному на меня, поняла, что без неё тут не обошлось. «Что мне делать?» – спрашивала я Машу взглядом, так как спугнуть Филю громким голосом и усложнить своё положение не хотела. «Откуда я знаю?!» – возмущённо отвечала она мне, но ко взгляду добавляла жестикуляцию в виде неопределённо пожимаемых плеч и широко растопыренных пальцев рук. Когда людской гул, под который передвигался Филя снова стих, я перевела взгляд с Машки и отчётливо понимала, что пить «Боржоми» поздно: он стоял передо мной, немного втянув голову в плечи и выжидающе смотрел.
– Лари, что мне делать? – Подал голос Матео и зал ухнул.
Я же вдруг ощутила прилив бодрости и сил, плюс, подкреплённая мыслями, что если не прибил никого сразу, то и опасаться не стоит, состроила возмущённое выражение на лице, скрестила руки на груди и приняла вызывающую позу.
– Можешь отойти в сторону, мне сейчас будут в любви признаваться.
Уверенно заявила я, а Филя невесело ухмыльнулся, замахнулся и с грохотом водрузил тяжёлую цепь прямо на столешницу, стряхивая её с кулака. Из кармана джинсов достал небольшую коробочку и без лишних колебаний поставил её передо мной в раскрытом виде, позволяя внимательно рассмотреть кольцо, находившееся внутри. Ух… Ничего подобного я не видела, но и радоваться почему-то не получилось, я внутренне подобралась, зажалась и, судя по нехватке воздуха, задержала дыхание. Пару раз перевела плавающий взгляд с Фили на кольцо и обратно, неуверенно моргнула, упёрлась обеими ладонями о гладкую поверхность и медленно выдохнула. Никого сейчас рядом не было: я и он, только его глаза и только его немой вопрос.
– Примешь? – Не выдержав паузы, которая явно затянулась, тихо спросил Филипп и сжал кулаки до хруста в костях.
А я, вместо того, чтобы пустить слезу, обрадоваться и носить любимого на руках, чувствовала какую-то пустоту. Всплыли в воспоминаниях его слова и символическая цепь, о которой он говорил, теперь материализовалась и лежала передо мной неподъёмным грузом. Обида, заславшая глаза, не дала воспринимать этот жест, как добровольную сдачу, а проводила логическую связь: я и моё присутствие в его жизни – неподъёмный груз цепи. Поэтому, тряхнув рыжей гривой (которая так неудачно была спрятана под поварской колпак), и упрямо поджав губы, я посмотрела ему прямо в глаза и потянула рукой пару звеньев свободного конца цепи.
– Не коротковата ли? – Чувствую, лицо моё в сарказме с гримасой перестаралось, но исправить ничего не могу, стою.
– В самый раз.
И снова затянувшееся молчание, которое, опять же, первым не выдерживает Филя.
– Я знаю, что виноват и если тебе от этого станет лучше, то ты должна знать: никто не сможет мне тебя заменить. Я впервые прочувствовал, как это, быть вдалеке от человека, который тебе небезразличен.
– Небезразличен? Отличная характеристика. – Скрестила руки на груди и слишком поздно поняла, что таким образом лишилась надёжной опоры в виде стола, приткнулась к нему бёдрами.
– Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я хочу детей от тебя и хочу, чтобы слово «семья» у меня ассоциировалось только с тобой.
– Не слишком ли много «хочу»?
– Я не смогу изменить того, что сказал и что сделал. – Выдохнул, отведя взгляд в сторону. – Я могу только извиниться за свои слова, был не прав. Просто не знал, что теряю, отдаляя тебя.
– Что, не нашлась подходящая замена?
– Ты для меня одна. Только ты и нет других женщин.
– Научился красиво говорить? Можешь ведь, если захочешь! – Продолжала я свою экзекуцию, ловко вертя в руке малюсенькую коробочку с кольцом неземной красоты, на самом деле, в этот момент, мечтала только о том, чтобы подошёл размер, уверена: другого такого нет.
– Ты же знаешь, что слова это не моё, по крайней мере в том, что касается чувств. Мне легче подарить цветы, дорогую побрякушку, исполнить любой каприз, только бы не говорить того, чего нет. С тобой всё иначе… Ты… ты просто заменила мне весь мир, стала моим центром, моей главной целью.
– Когда исполняется одна мечта, мы следуем за другой. – Поумничала я.
– Останься со мной, ты не пожалеешь.
– Я и так не жалею. Не люблю возвращаться назад.
– Тогда идём вперёд. Только вместе со мной. Я не могу без тебя.
– Филипп…
– Короче! – Тут же прикрикнул Филя, понимая, что с мной по-хорошему нельзя – как маленький ребёнок, сажусь на шею. – Не знаю, что ты себе придумала, но я тебя не отпущу. Уже никогда. Ты упрямая – я упрямее, можешь не проверять. Ты уйдёшь отсюда только со мной и это последнее слово. Идём домой и можешь говорить мне всё, что хочешь, и я готов подписаться под каждым пунктом обвинения, потому что действительно виноват. И я готов ответить за каждую минуту, которую ты сожалела о нашей встрече и никто не станет на моём пути! Ларис, прошу тебя…
– Филипп Аркадьевич просит? – Устало, не в силах слушать признания сильного мужчины, который готов прилюдно отказаться от этой силы ради чего-то, что раньше не признавал.
– Я люблю тебя. Лариса, ты выйдешь за меня замуж?
– Ты сделал мне больно…
Одними губами прошелестела я, устав разыгрывать из себя гордую и независимую женщину. Я слабая и я тоже люблю, поэтому никогда не смогу сказать ему «нет».
– Я хочу сделать тебя счастливой.
– Ты хочешь, чтобы я сейчас расплакалась? – Опустив глаза и хлюпая носом, шаг за шагом сдавала оборону.
– Я хочу, чтобы ты не боялась этого рядом со мной.
– Филя, потом я не смогу ещё раз достойно уйти…
– Идём со мной.
Он протянул широкую сухую ладонь. Сильные пальцы едва ощутимо обхватили мои дрожащие, внушая спокойствие, умиротворение. Через несколько секунд на безымянном пальце правой руки сверкало белыми и чёрными бриллиантами кольцо, которое подошло идеально. Ещё через минуту Филя вынес меня из здания на руках под шумные овации присутствующих, через час мы уединились в его квартире, которую он назвал громкими словами «Наш дом». Но во всей этой романтике я не чувствовала его настоящего, понимала, что это красивый жест только для меня, как признание моей победы, только вот я не этого хотела… не этого. Пока он неловко возился в коридоре, не зная, с чего начать, прошлась по квартире, а чувство такое, что сто лет здесь не была, да и не квартира это сейчас, а самая настоящая берлога. Не слышала, как Филя подкрался, поэтому не была готова к тому, что сильные руки обнимут меня, прижимая к тёплой груди.
– Я скучал по тебе, сходил без тебя с ума. – Пьяняще шептал он в мои взлохмаченные волосы.
– Не ври. Ты без меня пил! – Гордо отвернулась в сторону, пытаясь нагнать слезу, но она ведь предательница! Всегда появляется не вовремя, а сейчас её вовсе нет.
– Меня нет без тебя.
– Но ты умудрился выпить три бутылки виски и скурить две пачки сигарет! – Ещё больше обвинения в голосе, а у самой душа ликует: я для него что-то значу, переживал ведь!
– Я брошу.
– Я хочу напиться! – Уверенно заявила я и оттолкнула разгорячённого, возбуждённого мужчину.
– Лариса…
– Будем считать, что прощаюсь с бурной молодостью. Ты ведь правда женишься на мне?
Уже потянула из бара бутылку креплёного вина и бутылку виски.
– Боюсь, иначе ты сбежишь на следующий же день. – Грустно констатировал Филя, усадил меня на кресло, сам уселся рядом на пол, обхватил мои щиколотки обеими руками и, слегка поглаживая их большими пальцами, улыбнулся одними губами.
– Лариса… всё то, что я тебе тогда наговорил…
– Мы всё решили.
– Нет. – Твёрдо и уверенно. – Ты можешь сейчас помолчать? Просто выслушать то, что я скажу, потому что это важно. Если хочешь, то считай, что я не позволяю тебе вставить слово, только слушай. Я не сказал того, что должен был. Тогда, когда просил тебя дозировать наши встречи, и сам не знал, чего хочу. Хочу просыпаться с тобой по утрам, видеть заспанное лицо, слышать твоё недовольное ворчание, но в то же время, не хочу, чтобы ты видела таким же меня.
– Ты бредишь.
– Не перебивай. Увидев тебя, узнав тебя, я уже тогда знал, что ты особенная, что другой такой нет и трусливо сбегал каждый раз, боясь нарушить тонкую грань между хорошо и плохо. Я не идеальный, я не романтичный, я не умею красиво ухаживать, да и не хочу, – пожал плечами, отвлекаясь на какие-то воспоминания, – в этом никогда не было необходимости. Наоборот, деспотичный собственник, который с удовольствие закрыл бы жену дома, не позволяя даже свету касаться её, а когда моя воображаемая жена приобрела чёткие очертания, когда я понял, что хочу только тебя, всё изменилось. Я видел, как ты каждый день смотришь на меня, как ты ждёшь отдачи, а её нет, не может быть, потому что я не умею отдавать, я как потребитель готов принять тебя целиком, но не могу дать того же взамен. Я хочу тебя защитить, хочу, чтобы ты могла позволить себе быть со мной слабой, ранимой, любимой, но не могу этого показать. И тут встал вопрос: или ты уходишь, или остаёшься… Я не знал, как тебе это объяснить… я не могу дать тебе то, чего ты от меня ждёшь, но без тебя плохо, без тебя ломка…
– Я ничего от тебя не ждала. Я люблю тебя таким и другого не знаю. Я старалась жить одним днём, потому что ты для меня так и остался чем-то недосягаемым.
Рискнула дотронуться до колючей щеки, провести по ней ладонью, почувствовать знакомое тепло.
– Ты умеешь любить. Мне хочется верить в то, что до меня у тебя ничего подобного не случалось. И ты не прав, потому как я чувствовала, что ты делаешь для меня больше, чем любой другой мужчина, у меня точно такого прежде не случалось… чтобы я могла не думать, что мне делать, если… – Развела руками, пытаясь описать что-то невообразимое.
Спустилась к нему на пол, обняла двумя руками необъятное и улыбнулась, когда почувствовала крепкие руки на своей спине, когда мне стало нечем дышать, когда тёплые сухие губы коснулись шеи, щеки, губ…
– И давай, наконец, напьёмся!
Сама налила два полных бокала тяжёлого для меня напитка, сделала глоток, второй, обжигая внутренности, опаляя желудок, наполненный лишь запахами приготовленной за день пищи. Второй бокал, третий, наверняка были ещё, но память моя запечатлила только эти три. Странный сон, будто что-то тёплое укрывает меня, словно защита, непробиваемая броня. Во сне я верю, что это его любовь, я улыбаюсь, а потом голова раскалывается от странного, громкого, настойчивого звука.
– Что-о?.. – Слышу свой хриплый стон. – Не-ет, я хочу жить… кто это делает?..
Не в силах разлепить веки, на ощупь плетусь вдоль стены, не разбирая дороги, спотыкаясь о какие-то вещи, мебель. Ясно помню, что я у Фили, но не понимаю, почему этот звук, к которому я всё ближе и ближе, никак не прекращается. С трудом приоткрыв один опухший глаз, щёлкаю дверными замками, смотрю перед собой и вижу пышущую высокомерием и надменностью девушку.
– Наконец-то! Сколько можно ждать?! Ты кто и что здесь делаешь?
Она без спросу и разрешения влетела в своих грязных сапогах в гостиную (грязные, конечно, это условно, так как визуально они имели такой вид, словно только с полки дорогого магазина), пачкая полюбившийся мне пушистый ковёр. Если бы так не раскалывалась моя голова, то, вполне возможно, я бы смогла понять причину таких её активных действий.
– Девушка, а вам не кажется…
– Где Филипп? – Грубо прервала меня дама и сверкнула идеально накрашенными глазами.
– Вчера ещё был здесь. – Пожала я плечами и задалась тем же вопросом: «А где, собственно говоря, Филя?».
– Ты прислуга? Чего бухая такая? Что за бомжатник, вообще, офонарели? Где Филя, я тебя спрашиваю?! – Пиная пустые бутылки, разбросанные в хаотичном порядке, кричала она.
– Девушка, не кричите, у меня раскалывается голова… – Стараясь говорить как можно тише, так как даже на мой голос вспышки в голове и перед глазами активизировались.
Незнакомка стала ошалело метаться по всем комнатам, пока до меня не дошло, что ей как бы здесь не место.
– А вы, собственно, кто? – Задала я верный вопрос, с трудом открыв второй глаз.
Незнакомка остановилась, презрительно на меня посмотрела (ну, презрительно это так, слабо сказано, думаю, я не всё заметила и разглядела, уж простите моё состояние) и фыркнула.
– Я хозяйка.
– Медной горы? – Скривилась я от противного тонкого голоска.
– Нет, хозяйка этой квартиры. И где мой муж?
– Спросите в ЗАГСе. – Возмутилась я. – Здесь нет вашего мужа и, давайте, уматывайте.
Не дожидаясь, пока я начну её выталкивать, девушка подскочила с кресла, на котором вот уже несколько секунд восседала словно на троне и возвысилась надо мной.
– Где Филипп, мой муж?
– Филипп или муж? – Достала я её своей непробудной тупостью.
– Это один и тот же человек. Где мой муж Филипп? – Для непонятливых перефразировала она вопрос и я вмиг протрезвела и окинула красотку своим фирменным взглядом (снизу вверх).
Что я могу сказать… хороша… девушка с обложки глянцевого журнала. С длинными белокурыми волосами, возможно даже натурального оттенка, с идеальными чертами лица, таких без зазрения совести можно назвать красавицами. С гордо вздёрнутым подбородком, высокая, стройная, с ровной грудью третьего размера. Одета с иголочки, короткая юбка открывает вид на ровные ножки, наверняка без целлюлита. Девушка достойно выдержала задержавшийся на ней взгляд, хмыкнула, не тратя время на рассмотрение меня и присела обратно.
– Так, я услышу хотя бы один внятный ответ или нет? – Приподняла красавица идеальной формы бровь.
– Даже не знаю, что вам сказать. – Я встряхнула волосами, но ничего кроме головной боли не почувствовала, тут же схватилась за натруженную ещё вчера шею и скромненько присела на диванчик напротив.
– Для начала скажи, что ты здесь делаешь и кто ты такая? Как я понимаю, не домработница, ведь так? – Она закинула ножку на ножку, демонстрируя чудеса грации, вальяжно раскинулась на кресле и смотрела на меня с надменной полуулыбкой.
– Да здесь, собственно, говорить-то и нечего… Я невеста Фили.
– Кто? – Она рассмеялась мне в лицо. – Да ты в зеркало себя видела, невеста? – Веселилась красотка.
Что правда, то правда, в зеркале я себя действительно не видела, поэтому тут же вытянула шею и посмотрела в зеркальную дверцу шкафа, которая виднелась из-за плеча девушки. Мой процесс поиска себя в зеркале она оставила без комментариев, впрочем, как и я. Бледное личико с синюшными губами и чёрными потёками туши на щеках, всклокоченные волосы, торчащие преимущественно справа, которые я тут же безуспешно попыталась пригладить, но плюнула на это неблагодарное дело, не видя смысла стараться. Чёрная майка не моего размера, заправленная в мужские шорты-трусы. Самым жутким для меня показалось то, откуда у Фили взялся этот странный наряд, но вовремя вспомнив, что я не одна, прокашлялась, ещё разок провела пальцами по голове, пропуская между ними волосы, а когда пальцы там безнадёжно застряли, не нашла ничего лучше, чем улыбнуться.
– Ну… допустим. – Уклончиво ответила я, выпрямила спину, и так же, как и дама, имени которой я не знала до сих пор, закинула ногу на ногу. – Но я всё равно не понимаю, чего вы хотите от меня.
– Конкретно от тебя я вообще ничего не хочу. Я хочу видеть своего мужа.
– Но его здесь нет. – То ли удивилась я, то ли обрадовалась своему сообщению.
– Это я уже поняла. Тогда что здесь делаешь ты, в его отсутствие? Мне полицию вызвать?
– Как бы вам, девушка, помягче сказать…
– Меня зовут Клара.
– Да, да, я не удивлена, только вот какое дело, я его невеста, а всё остальное меня интересует мало, так что давайте, уматывайте по-хорошему.
– Ещё чего! – Фыркнула Клара и гордо отвернулась.
– Да так, как вы успели заметить, я обладаю неординарными способностями, могу превратить вас в нечто подобное мне и так как мы в квартире одни, вам ничего не поможет.
– Ты мне угрожаешь?
– Что вы, я как любая женщина за тридцать, борюсь за своё счастье всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Когда мне ещё представиться такой шанс: выйти замуж за красавца мужчину с неплохим материальным положением?
– Так ты ещё и старуха? Вот уж не думала, что Филю на раритет потянуло.
– Полегче на поворотах, девушка, Филя старше меня на несколько лет, так что, для него я самый сок.
– Прокисший. – Парировала эта неприятная особа, а продолжить занимательную дискуссию мне помешал телефонный звонок на телефон Фили.
Едко улыбнувшись, Клара проследовала через всю комнату, нещадно затаптывая светлый ковёр, кончиком ногтя нажала на сенсорный экран и, включив громкую связь, поздоровалась:
– Ну, привет, подруга дней моих суровых… – При этом её лицо исказилось злобой и враз перестало быть привлекательным.
– Клара?..
По одному сказанному в шоке слову я поняла только то, что Маша с этой особой знакома и, если судить по весьма недружелюбным возгласам, то они обе друг от друга не в восторге. Не удивлена.
– Рада, что узнала. Позволю себе предположить, что если ты звонишь на этот номер, то, он не у тебя?
– Где Лариса?
– Лариса? – Клара бросила на меня уничижительный взгляд. – Если ты о том недоразумении, которое я обнаружила у себя дома, то она сидит напротив. – Усмехнувшись своей остроумной шутке, выговорила Клара.
– Если Филя узнает…
– Он узнает, не беспокойся, я его дождусь.
– Лариса, это не то, что ты подумала! – Выкрикнула Маша, пытаясь что-то объяснить.
– Я ещё ничего не подумала, голова раскалывается. – Пробормотала я со своего места в ответ, надеясь быть услышанной. – Кстати, привет.
– Я разыщу Филю и он во всём разберётся. – Обещала Машка.
– Ждём с нетерпением. – Слащаво пропела мадам и отключилась. – Значит, ты с этой мышью дружбу водишь?
– Выбирайте выражения, девушка.
– А что тут выбирать? Терпеть её не могу! – Окунулась в воспоминания Клара. – Всю жизнь крутиться вокруг Фили, подругой прикидывается, а на самом деле не теряет надежды его прикарманить. Стерва!
– По себе судите?
– Ну, ну, давай, защищай её, скоро и сама поймёшь, что пока она рядом тебе ничего не светит. Кстати, ты ещё здесь?
– А где мне быть?
– Выметайся отсюда, гадина, – зашипела Клара, заливаясь ядом, – я его тебе не отдам, поняла? Хотя и в историю о большой и светлой любви не верю. Ты здесь никто, а я жена, так что, скатертью дорога. Мы с Филей вместе не один год, и каждый раз он возвращается ко мне, а я каждый раз его милостиво принимаю, потому что я это я и он знает, чего хочет. В этот раз он, видимо, опустился слишком низко, раз с тобой связался, но он всё равно мой. Моим был, моим и остался.
– Вообще-то, это ты откуда-то вернулась.
– Что?! – Когда милая девушка, которая сейчас стала похожа на глыбу, двинулась на меня, желание пререкаться пропало.
Не скажу, что именно в этой пламенной речи меня поразило больше, но желания оставаться с ней в квартире отпало само собой. А если при этом учесть физические возможности мои, метр с кепкой и суповой набор на костях и её – вполне приличную молодую особу, в хорошей физической форме и пусть она смело претендует на титулы конкурсов красоты, доходягой девушку назвать сложно… То и догадаться, кто одержит верх в случае применения грубой силы, не сложно. Путём нехитрых умозаключений, уже через десять минут я стояла в дверях, мысленно прощаясь с так полюбившимися мне вещами (виски не в счёт, его я больше не употребляю!). Шла я, пиная камушки простыми внешне и дорогими по наполнению сапожками, и никак не могла понять, что же только что произошло. Я помнила честные и искренние глаза Маши, когда она говорила о гордом одиночестве Фили, да и он сам неоднократно заявлял, что не имел серьёзных отношений, но в том, что гостья была именно женой, практически не сомневалась. Меня даже не угнетала мысль, что я оставила квартиру незнакомой женщине, настолько убедительна она была. Неподалёку от проспекта, по которому я безучастно бродила, стоял небольшой магазинчик, куда и пришлось забежать погреться и немного просохнуть от противного моросящего дождя.
Клара вполне подходила Филе внешне, да и на приёме в высшем обществе, она могла бы выгодно его представлять. Я не говорю, что пала духом, но и её достоинства отметать не спешила. После часовой прогулки, всё таким же неспешным шагом, вошла в подъезд, как всегда проигнорировала лифт, дотошно пересчитала каждую ступеньку. Я ушла не просто так, а намерено, будучи уверенной в том, что Филя должен появиться с минуты на минуту. Дала им время разобраться между собой и преподнести мне более-менее складную историю и в своих расчётах не ошиблась: по угрожающему голосу, доносящемуся из кабинета, можно было понять: Филя ведёт серьёзный разбор полётов, а вот тот факт, что совершенно не слышно его оппонента, меня насторожил.
