Владимир Великий
Ночной монарх
Почти целую неделю Чубчиков ходил со смурным выражением лица, все думал о разрыве отношений с некогда любимой женщиной. Нередко винил в этом и себя. У Ларисы, как и у миллионов ей подобных, с самого начала не сложилась жизнь. Не сложилась она и у самого Чубчикова. Отличие лишь состояло в том, что после брака у нее остались дети, у него же их не было. Одиночке куда легче найти друга жизни, чем тому, кто с обузой. Он набирал номер телефона Ларисы Швайц и тут же давал отбой. Его лицо озарялось улыбкой ─ не смалодушничал. Прошла неделя, вторая… Образ красивой женщины все больше и больше уходил у Чубчикова на задний план. Он без всякого сожаления вычеркнул из записной книжки ее номер домашнего телефона, а затем и из своей души. Навсегда.
Прийти к такому решению его вынудил курьезный случай. Через два дня после разрыва отношений с Ларисой, в дом, где он проживал, переехала женщина. До нее в его подъезде жил очень пожилой мужчина. Чубчиков каких-либо контактов с ним не имел, не знал и его имени. Немецкие фамилии, особенно длинные, в его голове долго не сохранялись. Соседа по причине его одиночества и дряхлости забрали в дом престарелых. Новенькую он увидел через пару недель, когда в ее однокомнатной квартире сделали основательный ремонт. Увидел рано утром, при возвращении с работы. Пожилая женщина первой с ним поздоровалась и тут же представилась. Представился и Чубчиков. Он крепко пожал руку соседке и тут же поднялся к себе, на этаж выше. Мимолетная встреча с госпожой Баумер ничего сверхестественного в его голове не оставила. Ей было далеко лет за шестьдесят. Она была небольшого роста, полная. Крашеная шатенка. Он сразу же заметил, что она очень плохо говорила по-немецки. Из какой страны Восточной Европы приехала его соседка, он, к своему удивлению, не мог определить. Однако это его не расстроило.
Он надеялся на очередную встречу. Она состоялась следующим утром, при очень необычных обстоятельствах. Чубчиков открыл входную дверь и стал подниматься по лестнице. Проходя мимо квартиры новенькой, он невольно повернул голову и на миг замер от изумления. Соседка стояла возле приоткрытой двери своей квартиры и улыбалась. Улыбнулся и сосед, который тотчас же покраснел. Причиной этому было необычное одеяние госпожи Баумер. Она стояла почти полуголая, в плавках и бюстгальтере. Чубчиков медленно отвел свой взгляд в сторону, помахал рукой и пошел прочь. Сон в это утро ему не шел. Он то и дело ворочался. Едва закрывал глаза, как перед ним возникал образ пожилой женщины с каштановыми волосами. Одно он уловил четко, она была в белых плавках. «Засек» он и ее довольно полные ягодицы. Желание постучать в дверь соседки у Чубчикова возникало в этот день неоднократно. Он вставал с постели, набрасывал на себя домашний халат. Подходил к двери, проворачивал ключ. Затем неспеша отходил и вновь шел к кровати. Его пугало незнание семейного положения иностранки.
Необычный стриптиз соседки повторился и на следующее утро. Словно по велению волшебной палочки. Она вновь стояла в такой же позе. Изменения были лишь в одежде и в прическе. Ярко красные плавки очень плотно обтягивали ее задницу. Вместо некогда цвета спелого каштана накладки на ее голове был небрежно нахлобучен парик с очень длинными волосами синего цвета. Разобрался на этот раз Чубчиков и с бюстгальтером женщины. Он был черного цвета и почему-то, также как и ее парик, очень небрежно стягивал ее довольно маленькие груди. Увидев симпатичного соседа, госпожа Баумер приосанилась и расцвела в очаровательной улыбке. Улыбнулся и сосед. Через несколько мгновений их глаза встретились и на довольно продолжительное время задержались. Томный взгляд женщины все больше и больше манил мужчину в свои объятия. Некоторое время Чубчиков стоял в нерешительности. Затем, сделав серьезную мину, он слегка хмыкнул себе в кулак и быстро пошел наверх. И в это утро ему не спалось. Желание овладеть соседкой с неизвестным семейным положением и неизвестной национальности все больше и больше его преследовало. Часы показывали ровно десять часов утра. Он подошел к ее двери и постучал. На стук никто изнутри не ответил. Он постучал еще и еще. Опять тишина. Он поднялся на лестничную площадку и посмотрел через окно. Женщина в парике синего цвета удалялась в сторону продовольственного магазина. Он, недолго думая, рванулся в свою квартиру и переоделся. Сосед и соседка из «Альди» выходили вместе. Вместе они присели и на небольшую скамеечку, стоявшую неподалеку от магазина. «Стриптизерша» первой рассказала мужчине о своей жизни. Ее монолог был очень продолжительный.
Четверь века назад Лили Пепеску познакомилась с туристом из ФРГ. Познакомилась в отеле, где работала официанткой в ресторане. Вольфганг Баумер заказал ужин к себе в номер и страшно обрадовался, когда перед собою увидел молодую особу с темно-русыми волосами. Она с первого взгляда запала в его сердце и душу. Плотно покушав и выпив бокал красного вина, он некоторое время сидел на диване и воспроизводил в своей памяти образ молодой девушки неописуемой красоты. Свое желание познакомиться с нею поближе, он начисто отбрасывал. Боялся попасть на удочку секретных служб Румынии. Два мрачных типа в цивильной форме одежды, которые шныряли по гостинице, сразу же вызвали у него определенное подозрение. Он не исключал и то, что появление очаровательной женщины в его номере было ничто иное как приманка секьюрити. Ровно через год он вновь приехал. В его номере опять появилась та, о которой он все это время думал и мечтал. На этот раз он никого не испугался. Поздней ночью он пригласил девушку к себе в номер. Лили в постели была ласковой и активной, что немцу очень сильно понравилось. Он страшно истосковался по женскому телу, хотя любовница у него была. Магда была на десять лет его старше и несусветная неряха. Зарубежная шатенка была ей яркой противоположностью. Запах ее дорогих духов витал по комнате, что пьянило голову лысого мужчины. Он сильно сожалел, что их пребывание в постели было очень коротким. Лили боялась, что ее будут искать. За прелюбодеяние с чуждым по идейному духу элементом выгоняли с работы или садили за решетку. Обошлось хорошо, без проблем.
Через год румынка оказалась в Германии. Баумер пригласил ее к себе в гости. Вскоре они зарегистрировались. Ему было тридцать пять, ей двадцать. Брак сначала приносил обоим только одни радости. Жена не могла нарадоваться богатству своего мужа. У слесаря была не только машина, но и огромный дом, который он получил в наследство от погибших в автомобильной катастрофе родителей. Не скрывал своего счастья и муж. По небольшому городу он ходил гоголем, особенно тогда, когда под руку вел ослепительно красивую женщину.
В то недалекое время, историки окрестили ее «золотым», ФРГ вообще процветала. Интернациональная парочка была счастлива не только от неиссякаемого гейзера любви друг к другу, но и от зарубежных путешествий. Супруги объездили почти весь мир, особенно Европу. Муж все делал возможное и невозможное для счастья своей половинки. Это требовало больших денег, и он их имел. Он нередко работал без выходных, подрабатывал и «по-черному». На «тунеядство» жены он не обижался. Местные немки, как правило, сидели дома. Зарплаты мужей хватало с лихвой. Баумер не только удовлетворял запросы своей любимой, но и оказывал помощь ее брату, инвалиду. Он жил в глухой деревне и еле-еле сводил концы с концами. На деньги сердобольного немца он купил себе дом и инвалидную коляску.
Супружеская чета Баумеров прожила душа в душу пять лет. Потом начались разногласия, даже ссоры. Муж очень давно хотел иметь сына от своей жены. Особенно от такой красивой и молодой. И не только этим очаровывала его Лили. Она, несмотря на свою молодость, была настоящей кудесницей любви, особенно после посещения ресторанов или во время путешествий. Вольфганг день за днем, месяц за месяцем, год за годом жил надеждой в появлении сына. Время шло, но его все не было и не было. Жена, непонятно почему, не беременела с ним на любовном ложе ни в Штутгарте, ни в Париже, ни в Вене, ни в Риме… Не обрадовала она его в Нигерии и в Доминиканской республике. Не давала она начало жизни младенцу и в родных пенатах…
На прием к гинекологу супруги пошли вместе. Диагноз о бесплодии, притом искусственно созданном, убил мужчину наповал. От горя он в этот же день напился. В постели у супругов любви также не было, они в первый раз по-настоящему повздорили. Мало того. Немец стал выгонять из своего дома недетоспособную румынку. На Лили эта угроза не действовала. Она, практически не знавшая немецкого языка, кое в чем другом уже сильно поднаторела. Ее, имевшую немецкое гражданство, никто и никогда из этой страны не выгонит. Лишь после заявления мужа, что он подаст на развод, она раскололась. Рассказала ему все до мелочей, что с нею произошло несколько лет тому назад.
Забеременела она в семнадцать лет, забеременела от своего отца. Он почти два года жил без жены. Ее постоянно мучила язва желудка. Длительное пребывание в больнице не способствовало ее выздоровлению. После операции ее выписали. Мать умерла через полгода, оставив на воспитание мужа-алкоголика кучу детей. Лили была самой старшей и самой красивой. После школьного выпускного вечера прошло два часа. Отец пригласил свою дочь к себе в комнату. Он был в дугу пьяный. Немного кружилась голова и у Лили. Она в кругу друзей несколько раз пригубила вино. Она на всю жизнь запомнила эту злополучный вечер. Нагой здоровяк с силой сорвал с нее одежду, затем заломил ей руки и повалил в кровать. Она сильно кричала и делала неоднократные попытки вырваться. Было бесполезно. Обесчестив собственную дочь, насильник вскоре захрапел. Проснулся он ночью, проснулся по естественной надобности. Вышел во двор и неожиданно увидел свою дочь, она была нагой. Ее лицо и тело было в кровоподтеках. Она, стоя на коленях, плакала и с ненавистью смотрела на отца. Он сначала на «странности» своего ребенка не прореагировал. Прямо в его присутствии помочился и спокойно вошел в дом. Вернулся он под утро. Подошел к дочери и упал на колени. Со слезами на глазах просил у нее прощения. Обещал ей купить новое платье и дамский велосипед. Лили отца не простила, как и не получила от него подарков. Через неделю Николау нашли в придорожной канаве. Его лицо было страшно изуродовано, в его спине торчала большая заточка. Дети на похоронах не были. Лили в этот же день ушла из родной деревни. Ушла к знакомому парню, забрав с собою трех сестер и брата. Она уже давно знала, что Георгу ее сильно любил. Не сомневалась она и в том, что именно он совершил возмездие над ее отцом. К сожалению, у влюбленных совместной жизни не получилось. Отец ее друга, директор небольшого овощеперерабатывающего завода категорически был против их брака. Узнав, что любимая девушка его единственного сына была босячкой, да еще и грешницей, за непослушание он очень сильно его избил. Он по-живому разрезал любовь молодых людей. Каждый из них по-своему пришел к трагическому финишу…
Сначала горе постигло Лили, она сделала аборт у бабки-повитухи. Сделала очень неудачно. Почти две недели лежала пластом. Затем пришло горе еще пострашнее. Детский приют, в котором находились ее сестры и брат, по неосторожности сгорел. Из двадцати детей в живых осталось только трое, среди них ее брат. Мальчику по время пожара отдавило левую ногу, которую вскоре ампутировали.
Георгу также не повезло. Через год он женился на дочери секретаря районного комитета партии. Молодожены после пышной свадьбы поехали на собственной машине путешествовать по стране. В Бухаресте прямо на перекрестке их зацепил грузовик. Девушка скончалась на месте, парень получил тяжелые увечья. Молодой инвалид вскоре никому не стал нужен. Его родной отец от него отказался. Через некоторое время Лили узнала, что ее друга нашли в подвале одного из домов. Он был мертвый, замерз от холода…
Чубчиков внимательно слушал откровения соседки и довольно часто вглядывался в ее физиономию. Он не скрывал, что на ее старческом лице еще кое-где остались следы былой красоты. Например, глаза. Они были большими и светло-голубыми, словно небесная синева в солнечный день. Красивым он посчитал и ее нос, он был прямой и чуть-чуть толстоватым, скорее всего, издержки старости. Рассматривать другие части тела пожилой женщины, он счел ненужным. Он посмотрел на часы и быстренько приподнялся со скамеечки. Баумер последовала его примеру. До самого подъезда дома соседи шли молча. Не проронили ни слова они и на лестничной клетке. Прощание было сухое, даже несколько официальное. Они помахали друг другу руками и тут же разошлись по квартирам. Размышлять о своих симпатиях или антипатиях к соседке Чубчиков стал только в постели. Он провалялся в ней почти полчаса, не мог заснуть. Желание овладеть румынкой все больше и больше брало над ним верх. Он посмотрел на часы. Они показывали полдень. Чубчиков встал, накинул на себя халат и открыл дверь своей квартиры. Высунул голову наружу. Облегченно вздохнул ─ жильцов не было. Затем он быстро спустился вниз и легонько постучал в уже знакомую дверь. Через несколько мгновений он оказался в крепких объятиях совершенно голой стриптизерши…
С этого момента отношения между соседями стали почти супружескими. После работы Чубчиков заходил в свою квартиру, принимал душ и спускался вниз. У Лили к этому времени все было готово для достойной встречи своего любовника. Едва раздавался стук, она открывала дверь и почти тут же ее закрывала. Затем со страстью впивалась в губы высокого мужчины. Потом они садились за столик и выпивали по бокалу красного вина. Вновь целовались, и взявшись за руки, шли в постель. После секса мужчина поворачивался на бок и мигом засыпал. Женщина с облегчением вздыхала и нередко впадала в размышления. Они, в большинстве своем, особенно после появления в ее жизни симпатичного соседа, были сладостными.
После развода с мужем Лили Баумер пришла к однозначному выводу. Брак с немцем, как и развод, были для нее в равной степени удачными. Ей, как одинокой женщине, бывший муж платил материальную помощь. До прожиточного минимума ей чуть-чуть не хватало, но это ее абсолютно не беспокоило. Это «чуть-чуть» доплачивало государство. Из чьего кармана шла доплата, ее также не волновало. Она почти тридцать лет жила в гордом одиночестве. И за это время каких-либо сбоев в небольшом денежном ручейке не было. Не было у нее проблем и в другом, что называлось человеческой жизнью. Главное, что она усвоила в этой сытой стране ─ плыть туда, куда тебя несет сама судьба, а еще лучше, различные амты. Лили это поняла с самого начала, когда пыталась по собственной инициативе трудоустроиться. На бирже труда ее принял мужчина с небольшим синяком под глазом. Он очень дотошно расспрашивал крашеную блондинку с ярко намалеванными губами. Визит оказался вполне удачным. Через неделю ее направили на курсы по изучению немецкого языка. Она также получила по почте брошюру, в которой были очень четко расписаны права и льготы для тех, кто искал работу или находился на заслуженном отдыхе. Бывшая уроженка Румынии за все эти годы так и не осилила «научный труд». Да и зачем мозги напрягать? Примером этому была сама жизнь. В доме напротив, который она называла «цветущим кладбищем», проживали одни пенсионеры.
Средний возраст их зашкаливал за восемьдесят лет, а то и больше. Баумер среди них была самой молодой. Она завидовала долгожителям. Кандидаты в иной мир просыпались к полудню, а то и еще позже. Затем кое-кто из них выползал из подъездов и уверенно двигался в сторону продовольственного магазина. Скорость движения к огромному помещению, где складировались десятки, а то и сотни наименований съестного, определялась физической способностью стариков двигаться, нередко и их умственным слабоумием по причине человеческой ветхости. Кушать они хотели все и вся ─ только свежее. Булку хлеба, пролежавшую в магазине до вечера, не покупали. Считали черствой. Более богатенькие заказывали продукты на дом. Лили частенько видела, как к «кладбищу» подъезжали большие или маленькие машины и выгружали всевозможные фрукты и напитки. Она очень редко позволяла себе это делать. Лишних денег у нее не было.
Госпожа Баумер, несмотря на определенную зависть к обеспеченным старикам, не кривила своей душой. Жизнь на чужбине ее вполне устраивала. Кушала она сытно, спала вдоволь, имела неплохой выбор и мужчин. Она очень обрадовалась, когда узнала, что этажом выше жил русский мужчина с очень сложной фамилией.
После любовной презентации с соседом она этим же вечером дала отбой Гельмуту, коренному немцу. Он уже три года был безработным, жил на социальном пособии. Лили дружила с ним довольно долго и ни разу не приводила его к себе домой. Седовласый мужчина с кривыми ногами не только страшно курил, но и донельзя был ленивый. Месяцами не убирал квартиру. Из небольшого помещения перло не только табаком, но и чем-то непонятным, от чего кое-кто из соседей плотно зажимал свой нос. Баумер в первое время его также зажимала, потом привыкла. Мимолетная встреча с Чубчиковым привела ее к единому мнению. Немца в срочном порядке ─ бросить, русского, как можно скорее, ─ заарканить.
Активный секс бывших друзей по духу и оружию прервался через полгода. Произошло это по вине госпожи Баумер. Однажды русский задержался на работе. Пришел домой только к обеду. Он хотел не только страшно спать, но и был голоден. Быстро сбросил с себя одежду и стал кухарить. Внезапно через открытую форточку услышал знакомый голос. Он мигом вышел на балкон и опустил голову вниз. Соседка сидела на стуле и оживленно болтала с лысым мужчиной. Они оба были полуголые, в одних плавках. Дальнейшее их поведение Чубчикова ошеломило. Плешивый, болтая на непонятном для него языке, то и дело прикасался своей рукой к интимному месту женщины. Она от этого громко смеялась, иногда почти по-лошадиному ржала, словно в ее влагалище плешивый вставил непомерно огромный член от земного животного или от еще неведомого для людей инопланетянина. Чубчиков быстро закрыл дверь, ведущую на балкон, и пошел на кухню. С этого момента он больше уже не замечал свою соседку. Она умерла для него, как женщина, умерла навсегда. Хотя от себя не скрывал, что в его голове нередко всплывали эпизоды сексуальной жизни с соседкой. Он больше не стучался в ее дверь. Лили же стучалась к нему несколько раз, он дверь не открывал. Она была для Чубчикова первой иностранкой, с которой он поделил любовное ложе. Каких-либо различий между ней и «родными» женщинами, к своему удивлению, он не увидел и не почувствовал…
Прошел год. Чубчиков ни на день не отходил от своего желания найти богатую немку. Он все больше и больше окунался в чтение немецких газет, где давались объявления о знакомстве. На его звонок отвечали, как правило, работники бюро услуг ─ женщины. Они ласково просили его перезвонить по другому телефону. Он быстро записывал номер и опять звонил. Ему снова давали новый номер телефона и убедительно просили перезвонить, уже напрямую «заказчице». За день он звонил иногда до десятка раз. Все было бесполезно. С невестой, которая была его старше на двадцать, а то и на тридцать лет, ему так и не удавалось переговорить. «Охота» за престарелыми женщинами ему очень дорого обходилась. Он иногда не успевал ходить на почту, чтобы в очередной раз купить карту для мобильного телефона. На некоторое время он брал передышку, потом звонил опять…
Подливала масла в огонь для его упорства и окружающая действительность. Он каждый день видел в общественном транспорте и на улицах десятки живых образцов «неравных» браков. Кое-кто из влюбленных оставался в его голове надолго. Месяц назад, рано утром он возвращался с работы автобусом, напротив него присела парочка «влюбленных». Немка, лет сорока-пятидесяти, была не только толстой, но и очень конопатой. Не она, однако, поразила долговязого пассажира. Его поразил ее жених. В противоположность жене или подруге очень молодой африканец был маленького роста и такой тощий, словно, он всю свою жизнь бродил по знаменитой пустыне Сахара и от палящего солнца усох. Маленькая головка худосочного, покрытая густой щетиной волос, очень удобно лежала между большими грудями женщины, которая через пару минут истошно захрапела. Жених, в отличие от невесты, изредка открывал свои маленькие глазки и лупал ими по сторонам, словно удостоверялся в правильности своего местонахождения на континенте, который назывался Европой. Чубчиков, внимательно наблюдавший за парочкой, не упустил из виду одну очень важную деталь в поведении чернокожего мужчины. Он то и дело гладил своими маленькими пальчиками интимное место конопатой. Попытка русского напомнить пассажирам о каких-либо правилах поведения в общественном транспорте, к успеху не приводила. Он то громко чихал или вставал и прохаживался перед влюбленной парочкой. На него никто не обращал внимания. Толстуха спокойно храпела. Продолжал свое дело и африканец…
За день до Рождества Чубчиков внезапно заболел. Заболел не по своей вине, в этом он нисколько не сомневался. Раньше он никогда не болел. Вкалывал, как неутомимый Юн Су, о котором он читал еще в школьные годы. Он «пострадал» от господина Петера Меркеля, своего коллеги по работе. В отличие от сотоварищей, они отдыхали летом, коренной немец брал отпуск только зимой. О причинах любви к этому времени года он никогда никому не говорил. Чубчикову же сказал ─ строго по секрету. Петер уже четыре раза отдыхал в Камбодже, где всегда царило тепло. И не только оно привлекало пятидесятилетнего мужчину в этот необычайной красоты край. Больше всех ему здесь нравились женщины. На своих ровесниц он никогда не претендовал. В его объятиях оказывались очень молодые девушки, иногда даже малолетки. По инициативе только что прибывшего отпускника мужчины изменили свой график работы. Меркель со смены пришел на двадцать минут раньше, Чубчиков заступил на двадцать минут позже. Почти час делился немец своими любовными похождениями. Федор очень внимательно слушал ловеласа, не проронил ни слова. Мало того. Непонятные слова, он «откладывал» про запас, намеревался прибегнуть к словарю. Мужчина, на голове которого росло около двух десятков волос, и примерно столько же во рту у него было зубов, свой рассказ сопровождал вещественными доказательствами ─ фотографиями. Русский очень внимательно рассматривал «доки». Не скрывал ─ молодые особы были настоящими красавицами. Особенно восхищали его их стройные фигурки. Он иногда тяжело вздыхал и слегка покачивал головой. Восхищенный взгляд коллеги порождал у рыжего немца новый пучок информации об его сексуальных успехах. Он улыбался и тыкал пальцем в физиономию смазливой девушки. Затем со слюною на губах произносил:
─ Эту, мой Фэдэр, я любил за десять центов в час…
Очень коротко рассказав об особенностях поведения молодой особы в постели, этим же пальцем тыкал в другую фотографию и почти в таком же духе сквозь зубы цедил:
─ Эта девушка обошлась мне дороже, к сожалению, мой Фэдэр…
На какое-то время он замолкал, думал. Думал с очень большим напряжением. В том, что коллега на самом деле мог что-либо по-настоящему кумекать, Чубчиков сомневался. Лицо мужчины с большим крупным носом довольно часто неестественно дергалось, словно кто-то иглой прокалывал его насквозь. Через некоторое время ловелас изрыгал из себя:
─ А эту, я имел за тридцать центов, мой друг Фэдэр…
Во время обхода Чубчиков очень крепко призадумался. Он то и дело вынимал из кармана служебный телефон, хотел дать взбучку тому, кто без зазрения совести насиловал малолеток. Он не сомневался, что они ложились в постель с туристом из сытой страны не по любви ─ по принуждению. Нищета их заставляла делать это не только с немцами, но и с мужчинами из других стран. Независимо от цвета их кожи, от величины члена или возраста. Иностранцы имели деньги, которых не было у родителей, вынужденых торговать телом своих детей, чтобы выжить. Чубчиков не относил Петера Меркеля к числу богачей. Немец, как и он, имел равное количество часов, получал такие же копейки. В своей стране он, мужчина с тощим кошельком среди женщин не котировался. По этой причине десятки тысяч, подобных Меркелю, устремляли свои взоры в страны третьего мира, где царила нищета и бесправие…
Во время второй посиделки Петер сообщил напарнику, что через неделю в Камбоджу улетает его старший брат… У Чубчикова эта информация особого оживления не вызвала, он все еще не мог отойти от предыдущей. Мало того. Его почему-то неожиданно стало знобить, даже иногда бросало в жар. Странное происходило и с его коллегой. Его нездоровье Чубчиков заметил сразу, как тот появился в дежурке и с улыбкой до ушей приветствовал его за руку. Лицо отпускника было красным, словно он только что выскочил из парилки. К концу смены Чубчикова вообще развезло, страшно болела голова, особенно виски. Порою ему казалось, что кто-то специально их сдавливает или трет наждачной бумагой. Не лучше было ему и дома. Он то и дело вставал с постели и принимал таблетки от температуры. Медикаменты не помогали. Время уже перевалило за полдень, а он ни минуты не спал. Ему становилось все хуже и хуже. Его некогда сильный организм ослабевал, ослабевал с каждой минутой.
За два часа до начала работы он пришел к окончательному выводу ─ он неработоспособный. Он набрал номер телефона и вызвал к себе домой врача. Затем позвонил шефу и сказал о своем недомогании. Машина скорой помощи приехала через полчаса. Врачиха, молодая женщина очень внимательно его выслушала, затем обследовала. Выписала больничный лист, на неделю. Чубчиков принимал медикаменты с большим прилежанием. Хотел быстрее выздороветь, боялся потерять работу. Он был уже не новичок и понимал, что в этой стране лучше работать, чем сидеть на социальном пособии. Чиновники из всевозможных амтов не давали спокойно сидеть ─ докучали бумагами. Чубчиков провалялся в постели десять дней…
В понедельник он вышел на работу и был поражен произошедшим. На больничном находился бригадир и двое его коллег. Несколько позже он узнал от того же Петера причины настоящей эпидемии, которая выкосила полкоманды сторожей. За день до отлета из Камбоджи турист из Германии внезапно заболел. Нездоровилось ему и в его первый рабочий день. Чубчиков, узнав об этом, сильно злился. Он и его коллеги по работе оказались по сути дела заложниками рыжего немца, подцепившего во время отпуска азиатскую заразу. Федор никогда больше не заводил разговор о красивых азиатках, которые продавали свое тело за пару центов. Не говорил на эту тему и Петер. Скорее всего, он понял, что русский «докопался» до причины своей болезни…
Федор Чубчиков взял отпуск в августе, взял на две недели. Ехать за рубеж или в теплые края ─ желание было, но не было денег. Значительную часть времени он проводил в фрайбаде, в свободном бассейне под открытом небом. Погода наредкость была очень теплой. Утром он подходил к кассе, покупал билет и лаботрясничал до самого закрытия. Сначала он прыгал в воду, и достаточно накупавшись, вытаскивал из своей спортивной сумки большое широкое полотенце. Затем на зеленом поле, обрамлявшем водоем, выбирал себе место и ложился. Как только лежка надоедала, он подходил к торговой палатке и покупал бокал пива. Садился за столик, над которым возвышался большой зонт. За пивом он просиживал часами. Ему очень нравилось наблюдать за любителями воды и солнца. Он без особого труда определял их происхождение. «Интернационал» мало чем его беспокоил. Никто из них громко не ругался, не бил друг другу по физиономии. На небольшом участке земли царило человеческое взаимопонимание. В иные моменты наступало такое затишье, что можно было слышать рокот пролетавшей бабочки или другого насекомого. Не было здесь и стражей порядка, что также радовало душу и сердце бывшего сибиряка. Он был не лыком шит и вносил достойный вклад в общий покой и тишину.
К сожалению, его благое настроение вскоре было нарушено. Случилось это в воскресенье. Чубчиков в бассейне оказался ровно в полдень. Своей привычки он и в этот день не изменил. Сначала покупался, позагорал и с кружкой пива присел за столик. Внезапно завыла сирена. Все мигом повернули головы к источнику звука. Повернулся и Чубчиков. На вышке в центре водоема стоял ходощавый мужчина в белом халате и через мегафон призывал посетителей к вниманию. Минут через пять многоликая толпа, лежавшая и стоявшая окончательно успокоилась. Оратор что-то громко рявкнул и сильно выкинул руку перед собою. Тысячи глаз устремили свои взоры на его руку, а затем на то, что она показывала. Устремил свой взор и русский. Через несколько мгновений толпа приглушенно вздохнула и тут же охнула. Охнул и долговязый, когда увидел на воде большую кучу, которая в простонародье называлась человеческим дерьмом. Несколько баранок дерьма спокойно бороздили синеватую гладь воды. Дальше творилось что-то невообразимое. В первую очередь «зараженный» участок покинули купающиеся, которые совсем недавно восхищались чистой водой, кое-кто даже ее чуть-чуть заглатывал. Пальма первенства по выпрыгиванию из воды на сушу, безусловно, принадлежала молодым людям. Они выскакивали, словно, ошпаренные. Затем за ними последовали представители среднего поколения, а уже потом старики и прочие, к которым относились люди увечные и супертяжеловесы.
Одна женщина из-за своего огромного веса очень долго не могла вылезти. Десятки зевак наблюдали за несчастной, но никто не осмеливался ей помочь по причине «заразы». Все облегченно вздохнули, когда она самостоятельно вскарабкалась на кромку бассейна. Вскарабкалась и очень медленно выпрямилась. И в этот же миг вокруг нее раздалось многоголосое удивление, переросшее в сильный вой. Несчастная обеими руками схватилась за свое голое интимное место и тут же булькнула в воду. Скорее всего, женщина свои трусы потеряла из-за своего физического усердия или по неосторожности. Смеяться или зубоскалить над нею было уже некому. Бассейн и пляж в одночасье вымерли. Комплексная дезинфекция «зараженного» участка продолжалась три часа. Засранца, по чьей вине все это произошло, не нашли…
Чубчиков не скрывал от себя главное. Ежедневные походы в бассейн и продолжительные прогулки по городу он делал ради одного ─ искал богатую немку для общения. В том, что он дальше покажет себя перед нею только с положительной стороны ─ не сомневался. «Охота» требовала внимания и к его внешнему виду. В этом плане он кардинально перестроился. Раз в два месяца ходил в парикмахерскую. Мужской мастер, тридцатилетняя девушка недавно приехала из бывшей социалистической Германии. На ее родине работы не было, почти все жили на социальном пособии. Нищета и послужила основной причиной развода молодых людей, которые полюбили друг друга и поженились в коммунистические времена. Наступил капитализм ─ разошлись. Они очень долго судились, судились не из-за имущества, у них его не было. Судились из-за своей единственной дочери. Отец жил в Тюрингии и хотел ее оставить у себя. Мать, переехавшая в Баден-Вюртемберг, была категорически против. Суд принял твердое решение. Ребенок имел полное право в равной мере бывать у своих родителей. С этого дня Петра регулярно совершала поездки. Она сильно любила папу и маму. Ее извозом занимался отец. Он был безработным или перебивался случайными заработками.
