Владимир Великий
Ночной монарх
Глава вторая.
Развод по-немецки
С Региной Шнайдер Чубчиков познакомился через год после развода с бывшей женой. Эмигранту из Украины некоторое время трудоустроиться не удавалось. Он пошел по старой дорожке. По газетным объявлениям нашел бригаду каменщиков. Напросился, взяли. В один из летних дней он познакомился с рыжеволосой женщиной, на даче ее знакомой, у которой работали шабашники. Разговорились, через два дня вновь встретились. Через месяц ─ зарегистрировались. Никто не отрицал, что брак для обоих в какой-то мере был вынужденный. Регина уже почти десять лет жила без мужа. Арсений погиб во время охоты. После обильной пьянки мужчины сильно повздорили, не поделили уток. Взялись за ружья. Жила вдова в небольшой двухкомнатной квартире. Квартира была неблагоустроенная, без ванны и балкона. Зимой частенько ее углы промерзали. Во время сильных дождей протекала крыша. За месяц до встречи с Чубчиковым Регина потеряла работу, детский садик, где она работала уборщицей, закрыли.
Предложение жены, российской немки уехать в Германию Федор встретил с огромной радостью. Принял сразу же, без всяких обиняков. Уехать в сытую страну хотел не только он один. Кое-кто из немцев-одиночек, выезжавших на историческую родину своих предков, устраивал своеобразный конкурс женихов или невест. Чубчиков не стал в нем дальше участвовать. Он схватился за первый же спасательный круг, схватился мгновенно и обеими руками. Он страшно устал не только от одиночества, но и от повседневной болтовни чиновников. Бывшие коммунисты, переодетые в тогу демократов, как и раньше, обещали простым смертным счастливое будущее. Чубчиков не верил очередным сказкам перевертышей и подонков. Они поганили друг друга, доходило до мордобоя, но они все шли и шли к бесплатной кормушке, которая называлась властью. Чубчиков на приманки бездарностей не клевал. На выборы он не ходил. Знал, что это фикция, очередной обман народа…
Появление женщины значительно подняло жизненный тонус Федора Чубчикова. Он все меньше и меньше сидел за телевизором. Газеты он не выписывал, не было лишних денег. Болтовная политиков и местных властей уходила на задний план. Супруги не сидели дома. Они гуляли по городу или выезжали на природу. Вели речь и о серьезных вещах. Рассказывали о своем прошлом, строили планы на будущее. Прошлое жены мало интересовало долговязого мужчину. Его, в первую очередь, беспокоила их совместная жизнь за «бугром». Предтечей его душевного волнения и тревоги стало поведение Регины. Она уже не скрывала своего превосходства над мужчиной, дальнейшую судьбу которого, как ей казалось, определяла только она, и никто иной.
Первые недоброжелательные нотки в свой адрес Федор почувствовал буквально через пару шагов, как только они вышли из ЗАГСа. На улице стоял лютый мороз. Молодая жена то и дело куталась в свое осеннее пальто и терла руками уши. Вместо меховой шапки на ее голове был обыкновенный пуховый платок. Муж с жалостью смотрел на окоченевшую супругу, однако ничем ей помочь не мог. Перед сибирской природой он был бессилен. Регина, словно угадав его мысли, остановилась, и окинув взглядом свою половинку, которая также была не ахти хорошо одета, с упреком прошипела:
─ Федяшка, Федуля русская.... Я за тебя замуж не выходила… Это ты на мне специально женился, чтобы уехать в Германию… ─ Потом скрипнула зубами и еще в более назидательном тоне изрекла. ─ Я, мой муженек, чистокровная немка, и этим очень горжусь… А ты, русский Федяшка… ─ На какое-что время она замолкла, подбирала наиболее хлесткое слово. И это ей удалось. ─ А ты, Чубчиков, русский поросенок, запомни раз и навсегда… Я беру тебя прицепом на мою родину…
На этом национальная гордость полноватой женщины не закончилась. Она вплотную подошла к мужчине, и взяв его за воротник драпового пальто, с издевкой добавила:
─ Я, мой милый, больше на тебя свою нервную систему тратить не буду… Надеюсь, ты меня понял, Федяшка…
Худощавый мужчина высокого роста тяжело вздохнул и низко опустил свою голову. Крыть ему было нечем. Он не кривил душой. Только при помощи этой женщины-немки он мог оказаться в Германии, в той стране, о которой он мечтал. Желание убежать за бугор у него крепло с каждым днем. В стране, где он родился и вырос, господствовали беспредел и нищета. В этом он убедился окончательно, когда потерял работу за полгода до отъезда в Германию. Безработные супруги стали жить в долг. За квартиру не платили. Каких-либо съестных деликатесов также не покупали. Не было денег. Одно их утешало ─ бесплатный воздух. Он их и раньше не кормил, но приносил хоть какое-то удовольствие. Вскоре и от прогулок они отказались. Утром разбегались по городу ─ искали случайные заработки. Возвращались домой поздно вечером, уставшими и злыми. Нередко между собою спорили. Меню все больше и больше становилось однообразным. Чай и хлеб был утром, днем и вечером. Холодильник из-за ненадобности они вскоре вообще отключили. Из-за постоянных перебоев с водой ложились спать не свежими. Из-за ее отсутствия особенно сильно страдала Регина. Местные чиновники по телевидению и в газетах денно и нощно успокаивали жителей города, что ремонтные работы вот-вот закончатся и они получат воду. Проходили дни, недели. Все оставалось по-старому. Чем больше свирепствовала в семье нищета, тем больше супруги поносили власть, при которой прожили почти сорок лет.
Прошло ровно три года, когда в их почтовом ящике появилась долгождання бумажка. Разрешение на въезд в ФРГ. Они быстро распродали свое имущество. Двухкомнатная квартира пошла почти за бесценок. Два платяных шкафа и деревянную кровать подарили соседям, на дачу. Доходов, как таковых, почти не было. У Регины после оформления документов на выезд за душой осталось двести американских долларов. Сибирь, как и вся страна, жила по волчьим законам рынка. Рубль никто не признавал, в том числе и престарелые бабки на колхозном рынке. Перед отъездом в сытую страну Федор Чубчиков больших денег также не имел. Не было у него и радостного настроения. Источником его грусти была его жена. Она перед тем, как сесть в такси и поехать на железнодорожный вокзал, состроила глазки и очень строго посмотрела на мужа. Затем с ухмылкой произнесла:
─ Федяшечка! Мой дорогой, запомни следующие правила своего поведения на исторической родине моих предков. ─ Первое, ты никогда и ни в чем не должен мне перечить. И второе. Никогда не делай мне какие-либо замечания, сообенно при моих знакомых…
Увидев изумленное лицо супруга, она расплылась в самодовольной улыбке и тут же вытащила из дамской сумочки паспорта с билетами на самолет. Потрясла ими перед носом долговязого и прохихикала:
─ Мне не стоит большого труда порвать прямо сейчас твой билет… ─ Слегка усмехнувшись, она посмотрела на остолбенелого мужа, и в том же тоне продолжила. ─ И ты, мой голубок, останешься на земле сибирской и будешь прозябать в нищете до самой старости… ─ Потом залилась гомерическим смехом, словно сумасшедшая.
Чубчиков несколько мгновений стоял и молчал, словно истукан. Затем тяжело вздохнул, сделал кислое выражение лица и открыл дверь машины. Кивком головы предложил место своей жене. На пути к вокзалу он весь был погружен в тягостные раздумья. Брак с обеих сторон был по расчету. Немка до выезда не имела ни копья. Финансовое обеспечение она возложила на русского, он стал для нее простой лошадкой. Все время в ожидании документов он «пахал» днем и ночью, обеспечивал небезбедное существование жены. Днем работал грузчиком на колхозном рынке, по вечерам мыл посуду в ресторане. Иногда ради приработка поставлял молодых женщин для завсегдатаев питейного заведения. Продуктовые заготовки также лежали на его плечах. Успешно исполнял он обязанности, как муж, и в постели. Несмотря даже на то, что порою от усталости валился с ног. Поддерживать сексуальную потенцию помогали таблетки, их ему дарили новые русские, посетители ресторана. Не забывал он и чисто русский метод. Перед постелью пропускал пару стопок водки или самогонки. Жена от страсти долговязого мужчины частенько визжала, словно свинья, которую только что отогнали от большого корыта с пойлом. Было ли на самом деле ей хорошо или она просто-напросто играла спектакль, Чубчиков не интересовался. Как только его член опадал, он мигом сваливался с женщины и сразу же засыпал. Его любовь заканчивалась одним порывом, на большее не было сил. Не было и желания…
Утром, он, как правило, первым просыпался и довольно часто разглядывал свою жену. Ничего сверхестественного в женщине он не находил. Ее короткие волосы были не то светлыми, не то рыжими. Ее передняя часть головы изобиловала небольшими конопушками, нос несколько был вздернут. Ее лицо в целом, как он считал, было почти без изъянов. Иное дело ее фигура. Регина была не только толстой, но и немного выше своего мужа, почти под два метра. Чубчиков никогда не дружил с женщинами, которые были выше его ростом. За исключением лишь одной, Регины. Он всегда просил ее надевать туфли на низком каблуке, сам же надевал на высоком. Иногда она делала все наоборот, что его страшно злило. Сердился, но сдерживал себя. Помнил строгое предупреждение жены ─ не перечить. Подобное он делал и сейчас, когда шел позади толстухи и тащил на себе тяжелый чемодан. До отправления поезда оставалось десять минут. Чубчиков прибавил ходу и вскоре оказался в плацкартном вагоне. Поставил чемодан в багажный отсек и от усталости закрыл глаза. На некоторое время он остался один на один со своими мыслями. Теперь все у него было позади: и эта страна, и эти люди, и эта нищета. В том, что его будущее будет куда лучше, он не сомневался. О красивой жизни он мечтал многие годы, мечтал днем и ночью, ночью и днем…
Долговязый мужчина невольно стиснул зубы и до боли сжал кулаки. Оказаться за бугром ему чуть было не помешала Татьяна Пяткова, его бывшая жена. Сначала он сильно переживал о своей любимой женщине. Особенно по вечерам, когда лежал в небольшой комнате рабочего общежития на вонючем матраце и тощей подушке, от которой сильно болели не только уши, но и затылок. Одиночество все больше и больше приводило его к тягостным мыслям, часто хотелось напиться. Желание было, но не было возможности. За его душой в иные дни не было ни копейки, не говоря уже о трех рублях. По ночам он часто не спал. Читал книги или выходил на балкон подышать свежим воздухом. Украдкой от жильцов и вахтерши занимался стиркой, для чего использовал небольшую раковину, под водопроводным краном. Сушил на балконе. Одежда не всегда просыхала, издавала неприятный запах. Для его устранения он использовал одеколон. Стирка грязного белья вручную для жильца была обыденным явлением.
Татьяна Пяткова объявилась в Омске совершенно неожиданно. Для Чубчикова ее визит был словно снег в жаркий летний день. Он был в конторе колхозного рынка, когда его попросили подойти к телефону. Служебный номер он дал только одной Регине, дал на всякий случай. Он взял трубку и в сей миг услышал гневный голос своей жены:
─ Федяшка, беги домой, лучше лети на самолете… Твоя бывшая женушка ко мне в дверь стучится и просит к себе ненаглядного муженька… ─ Затем раздался смех и матерщинная ругань…
Чубчиков быстро бросил свои дела и ринулся к автобусной остановке. Минут через десять он был уже возле пятиэтажки, в которой жил. Не доходя до дома, он увидел Татьяну. Она сидела на скамеечке и то и дело глядела на противоположную сторону дороги или на подъезд «хрущевки». Чубчиков неспеша подошел к женщине. Руку для приветствия не протянул. Он не сомневался, что Регина наблюдала из окна своей квартиры за встречей бывших супругов. Равнодушие Федора сильно разжалобило Татьяну. Она привстала со скамейки и со слезами на глазах заголосила:
─ Федор, моя половинка, я по тебе очень сильно скучала все эти годы… ─ Положив руку на левую часть своей груди, она вновь истошно запричитала. ─ Мне все это время тебя так не хватало… Пойми меня, мой любимый… Пойми меня, мой Федюшка…
Худощавый мужчина продолжал смиренно стоять перед плачущей женщиной. Ее жалобные причитания, порою переходящие в вопли, не задевали его нервную систему. Жизнь с бывшей супругой многому его научила. Плохого у них куда было больше, чем хорошего. Татьяна и раньше могла преподнести себя на чашке с золотой каемочкой. Раньше он клевал на ее удочку. Хотел снова начать новую жизнь с той, которую он любил. Любил страстно, несмотря даже на то, что ее любовь была безответной.
Год назад до Чубчикова дошли слухи, что его бывшая жена завела себе любовника. В том, что он был очередной, Федор не сомневался. Как и не сомневался, что мужчины просто-напросто использовали ее, как женщину и как владелицу трехкомнатной квартиры. Не исключал он и того, что она уже основательно пристрастилась к спиртному и курила. Он решил это проверить. Он наклонился вперед и тотчас же резко отпрянул. От плаучщей смачно несло запахом табака вперемежку с винным перегаром.
Пяткова, увидев, что ее бывший муж абсолютно не реагирует на ее причитания, изменила свою тактику поведения. Она огляделась вокруг и прильнула к груди мужчины, стал его целовать. Обняла. От неожиданности Чубчиков слегка оторопел, стоял неподвижный. Вскоре позади себя он услышал громкий голос. В том, что из окна кричала Регина, он не сомневался:
─ Ты, долговязый русский… Ты слышишь меня? Еще одно твое движение и я тебя с этой шмарой оставлю навсегда…
И в этот же миг что-то вылетело и с большим грохотом упало на землю. Федор с нечеловеческой силой разомкнул руки Пятковой, которая в прямом смысле уже висела на нем, и обернулся. В окне своей квартиры он увидел толстую женщину с перекошенным от злобы лицом. Она махала в его сторону кулаком и страшно материлась. Ругалась матом так громко и смачно, что из дома, стоявшего напротив, выглянула старая бабка. От невиданного богохульства она стала набожно креститься и причитать. Чубчиков вновь перевел взгляд на окно своей квартиры, жены уже не было. Он опустил голову вниз. Неподалеку от подъезда лежал небольшой чемодан, вокруг которого валялось несколько книг и пара журналов. Это было его «приданое», с этим он пришел к немке Регине Шнайдер. С этим он хотел ехать и в сытую страну…
Его давнишняя мечта могла рухнуть в один миг. Он размахнулся и со всей силой ударил кулаком полупьяную женщину ниже пояса. Она невольно ойкнула и тут же присела на землю. Чубчиков сначала медленно пошел прочь, потом еще быстрее и быстрее, потом ринулся к подъезду своего дома, где жила его законная супруга…
В квартиру ухажер поневоле попал далеко за полночь. Дверь открылась лишь после того, как он попросил у хозяйки прощения и поклялся всем живым и святым, что очередное прелюбодеяние с бывшей женой в его жизни никогда больше не повторится. Остаток ночи муж был очень нежен со своей женой. Регина во время любви его сильно щипала своими пальцами и делала засосы вокруг его тонкой шеи. При этом часто приговаривала:
─ Федяшка, мой поросенок… Богом прошу тебя, не играй с тетей Региной, а то козленочком станешь…
Чубчиков на очередное предупреждение жены ничего не говорил. Боялся, что с его языка вылетит непотребное слово. Он лишь целовал губы и пальцы рук толстухи, которые делали ему больно.
Татьяна Пяткова после драчки с бывшим мужем еще долго бродила по незнакомому городу. В том, что она совершила тактический просчет и не охмурила Чубчикова, сильно сожалела. После длительного раздумья она окончательно решила. Несмотря на свою неудачу, ему следует все-таки насолить, чтобы он ее очень долго помнил. Мало того. Все свои неудачи она связывала только с долговязым. После выселения его из собственной квартиры у Татьяны все пошло наперекосяк. С Павлом Кархиным, благодаря которому она так ловко разрешила жилищный вопрос, настоящей любви не получилось. Он вскоре стал требовать свою долю в квартирной афере. Она просила подождать. Надеялась убаюкать бывшего офицера на сексуальном фронте. Чего она только не придумывала для удовлетворения его прихотей!? Кое-что она «черпала» из небольшой книжонки по обучению сексу, которую когда-то купил ее бывший муж Федор Чубчиков. «Постель» заканчивалась, благие намерения женщины тут же улетучивались. Любовник вновь просил деньги. В конце концов ее терпение лопнуло, и она решила окончательно на всем расставить точки.
Расчет с шантажистом Пяткова произвела в день советской милиции. Напоследок основательно его угостила. Купила бутылку шампанского и бутылку водки, различных деликатесов. Павел забегал к ней «на случку», так он называл их любовь, почти всегда голодным. Хозяйка первой произнесла тост и первой пригубила бокал шампанского. Затем наступила очередь для виновника торжества. Он сделал смурное выражение лица и с печалью в голосе произнес теплые слова о безвременно ушедшем из жизни Генеральном секретаре ЦК КПСС Леониде Брежневе, который умудрился умереть в день советского милиционера. После очень короткого траурного монолога бывший опер слегка икнул и резко вытянул руку вперед. Затем они чокнулись и одним залпом выпили. Стали закусывать. Павел в этот вечер был как никогда веселый. Он почти все время балагурил. Татьяна от души смеялась, не только от его жизненных приключений, но и от анекдотов, которые он рассказывал о бывшем лидере всенародной партии. Она истошно забила в ладони, когда ее любовник пропел веселую песенку о старом деде с густыми бровями и с пустыми речами, который не дает детям конфет. Эту песенку Кархин пел несколько лет назад, когда со своими коллегами охранял сибирскую железную дорогу, по которой проезжал вожак многомиллионной партии коммунистов.
Через пару часов застолья Пяткова приободрилась, даже торжествовала. Ее любовник без проблем расправился со всем спиртным, что стояло у нее на столе и в холодильнике. Лично сама она обошлась бокалом шампанского. Предстоящая «операция» требовала трезвой головы, хотя в ней до сих пор конкретных планов по наказанию вымогателя все еще не было. Кархин так нализался, что, едва доползя до постели, тут же отрубился. Проснулся он ночью. Вместо туалетной комнаты почему-то ринулся на кухню. Стал мочиться. Татьяна уже битый час сидела на кухне, ей не спалось. Наглое бескультурье любовника ее взбесило. Мысль трахнуть пьяницу скалкой у хозяйки в миг изменилась, как только она увидела на газовой плите большую сковороду. Она прошлым вечером жарила на ней котлеты для гостя. Голый мужчина, испускающий на пол темно-коричневую жидкость, какой-либо жалости у Татьяны не вызывал. Она схватила за ручку сковороду и со всей силой ударила ею по макушке нагого. Он несколько мгновений шатался, а затем, словно сноп, рухнул вниз. Упал удачно, своими частями тела не задел ни стол, на котором стол самовар, ни большой цветок, стоявший на табуретке. Пяткова на происшедшее сначала среагировала очень спокойно. Лишь после того, как лежавший истошно застонал и обеими руками схватился за свою голову, из которой сочилась кровь, она соизволила к нему подойти.
Подошла и чуть было не вскрикнула. На паркетном полу уже образовалась небольшая лужица красной жидкости. Пяткова не на шутку испугалась и бросилась к платяному шкафу. Каких-либо перевязочных бинтов не оказалось. Она нашла старую простыню, и разорвав ее на части, обмотала голову любовника. Все это она делала без всякого желания. Бывший опер для нее уже «испарился». Неделю назад в ее сети попал Николай Травкин, директор кооператива. Он уже прошел у нее сексуальную «апробацию», обещал приходить к ней каждый понедельник. Во время первого визита он положил между ее ног конверт с деньгами. Пока негусто…
Кархин проснулся к обеду. Едва открыл глаза и сразу же бросился в ванную комнату, к зеркалу. Увидев свою забинтованную голову, вновь ринулся в спальню, стал будить спящую хозяйку. Она долго не просыпалась. Она специально это делала, чтобы в ее голову пришли разумные мысли. Хозяйка не отрицала свое злодеяние. Обвинение же в преднамеренном убийстве сожителя, она начисто отвергла.
Наоборот, она пошла в атаку. Она быстро соскочила с кровати, и взяв со стула одежду любовника, с силой швырнула ею в его лицо. Затем с ненавистью прорычала:
─ Ты, опер несчастный… Бери свои шмотки и катись отсюдова, пока я милицию не вызвала…
Кархин, словно солдат первого года службы, стал поспешно одеваться. Его руки предательски дрожали. Он никогда не думал, что смазливая «кобылка» могла быть такой наглой. Он долго не мог попасть ногой в штанину. Боязнь и одновременно нервозность мужчины только прибавила смелости Пятковой. Она взяла его за руку, открыла дверь и затем пнула его под самое заднее место. И тотчас же сильно завопила:
─ Ой, люди добрые, меня насилуют, ой насилуют… Караул, люди добрые…
На истошные вопли женщины никто из ее соседей не прореагировал, все словно вымерли. И это вновь прибавило ей не только смелости, но и фантазии. Она опять заголосила:
─ Ой, люди добрые, меня обокрали, ой, изнасиловали… Ой, люди добрые, помогите же мне, несчастной… По-мо-ги-и-те…
От собственного словесного каламбура Пятковой стало смешно. Она улыбнулась и посмотрела на своего уже бывшего сожителя, который все еще стоял внизу на лестнице и лупал глазами. Присутствие оного ее сильно разозлило. Она истошно замахала кулаками в его сторону и закричала:
─ А ты, хрен легавый, если ты против меня черную бучу будешь делать ─ знай одно. Я все расскажу о твоих махинациях и, конечно, не забуду о твоей женушке…
Кархин уже больше ничего не слышал, что ему вдогонку кричала смазливая баба. Он спустился вниз и выскочил из подъезда. Ему повезло, на противоположной стороне улицы стояло такси. Он замахал руками и тут же нырнул в машину…
Напустила змеиного яда Татьяна Пяткова и против своего бывшего мужа. Она в этот же день пошла в городское управление милиции. Со слезами на глазах постучала в дверь кабинета самого главного начальника. Его на месте не оказалось, он был в командировке. Ее принял его заместитель. Подполковник оказался человеком редкой доброты. Он не только внимательно выслушал посетительницу, но и угостил ее чаем. На прощание дал ей несколько полезных советов. Теплый прием ожидал жительницу Украины и в отделе виз и регистрации. Пожилая сотрудница с большим вниманием ее выслушала, и узнав о том, что до визита сюда она была в городском отделе МВД, очень добросовестно исполнила все просьбы пострадавшей.
Федора Ивановича Чубчикова поставили на специальный учет, как злостного неплательщика алиментов двум несовершеннолетним детям. Гражданке Татьяне Ивановне Пятковой было рекомендовано периодически информировать соответствующие органы о бывшем муже, который несколько раз находился на излечении в психиатрической больнице. Поезд на Харьков отправлялся поздним вечером. Симпатичная женщина с небольшой дамской сумочкой неспеша прохаживалась по перрону. Настроение у нее было прекрасное. Не мешал этому даже небольшой морозец. И на душе у нее было очень спокойно. За несколько часов она сделала все, что наметила. Не удалось ей сделать лишь самое малое, что было самым главным. Ее бывший муж не поехал в свою квартиру. Почему он не поехал к своей любимой женщине, она и до сих пор не понимала…
Исполнять роль «прицепа» для своей жены Федор не намеревался. Ее непонятное поведение все больше и больше приводило его к мысли, что жизни с ней не будет. В этом он еще раз убедился в переселенческом лагере. Деловые бумаги она хранила в своей дамской сумочке, в ней же находились и документы Чубчикова. Его попытка их посмотреть, заканчивалась провалом. Регина прижимала сумочку к груди и, сделав дулю, ехидно шипела:
─ Вот тебе, мой русский Федяшка… Смотри на мою дулю и радуйся, что я привезла тебя в эту страну… А то и отправить назад могу....
Потом она ему ничего не говорила, лишь вытягивала свою руку в сторону. Чубчиков этот знак уже изучил и быстро ретировался от источника повышенной опасности, не хотел разборок. Он не сомневался, что стоит только Регине заявить о разводе, как его в этот же день посадят на самолет и отправят в Россию. Немецкие власти делали все возможное для ограничения притока переселенцев из бывшего Советского Союза. Чубчиков не хотел вновь оказаться в той стране, откуда только что приехал. У него никого и ничего там не было. Ничего и никого не было у него и здесь, в Германии, кроме официальной жены. К его удивлению, она почему-то над законным мужем издевалась…
Прошел год, как Федор Чубчиков приступил к работе. Его мечта купить «Мерседес» приближалась все ближе и ближе. Знала его мечту и Регина, она также была не против его задумки. Все руссаки, с которыми она водила дружбу или имела какие-либо контакты, имели личные машины. У бывших омичей денег на новую машину не было. Развалюху они не хотели. Предстояло платить большой налог, да и запчасти кусались. Они посоветовались между собой, и недолго думая, взяли кредит. Десять тысяч марок на двоих, единый счет, общие долги для единой семьи. Поиски подходящей машины затягивались. И не без причины. Чубчиков, как правило, в воскресные дни работал. Его знакомые ─ отдыхали. Покупать машину одному, он не горел желанием. Иномарки для него были темным лесом, для верности он хотел взять хорошего специалиста.
Телефонный звонок раздался после обеда, Чубчиков в это время спал. Регины в квартире также не было, она стиралась, вывешивала белье во дворе. Телефон все звонил и звонил, не умолкал. Чубчиков неспеша протер глаза и также неспеша подошел к аппарату. Неизвестная молодая женщина спрашивала его о маме, спрашивала на русском языке. Он не стал себя долго утруждать. Он недовольным голосом буркнул, что у него нет никакой мамы, и положил трубку. Больше спать он уже не мог. Любой звонок или громкая сирена почти напрочь в последующем лишали его сна. Он зашел в туалетную комнату, привел себя в порядок и спустился вниз, во двор. На улице стояла теплая погода. Особенно радовали его цветы, несколько кустиков которых он посадил прямо возле подъезда. Зеленые насаждения были настоящей болезнью местных немцев, особенно пожилых. Многие из них находились на пенсии, свободного времени было хоть отбавляй. Они почти с утра до позднего вечера копошились в своих палисадниках или на дачах.
Чубчиков на всякий случай поделился с женою о телефонном звонке. Информация страшно ее преобразила. Она с презрением посмотрела на мужа, который только-что присел на корточки, чтобы полюбоваться красотой цветов, и с ненавистью изрекла:
─ Чубчиков, ты что, вообще ничего не отражаешь? ─ Непонимающий взгляд мужчины «раскалил» ее докрасна. ─ Она вплотную к нему приблизилась и вновь прошипела. ─ Почему ты раньше мне об этом не сказал, а только сейчас открыл свой рот… Это, наверняка, звонила моя дочь, тупица…
Упоминание о дочери чуть было не лишило долговязого речи. Он медленно приподнялся и с удивлением посмотрел на свою жену. Они почти пять лет прожили вместе. Регина никогда не говорила, что у нее есть дочь. Одинокая женщина без детей одинокого мужчину очень устраивала. Подобным людям всегда легче найти общий язык, особенно под старость.
Телефонный звонок раздался через полчаса. Регина бросилась к аппарату, и услышав знакомый голос, со слезами на глазах прошептала:
─ Юлечка, моя, мой светик, здравствуй… Здравствуй, моя дорогая доченька…
Чубчиков, стоявший неподалеку, низко опустил голову, его руки дрожали. Его сомнения в один миг отпали, у его жены есть дочь. Он вышел из комнаты и зашел на кухню, открыл холодильник. Взял бутылку с прохладной минеральной водой и через горлышко стал жадно пить. Через некоторое время до него донеслось:
─ Мама, а почему эта русская свинья так грубо разговаривала со мною по телефону… Мы его сюда привезли… Он должен на нас работать…
В том, что эти слова адресовались именно ему, Чубчиков не сомневался. Он ринулся в комнату и тут же остановился. Регина, увидев гневное выражение лица мужа, махнула рукой в его сторону, что означало ─ не мешай. Затем, закрыв ладонью трубку, сквозь зубы процедила:
─ Федяшка, давай катись отсюда… Не мешай мне поговорить с любимой доченькой…
Чубчиков тяжело вздохнул и тут же стал собираться на работу. Эту ночь он был сам не свой. У него то щемило сердце, то со страшной силой стучали молоточки в висках. Он нередко приходил к мысли, что надо позвонить начальнику и отпроситься с работы, по состоянию здоровья. Хотел, но не звонил. Его болезненное выражение лица заметил господин Вагнер, коллега по работе. Он пытался узнать, что случилось с господином Чубчиковым. Не получилось. Русский улыбался и ничего не говорил.
Утро началось для Федора Чубчикова со страшного кошмара. Едва он открыл дверь своей квартиры, как перед ним появилась его жена. Она, не ответив на его приветствие, сразу же его ошарашила. – Одним словом, мой дорогой Федяшенька, ─ начала она. ─ Я вчера очень долго говорила с дочерью… У нее очень сложное положение. Муж пьет, денег в дом не приносит, все пропивает, бездельник русский… Я, как мать, хочу ей помочь, помочь незамедлительно…
Чубчиков все еще рот не открывал, слушал план своей жены на ближайшую перспективу. В одном он уже не сомневался. Его деньгам на машину приказано долго жить. Так и оказалось. Увидев равнодушную физиономию долговязого, который все еще стоял у порога с рабочей сумкой, перекинутой через плечо, Регина значительно усилила свой натиск:
─ Деньги, мой дорогой, сегодня же сними с конто и отдай мне, все до копеечки… Ты, надеюсь, меня понял, мой руссачок… ─ Явно приказной тон толстухи худощавому мужчине не понравился. Он не выдержал и еле слышным голос возразил. – Ну, а как моя машина, ведь я этот кредит взял на пять лет…
Вскоре ему и поневоле пришлось закрыть рот. Регина метнулась на кухню и выбежала оттуда с большим ножом, которым, как предполагал Чубчиков, можно было без всяких проблем завалить целого слона. Он плотно сжал губы и в этот же миг ретировался в сторону. Нож, брошенный женщиной, просвистел возле его уха и вонзился в деревянную дверь. Он летел с такой скоростью, что, встретив на своем пути препятствие, еще некоторое время дрожал, словно его выстрелили из мощной гаубицы. Чубчиков от внезапного страха присел на пол, руки его неестественно дергались, словно у паралитика. Лицо его было красным, неведомый туман плотно закрыл его глаза. Некоторое время он сидел и вообще не реагировал на окружавший его мир. Не реагировал он и на толстую женщину, которая стояла перед ним и громко хихикала.
Неизвестно сколько еще времени он восседал на полу, если бы ему не захотелось по естественной надобности. Без сомнения, страх способствовал обильному пищеварению, в лучшем случае, вызвал расстройство его желудка. Он быстро приподнялся и сквозь зубы процедил:
