Владимир Великий
Ночной монарх
– Ну и ты, злодейка, немка из Сибири…
Больше он ничего не сказал. Боялся в очередной раз попасть под ножевой град. На кухне было еще два больших набора с всевозможными ножами, им их подарили знакомые немцы, живущие через улицу. Чубчиков быстро метнулся в туалетную комнату и тут же закрыл дверь на крючок. Едва он снял штаны, как за дверью раздалось:
─ Я тебе, русская свинья, покажу кузькину мать… Я тебе покажу, дебил вонючий… Я тебе покажу…
Чубчиков в словесную «перестрелку» не вступал, ему было не до этого. Живот страшно крутило, оно то и дело его гладил. К его неописуемой радости желудок вскоре успокоился. Едва он открыл дверь, как из кухни донеслось:
─ Чубчиков, не забывай… Я тебя сюда привезла, привезла прицепом… А деньги моей дочери все равно выложишь…
Федор на слова жены не реагировал, считал это бессмысленно. От абсолютно безграмотной немки ничего другого, кроме отборной брани, он ничего не слышал. Ни вчера, ни сегодня. Желание с нею развестись, и как можно скорее, его все больше и больше одолевало. Он быстро переоделся и вышел на улицу. Ему было не до сна. Сама жизнь требовала от него кардинальных изменений…
Федор Чубчиков уже кое-что знал о специфических особенностях семейной жизни в Германии. Для развода супругов небходимо было раздельное проживание в течение одного года. Ему предстояло найти новую квартиру или в худшем случае комнату. Он остановился на последнем варианте. Ему в этот день повезло. Через три остановки от дома он увидел небольшую двухэтажную гостиницу. Зашел, представился. Встретила его молодая женщина, администраторша. Она сразу же предложила ему несколько номеров, комфортабельность оных определялась наличием денег в кошельке у заказчика. Чубчиков выбрал номер победнее, затем его осмотрел. Он в принципе не отличался от тех, которые он видел в России. Небольшая комната, в которой была кровать, холодильник и душ, ему понравилась. Общий туалет находился в коридоре. Он слегка крякнул и поинтересовался стоимостью за месячное проживание. Устраивало. Он, недолго думая, сразу же заплатил за два месяца вперед. Квитанцию положил во внутренний карман и спокойно пошел домой. До начала работы оставалось четыре часа. Регины дома не было, что его очень обрадовало. Он быстро разделся, завел будильник и плюхнулся в постель…
Едва часы зазвенели, Федор проснулся. Открыл глаза и тут же их вновь закрыл. Прямо перед его носом стояла жена и ехидно улыбалась. Некоторое время он лежал без движений, словно спал. Надеялся, что вот-вот она уйдет. Но, увы… Его поджидали новые беды. Регина уже не сомневалась, что ее муж специально не открывал свои глаза. Она громко захихикала и стала обеими руками толкать в его плечо. Мужчина через силу открыл глаза и тотчас же перед собою увидел дамскую сумочку из натуральной кожи. Он подарил ее жене на день ее рождения, месяц назад. Шнайдер, увидев, что ее долговязый муж окончательно оправился от сна, широко улыбнулась и по-детски пропела:
─ Я ма-лень-кий куз-не-чик, я ма-лень-кий куз-не-чик… Дядьке Федьке сделал боль-шо-ой сюр-приз....
«Дядька» пристально смотрел на сумочку и все еще не понимал, почему распелась его жена. Он водил глазами то на сумочку, то на женщину. Наконец его терпение лопнуло, и он сквозь зубы процедил:
─ Ну, давай гони, что ты там еще новое придумала…
Рыжеволосая толстуха этого и ждала. Она улыбнулась и щелкнула пальцем по носу мужа. Затем запустила свою руку в сумочку. И тут же вынула из нее небольшой целлофановый пакетик. Чубчиков от неожиданности громко вскрикнул. В таком же пакетике хранились его документы: паспорт, медицинская карточка… Его физиономия вообще стала нечеловеческой, как только он увидел в руках жены квитанцию об уплате за проживание в гостинице. Он мигом приподнялся и схватил женщину за руку… И в это же момент неподалеку от сердца он почувствовал острие уже знакомого ему ножа. Он понял, что устраивать очередную драку не только бессмысленно, но и очень опасно. Он тяжело вздохнул и медленно разжал свою руку. От бессилия закрыл глаза. И тут же он услышал знакомый голос:
─ Феденька, даю тебе пять минут на размышление… За это время ты оденешься и пойдешь со мною в банк… Не пойдешь ─ пеняй на себя…
Чубчиков не сдавался. Он схватил руку женщины и в этот же миг почувствовал боль в своей груди. Она становилась все острее и острее. Капельки крови медленно поползли по широкому лезвию ножа…
Через час супруги были в банке. Им выдали в этот день три тысячи марок. Остальные они получили в течение недели. Они вместе подписывали чек. Деньги забирала женщина, Регина Шнайдер.
Прошло две недели. Чубчиков все это время жил в гостинице. Отсутствие паспорта вынудило его идти домой. Он не хотел иметь каких-либо неприятностей с полицией, которая имела право остановить любого гражданина и проверить его документы. Он вставил ключ в замочную скважину и сделал попытку его провернуть. Не получилось, дверь не открывалась. Сделал вторую попытку, опять не получилось. Он вскоре понял, что с обратной стороны двери стоит его жена и со всей силой сжимает ключ. Он не стал стучать в дверь, не стал ее и ломать. Он прекрасно знал, что за сломанную дверь и ключ, ему придется платить владельцу дома. Знал и то, что в случае его дебоша Регина сразу же вызовет полицию. За вызов полиции также будет платить только он, Федор Чубчиков, и никто иной. Поняв, что попытка забрать свои документы и одежду провалилась, он пару раз матюгнулся и неспеша вышел из подъезда.
Затем направился к автобусной остановке, она находилась прямо перед домом. Через некоторое время из окна донеслось:
─ Эй, господин Чубчиков… Товарищ Чубчиков, заберите свое приданое…
Долговязый мужчина повернулся и через редколесье кустов сирени увидел свою жену. Она выкидывала его одежду. Из окна летели трусы, майки, рубашки… Потом рухнул на землю и его небольшой чемодан с несколькими томиками Пушкина. Последнее действие госпожи Шнайдер сопровождалось оглушительным шумом. Престарелые немки, стоявшие на остановке, почти одновременно повернули свои головы на источник грохота, и тихо стали шептаться на немецком языке:
─ Опять эти русские, опять русские…
Чубчиков тяжело вздохнул и бросился в палисадник. Минут через десять он уже стоял на остановке. В руках он держал чемодан, в котором находилось нательное белье и несколько рубашек, что составляло его нажитое за все время проживания на исторической родине его жены, российской немки Регины Шнайдер…
Документы, в том числе и аусвайс, жена вернула своему мужу только через месяц. Паспорт Чубчикову был нужен позарез, он обратился в полицию. Офицер набрал номер телефона и попросил госпожу Шнайдер отдать документы мужа, в противном случае ее пригласят в полицию. Регина струхнула и принесла документы. Она не думала, что ее долговязый русский из-за семейной ссоры будет светиться на общественном фоне небольшого города. Чубчиков и сам не хотел этого делать, но жизнь вносила свои коррективы. Он надеялся, что их развод пройдет тихо и незаметно…
Однако он ошибся. Ошибся очень сильно. Регина Шнайдер, едва оказавшись на немецкой земле, решила во что бы то ни стало избавиться от своего мужа. Она часто размышляла о своем будущем и приходила к неутешительному выводу. Он, как муж, ей вообще не нужен. В России она в нем нуждалась, благодаря ему в очень трудные годы не голодала. Она также не торговала своим телом, как ей приходилось делать это раньше. Она всего три раза изменила своему законному супругу. Нарушала супружескую верность небезвыгодно. Тезка Чубчикова не относился к когорте красивых мужчин, но был зажиточный. У себя на даче держал большую пасеку. За постель он дал ей три литровых банки меда и мешок сахара. Это тоже были деньги. Федору она сказала, что сладости ей выдали как безработной. Денег в стране страшно не хватало. Все оседало в карманах бандитов. Чубчиков с большим удовольствием уплетал за обеи щеки майский мед. Сахар пригодился для самогона…
Безработная немка из России с радостью восприняла решение своего мужа поселиться в гостинице. Его одиночное проживание ее вполне устраивало. Он, как работающий был обязан выплачивать их совместный кредит. Мало того. Он, как бывший муж также был обязан оказывать ей материальную поддержку, унтерхальт. Развод, как таковой, со всех сторон был для Регины Шнайдер выгоден ─ куда не поверни. Оставалось одно, как можно больше насолить бывшему «прицепу». База для успешного возмездия над долговязым русским у немки с начальным образованием была. Число консультантов росло у нее не по дням, а по часам. Среди них были не только переселенцы из бывшего Советского Союза, но и коренные немки.
Федор Чубчиков очень радовался своему внезапно появившемуся одиночеству. Все и вся его устраивало. В «семье» он теперь не нервничал. И на работе он день ото дня становился более спокойным, что позитивно отражалось на его отношениях с коллегами. Он их лучше понимал, чаще прощал их ошибки. На свои собственные ошибки он также мало реагировал. Себя он относил к стаду простых смертных, где никто не лишен ошибок, тем более, если они всего-навсего только сторожа. Безнервье положительно сказывалось и на его здоровье. Он буквально на своих глазах менялся, менялся в лучшую сторону. Его некогда желтое лицо поразительно посветлело. Прибавил он и в весе, на животе завязался небольшой жирок. Последнее «достоинство» он воспринял без всякой радости, но не плакался. Через полгода после ухода от жены ему стукнуло ровно сорок пять. Для мужчины самый расцвет физической и творческой энергии. Врожденных и других пороков он не имел, ни раньше, ни сейчас. И слава Богу.
Бобыльский год для Федора Чубчикова стал только прелюдией к суду. Не проходило и дня, чтобы в его почтовом ящике не лежала какая-либо бумага от всевозможных организаций и учреждений. Чем больше он их получал, чем больше приходил к выводу, что все это происки его жены. Оно было и на самом деле так. После ухода мужа из дома Регина Шнайдер решила вообще не работать. Следовала рекомендациям опытной госпожи Бартель, сотрудницы из ратхауса. Она сначала основательно проверила «денежный мешок» своего мужа. По немецким законам следовало, что кто из супругов больше получал, должен оказывать материальную помощь тому, кто меньше зарабатывал, независимо от пола. Не успел Чубчиков еще поставить свой чемодан на облезлый платяной шкаф в небольшой комнатке незавидной гостиницы, как почтовый работник всучил ему в руки объемный конверт. Затем вежливо попросил его разборчиво расписаться. Русский с недоумением посмотрел на молодого чернокожего паренька, но его просьбу выполнил. Затем он плотно закрыл дверь и с замиранием сердца вскрыл конверт. Быстро пробежал глазами по бумагам и ему стало немного дурно. На пяти страницах была расписана его заработная плата по месяцам и давалась общая сумма за весь год. Ниже следовали какие-то математические расчеты, они его абсолютно не интересовали. Он быстро перевернул последний лист, по его телу побежали мурашки. На его житье-бытье оставалось восемьсот евро с небольшим хвостиком. Остальное он отдавал своей жене и рассчитывался за общий кредит… Внизу стояла печать и подпись судьи…
В середине месяца он зашел в банк и трясущимися пальцами нажал на клавиши автомата. Вытащил небольшой лист бумаги и от неожиданности вскрикнул. Вскрикнул так сильно, что старушка, стоявшая позади, нервно задергала своей головой. Затем он вышел на улицу и еще раз посмотрел вытяжку ─ «содрали» по закону…
Прошел ровно год. Чубчиков получил извещение о заседании суда, чему был сильно рад. Он уже давно хотел разрубить гордиев узел. Существование официальной жены его угнетало. Одиночество прочно вошло во все поры его жизни, которая приобрела равномерный ритм. Работа, сон, два часа свободного времени и снова работа. Были у него и выходные дни. В эти дни он все делал по хозяйству, закупался, стирался. К женщинам оставался равнодушным. Желание обзавестись подругой было, но тут же улетучивалось, когда он вспоминал свое прошлое. Он имел две жены и с каждой были проблемы. К его удивлению, женские «корни» появились опять, за пару дней до суда. В его почтовый ящик положили конверт, без обратного адреса. Чубчиков сразу почувствовал какой-то подвох. Учреждения или организации, как правило, писали обратный адрес. В своих предположениях он не ошибся, как только стал читать текст. Он была напечатан на русском языке. На двух листах бумаги почти через каждую строчку в его адрес сыпались угрозы и отборная матерщинная брань. Внизу стояло около десятка крючковатых подписей: «общественность», которая ему угрожала. Он улыбнулся, разорвал письмо и конверт на маленькие кусочки. Он без всяких обиняков понимал, что это дело рук его еще законной супруги. Она все еще горела желанием устроить над ним своего рода суд Линча. Справедливого суда ждал и Чубчиков. К нему он готовился очень основательно. За время одиночества его нервная система, несмотря на обилие бюрократических бумаг, значительно окрепла.
Чубчиков появился за тридцать минут до начала заседания государственного органа. Несколько позже подошел его адвокат, лысый мужчина. Его фамилия для него была такой сложной, что он называл его очень просто ─ господин Штайн. Сначала истец хотел обойтись без юриста, защитника. Надеялся, что суд пройдет без всяких сложностей. Супруги не имели общих детей, не было у них и больших денег. Попытка русского сэкономить деньги за счет сокращения юридических атрибутов провалилась. За день до суда пришла официальная бумага, ему настоятельно рекомендовали иметь адвоката и переводчика. Он подчинился.
Чубчиков со своим адвокатом поднялся в приемную суда и здесь он увидел свою жену. Они почти год не виделись, никто из них не хотел видеть друг друга и сейчас. Они стояли почти рядом и смотрели в разные стороны. Истец, слегка скосил глаз, и убедившись, что его «противник» в полном составе, тотчас же успокоился. Он вообще сохранял олимпийское спокойствие, когда раздался звонок и их пригласили в зал заседаний. В центре небольшого помещения стоял длинный стол и три стула, места для работников суда. По обе стороны от них стояло по два небольших столика и несколько стульев. Чубчиков облюбовал для себя правую сторону, Шнайдер со своим адвокатом села с левой стороны. Переводчик присел на стул в центре зала. Вскоре появился судья со своей секретаршей…
Чубчиков впервые в жизни присутствовал на заседании суда страны, в которую он не так давно приехал. Поэтому он с большим вниманием сначала разглядывал судью. Это был мужчина шестидесяти-шестидесяти пяти лет, низенького роста. К числу его личных достопримечательностей или отличительных знаков, он отнес его большие рыжие усы, которыми, как ему казалось, их владелец без всяких проблем мог чистить свою обувь. Они были такими плотными и упругими, словно щетина. Он ловил почти каждое движение пожилого человека. Он так преданно, почти по-собачьи, смотрел ему в глаза, что от этого у него на душе стало очень светло.
Судье, наоборот, было не до русского Федора. Он, едва сел за стол, стал листать толстую папку, листал ее как книгу. В ней было несколько дел. Затем он недовольно фуркнул и бросил ее на стол себе под нос. Потом начал о чем-то перешептываться со своей секретаршей. О чем они говорили, Чубчиков не слышал. Он лишь видел, что молодая особа, словно заводная, то и дело качала своей небольшой головкой, то вниз, то вверх. Он невольно улыбнулся. В Германии общеизвестные знаки или движения не всегда совпадали с русскими. Непонятная затяжка перед самым началом судебного разбирательства у истца вызвала законное волнение. Он не хотел, чтобы из-за каких-то мелочей перенесли суд. Ему уже порядком надоело неопределенное будущее. Он посмотрел на своего авдоката и слегка покачал головой. Штайн сидел очень спокойно и с достоинством. Перед ним лежала тоненькая целлофановая папочка, в которой находилось несколько листов стандартной бумаги. Федор перевел взгляд на противоположную сторону. Регина шепотом разговаривала со своей адвокатшей, иногда улыбалась.
Он криво усмехнулся и вновь уставился на большой стол. Там все было без изменений. Судья опять листал толстую папку и временами бросал свой недовольный взгляд на молодую девушку. Прошло еще пару минут, не больше. Коротышка с рыжими усами широко улыбнулся, поднял голову и в середину толстой папки заложил лист бумаги. Чубчиков облегченно вздохнул, наконец-то его дело нашли. Суд начался…
Ход разбирательства гражданского спора почти до икоты поражал Чубчикова, как истца и как человека. Мужчина с большими рыжими усами что-то читал и все время глядел в сторону ответчика, его жены ─ госпожи Шнайдер. Иногда с нею разговаривал, словно они были знакомые или друзья. Его же, сидевшего с вытянутой шеей и с преданно смотрящими глазами, которые фиксировали мельчайшее движения поборника человеческой справедливости, судья вообще не замечал. Он не соизволил повернуть свою голову в его сторону и тогда, когда произнес его фамилию. Он сделал несколько попыток правильно ее произнести. Не получилось. К нему на помощь пришла секретарша. И опять неудача. Чубчиков расцвел в самодовольной улыбке. Написание и произношение этой фамилии, конечно, лучше всех в этом зале знал он сам. И никто иной. Он быстро приподнялся и еле слышным голосом, в котором содержался огромный ушат благоговения к судье, по-русски произнес:
─ Товарищ народный судья… Моя фамилия для Вас очень сложная… ─ Окинув взглядом зал, он с особым наслаждением по слогам произнес. ─ Ч-у-б-чи-ко-в… Я еще раз Вам повторяю… Чу…
Внезапно по его руке слегка ударили. Он слегка осекся и услышал голос своего адвоката:
─ Господин Чубчиков, суд ведется только на немецком языке… Используйте для этого возможности переводчика…
Затем лысый показал рукой на седовласого мужчину, сидевшего неподалеку. Чубчиков только сейчас понял свою ошибку. Он медленно опустился на стул и густо прокраснел. Судья его ляпсус не заметил. Его заметила его жена. Она ехидно усмехнулась и покрутила своим пальцем вокруг своего виска. Муж ее знак понял и тут же поник головой. С этого момента он решил излишней инициативы не допускать, не высовываться. Его кровные интересы защищал адвокат, в резерве у него был и переводчик. Большеусый решил все-таки дело довести до конца, научиться правильно выговаривать фамилию русского мужчины. Он сделал еще пару попыток. Получалось, но с большим акцентом. На помощь ему пришел адвокат Чубчикова. Он почти на цыпочках подошел к большому столу и по слогам произнес фамилию своего подзащитного. Судья больше не стал испытывать свои нервы. Он поблагодарил лысого и тут же принялся листать толстую папку.
Чубчиков на какое-то время отключился от всего того, что происходило в зале. Услышав свою фамилию, он некоторое время не реагировал. Молчать не получилось. Штайн попросил его показать судье свой аусвайс. Немецкий паспорт Федор всегда носил при себе. Он быстро вынул его из своего внутреннего кармана пиджака и засеменил к большому столу. Подошел к судье и с улыбкой протянул ему небольшой плотный лист бумаги, обвернутый в пленку. И на этот раз судья не удосужил его своим взглядом, не говоря уже о театральной улыбке. Коротышка с большими рыжими усами не верил, что злостный неплательщик алиментов из России имел немецкий паспорт. Ни в одной из бумаг, с которыми он только что ознакомился, не было каких-либо данных о паспорте истца. Увидев перед своими глазами очень знакомый документ, он все еще оставался при своем мнении.
Господин Шредер не скрывал, что его симпатии были на стороне толстой, но по-своему симпатичной женщины. Он имел немалый опыт ведения судебных дел с русскими семьями. У них все было по единому шаблону. Муж пил или не работал. В лучшем случае, работал, но дебоширил. Сейчас же ситуация была иного рода. Жена ─ немка не работала. Муж ─ русский не пил и работал. Сторожа относились к разряду низкооплачивемых людей, ниже их получали только парикмахеры и таксисты. Шредер слегка погладил рукой свои усы и едва заметно улыбнулся. Он решил лично сам проверить достоверность паспорта. В противном случае ему не стоило большого труда вынести решение о экспатриации русского с очень труднопроизносимой фамилией. Он неспеша надел на голову наушники и нажал кнопку, запросил справку из ратхауса…
Чубчиков сильно струхнул, когда судья четко произнес его фамилию и нажал перед собою какую-то кнопку. Он слегка толкнул локтем своего адвоката и кивком головы показал в сторону большого стола. Лысый, скорее всего, его волнение понял и стал его успокаивать. Приложив палец к своим губам, он очень тихо произнес:
─ Федор Иванович, пожалуйста, без волнений и каких-либо эмоций… Это необходимые формальности…
Затем он придвинулся к своему подопечному и на ушко еле слышно прошептал:
─ Судья, все еще не верит, что мой подзащитный работает и даже не пьет. ─ Бросив ленивый взгляд на усатого, он соврешенно спокойно продолжил. ─ Он, как я понимаю, также не верит, что Вы имеете немецкое гражданство…
Последнее умозаключение лысого мужчины очень сильно возмутило долговязого. Он немного привстал, и сжав зубы, уставился на пожилого коротышку. Он уже нисколько не сомневался, что большеусый очень пренебрежительно относится к русским. Затем он вновь повернулся к адвокату и со злостью прошипел:
─ Господин Штайн… Я всегда был честным человеком в России и здесь… Почему он мне не верит, что я имею немецкий паспорт?
Из середины зала неожиданно раздался очень громкий голос. Переводчик уже давно следил за истцом, и увидев его возмущение, решил напомнить о себе. Он заискивающее улыбнулся перед судьей и с повелительными нотками в голосе по-русски произнес:
─ Господин Чубчиков, будьте добры, успокойтесь… Господин судья ждет информацию… Она для Вас, товарищ Чубчиков, крайне архиважна…
Чубчиков на суровую реплику старика, которому было, наверняка, за семьдесят лет, ничего не ответил. Он лишь слегка насупился и уставил свои глаза на краешек стола, словно там было что-то написано. Минут через пять, не меньше, враждующие стороны облегченно вздохнули. Больше всех радовался Чубчиков, глаза которого после очередного «присвоения» ему гражданства ФРГ, были очень влажными. Он, возможно, и заплакал, если бы не монотонный голос судьи, который что-то зачитывал с небольшого кусочка бумаги.
После очередного нервного потрясения Федор какое-то вообще не напрягал свои мозги, отключился. Одно он знал точно и наверняка. Он был и есть гражданин Федеративной Республики Германии. Все остальное ему ─ по одному месту. За своими мимолетными размышлениями он не заметил, как прошла заключительная часть суда. Она и на самом деле была короткой. Судья, получив подтверждение о немецком гражданстве истца, зачитал свое решение и тут же вышел из зала.
Чубчиков с серьезным выражением лица спросил у своего адвоката:
─ Господин Штайн… Я все еще не понял… Меня развели или нет?
Лысый улыбнулся, и слегка похлопав своего уже бывшего подзащитного по плечу, тихо произнес. – Конечно, господин Чубчиков… Ваш брак с бывшей женой расторгнут… Осталось только ждать бумаги…
Какие бумаги и как долго их надо было ждать, Чубчикова уже мало интересовало. Он улыбнулся и протянул мужчине руку. Затем вышел из здания суда, присел на скамеечку и закрыл глаза. Пять лет суматошной жизни с российской немкой закончились. Он облегченно вздохнул и смахнул рукой появившиеся слезы. Вскоре он оказался на развилке дорог, возле светофора. Перед его носом пролетело новенькое «БМВ». Из окна машины высунулась лысая голова и до пешехода донеслось:
─ Федя… Чубчиков… Много лет тебе жизни… Прощай....
Русский от неожиданности встрепенулся и помахал вслед пролетевшей мимо него машине. На его душе полегчало. Земляк из России желал ему здоровья, самого главного для тех, кто жил на этой земле. Здоровым хотел быть и Федор Чубчиков. Он улыбнулся и поднял кверху голову. Светило яркое солнце. Впереди его ждала жизнь без проблем и без женщин, которых он все больше и больше ненавидел…
Через две недели решение суда приняло окончательную силу. Об этом Чубчиков узнал из письма, которое получил от своего адвоката. Еще через неделю получил очередное решение о материальной помощи своей бывшей супруге. Она все еще не работала. Расчеты были без изменений.
Чубчиков оказывал унтерхальт бывшей жене три года. Совершенно случайно он узнал, что она имела любовника и проживала с ним совместно. Подобные слухи до него доходили и раньше, почти сразу же после развода. Он сначала этому не верил. Время шло и шло. Слухи все настойчиво заявляли о себе. Он обратился к уже знакомому адвокату. Господин Штайн охотно согласился ему помочь. Он приготовил необходимые бумаги и послал их в суд. Очередной процесс Чубчиков убедительно выиграл, выиграл по всем статьям. И на этот раз большеусый судья на долговязого гражданина Германии особого внимания не обратил…
