Владимир Великий
Ночной монарх
Клюге все еще не появлялась. Чубчиков серьезно забеспокоился, он то и дело кусал губы и поглядывал на входную дверь. Едва она открылась, он, словно на поднятых парусах, рванулся навстречу хозяйке. Сделал несколько шагов вперед и тут же остановился. Перед ним стояла совершенно незнакомая женщина. Его в ней поражало буквально все: ее физиономия, ее одеяние. Он, дабы окончательно не впасть в конфуз, усердно тер свои руки и кивал головой. Он все это делал очень медленно, хотел основательно рассмотреть некогда жалкое существо, которое называлось госпожой Клюге. Незнакомка выглядела такой напыщенной, что он от страха все еще не мог контролировать свои действия, не говоря уже о каком-то комплименте в ее адрес. Федор несколько приподнял голову вверх и чуть было не вскрикнул от удивления. На голове старой дамы был нахлобучен большой парик с длинными волосами оранжевого цвета, которые свисали на ее плечи. Поверх парика эффектно сидела очень большая соломенная шляпа с черной лентой. На левой стороне головного убора было воткнуто или вшито серого цвета гусиное перо. Чем ниже русский опускал свои глаза, тем шире раскрывался его рот. На шее женщины, которая была обмотана небольшим белым шарфиком, висела длинная толстая цепь. Из какого металла она была, зевака не знал.
Однако это его нисколько не тревожило и не удивляло. Его поразило совсем другое. Этим другим было множество маленьких не то колокольчиков, не бубенцов, висевших на цепи. При каждом движении женской особы они издавали сильный звон, что, наверняка, могло привлечь внимание прохожих во время прогулки. Чубчиков, основательно не разобравшись с бижутерией старушки, принялся рассматривать ее одеяние. Верхняя часть ее тела была одета в теплую кофту с черно-зелено-красными полосами. Не упустил он из виду и конечности своей любовницы. Признать ее руки, которые раньше были очень тощие, было невозможно или почти невозможно. На запястьях ее обеих рук было намотано около дюжины небольших цепочек с множеством камней или других драгоценных металлов. Фантазия на пальцах рук, которых у нее было десять, его вообще убила наповал. На каждом пальце сидело по перстню. Чубчиков мигом окинул их взглядом и тяжело вздохнул. Он сожалел, что не имел понятия в этих драгоценностях, а может, и в побрякушках. Он медленно опустил голову вниз ─ несколько полегчало. Клюге была одета в парусиновые брюки желтого цвета…
Созерцать дальше на разноцветный одуванчик у русского не было ни сил, ни времени. Он улыбнулся, взял «металлическую» руку женщины, и отыскав место с небольшим островочком поблекшей кожи, слегка его чмокнул. Затем приподнял голову и по-русски произнес:
─ Ну, господин Чубчиков, давай катай целый день этот божий одуванчик под горящим солнцем…
Русская речь вызвала у немки определенное замешательство. Она нервно дернула головой, наклонилась в сторону мужчины и с некоторым испугом прошепелявила:
─ Федор, а что ты сказал по-русски?
Сильный акцент старой швабки рассмешил ее любовника. Он улыбнулся и уже по-немецки тихо произнес:
─ Клара, я сказал, что ты очень прекрасна в этот солнечный день… Я поражен твоей красотой…
Комплимент мужчины, на теле которого очень хорошо сидела футболка белого цвета и короткие шорты, женщине понравился. Она сделала пару шагов в сторону, и в этот же момент перед ней появилась ее любимая собачка Томми, которая была одета в стиле собачьего визга. На ее головке сидела маленькая шапочка, на шее болтался бантик синего цвета. Рассматривать псинку у Чубчикова желания не было. Для приличия он помахал ей рукой и пошел к бассейну, к небольшой парковочной площадке, где стояли две инвалидные коляски, автомобильчики-кресла. Они приводились в движение как от аккумуляторных батарей, так и от рикши. Федор тяжело вздохнул и взялся за поручни одной из них. Минут через десять со двора двухэтажного особняка вышел мужчина высокого роста, перед собой он катил коляску, в которой восседала очень пожилая женщина. На ее коленях сидела собачка. Над ними возвышался довольно большой зонт синего цвета…
Среди многоликой толпы, гулявшей по обеи стороны реки, инвалидная коляска сразу же бросалась в глаза. Кое-кто из прохожих останавливался и очень пристально всматривался в женщину, одетую явно не по сезону. Палящее солнце ее сильно донимало. Она то и дело вертела зонтиком по сторонам, но это ей мало помогало. Изнывало от жары и четвероногое животное. Еще тошнее было тому, кто толкал коляску. Рикша страдал не только от жары, но и от физической нагрузки. Особенно тяжело ему было на подъеме. Он с облегчением вздохнул, когда перед ним появилась водная гладь Некара. Он прибавил ходу и вскоре они оказались в парке, где находился ресторанчик. В помещение они не пошли, а сели за столик, под раскрытый большой зонт. Клара сделала заказ. Блюда из рыбы и на самом деле были отменными. Получила свое и Томми, сидевшая на специальном стульчике для собак. Псинка жрала из отдельной тарелки такую же рыбу, что и люди…
Прогулка продолжалась до вечерних сумерек. Клюге старалась как можно больше ходить сама. Она часто просила рикшу остановиться. Тот повиновался ей беспрекословно. Он сразу же становился перед коляской, брал женщину за руки и очень осторожно помогал ей сойти на землю. Немка с благодарностью смотрела в глаза мужчины и улыбалась. Улыбался и Чубчиков.
Домой они пришли поздно вечером. Сели за стол. Скушали бутерброд и выпили по чашечке кофе. В душ никто не пошел. Усталость была такой, что они, едва оказавшись в постели, тут же заснули. Чубчиков проснулся поздно, около десяти часов утра. Некоторое время не открывал глаза, нежился. Одновременно оставался в плену не только своих мечтаний, но и тревог. Богатая старушка почему-то до сих пор не раскрывала ему свои карты. Идти же ва-банк он все еще боялся. Опять и вновь оставалось только ждать.
Ждал он и сегодня. Он то и дело поворачивал свою голову в сторону покровительницы и сжимал кулаки. Она спала очень глубоко, лишь изредка вздрагивала или что-то шептала себе под нос. Клюге проснулась около полудня. Чубчиков до этого искупался в бассейне и привел себя в порядок. Услышав знакомый колокольчик, он сразу же поспешил в спальню. Клара лежала в постели и плакала. Увидев необычную ситуацию, он не на шутку испугался. Он опустился на колени и стал успокаивать женщину. Не помогало. Клара, закрыв обеими руками свое лицо, продолжала рыдать. Федор тяжело вздохнул, приподнялся с колен и вышел в другую комнату. Через некоторое время плач в спальне прекратился. Затем послышались шаги. Чубчиков с замиранием сердца вышел в коридор и остановился. Замер. Клюге стояла в домашнем халате, и, прежде чем войти в ванную, сквозь слезы промолвила:
─ Федор, я сегодня видела очень страшный сон… Меня укусила змея… Это очень плохая примета…
Больше она ничего не сказала. Вошла в комнату и открыла кран с горячей водой. Известие о страшном сне ошеломило Чубчикова несмотря на то, что он раньше, как правило, сновидениям не верил. Не верил он также шаманам и предсказателям. На этот же раз к сновидению чужой женщины он прислушался, поверил. Боялся за возможный крах своей мечты. Она в его душе была спрятана очень глубоко и находилась за семью замками.
Клюге мылась довольно долго. За это время в голове русского побывали десятки, а может и сотни мыслей. Все они сводились к одному. Надо, как можно скорее, вынудить старушку написать завещание на случай ее смерти, даже заставить. Последняя мысль у него тотчас же исчезла. Любое насилие приведет к непредсказуемым последствиям, особенно сейчас, когда до смерти женщины оставались считанные дни, а то и часы. После глубокого раздумья он успокоился, успокоился окончательно. Он вновь решил ждать, ждать смерти своей подруги. Только прекращение жизнедеятельности организма престарелой немки могло привести его к обилию денег и материальных ценностей. Иного пути он не видел. С его нищенской зарплатой никто еще не был богатым на земле. Правильность этой аксиомы не оспаривали даже дураки. Не подвергал это сомнению и Федор Иванович Чубчиков…
Он вновь остался верным своим задумкам и избранному курсу в богатству. Едва хозяйка вышла из ванной комнаты, он легко подхватил ее на руки и понес в спальню. Она мужчине не сопротивлялась, несмотря даже на то, что еще побаливал послеоперационный шов на животе. Наоборот, все то, что делал русский, ей страшно нравилось и приносило неописуемое удовольствие. Ей нравилось, как он очень осторожно положил ее на кровать и снял с нее белый халатик, который был очень легкий, почти из воздуха…
Чубчиков то и дело осыпал поцелуями тело пожилой женщины, которое испускало необычайную свежесть. Клара использовала различные шампуни и добавки. Они не только благотворно влияли на ее организм, но и издавали очень приятные запахи. Закрыв глаза, Федор с большим наслаждением вдыхал в себя воздух, насыщеннный ароматом, и жадно целовал губы любовницы. Он ввел член в ее влагалище, затем несколько отпрянул и стал очень нежно им вибрировать. Он уже изучил ее повадки и желания. Клара страшно любила, когда головка его члена легко «бегала» по ее клитору. Все последующее она отдавала мужчине, его силе и страсти, его фантазии. Она первой входила в экстаз, первой и затихала. Партнер заканчивал последним, что его сильно радовало. По этой схеме он действовал раньше, не изменил он ей и сегодня. Его же партнерша ввела новинку, которая для ее возраста была чрезвычайной редкостью. В самый разгар любви она шлепнула рукой по его плечу и прошептала:
─ Федя, мой дорогой, а я хочу еще лучше…
Чубчиков на шепот женщины, лежавшей под ним, сначала не прореагировал. Он ласкал ее руками и одновременно двигался вперед-назад… Его сильно ущипнули за ухо. Открыв глаза, он с недоумением посмотрел на старушку. Через несколько мгновений она ловко выползла из-под мужчины, повалила его на спину, и словно молодая козочка, уселась на его живот. До Чубчикова наконец дошло. Он раздвинул свои ноги, и осторожно посадив партнершу на член, стал обеими руками прижимать ее к себе. Клара была в ударе. Она то и дело тихо взвизгивала и чмокала своего любимого в губы. Он с улыбкой принимал ее поцелуи, иногда специально отворачивал свое лицо в сторону. Игра наезднице очень нравилась…
Гулять по городу они вышли к вечеру, когда только спала жара. До этого лежали в постели или смотрели телевизор. Чубчиков, в отличие от секса с женщиной, за «ящиком» сильно филонил. Он то и дело закрывал глаза и погружался в мир своих сокровенных мыслей. Необычная страсть и жадность к сексу пожилой женщины его сильно насторожила. Она, скорее всего, после страшного сна решила время, определенное ей Богом, не терять попусту. В этом он убедился в постели, убеждался и сейчас, сидя перед телевизором. Клара то и дело переключала каналы и почти все время возмущалась. Она не находила для себя ни интересного фильма, ни развлекательной передачи, не говоря уже о каких-либо политических дискуссиях, которые не сходили с экрана ни днем, ни ночью. Болтунов во фраках, так она называла политиков, она страшно ненавидела. Довольно часто их ругала. Чубчиков всегда, лишь за очень редким исключением, соблюдал нейтралитет. Хотя посудачить о безголовых политиках желание у него было, хоть отбавляй. Страх брал свое. Он боялся оказаться за бортом страны, где царил относительный покой и равноправие. В том, что все это было мнимое и показное, он не сомневался. Как не сомневался, что за инакомыслие его тут же турнут, в лучшем случае, выгонят с работы. Только поэтому он держал язык за зубами, всегда и везде. Даже в ночной тишине, когда ему удавалось в течение нескольких минут погутарить с коллегой по работе, он говорил на отвлеченные темы. В политику он нигде и никогда не влазил, ни в бывшем Советском Союзе, ни здесь. Стукачи существовали во все времена.
Ничегонеделание и бессмысленное бдение большого телевизионного ящика Чубчикову все больше и больше надоедало. Он то и дело поглядывал на хозяйку особняка, которая во время просмотра тихонько пела или что-то бормотала себе под нос. Он решил ей не докучать, боялся испортить ее приподнятое настроение. Он вновь оказался в плену своих тягостных раздумий. Он почти год прожил с богатой немкой и все еще сидел перед разбитым корытом. Его любовница не умирала, как и не давала ему больших денег. Жизнь в неопределенности очень часто нагоняла ему тоску. Набил ему оскомину и секс-принудиловка. Подневольный бежал в ванную комнату и тщательно чистил зубы. Затем набирал целую горсть освежительных таблеток тик-так и бросал их себе в рот. Минут через двадцать он заходил в огромную спальню и делал широкую улыбку. Затем ложился в постель и на несколько мгновений закрывал глаза. Целовать лицо женщины, испещренное глубокими морщинами, и раздвигать ее страшно худые ноги, чем-то похожие на полусгнившие жерди, он некоторое время не хотел…
Сборы на прогулку были недолгими. Немка натянула на себя домашний халат из красного материала, на ноги надела комнатные тапочки. Русский облачился в спортивный костюм и кеды. Погода благотворно влияла на настроение любителей свежего воздуха. Солнце лишь изредка выглядывало из-за небольших тучек, которые то появлялись на небе, то исчезали. Сидевшая в коляске, едва они вышли со двора, вытянула вперед свои руки и стала ими по-детски махать. Иногда она силилась приподняться и пройтись по пешеходной дорожке. Рикша категорически был против этого, он не хотел очередных приключений. Клара в любой момент могла споткнуться и растянуться на асфальте или на зеленом газоне. По этой причине он то и дело бдил за старушкой, которая, словно маленькая непоседа, вертела своей головой по сторонам. Внезапно заморосил мелкий дождь. Чубчиков ринулся к большому зонту, он был прикреплен к коляске. Он всегда раскрывал его для хозяйки. На этот раз она изменила свое решение. Она замахала руками и громко прокричала:
─ Федор, Федор… Мне не надо зонтик… Я хочу побыть под настоящим ливнем…
Дождь с каждым шагом рикши усиливался. Он вновь попытался раскрыть зонт. Не получилось. Клара немного привстала с сиденья и со злостью прошипела:
─ Федор, пожалуйста, не мешай мне… ─ Тяжело вздохнув, еле слышно добавила. ─ Выполни мои последние просьбы на этой земле…
Увидев слезы в глазах женщины, Чубчиков отступил. Он свернул зонт, сделал умилительное выражение лица и покорно покатил перед собою коляску. Через некоторое время его голова вновь стала сосредоточением тревожных мыслей. Слова, только что сказанные немкой, как бы невзначай, страшно его опечалили. От предчувствия скорой смерти покровительницы у него потяжелели ноги и руки. То и дело кололо в сердце. Боль иногда была такой сильной, что ему хотелось остановиться и присесть. Он уже давно бы это сделал, если бы не Клара, которая почти безумолку смеялась или тараторила, что нередко привлекало внимание прохожих. Они, как правило, увидев в инвалидной коляске веселую старушку, в ответ ей улыбались и почти одновременно махали рукой молодому мужчине, рикше.
В отличие от женщины, которая от жестов прохожих ликовала, мужчина особой эйфории не проявлял. Он делал порою такое серьезное выражение лица, что кое-кто из зевак свою улыбку останавливал на «полуслове». Рикше было не до сентиментальностей. Мощный ком проблем, словно большая гранитная глыба, сваленная худосочными руками богатой немки, в один миг подорвал его силы. Он сник быстро, как свежий полевой цветок, только что попавший под острие косы.
До знакомого берега реки Некар идти оставалось совсем немного. Чубчиков решил чуть-чуть передохнуть. Он присел на краешек скамейки и повернул к себе коляску. Клара, увидев слезы на впалых щеках мужчины, всплеснула руками, и от внезапно нахлынувшей тревоги за своего друга, со страхом спросила:
─ Федор, Федяша… Что с тобою случилось? Почему ты плачешь?
Русский на ее вопросы не реагировал. Он сидел, словно сфинкс, который напрочь был отрешен от житейских проблем. Затем он сжал кулаки, быстро привстал, и скрипнув зубами, схватился обеими руками за поручни коляски. Резко дернул ее к себе, словно проверял наличие в ней седока, и ринулся к водной глади реки. Клюге в один миг почувствовала, что с ее любимым мужчиной происходит что-то неладное, и замахала руками. Говорить или кричать она не могла. От страха за свою жизнь у нее перехватило дыхание…
Расстояние между берегом реки и рикшей стремительно сокращалось. Федор все еще оставался наедине со своим нечеловеческим желанием. Смерть старой особы, которая по-дикому кричала и отчаянно махала руками, его устраивала. Что она кричала, просила ли она помощи у зевак, сновавших неподалеку от них, он не знал. Да и знать не хотел. Ему сейчас на все было наплевать, даже на ее миллионы. Все равно она их ему не давала.
Внезапно на середине реки Чубчиков увидел белого лебедя, который, невзирая на людской гул, спокойно плыл к берегу, к тому месту, где он намеревался совершить возмездие над богатой немкой. На какой-то миг взгляды обозленного человека и гордой птицы перекрестились, словно прожекторы, застыли и вновь разминулись. Лебедь сильно крикнул, взлетел кверху, и сделав пару виражей над головой рикши, исчез из виду. Неординарное поведение птицы с длинной, красиво изогнутой шеей Чубчикова поразило. Через несколько мгновений он потерял способность двигаться, остолбенел. Затем обеими руками схватился за голову. Появление лебедя и его гортанный крик, чем-то напоминавший человеческий, исключило его из жизни. От непонятно какого предзнаменования, земного или неземного, он тяжело захрипел и тут же повалился на землю. Впал в беспамятство…
Пришел он в себя в больничной палате. В этом он убедился сразу же, как только открыл глаза. Над ним «висел» белый потолок, напротив «плыли» белые стены. От неожиданного страха он вновь закрыл глаза. Открыть их снова и окончательно убедиться в новом местопребывании, у него не было сил. Заторможен был и его головной мозг, который до сих пор еще не мог воспроизвести только что происшедшее. Размышлять дальше о чем-либо ему становилось все труднее и труднее. Вскоре он вновь заснул.
Утром состояние больного значительно улучшилось. Он изрядно проголодался и с большим удовольствием расправился с завтраком. Ближе к обеду пришла медицинская сестра и попросила его ответить на ряд вопросов. Чубчиков все еще смутно представлял то, что с ним произошло на берегу реки. Он вместо ответов нередко делал недоуменное выражение лица. Затем его направили на обследование. Внимательно просмотрев результаты анализов, лечащий врач улыбнулся, и похлопав долговязого мужчину по плечу, весело произнес:
─ Господин Чубчикафф, мы ничего страшного у Вас не обнаружили… Скорее всего, это было нервное перенапряжение…
Протерев белой салфеточкой стекла своих очков, он с умным видом подытожил:
─ Нервные болезни были в прошлом, есть они, к сожалению, и в нашей жизни…
Пациент, смиренно сидевший за небольшим столиком напротив, каких-либо вопросов по поводу своего здоровья медику не задавал. Он и сам чувствовал себя прекрасно, за исключением лишь одного. Он все еще терялся в догадках о здоровье своей подруги. Она ему не звонила и не появлялась. Жива ли она или уже лежала в морге, а может даже и на кладбище, он об этом ничего не знал. На следующий день его выписали.
Чубчиков, едва покинул больницу, тут же побежал к стоянке такси. Вскоре он оказался перед мощным особняком и с замиранием сердца нажал на кнопку звонка. Раздался знакомый голос. Он рванулся наверх, открыл дверь и увидел свою любовницу. От неожиданной радости у него появились слезы, плакала и его подруга. Обед в этот день у них получился отменный. Происходящее с русским на берегу реки, Клюге не лишило чувства разума. Увидев мужчину, который со всей силой тер свои виски и что-то кричал по-русски, она взяла в руки мобильный телефон и вызвала машину скорой помощи. «Карета» прибыла почти мгновенно. Чубчикова, все еще лежавшего на земле и корчившегося от боли, положили на носилки и погрузили в машину. Старушка постоянно интересовалась состоянием здоровья своего любовника. Лично сама она в больницу не звонила, делал это ее лечащий врач.
Появление в особняке мужчины приободрило хозяйку. Она то и дело расспрашивала о его здоровье и ставила перед его носом все новые и новые блюда. Чубчиков, словно маленький ребенок, хихикал и ложил в свой рот то или иное лакомство. Для богатой немки он будто вновь народился на этот свет. И было от чего народиться. Клюге ни на минуту не сомневалась в собачьей преданности русского.
Вдоволь накушавшись и напившись, Чубчиков неспеша вышел из-за стола, и раскрыв рот до самых ушей, подошел к старухе, сидевшей напротив. Затем слегка наклонил голову вниз и очень мило прошептал:
─ Спасибо моя, дорогая Кларочка… Спасибо, моя дорогая…
Что-либо произнести еще, он не мог. Слезы катились из его глаз, словно из маленького ручейка. Страшно растроганные чувства относительно молодого мужчины, в свою очередь, сильно задели душу пожилой женщины. Она обеими руками обняла его за шею и еле слышно произнесла:
─ Мой Федор, дорогой мой… Бог услышал мои молитвы, и я ему очень благодарна… Очень благодарна за его прозорливость…
Она, как и ее друг, была не в силах что-либо еще сказать. Слезы душили и ее. Некоторое время они сидели в обнимку и тихо всхлипывали. Немка напрочь отбросила свои сомнения в преданности и любви русского к своей персоне. Чубчиков плакал от неподдельной радости, осознавая о том, что у него вновь появилась возможность обрести покой в мощном особняке старухи. Она и на самом деле в него влюбилась. Он уже не сомневался, что она никогда не узнает о том, что он хотел сделать с нею на берегу реки. Врата страха все больше и больше в душе мужчины закрывались. От наступившего душевного спокойствия его потянуло к сексу, что было и вполне закономерно. Он был здоров, как бык. Желудок был набит под самую завязку. Голова слегка кружилась от престижных горячительных напитков. Он распрямился во весь рост, и взяв на свои руки старушку, понес ее в спальню.
Проснулся Чубчиков рано утром. Открыл глаза и на какой-то миг остолбенел. Перед ним стояла Клара, совершенно голая. Одной рукой она прикоснулась к его лицу, в другой держала небольшую красную папочку. Он с испугом посмотрел на женщину, затаил дыхание. От неопределенности его бросило в жар. Клара, заметив недоуменное выражение лица любимого, не стало его нервировать. Она присела на краешек кровати и с улыбкой произнесла:
─ Мой любимый… Я никогда не сомневалась в твоей порядочности и в любви ко мне…
Внезапно из ее глаз выступили слезы. Чубчиков приподнялся и прижал женщину к своей груди. Его ласка в один миг приободрила старуху. Она чмокнула любовника в щеку и еле-еле слышно прошептала:
─ Федор, я по тебе сильно скучала… И самое главное ─ я переписала свое завещание на твое имя, мой любимый…
Затем она медленно привстала и стала крутить красной папочкой перед его лицом.
От новости, которая для Чубчикова была вполне ожидаемой и одновременно сногсшибательной, его чуть было не хватила кондрашка. Он, дабы и на самом деле это не произошло, стал глубоко дышать. После нескольких движений ему стало лучше. Он приподнялся с постели, и полуобняв покровительницу, с серьезным видом произнес:
─ Клара, извини пожалуйста, но это делать еще рано… Это не по закону… – Сделав страшно угрюмое выражение лица, быстро выпалил. ─ Ты ведь еще не умерла? Правда или нет?
Неожиданное умозаключение и в такой же степени неожиданный вопрос рассмешили женщину. Она слегка щелкнула мужчину по носу и вновь еле слышно прошептала:
─ Я не хочу тебя обманывать, Федор… Мое здоровье улетучивается с каждым днем… Об этом уже никто из моих врачей не скрывает…
Затем с явным равнодушием произнесла:
─ Мне некому, как кроме тебя, дарить мои деньги и все остальное…
После этих слов она неспеша вышла из спальни, ее глаза были полные слез. Чубчиков быстро выскочил из постели, и надев на себя халат, ринулся за женщиной. Очень долгое время ее успокаивал. Они почти весь день просидели дома. Выйти на улицу или совершить прогулку по живописной округе, желанием никто не горел. Им было не до человеческого мира, которому также была безразлична и их судьба.
Каждый жил и умирал в одиночку. Немка куда лучше это понимала, чем ее любимый русский. За свои очень долгие и одновременно очень короткие восемьдесят лет она неоднократно приходила к однозначному выводу. В обществе, где господствует частная собственность, что приводит к богатству одних и к нищете других, никогда не было и не будет места настоящим человеческим чувствам. Здесь всегда побеждал и побеждает культ денег, культ неприязни к человеку. Независимо от того, богат он или беден. Неожиданное появление в ее жизни русского Ивана в лице Федора Чубчикова лишь в какой-то мере видоизменило ее миропонимание. Да и любовь к нему в большей степени была у нее материнской, чем любовь, которая жиждется на чувствах между мужчиной и женщиной. Откровенно говоря, она и сама толком не понимала, что происходило с нею в последнее время.
Мужчина из далекой Сибири почти ежедневно напоминал ей ее очень далекое детство и юность, когда она испытывала, и притом не однажды, чувство голода. Она также не отрицала, что он поразил ее не только своей преданностью к ней, но и своей страстью к работе. Она не спрашивала ночного монарха об его заработной плате. Сама догадывалась ─ получал жалкие копейки. Как и не спрашивала, легка или тяжела его работа. Да и зачем это делать? И так всем ясно.
За день совместного затворничества никто из обитателей особняка не заикнулся больше о завещании. Клюге окончательно убедилась в правильности своего решения и поэтому не затрагивала эту тему. Чубчиков молчал сознательно, хотя желание узнать подробнее о содержании письменного распоряжения старушки у него лилось через край. Он порою открывал рот и тут же нервно кусал свои губы. Затем улыбался, благодарил себя за выдержку. Спешить ему уже было некуда. Дело было сделано…
Спать влюбленные улеглись очень рано. Клара, натянув по самую голову одеяло, тяжело вздохнула. Затем с тревогой в голосе произнесла:
─ Федор, завтра я буду ложиться в больницу. Тянуть время больше не хочу… ─ Ее плечи неестественно задергались. ─ Врачи все еще думают о лучшем исходе для меня, я этому уже не верю…
Чубчиков сначала не отреагировал на почти официальное заявление старушки. Лишь после того, как она стала громко всхлипывать, он повернулся к ней и с недоумением переспросил:
─ Клара, почему я не в курсе всего этого, моя любимая? Почему ты молчала, мы ведь очень близкие люди…
Последние слова он произнес проникновенно, с какой-то долей пафоса, что у немки вызвало неподдельное сострадание. Она еще сильнее задергала плечами и навзрыд заплакала. Федор слегка чмокнул женщину в щечку, и полуобняв за плечи, сильно прижал ее к своей груди. В таком положении они заснули. Этой ночью у русского каких-либо сноведений не было. Он спал, как убитый, не то от усталости, не то от радости, которую он так долго ждал…
Клюге умерла через месяц. Чубчиков до самой ее кончины оставался порядочным человеком. Первую неделю он посещал больную два раза в день. Рано утром ─ после работы и вечером ─ перед работой. Клара его всегда ждала. Она также с улыбкой принимала от него огромные букеты цветов. Мужчина из России не жадничал на чудо природы. Он считал, что цветы не только приносили радость женщинам, но и украшали их. Не исключением была для него и Клара. Мало того. Цветы, как представлялось самой немке, были не только признаком уважения со стороны русского к ее персоне, но и в какой-то мере подхалимажом. Без роз, навряд ли он так успешно форсировал свою мечту стать богатым человеком…
Через неделю состояние пациентки резко ухудшилось. Она уже не узнавала своего любовника. По настоятельной просьбе врачей он прекратил визиты. Вскоре его известили о ее смерти.
На работе у Чубчикова ничего существенного не произошло, если не считать, что Петеру Меркелю не удалось стать начальником. Никто из сторожей и не думал, что их бригадир Мюллер вновь появится на работе. Его выздоровление было полнейшей неожиданностью, особенно для Меркеля. За время отсутствия шефа он так усердно командовал подчиненными, что один из них написал жалобную петицию наверх. Чубчиков в этом грязном деле не участвовал. Чем больше он раздумывал о своих коллегах, тем больше склонялся к единому выводу. Они были настолько глупы, что даже не понимали, насколько они глупы. Сторонился он их и по другой причине. Он уже не сомневался в скорейшей смерти богатой покровительницы, что в корне меняло его социальный статус в обществе.
В первый же день после похорон умершей Федор сразу же «забил» на работу. Начало его рунды было чрезвычайно необычным. Сделав отметку на первой контрольной точке, он направился в бюро начальника исследовательской лаборатории и спокойно опустился в мягкое кресло. Включил настольный радиоприемник. Легкая музыка очень благотворно действовала на ночного монарха, которому через три месяца предстояло получить миллионное состояние. Сколько миллионов он получит и сколько недвижимости окажется в его руках, он еще толком не знал. Однако это его абсолютно не интересовало, как не интересовал его и ночной «секс», так иногда прозывали ночное бдение его коллеги-руссаки. Вскоре он спокойно заснул. Проснулся через час. Сразу же кинулся по контрольным точкам. Через неделю он и этого не делал, отмечался на первой и последней точке. На этом обход заканчивался. Было доподлинно известно, что бригадир никогда не сверял по компьютеру время прохождения сторожами того или иного объекта.
Резко изменил он свое отношение и к коллегам, в первую очередь, к Меркелю. Реальная возможность стать богатым все дальше и дальше отодвигала от него заячий страх перед начальниками, который он испытывал все эти годы. Здоровье сторожей его также мало интересовало. Никто не поздравлял друг друга с днем рождения. Не было принято…
Похороны Клары Клюге, вдовы видного немецкого предпринимателя были скромными, даже слишком. Состоялись они в присутствии очень узкого круга лиц. Возле могилы стояло три человека: священник, Чубчиков и Баллак, секретарша умершей. Покойная нашла свое последнее пристанище рядом со своим мужем. Русский лишь изредка бросал взгляд на лежавшую в гробу, все больше озирался по сторонам. Боялся неожиданного появления каких-либо ее родственников. Лишь после того, как на его глазах вырос небольшой бугор свежевырытой земли, он облегченно вздохнул. По всем законам только он один должен стать наследником всех богатств, которые оставила на этой земле его бывшая любовница. Он очень долго ждал этого момента ─ ее смерти. Тощее существо с бледной кожей на лице и с закрытыми глазами, которое только что предали земле, особой боли ни в его сердце, ни в его душе не вызывало.
