Виталий Авраамович Бронштейн
Невезение. Сентиментальная повесть
Знаете, какую стратегию избрало большинство производителей этой техники для наиболее полного внедрения на рынок? Эта емкая формула звучит чуть заумно, но последствия ее весьма серьезны:
«Возбуждение потребности рядового обывателя в постоянной смене коммуникационного аппарата путем систематического улучшения ряда характеристик каждой новой модели, при одновременном ухудшении некоторых показателей, по сравнению с предыдущими». Что означает эта словесная белиберда? Всего лишь, что каждую новую модель разрабатывает специальная группа разработчиков, которая, наряду с новыми техническими элементами, специально допускает отсутствие уже апробированных. И вы, приобретая более «продвинутую» модель, вдруг замечаете в ней целый ряд недостатков, которых не было в вашем предыдущем любимце. Например, облегчение пользования одними опциями, наряду с явным неудобством применения других. Продавцы этой техники знают в лицо массу людей, которые чуть ли не каждый день заходят в их отделы, внимательно знакомясь с каждой новой моделью и лелея трепетную цель «обновить» свою надоевшую игрушку.
В подтверждение этого отмечу, что сайты, специализирующиеся на рекламе и продаже этой техники, являются одними из самых посещаемых.
Пожалейте своих друзей и знакомых, убивающих драгоценное время на Виртуальные Удовольствия, отличающиеся от настоящих, как наслаждение ароматом роз через армейский противогаз ПМГ «Нерехта».
Гл. 24
В пятницу встретились с Димой Мечиком. На это раз, он примчался из Одессе на новенькой «Ладе», за рулем тот же парень, что был с ним в прошлый раз, когда в Олешках громили банду Керимова.
От ресторана он отказался, сказал, что у них с собой выпивка и закуска, предложил посидеть у меня дома. Попросил не привлекать к застолью Марту – есть разговор, не требующий огласки.
Беседа в начале не складывалась. Желая разрядить обстановку, Дима стал вспоминать разные армейские истории, живо поднявшие нам настроение. Он припомнил случай с узбеком Рахимовым, младшим сержантом взвода управления, обнаружившим в миске с борщом чудо из чудес – волосатую часть входа в свиное влагалище, заменившую поварскими щедротами положенную порцию мяса.
Поддев вилкой предмет вожделения любого жизнелюбивого хряка, он вскочил, размахивая над головой неожиданной находкой, разбрасывающей по сторонам кровавые борщевые капли, и с безумным криком: – Что это? Зачем такое мне дают кушать? – помчался к окну раздачи пищи.
Там он, прямо с вилки, швырнул в лицо повару осколки свиной девичьей чести, выхватил из котла массивный черпак и стал хлестко прикладывать его к багровой роже работника общепита. Скандал был на всю часть. Наказаны оба – сержант и повар. Первый за рукоприкладство, второй – за профессиональную небрежность. Как говорится, мог бы сам, очистив от волос, сожрать попавшую в борщ манду, а так пришлось пару суток провести на гауптвахте в размышлениях о нелегкой поварской доле.
С сержантом дело могло кончиться хуже. Пока он отдыхал на губе, кто-то из его земляков-доброжелателей, завидовавших сержантской карьере удачливого Рахимова, сообщил в родное село о половых приключениях собрата по службе. Из чего любознательные сельчане сразу сделали два неприятных вывода: во-первых, позора поедания органа любви бедной свиноматки их село не знало за все века своего существования, а во-вторых, что их сородич потребляет в пищу строго запрещенную Кораном аллахо-мерзкую свинину. После чего возвращение Рахимова после службы домой стало проблематичным.
Вспомнил Димка и другую историю, когда позорная жадность неразумных селян была по достоинству наказана. Это произошло на трехдневных учениях поблизости богатого армянского села. Наши палатки были расставлены, буквально, в сотне метров от ближайших домов и, как это часто бывает, службы полевого обеспечения постоянно запаздывали с подвозом воды, что в жарких летних условиях Армении особо мучительно. В ближайшем к нам доме хозяева, сославшись на отсутствие воды в колодце, отказали нам, направив к соседям. Следующий дом стоял в метрах тридцати. Узнав, что соседи нам отказали, старый армянин презрительно сказал: – Не повезло вам, ребята, колодец там хороший, но вы напоролись на самую жадную семейку в Арагаце: какая там вода? – у них крошку хлеба не выпросишь!
В общем, не пожалел нам старик водицы, пригласил, когда надо, смело заходить к нему.
А утром следующего дня мы были разбужены страшным ором, доносившимся со злополучного скряжнического дома. Бесновались мужики, голосили женщины. Смотрели в сторону наших палаток и махали кулаками. Оказывается, в первом же набранном утром ведре они обнаружили воняющую мылом воду. Кто-то не пожалел бросить в их колодец кусок хозяйственного мыла. А может, и целых два. В таких случаях остается одно: проводить очистку колодца. Для начала, вычерпать всю воду, найти, если осталось, нерастворившееся мыло, а после очистить специальным скребком стены колодца. – Жестокая справедливость, – скажете вы, и я соглашусь. Но – справедливость. Угадайте с трех раз, чья это была идея? Вы правильно поняли…
Я обратил внимание, что Димин друг не принимает участие в разговоре. Спросил, служил ли он. Да, служил. Заметил, как они быстро переглянулись. Понял, что про такую службу лучше не распространяться.
После армейских воспоминаний, отмеченных несколькими рюмками водки, перешли к делу. Общая картина такова: находящийся в бегах Керимов набрал новую команду отъявленных отморозков, которыми пренебрегли другие ОПГ, хочет восстановить свои позиции и поквитаться с руководством Херсонского КГБ, крышевавшим обком партии в истории с Дининым магазином. Оказывается, они не работали против милиции, как мне представил это дело Петровский, а, наоборот, контролировали и подчищали за ними ошибки. Так что коричневая папка, которую я передал им, пришлась весьма кстати. Вот откуда расположенность ко мне, вербовка, восстановление в партии и назначение директором. Керимов жаждет мести. Он собирает в Ялте воровскую сходку союзного значения, на которой поставит вопрос устранения председателя КГБ Коробова.
Высшее руководство госбезопасности не желает скандала, связанного с убийством криминальным миром своего сотрудника такого уровня. Генсек Андропов требует наказать оборотня в полковничьих погонах, но сделать это без излишней огласки. Он должен просто исчезнуть. Моя задача как агента-осведомителя встретиться с Коробовым и лично сообщить ему о намечающейся сходке в Ялте и ее повестке.
– Ну и что с этого, допустим, узнает про сходку, и что дальше?
– Начнет метаться в попытках предотвратить нежелательное для него развитие событий. Засветит себя по полной программе, даст моральное право расправиться с ним как с предателем.
– Встретиться с ним я, в принципе, могу. Но как объяснить ему, откуда я узнал о предстоящей сходке? Где я – директор школы, и где – воровская малина? Как себе это представляют те, кто послал тебя с таким предложением?
– Как раз это – самое простое, – спокойно сказал Дима. – Получено разрешение на то, чтобы ты рассказал о нашей совместной службе и о встречах в последнее время. Скажешь, что в компании зашел по пьяни разговор о Дине и ее матери, и я открыл тебе глаза на то, что происходит.
Все, что будет дальше, не твоя забота. По сути, главный заказчик убийства Дины – не Керимов, всего лишь выполнявший волю председателя КГБ, а сам Коробов. Сделаешь это и можешь спать спокойно, ты отомстил за смерть близкого тебе человека.
Рассказал Диме, про камею на шее супруги сотрудника КГБ. – Тебе нужны ещё какие-то доказательства? – спросил он. – Кстати, кажется, это я упустил. Информацию передашь через Петровского. О твоем участии в этой комбинации должны знать третьи лица. Ты действуешь совершенно открыто.
Я сказал, что мне надо хорошенько подумать. Наутро Дима с приятелем уехали.
Гл. 25
Если всё хорошее рано или поздно кончается, то моя беда в том, что у меня всё лучшее проходит исключительно быстро. Мое счастье продлилось менее полугода. Нет-нет, Марта была безукоризненна: она встречала меня улыбками и провожала поцелуем; интересовалась моими делами (только потом я понял, что она всего лишь делала вид); практически, без моей помощи получила права вождения и полюбила дочкину «Волгу» как родное существо, наматывая непонятно куда тысячи километров; в моменты близости думала больше обо мне, чем о собственной эйфории, вызывая тем у меня чувство стыдливой благодарности. Я был готов ради нее на все – ей ничего от меня не было надо. И это меня ужасно отрезвляло, как понимание того, что не дано нам когда-нибудь стать одним целым. При всей внешней открытости, её внутренний мир был для меня за семью замками.
***
А потом пришел день, когда ее телефон не ответил. Я был у нее дома, приготовил ужин, названивал ей весь вечер, но абонент был вне сферы доступа. Вспомнил рассказ Дины про болезнь матери. Неужели повторилась? Не знал, что делать. Звонить в милицию? Как-то неудобно. Почти до утра искал ее на машине по безлюдным ночным улицам города. Позвонил в школу, сказал, что меня не будет, простудился. К полудню не выдержал и стал обзванивать приемные покои больниц и морги. К вечеру Марта вернулась.
Открыла дверь своим ключом, по звукам телевизора поняла, что я дома, но не зашла в комнату, а прямиком направилась в ванную, оставив на полу у входа небрежно брошенную одежду.
Я подошел к двери, услышал шелест струй душа, поднял юбку и зачем-то поднес её к лицу. Легкий запах родного тела, терпкий – Мартиных духов, смешанный с алкоголем.…
Пошел в кухню собрать что-нибудь на ужин. Не знал, как себя вести. Что ей говорить! И что скажет она?
Пришла после ванной. На халатике кое-где влажные пятна. Увидела на столе еду, сказала – спасибо. В глаза не смотрела. Подошла к балкону, долго молча глядела на улицу. Потом обернулась ко мне, на глазах слезы. Медленно, сомнамбулически приблизилась и обняла, уткнув пахнущую ромашковым шампунем голову мне подмышки. Я прижал к себе её теплое тело и не задал ни одного вопроса. Ей было плохо. Мне еще хуже. Начинался новый этап нашего совместного бытия.
***
Сходил в медицинскую библиотеку на Суворовской и ознакомился с психическим отклонением – синдромом бродяжничества, выражающимся неожиданным и необоснованным покиданием дома и последующими скитаниями. И вот что узнал.
Эта напасть обычно встречается у пациентов с шизофренией и олигофренией. Чаще всего от неё страдают дети, но иногда и взрослые.
Особенно удручает внезапность порывов, человек может среди ночи покинуть жилье, не взяв с собой ничего (деньги, сотовый телефон, сменные вещи и т.д.) и не предупредив родных.
Уходы из дома детей и взрослых иногда имеют длительную продолжительность и зачастую сопровождаются асоциальными поступками.
Если синдром сочетается с шизофренией или олигофренией, то весной и осенью отмечается его обострение. Заболевание чаще всего диагностируют у впечатлительных личностей под воздействием раздражителей внешней среды. Это могут быть семейные конфликты, насилие, ссоры с одноклассниками и т.д.
Желание сменить обстановку часто возникает у романтичных и впечатлительных личностей, которые ищут новых ощущений. Такие людей впоследствии влечёт к приёму запрещенных препаратов или злоупотреблению спиртным. Такие образом они пытаются уйти от обыденности и найти новые развлечения.
И самое главное. Точная причина развития синдрома бродяжничества до сих пор неизвестна.
***
Выполнил поручение Димы. Связался по телефону с Петровским, встретились, и я ему рассказал про будущую сходку. Он задал несколько уточняющих вопросов, потом заспешил, и мы расстались.
Вечером он ко мне заехал, и мы отправились к Коробову. Председатель комитета попросил меня рассказать все, что мне известно. Был абсолютно спокоен. Сказал, что разговор идет под запись. Целенаправленно спрашивал о Диме. Спросил, что меня побудило передать эту информацию в их контору. Довольствовался моим простейшим объяснением: КГБ много для меня сделало, и мой долг – быть благодарным за это.
На прощанье поблагодарил меня и крепко пожал руку. Я не знал, что вижу его в последний раз.
***
Наутро по городу пошли слухи, что председатель КГБ застрелился у себя дома. В ходе встречи я видел, что мое сообщение неприятно гэбэшнику, но он старался ничем этого не показывать и держался очень спокойно. Мне не верилось, что такой человек может покончить жизнь самоубийством. Из Киева приехала специальная комиссия, меня несколько раз вызывали, проводили официальные допросы. Я рассказал всё, что знаю по этому делу. Сообщил, что, судя по нашей беседе с покойным, у меня появились сомнения в его добровольном уходе из жизни.
В школе заметил, что Нина на меня смотрит как-то по-другому, с некоторым удивлением, по-моему.
***
Всё это время я со страхом ожидал новых исчезновений Марты и думал про её лечение, но она держалась молодцом, и я понемногу стал расслабляться. Появилась надежда, что это был случайный сбой, и, если к ней бережно относиться, обогатить её быт интересными переживаниями, такое больше не повторится.
Наконец-то мне повезло! Впереди была счастливая жизнь. Марта не возражала родить ребенка. Мы жили мечтами о будущем.
***
Сегодня со мной связался Дима. Сказал, что есть новости и пригласил к себе в Одессу. – Ты не против, если заскочим к тебе вместе с Мартой? – спросил я. – Поступай, как считаешь нужным, – замялся Дима, – но мне не хотелось бы, чтобы она была свидетелем нашего разговора. Когда выедешь, позвони, чтобы я успел приготовиться. До встречи!
***
В нашем городе есть прекрасный врач-психотерапевт Александр Глебович Бутузов, работает завмедсанчастью областной больницы. Хороший мой знакомый. Лечит гипнозом от разного рода зависимостей. Хочу показать ему Марту. Правда, надо еще уговорить её, чтобы лишний раз не обидеть.
И еще. Пора провести ревизию всего, что мне оставила Анна Аристарховна. Займусь этим, когда приеду из Одессы. Кстати, не мешает посетить Одесскую толкучку, приобрести что-нибудь из одежды.
============
Гл. 26 ЭПИЛОГ
Эти записи попали мне в руки в начале мая. Сделаю всё, чтобы опубликовать их, хотя бы в память о человеке, который сделал меня – пусть ненадолго! – счастливой.
26 апреля 1989 года в Херсонской областной газете «Надднипрянская правда» был опубликован некролог о гибели в дорожно-транспортном происшествии директора средней школы № NN Василия Ивановича Коркамова. В школе тяжело переживали эту потерю. За недолгое время своего директорства он сумел оставить по себе добрую память.
В начале 1990 года, распродав всё имущество, поставив памятник Василию рядом с могилой дочери, я уехала в Израиль.
Есть люди, которых всю жизнь преследует невезение. Мой герой оказался из таких. Я тоже. Может быть, это и соединяло нас крепче чего-нибудь другого.
Марта Львовна Зингер
ОГЛАВЛЕНИЕ
Гл. 1 2
Гл. 2 9
Гл. 3 14
Гл. 4 19
Гл. 5 21
Гл. 6 25
Гл. 7 29
Гл. 8 36
Гл. 9 41
Гл.10 44
Гл.11 52
Гл.12 55
Гл.13 60
Гл.14 63
Гл.15 68
Гл.16 81
Гл.17 85
Гл.18 90
Гл.19 100
Гл.20 110
Гл.21 120
Гл.22 126
Гл.23 133
Гл.24 140
Гл.25 142
Гл.26 145