Виталий Авраамович Бронштейн
Невезение. Сентиментальная повесть
***
В течение ближайшей недели Марта Львовна поселилась на квартире Дины. Украинское гражданство у нее сохранилось. Обошлось без затруднений с устройством ее через гороно в музыкальную школу преподавателем. У нас установились тонкие отношения близких людей, остерегающихся этой близости и предпочитающих ее не показывать. Хотя и холят в душе теплый уголок: что ты в этом мире не один, и твои дела близки и дороги другому. Если грубее, знать, что тебя хотят так же, как хочешь ты, но в силу нравственных условностей такая близость невозможна. Не знаю, можно ли назвать эти чувства платоническими. Скорее, нет. Ведь Платон разумел под ними любовь «идеальную» – сугубо духовную, зарождающуюся в своей двойственной природе: полового влечения и асексуальности. С первым, вроде, всё в порядке, зато со вторым как-то не сильно вяжется. Похоже, эта женщина, лишь ненамного старше меня, обладает заметным магнетизмом. Во всяком, случае, на нее многие обращают внимание.
Марта предложила учить Толика играть на пианино. Женя решительно отказалась: у мальчика склонности к точным наукам, зачем терять время попусту?
***
Последние дни у меня появилось чувство, что дело с Диниными убийцами близится к развязке. Пригнал на мотоцикле из Одессы Дима с каким-то парнем с седоватой щетиной. Представил его довольно путано, как и меня – ему. Попросил подвезти их на моей машине в Олешки, к дачному поселку, принадлежащему Керимову.
Парни прихватили с собой два крупных вещевых мешка камуфляжного типа и вышли в сосновом леске за полкилометра от охотничьего домика на окраине Олешек. У обоих были мобильные телефоны, не частая штука в то время. Его приятель всю дорогу с кем-то переговаривался, сыпя резкими, отрывистыми фразами. Я заметил, что Дима напряженно прислушивается.
Он попросил меня быть все время на связи: позвонит, когда придет время их забирать.
Домой я ехал в полном раздрае. Плохо, когда вокруг тебя всё кипит, а ты даже слухом не ведаешь, что происходит. Проезжая мимо Цюрупинской пристани, обратил внимание, что с парома съезжают два крытых брезентом грузовых автомобиля армейского вида. Из одного вышел капитан в общевойсковой форме и стал рукой куда-то показывать водителю. Что-то явно назревало.
Зашел в книжный магазин, иногда в селах встречаются хорошие книги. Сам себе не поверил, когда узрел на полке «Сто лет криминалистики» Юргена Торвальда. Выходил из магазина с чувством большой удачи – давно искал эту книгу.
Через два часа внезапно позвонил Дима, попросил их немедленно забрать. Не там, где они высадились, а в районе старой мельницы. Голос озабоченный, говорил с напряжением, просил не медлить. Через полчаса я их забрал. Оба были без рюкзаков. Доставил к себе, и они сразу выехали на мотоцикле в Одессу. – Ожидай интересных известий, – сказал на прощанье Дима.
Вечером мне позвонил Петровский: – Тебя видели сегодня в Цюрупинске. Если не секрет, что ты там делал?
– А что, я не имею права бывать там, где мне хочется? – вопросом на вопрос ответил я.
– Не шути, Василий, – голос Петровского построжал, – сегодня там проходила серьезная операция, все посторонние будут взяты на учет. Чем ты там занимался?
– Был в книжном магазине, если это тебя так сильно интересует. К твоему, сведению, я часто приобретаю нужную литературу в пригороде.
– Это будет проверено. Дай бог, чтобы ты не был замешан в цюрупинской бойне.
– А что там случилось? Когда я был в Цюрупинске, там вроде ничего не происходило?
– Тогда тебя порадую: банда Керимова перестала существовать. Оказала сопротивление и вся уничтожена.
– А эти – Мустафа и Гарик?
– Я же сказал – все!
– Тогда с меня магарыч, готов в любой момент проставиться!
– Успеем, теперь надо сутки отписываться…
***
На следующий день я узнал, что Петровский, хотя и отчасти, выдал желаемое за действительное. Главный Каин этой истории, директор рынка все же сбежал. Не иначе, как был кем-то предупрежден. Это мне рассказал Глеб Витальевич Зленко, муж сестры Эллы. Правда, всех остальных, как он выразился, посекли в капусту. Судмедэкспертиза установила личности четырех, среди них – Мустафу и Гарика, а вот двое других до сих пор не идентифицированы. Ничего, дело времени.
Были там и некоторые странности. Огневой контакт произошел до прибытия спецотряда КГБ. Местная «Альфа» явилась, фактически, на пепелище. Неизвестная группа, проведшая зачистку, ушла в Крымском направлении. Бандитская разборка изучается на самом верху. В городе появились следователи по особо важным делам Прокуратуры СССР.
– Не беда! – бодро заключил обкомовец, – как говорил Ильич, преступный мир должен покончить сам с собой! На место Керимова уже подбирают нового человека, жизнь идет!
***
Сегодня я сказал Жене, что есть работа и я останусь ночевать у себя. Накануне созвонился с Мартой Львовной и попросил разрешения, если она будет свободна, зайти в гости вечером. – Какие-то дела? – спросила она. Ответил, что просто хотелось бы увидеться. Чуть помолчав, проронила: – Приезжай…
Захватив с собой тортик «Птичье молоко» и бутылку шампанского, в семь вечера звоню в Динины двери. Открыла в легком домашнем халатике. Во мне всё затрепетало. Кажется, не молод, а на тебе – такой душевный подъем. Марта ничем не показала, что видит мое смятение. Странная штука – психика! Казалось бы, я сам навязался сюда и, если меня гнетут какие-то переживания, то виноват в этом, прежде всего, я же. Тогда откуда полыхнуло непонятное недовольство Мартой, будто это ее вина, что меня непреодолимо влечет к ней, хоть я и понимаю, что ни к чему хорошему это не приведет. Неприятнейшее чувство утраты воли, а вместе с ней и разума, будто тобой манипулирует незримая безжалостная сила.
Какая-то чертовщина: я голоден, но не хочу садится за стол, уставленный едой; в голове пульсирует и требует немедленного осмысления одна мысль: она в халатике, в халатике, в халатике… Это значит – я знаю, что это значит…
За стол мы, конечно, сядем. Но только ближе к ночи, когда всё уже произойдет, и мы пройдем через ванную комнату, а она подаст мне большое банное полотенце с синими иероглифами – узорами.
В какой-то момент меня понесет. Я всеми клетками тела ощущаю рядом с собой самого близкого во всем мире человека. Что, через боль и горе последних лет, надо мною взошло яркое солнце, готовое одновременно согреть и сжечь, как уж выпадет на то моя карта.
Она будет молчать, я – говорить. Всё без утайки. Моя жизнь, учеба, армия, школа, безмятежная женушка Валя, сестра Элла с мужем, тюрьма, баба Нюра и Женя, глоток долгожданного счастья – её дочь и внучка, их убийство и что за ним стоит, восстановление в партии, школа, главное чувство последних лет – месть, и чем это кончилось. Если кончилось вообще…
***
Эта ночь многое изменит в моей жизни. Не желая метаться между двумя женщинами, я расскажу все Евгении. К моему удивлению, она воспримет мои откровения довольно спокойно, чтоб не сказать, равнодушно.
– Прости, Вася, – скажет она. – Я с самого начала наших отношений ожидала этого. Дина или не Дина, ее мама или кто-то другой, ты все равно бы ушел. До меня в первую же ночь дошло, что я – лишь временный пассажир твоего вагона. Мне с тобой было хорошо. Как, надеюсь, и тебе со мной. Тебя любит мой Толик, это единственное, о чем болит мое сердце. Но как-то всё слепится, будем жить дальше…
Напомнил ей, что обещал Анне Аристарховне заботиться о ней и ее мальчике, и от своих слов не отказываюсь. Сделаю всё, чтобы они не испытывали материальных трудностей. – Поступай, как знаешь, – сказала она. – Я отпускаю тебя без упреков и нареканий, ты порядочный, добрый человек – будь счастлив!
В ее глазах стояли слезы. Мне тоже было горько и больно.
***
Из беседы в учительской: – Бедные дети! Мы им преподаем «Что делать?» как главный «роман идей» в истории русской литературы, породивший массовое революционное движение, а впоследствии – и саму революцию. Говорят, студенческая молодежь вусмерть зачитывалась! Попробуйте сегодня перечитать и объяснить деткам, чем упивался в этом романе Ильич, который, по собственному признанию, перечитал его пять раз за одно лето. Пять раз! То есть, практически, не отрывался, учил, так сказать, наизусть…
Между тем, если приглядеться, там можно найти забавные вещи. Например, проблему накладных бюстов, помогающих революцизованным дамам дурить влюбленных кавалеров наличием того, что имеет наглость отсутствовать. Вот, цитатка: "-Ха, ха, ха! Этот господин хочет сказать комплимент моему бюсту! Я не ипокритка и не обманщица, мсье СторешнИк: я не хвалюсь и не терплю, чтобы другие хвалили меня за то, что у меня плохо. Слава богу, у меня еще довольно осталось, чем я могу хвалиться по правде. Но мой бюст – ха, ха, ха! Жан, вы видели мой бюст – скажите ему! Вы молчите, Жан? Вашу руку, мсье СторешнИк, – она схватила его за руку, – чувствуете, что это не тело? Попробуйте еще здесь, – и здесь, – теперь знаете? Я ношу накладной бюст, как ношу платье, юбку, рубашку не потому, чтоб это мне нравилось, – по-моему, было бы лучше без этих ипокритств, – а потому, что это так принято в обществе".
Уж на что был обстоятельный человек Владимир Ильич, с какими серьезнейшими намерениями изучал этот кладезь протестной мысли, а целых пять раз пришлось читать про ненастоящие сиськи. Наверное, с тоской вспоминал свою Наденьку; небось, советовал ей брать пример с литературной героини.
***
Марта – прекрасная хозяйка. Несмотря на то, что я иногда застаю ее с сигаретой, в квартире всегда проветрено, чистота. На рынок ее лучше не пускать, по одному только внешнему виду ухоженной дамы, ей постоянно завышают цены. Ну, ничего, с этим мы как-то справимся. А вот тревожит меня то, что она избегает делиться со мной своим прошлым. Вроде, скрывать ей нечего, но мне хочется знать о ней всё, каждый день и год её жизни, что её волновало в прошлом, и что заботит сейчас. Хочу делать ей подарки. Такие, чтобы сияли от счастья глаза, чтобы она осознала, что наши отношения навсегда, чтобы ее тело так же тянулось ко мне, как моё, поглощенное нею. Именно так она приняла привезенный из квартиры Анны Аристарховны великолепный темно-коричневый концертный Steinway, на котором теперь дает домашние уроки своим воспитанникам.
– Мне никогда не делали таких подарков, – легко прильнула ко мне любимая женщина.
Еще одно болезненное наваждение: хочу, как можно скорее, оформить наши отношения официально. Будто боюсь не успеть или предчувствую какие-то помехи. Марту это удивляет: – Зачем спешить? Разве нам и так плохо?
Понятное дело, свадьбы не будет. Небольшой семейный вечер. Боюсь, что своим неуёмным тяготением к Марте, я отталкиваю её. Не хочу быть назойливым, и старюсь не показывать, как дорожу каждым мгновением, когда мы вместе. Иногда она бывает раскованной, уходит в девчонки. Смешлива и остроумна. Как говорится, «за такую пятидесятилетнюю грех не отдать двух двадцатилетних в разных районах города». Подмечает мелкие детали, из которых делает забавные выводы. Не рвётся в компании, но и не скажешь, что нелюдима. Если честно, в моем представлении, она – идеальна! Ваше право верить или не верить, но за такое чудо, я бы отсидел снова! И то сказать, лишь теперь я понял библейского Иакова, который проработал за любимую Рахиль два семилетних срока, вместо одного…
А вот Элле она почему-то не сильно нравится. – Наверное, глупо вмешиваться, – как-то заметила она, – но мне кажется, что Женя тебе подходит куда больше…
– Почему? Неужели из-за разницы в возрасте? – обиделся я, – Так она старше меня на каких-то восемь лет, разве это непреодолимый барьер?
– Она старше тебя на целую жизнь, – мягко возразила сестра. – Это женщина такого класса, который тебе, дорогой братец – только не обижайся – не по плечу. Она умна и самодостаточна, мужчины для таких – лишь средство облегчения жизни или необходимый ресурс.
– Почему тебе кажется, что я не гожусь для этого? Да я готов на всё, что угодно, лишь бы она была счастлива!
– Это-то и плохо, – огорченно согласилась Элла. – Дай Бог, чтобы у вас с ней все сложилось нормально.
– И, кстати, подумай, – заставила себя сказать она, – тебе никогда не приходила в голову мысль, что если на том Свете что-нибудь есть, каково сейчас твоей бедной Дине, ежедневно и ежечасно наблюдать за полноценным земным счастьем двух самых близких людей – матери и любимого, нашедших друг друга вопреки всем людским законам, но благодаря ее безвременному уходу?
Гл. 23
В начале рабочего дня, секретарь, зачитывая мое расписание на сегодня, сообщила, что Нина Петровская (никак не привыкну к этой фамилии, для меня она по-прежнему – Ставраки) дает открытый урок в первом классе. Нина готовится к аттестации, надо посетить. На уроке несколько гостей: завуч начальной школы, две её коллеги по младшим классам (их уроки сейчас заменяют старшая пионервожатая и лаборант), представитель городского методкабинета – шустрая пенсионерка с огромной домашней сумкой, видно, нацелилась после урока пробежаться по магазинам.
Прежде всего – взгляд на детей. Аккуратны, подстрижены, серьезные лица; переживают, как бы не подвести учителя и не осрамиться перед такой ответственной публикой.
Нина строго одета, деловой темный костюм, белая сорочка с кружевным стоячим воротничком. Симпатичная женщина, ямочки на щеках завершают общую картину. Дети таких любят. Взрослые тоже. На лице улыбка, но заметно некоторое напряжение. Это чувство знакомо каждому, дававшему открытые уроки.
Не вникаю в происходящее, хотя передо мной журнал посещений уроков и внешкольной работы; страницы разграфлены на две части: положительные и отрицательные моменты мероприятия.
Урок идет нормально, уже окончен опрос домашнего задания, два ученика работают у доски, применены технические средства обучения: старенький диапроектор и электропроигрыватель, а мне вспоминается давнишняя история с лотерейными билетами, когда в маленькой Нининой сумочке одновременно поместились два легковых автомобиля и в придачу тысяча рублей – три моих тогдашних зарплаты…
Ниночка проходит мимо, наклоняется над тетрадкой впереди сидящего мальчика, сразу исправляя что-то красной шариковой ручкой, и буквально перед моими глазами оказывается нечто такое, что я невольно набираю в грудь воздух и чувствую, как во мне всё опускается. Уже потом, вспоминая этот момент, я отдаю должное защитным свойствам моего организма: ведь увидев то, что я увидел, и с секундной задержкой осознав это, я, как никогда, был близок к инфаркту или инсульту, такие ощущения даром не проходят.
Когда? Когда я видел её последний раз – золотую цепочку-паутинку, увенчанную камеей, с белым, из кости, профилем греческой красавицы, обрамленным вьющимися прекрасными волосами?
Разумеется, до конца урока я был столь потрясен увиденным, что ни о чем другом уже не думал. На обсуждении обошелся двумя – тремя фразами положительного свойства, поблагодарил присутствующих и воодушевленную блестящими отзывами Ниночку, и, никакой, свалился на диван в своем кабинете. Кошмар!
Не знаю, что думать, но понимаю, что главное сейчас – собраться. И определить: не может ли здесь быть ошибки. Доверяю ли я своим глазам и своей памяти. Надо проверить, есть ли на обратной стороне камеи две маленькие четкие буковки, и я буду знать, что делать.
Поэтому я вызываю завуча начальной школы Зоеньку Карпук, доброжелательную особу небольшого роста, рыженькую, с полным лицом, усеянным смешливыми веснушками, по-моему, не болтливую.
Прошу ее выполнить личную просьбу и, по возможности, не задавать мне вопросов, оставив всё это между нами. Зоя, в полной готовности, внимает каждому моему слову. – Сможешь это сделать так, чтобы она не догадалась, что этим интересуюсь я?
– Постараюсь… Скажу, что мне эта гемма очень понравилась, хотелось бы приобрести такую же!
Вскоре она возвращается. Даю ей ручку и листок бумаги. Зоя наклоняется и без слов пишет эти буквы: O – D… Благодарю её и еще раз напоминаю свою просьбу – молчать.
Итак, Дины давно нет, а ее гемма всплыла на шее жены кагэбэшника, участвовавшего в уничтожении банды Керимова. Что мне еще надо знать? И зачем? Выяснять, как украшение попало к подполковнику? Если того, у кого он забрал камею, нет в живых, не следует ли на этом поставить точку?
***
Чудесный вечер с Мартой. Не помню, о чем мы говорили, у меня в голове только одна мысль – рассказать ей про Динину гемму или нет?
Не выдерживаю и рассказываю. Моя красавица внимательно слушает, ее глаза темнеют. – Как всё переплелось, – удрученно говорит она. – Эту вещицу я подарила ей, когда мы уезжали в Израиль. Как сейчас помню, в Одесском аэропорту. Наша семейная реликвия, ее носила ещё моя бабушка.
– Непростая у меня была бабуля… Когда ей исполнилось восемнадцать, она покинула дом с проезжим офицером. Предварительно выкрестилась, обвенчалась в церкви, и парочка благополучно исчезла. Прадед проклял её за измену вере отцов. Офицеру пришлось уйти со службы – брак с еврейкой был неприемлем армейским сообществом. Эта камея – его подарок. И вот теперь – на шее незнакомой мне женщины, принесет ли она ей счастье?
– Не думаю, чтобы краденые вещи несли кому-нибудь счастье…
– Ах, милый… Вещи – всего только вещи, им всё равно кому служить и кого украшать. Люди думают, что они принадлежат им, на самом же деле, вещи переживают своих хозяев, меняют их, как перчатки, оставляя на себе незримую память про тех, кто имел удовольствие временно обладать ими…
– Тебе известна судьба твоих бабушки и дедушки?
– Паршивая судьба. Дед, как царский офицер, был репрессирован в 1937 и сгинул в Мордовских лагерях, а бабушка была расстреляна немцами в 1941, в Зеленовке, вместе с еще одиннадцатью тысячами херсонских евреев. Хорошо хоть, спаслась моя мама; бабушка сумела переправить ее из Херсонского гетто, существовавшего всего несколько недель, в село Дарьевку к своей подруге, с которой вместе работали на консервном заводе 8-го Марта. И передала семейные документы, позволившие уже после войны установить моё еврейство, без чего я не попала бы в Израиль.
– И всё-таки скажи, как быть с той геммой, мне не дает покоя эта дважды украденная вещица: сначала бандитом, а после – гэбэшником.
– Забудь! Лишние неприятности тебе не нужны. В наши времена связываться с властью – последнее дело. В жизни всякое случается. Возможно, эта гемма еще всплывет на твоем перекрестке…
В пол-одиннадцатого неожиданно позвонил Дима Мечик из Одессы. Сказал, что есть разговор. Договорились встретиться послезавтра, он по делам будет в Херсоне, к вечеру освободится.
Марту его звонок встревожил. Она, как никто другой, умела чувствовать приближение неприятностей. Утешил её тем способом, которым можно утешить большинство женщин. Закурил и, обнимая ее белые плечи, подумал: никому, никогда не отдам эту женщину – лучшее, что было и есть в моей жизни.
Долго не мог уснуть. Что еще за дела, о которых нельзя говорить по телефону?
***
Мобилка Марты после очередного падения стала активно глючить, и на
следующий день мы зашли с ней в один магазинчик с яркой цитрусово-оранжевой рекламой на Суворовской. Удивил охранник с автоматом в торговом зале. – Это что-то новенькое, – подумал я.
Молодой продавец, остро «срисовав» в моей особе потенциального покупателя, повел себя, буквально, как сын родной. Вначале, заговорщически понизив тон, предложил нам с Мартой прогуляться по городу и, если мы найдем там телефоны дешевле, сюда уже не возвращаться. Затем, – сплошное радушие и приветливость, – не дав мне воспользоваться своим советом, тут же приступил к показу моделей. Теперь я понимаю, как сильно ошибся, когда наивно предложил (рассчитывая на его опыт и познания в этой отрасли) показать, что выбрал бы из всего магазинного Клондайка коммуникационных аппаратов лично он, будь на то его воля.
Глаза парнишки чуть затуманились, на лице появилась блуждающая улыбка, и он достал с витрины модель, стоимость которой не стану здесь приводить, щадя нервы и здравый смысл моего неискушенного в таких вещах читателя. Марта пыталась, но не могла, подавить непрошеную улыбку. Не внимая робким просьбам заменить это чудо техники чем-нибудь проще, он с невиданным воодушевлением обрушил на нас целую лавину полезной информации. Так, мы узнали, что, пользуясь системой Wi-Fi этого аппарата, легко сумеем, находясь в ресторане или кафе, подключенным к зоне доступа специальной сети (а в нашем городе она уже появилась!), сутками пользоваться бесплатными услугами связи. Мне было лестно, что молодой человек принял нас за завсегдатаев подобных заведений, и дальше я слушал его пояснения, стараясь делать внимательный вид, чтобы, пусть внешне, не разрушать сложившихся о нас иллюзий.
Оказывается, в изящной рекламируемой вещице, в одном флаконе были: фотоаппарат с игрушечно-маленьким объективчиком, но далеко не игрушечными цифровыми возможностями; видеокамера, дававшая нам шанс стать профессиональными операторами; чувствительный и не слишком сложный в работе диктофон; прекрасный радиоприемник, а также шикарный стереофонический музыкальный центр. Затем пришла очередь узнать, что, вместе с этой моделью, исполнится наша с Мартой давнишняя мечта: возможность сутки напролет играть в занимательнейшие игры в формате JAVA!
Прочно увлекшись, продавец предложил мне благо, приемлемое для пользователей моего возраста разве что лет 20 назад: развлекаться с сокурсниками (?!) на университетских лекциях с помощью функции Blutooth (блютуз), прям-таки созданной, чтоб скрашивать томящимся массам нудные часы сухих профессорских дефиниций… Здесь я немножко погрустнел, отдавая себе отчет в том, что некоторые мои сокурсники уже столь далеко, что их легче увидеть, чем услышать.
Невероятным казался факт, что это многофункциональное богатство уместилось в одной небольшой коробочке. Когда, в придачу ко всему, он показал, где включается маленький, но мощный фонарик, который пригодится поздно ночью, когда мы будем возвращаться в темноте домой после долгих часов абсолютно бесплатного блуждания по Интернету в кафе или ресторанах, оснащенных необходимой системой; а также ознакомил с навигатором GPS, посредством которого, неминуемо заблудившись в лабиринте узких городских улочек, мы сможем безошибочно найти свое жилище, – мое взбудораженное заманчивыми перспективами сознание несколько притомилось, и я в дальнейшем стал слушать своего добровольного просветителя вполуха.
И вспомнилась мне далекая юность и несколько вещей, безошибочно выявлявших тогда статус молодого человека. Сегодня это смешно, но шестискоростного велосипеда «Турист», китайского фонарика, фотоаппарата «Смена» и бобинного магнитофона «Яуза», – с лихвой нам хватало, чтобы быть «на коне», слыть в широких кругах удачливым и престижным. Какое это было далекое и чудное время! И как мало нам тогда было надо…
Мой консультант в области высоких технологий, чувствуя, что потенциального покупателя не убедил, стряхнул с лица мечтательно-восторженное выражение по отношению к рекламируемому чуду и шутливым тоном обиженного ребенка завершил показ репликой:
– «Ну, что, главное я, кажется, рассказал. Осталось только вас удивить: вы никогда не поверите, но с помощью этой штуки можно даже поговорить с кем-нибудь по телефону!».
Надо было видеть его удивление, когда я приобрел для Марты это мощное изделие с единственным пожеланием – чтобы на мои звонки оно всегда откликалось…
Спросил у продавца, чем вызван охранник с автоматом в этой торговой точке. Юноша внимательно посмотрел на меня, на секунду задумался и, благодарный за дорогую покупку, решился на откровенность.
– Вы, наверное, думали, что я пошутил, предложив вам пройтись по другим магазинам и, если заметите более низкие цены, уже не возвращаться? Так вот, я говорил правду. Цены у нас, действительно, на 20 – 30% дешевле, чем в других местных торговых сетях.
И, увидев мое удивление, продолжил: – Наша торговая сеть «Цитрус» охватывает юг Украины, центральная контора фирмы в Николаеве. Мы приобретаем продукцию связи там же, где и ваши торговцы. А продаем дешевле, потому что в Николаеве значительно меньше коррупционная составляющая цен на эти изделия, как, впрочем, и на все другое. Конечно, наш мэр тоже дает заработать предпринимателям, но держит руку на пульсе – чтоб не зарывались! Ваше руководство имеет, видно, такую долю с продаваемых товаров, что предпочитает закрывать глаза на цены. Но работа нашего магазина не сильно нравится херсонским торговцам, проигрывающим из-за высоких цен в конкурентной борьбе. Уже было несколько попыток выжать нас из города. Два поджога, неудавшееся ограбление. Вот почему у нас такая охрана. Но, честно говоря, не думаю, что это нам поможет. Мы работаем, как на вулкане, ежедневно ожидая неприятности. Скорее всего, наш магазин в ближайшее время закроется. (Что и случилось спустя каких-то полгода – спасибо нашей вороватой мэрии!)
Уже выходя из магазина, вспомнилась одна незамысловатая история. Жаркое лето, Дальний Восток, воинская часть. Не вынеся тягот службы, а может, по какой-то другой причине, из части сбегает молодой солдатик. Прямо с поста – с автоматом Калашникова и прочим нехитрым солдатским снаряжением. Что делает юный дезертир первым делом? Ищет убежище? Пытается найти способ вернуться домой, к любимой девушке, родителям и друзьям? Готов спорить на что угодно – вы никогда не догадаетесь! Попав на свободу, парень совершает три поступка: продает автомат, покупает мобильный телефон и на сдачу – две порции шаурмы. Судите сами, на каком месте жизненных приоритетов для беглеца находится желанный мобильник. С шаурмой нам понятно: в армии не все ладно с питанием, но вот автомат – на телефон, согласитесь, что-то в этом все-таки есть…
А с годик назад в центральных газетах промелькнуло занятное сообщение, что некий москвич Рустам, находясь в Швеции, тоже купил себе подобную игрушку: приобрел эксклюзивную модель «Вирту», щедро украшенную бриллиантами, всего за какой-то миллион евро. Рустама легко понять. Слава Б-гу, ему не пришлось для этого дезертировать из части. Купил себе парень игрушку, да успокоился. Однако, каким же притягательным магнитом являются для современной молодежи эти знаковые вещи!
Психологи считают, что определенное количество пользователей мобильной связи попало в прямую от нее зависимость. Не могут и полчаса провести без любимой цацки. Мечтают о новой, более «накрученной». Миллионы детей, подростков и взрослых тратят значительное время, многие часы ежедневно, на бездумное «общение» с этим неодушевленным предметом. Специальная статистика показывает, что пользование мобильными телефонами по назначению, для телефонных переговоров, в аудитории 12 – 17-летних занимает всего полтора-два процента уделяемого этим штучкам времени. Модель аппарата служит четким показателем статуса его обладателя.
Индустрия мобильной связи многогранна. Прибыль известных фирм типа «Нокиа» и «Самсунга» сопоставима и уже превышает доходы известнейших в мире автомобильных концернов. Причем, высокая технологичность этой продукции несомненна, как и стоимостная емкость: сравните вес легкового автомобиля – 1400 кг и пяти упаковок по 10 штук средней цены мобильных телефонов – 50 кг, а ведь стоимость того и другого примерно одинакова. При этом, автомобили надо издалека доставлять к месту реализации, оборудовать специальные автосалоны для продажи. Насколько в этом плане удобнее торговля мобильниками, которую, при желании, можно организовать в любом закутке мало-мальски приличного торгового центра или вообще в уличном киоске!
За кадром остается теневая сторона этой индустрии. Во-первых, подделки известных марок, которые, по некоторым сведениям, занимают уже около 70% удельного веса фирменной продукции. Целый ряд стран, тот же Китай, например, трудится в этом направлении уже много лет, рук не покладая. Ну и хищения мобильных телефонов, ставшие в ряде стран замаскированным процветающим бизнесом. Например, такой случай.
Как-то зашел ко мне приятель и пожаловался, что у него прямо из карманчика «борсетки» украли телефон не из самых дешевых. И попросил совета, как быть. Учитывая, что любые советы бывшие граждане Страны Советов по-прежнему дают бесплатно, я рекомендовал ему обратиться в милицию, логично предположив, что для операторов мобильной связи особого труда не составит моментально запеленговать первый же выход в эфир краденого аппарата, и тогда для милиции плевое дело – изъять телефон и привлечь виновного к ответственности. Тем более, стоимость этой модели вполне тянет на хищение в особо крупных размерах. Мой друг скорбно поплелся в милицию, а я с тех пор подобные советы не даю. Потому что на следующий день он рассказал, как его там «тепло» привечали. Для начала на полном серьезе предложили доказать, что телефон украли, а не он его просто потерял. Когда пострадавший удивленно спросил, почему же тогда «потерявшийся» телефон не отвечает на звонки с другого номера, ему тут же пояснили, что не исключают падения аппарата в ходе «утери», а раз так, он мог просто разбиться. У ребят был наготове ответ на любой вопрос и техника беседы хорошо отработана. Потом в кабинет заглянул старший офицер и тоже внес свои «пять копеек», сочувствующе разъяснив, что если бы моего приятеля открыто ограбили, а еще лучше, хорошенько избили при этом, да так, чтоб появился повод для возбуждения дела по покушению на жизнь и здоровье, то уж тогда милиция непременно обратилась бы к оператору и провела все необходимые мероприятия. А так, разве им делать нечего – всякой чепухой заниматься?!
Беседа окончилась тем, что приятель, с легким подозрением на счет того, не связаны ли какими-то незримыми узами сотрудники органов с воришками мобильников, отправился восвояси покупать новый. А я теперь, когда прохожу мимо Центрального рынка со стороны переулка Октябрьской революции, с интересом наблюдаю за вольной продажей сотен телефонов по бросовым ценам и без каких-либо документов. Боюсь, что милиция не столько ловит похитителей, сколько их оберегает…
Вы спросите, зачем я так углубился в эту тему, неужто плохо, что современные высокие технологии радуют нас новыми, функционально необходимыми предметами? Вопрос не из сложных, но поостерегусь отвечать сразу. Я бы его сформулировал иначе: стал ли мир лучше с наступлением эры мобильной телефонии? Или нет? Разумеется, карманная связь – хороший помощник во многих делах, этого никто не станет отрицать. Но, боюсь, выигрыш наш от возможности в любую минуту с кем угодно связаться, ни в какое сравнение не идет с теми отрицательными моментами, о которых уже шла речь. Потому что, в целом, они имеют явные приметы разрушения личности и, в первую очередь, ее психики.