Виктория Воронова
У Судьбы на поводке
20
Дима
Настоящее время
Меня не покидает ощущение, что я помимо своей воли стал участником какой-то драмы. В мое отсутствие здесь происходили некие события, ключевую роль в которых приписывают мне. И роль эта мне категорически не нравится.
Мы со Светой сидим на ее кухне, пьем чай с малиновым вареньем и я жду от нее ответов на мои вопросы, коих назрело немало. Я коварно задумываю заявиться сюда в то время, пока Света будет на работе, и пообщаться вволю с Зоей Николаевной. Сдается мне, что та может мне рассказать много интересного о Кате и о моем сыне.
– Света, ну что, расскажешь или нет? Меня обвиняют во всех смертных грехах. Я уже объяснил, почему я уехал – из-за Катиной измены. Но признаю, что неправ – надо было еще тогда до конца прояснить некоторые моменты.
Светлана молча слушает, видно, пытается принять какое-то решение. А я снова воскрешаю в своей голове то, что чувствовал тогда, то, из-за чего поспешил уехать, ни с кем не прощаясь.
Катькина измена подкосила меня под корень, я был словно не в себе. Ревность – это мерзкое чувство, но когда она еще и подкреплена доказательствами, становится просто невыносимой обузой. Ощущение того, что тебя предал и над тобой посмеялся самый дорогой и близкий человек – это не то, что можно пожелать кому-либо. Разве что злейшему врагу.
Я несколько раз пытался встретиться с Катей, чтобы извиниться за то пьяное насилие, а потом плюнул на это дело. Не хочет – и не надо. Еще месяц у меня ушел, чтобы подготовиться к переезду. Я бы уехал и раньше, но подготовка время от времени перемежалась кратковременными запоями – иногда с друзьями, иногда в одиночку. Мог ли я во время одного из запоев отправить ей ту злосчастную СМС? Я задаю себе этот вопрос, но у меня нет четкого ответа. Когда я услышал об этой истории с СМС-кой в первый раз, я был уверен, что не мог я ничего подобного написать. А сейчас я начинаю в этом сомневаться. Может ли быть так, что под влиянием алкоголя, гнева, ревности и обиды, из желания побольнее уязвить, я все-таки написал то сообщение? Я не знаю. Ведь я смог изнасиловать любимую женщину. Отсюда возникает вопрос: а что еще я могу сделать в подобном состоянии? Вдруг я в пьяном угаре решил, что ребенок не мой и написал эту херню? А наутро даже не вспомнил о том, что Катя сообщила мне о ребенке и о том, что я написал ей в ответ? Но тогда возникает следующий вопрос: почему в моем телефоне не было этих СМС? Куда они подевались? Их удалил я или кто-то другой? Признаюсь честно – некоторые из запойных дней я вспоминаю с трудом, лишь обрывками.
Алкоголь – враг человечества. Слава Богу, что теперь я практически не пью. Разве что когда приезжает какая-нибудь китайская делегация. Тогда приходится притворяться лихим гусаром, которому выпить ящик водки как два пальца об асфальт. Да и не был я никогда любителем выпить, только когда Катя мне изменила…
Но вернемся к нашим баранам. Вижу, что Света перестала злиться, смотрит на меня изучающе. Через пару секунд она выносит вердикт:
– Ладно, расскажу тебе в общих чертах.
Я аж дыхание задерживаю, чтобы не спугнуть. Боюсь, что оба уха у меня сейчас как у слона – два огромных локатора-лопуха.
Светка продолжает:
– Катя, когда узнала, что беременна, решила сразу тебе сказать. Вы же были уже в ссоре – сначала она не хотела с тобой говорить, потому что обиделась на тебя. А когда решила сообщить о своем интересном положении, трубку уже ты не поднимал. Тогда она написала тебе СМС, в котором сообщила, что ждет ребенка. Ответ от тебя пришел через несколько дней, он поверг Катю в глубочайшую депрессию. Я почти месяц не могла вытащить ее из дому, пока, наконец, она не решила, что хочет услышать это от тебя лично, глаза в глаза. Я ее отговаривала, но она не слушала меня. В тот день я собиралась пойти вместе с ней, проводить хотя бы до твоего подъезда, но она сбежала раньше, чем я вернулась с собеседования. В следующий раз я увидела ее уже в травматологии через несколько дней. Я не сразу поняла, что произошло, сама Катя не хотела рассказывать. Спустя какое-то время по обрывочным сведениям мне удалось выяснить, что в тот день она пошла к тебе – в ту квартиру, где вы жили вместе. Там ей сказали, что квартиру ты продал и уехал. По дороге к своему дому Катя встретила твоих приятелей. В надежде узнать у них твои новые контакты, она села к ним в машину. Они повезли ее в какой-то поселок, заявив, что теперь она должна обслуживать их, что это ты так распорядился, что тебе не нужен ублюдок от Катьки, и нечего тебя разыскивать, ибо такая шлюшка тебе ни к чему, ты себе в Москве лучше найдешь. Ну это не мои слова, это их слова, как ты понимаешь. К счастью, был день и когда они заехали в поселок, Кате удалось выпрыгнуть из машины. Кто-то из местных это увидел и тем самым спугнул мразей. Ну а потом – травматология и так далее. Тебя она больше не разыскивала, само собой разумеется. Наоборот, перестала пользоваться соцсетями, оборвала все контакты с вашими общими знакомыми. А как только представилась возможность – переехала жить в другой район.
– Значит, Кате знакомы эти упыри?
– Знакомы. Она боялась, что они снова будут ее преследовать. Но вроде бы ничего подобного не было. Она бы мне рассказала. После выписки из гинекологии Катя из дома практически не выходила, только на собеседования и в поликлинику. Первое время я ее сопровождала, а потом, когда на работу устроилась, у меня уже не было такой возможности.
–Она не говорила, как их зовут?
– Имен она не называла, только прозвища. Смешные такие прозвища – Штепсель и еще какое-то, такое же странное.
Я впадаю в некоторый шок. Штепсель? Это же Нефедов. Зачем ему это делать, если он был Катькиным любовником? А про ребенка он откуда узнал? Чертовщина какая-то. Ладно, это все я у Нефедова и выясню. Если он еще окончательно свой мозг в канализацию не спустил.
Самое позорное во всей этой ситуации то, что ни Свете, ни Кате я не могу с уверенностью заявить, что я не говорил ничего из того, что приписали мне мои якобы «друзья». Может, я по пьяной лавочке им что-нибудь наболтал, из чего они смогли сделать выводы, соответствующие их уровню ментального развития?
– Ясно. Спасибо, Света. Я не хотел, чтобы что-то подобное произошло с Катей, правда, не хотел. Я выясню все – и про СМС, и про остальное. У меня к тебе просьба будет…
– А не много ли ты хочешь? Еще и просьбы теперь…
– Много, я знаю. Но я все-таки попрошу. Мы сегодня с Катей разговаривали, и я ляпнул кое-что, за что мне до сих пор стыдно. Я так не считаю на самом деле, но Катя обиделась, разумеется.
– И что же ты ляпнул?
– Что ей нельзя доверить воспитание ребенка…
– Это почему же нельзя?
– Да я так не считаю! Она спросила, кто такой Нефедов, я разозлился…
– И после этого ты не считаешь себя моральным уродом? По-моему диагноз налицо.
– Да не хотел я такое говорить, само вырвалось! Это я от злости. Ляпнул, а потом уж поздно было. Согласен, я – придурок. Ты передай ей мои извинения, пожалуйста. Со мной она не хочет говорить.
– И правильно делает. Я бы вообще тебя взашей выгнала после этих слов. Что думаешь дальше делать?
– По меньшей мере, стать Даньке отцом. Я пока не знаю, как это осуществить, чтобы никому вреда не принести, но отступать не намерен. Хоть ты и принимаешь меня за какого-то инфантила-вертихвоста.
– Ну-ну, посмотрим.
Возвращаюсь в отель уже очень поздно вечером. Юлька спит, прижав подушку к животу и разметав волосы по подушке. Рядом на тумбочке лежит ее телефон и какой-то женский журнал для беременных. Завтра обязательно свожу ее посмотреть местные достопримечательности, хотя бы тот же парк – и есть на что посмотреть, и для здоровья полезно. Воздух там сосновый, достаточно чистый, даже несмотря на то, что вокруг раскинулся промышленный город! Территория парка огромная, фактически он плавно переходит в лес через несколько километров, поэтому напоенный сосновыми ароматами воздух тут ощущается явственнее, чем выхлопы от автомобилей и выбросы из заводских труб.
Смотрю на спящую жену и пытаюсь проанализировать, что же все-таки я чувствую к ней. Желание позаботиться, тревога за ее здоровье, симпатия и даже нежность – все это есть, но это совершенно не то, что я чувствовал когда-то по отношению к Кате. Не тот градус, не тот накал страстей, нет того почти болезненного чувства в груди и постоянной потребности прикасаться и ощущать рядом, нет того ощущения душевного родства.
В какой-то момент понимаю, что если бы сейчас в постели лежала Катя, я бы без всяких размышлений лег рядом, обнял ее сзади, снова вдохнул запах ее волос и не отпускал бы до утра, ласкал и любил до полного своего и ее изнеможения, до того состояния, когда все мышцы расслаблены, а тело и голова кажутся пустыми и легкими. Катя никогда не чуралась экспериментов в сексе, в этом вопросе она доверяла мне полностью и подчинялась беспрекословно, мы с ней были словно на одной волне. Эта ее способность принимать меня абсолютно таким, какой я есть, со всеми моими сексуальными аппетитами, в любой позе и любым способом, возбуждала меня в ней неимоверно. Я чувствовал, что это полностью, абсолютно, навсегда моя женщина.
Ну вот, снова довспоминался до стояка. В последнее время что-то слишком часто это происходит. Пора с этим заканчивать. Наши дороги разошлись – у меня жена, которую я, если не люблю, то уважаю и ценю, скоро будет еще один ребенок. Хоть у кого-то из моих детей должна быть полная семья. Надеюсь, мы сможем полюбовно решить вопрос совместной опеки. Только я вот до сих пор никак не могу решить – как же я Даньке объясню наличие другой семьи?
21
Катя
Настоящее время
Сегодня Света с Данечкой решают заняться покупками к новогоднему застолью. Света прибегает к нам ближе к вечеру, скидывает сапоги и пуховик и заявляет:
– Покорми меня! Я голодная, как нильский крокодил. Нет ли каких-нибудь печенюшек с чаем или сухариков? Ты же знаешь, мне нельзя ходить в магазин голодной – это вредно для бюджета!
Мы с Данькой хохочем и достаем из буфета и холодильника все, что там завалялось.
Светка падает на табуретку, стоящую рядом с окном и вдруг заявляет:
– Ко мне вчера твой бывший заявлялся, представляешь?
Пачка сахара вываливается у меня из рук, успеваю ее перехватить на подлете к полу.
– Что??? Зачем?
Светка задумчиво отвечает:
– Да черт его знает, говорит, что хочет разобраться в том, что произошло между вами.
Я зло усмехаюсь.
– А чего тут разбираться? Поматросил и бросил.
– Вот и я так думала. Только он как-то странно, знаешь, реагирует на мои подколы по этому поводу.
– А про моего загадочного любовника он тебе тоже рассказал?
Светка смеется:
– А как же! Его это, похоже, до сих пор задевает.
– Меня теперь мало волнует, что его задевает. Знаешь, что он мне заявил?
– Что?
– Что я плохая мать и ничему хорошему ребенка не могу научить.
Тут я чувствую, что сейчас расплачусь. Начинаю шмыгать носом, стараюсь вдохнуть побольше воздуха, но ничего не помогает. Мне так обидно. Я, конечно, в Диме разочаровалась уже давным-давно, еще будучи беременной Данькой, но к подобной несправедливости готова не была. Впрочем, что я хотела от человека, поступившего так, как поступил он? Прихожу к выводу, что надо наращивать броню, чтобы душу не задевали замечания посторонних людей. Ведь он для меня посторонний?
Светка начинает меня утешать:
– Ну это он зря, конечно. Это же неправда, и ты, и я это знаем. Да все знают, что ты – прекрасная мама. Да вот хоть у Даньки давай спросим. Данечка, у тебя хорошая мама?
Сын, который вертится на кухне и ждет не дождется похода за новогодними покупками, восклицает:
–Конечно, самая лучшая!
Света смеется:
– Ну вот видишь? Раз сын сказал, значит, так оно и есть! Кому знать, как не ему?
Я мало-помалу успокаиваюсь. Дождавшись, пока Данька уберется с кухни, как бы невзначай интересуюсь у Светки:
– Так что он там наговорил еще?
– Утверждает, что не писал то СМС, и что знать не знал о том, что ты беременна. Говорил также, что хочет видеться с Даней и просил меня передать от него извинения за то, что назвал тебя плохой матерью.
– Ну считай, что передала. Только извинять его я все равно не собираюсь. Да и не извинения тут важны. Важно то, что я не знаю, что у него на уме. А вдруг он захочет отобрать у меня Даньку? И реплика о том, что мне нельзя доверить воспитание ребенка, неспроста была. Проговорился, а потом кинулся к тебе, чтобы усыпить мою бдительность.
– Ты настолько ему не доверяешь? Думаешь, что он замыслил такую подлость? – Света изучающе разглядывает меня.
– Да, Светик, настолько не доверяю. У меня нет оснований доверять ему, понимаешь? Он странно себя вел, проявил агрессию без видимой причины, потом просто бросил меня и ребенка. Заявился сюда через несколько лет и требует объяснений. Я сомневаюсь, что он адекватен и не хочу подпускать его к Даньке.
– Может, хотя бы выслушаешь его спокойно и без эмоций?
– Да не получается у нас без эмоций. Я когда его вижу, у меня внутри все вскипает, хочется его побольнее задеть. Знаю, что это по-детски неразумно, но ничего не могу с собой поделать. Я его воспринимаю исключительно как врага, понимаешь?
– Понимаю. Ты только не сердись, но мне кажется, это говорит о том, что ты все еще к нему неравнодушна.
– Еще бы! Ненависть и равнодушие это не одно и то же!
– Вот именно! А если бы вдруг выяснилось, что тогда произошло какое-то недоразумение, которое привело к трагическим последствиям? И, возможно, никто из вас не виноват в том, что вы не вместе? Точнее, виноваты вы оба, но не в той степени и не так, как сами считаете? Как тебе такой расклад?
– Ой, ну что ты, Света! Книжек начиталась, что ли? В жизни все гораздо прозаичнее, вспомни, сколько народных фразеологизмов есть на эту тему: «поматросил и бросил», «прошла любовь, завяли помидоры» и так далее. Это же неспроста, ибо история стара и банальна как мир.
– А я думаю, что все не так просто, Катюха! Ну ладно, пора нам идти на штурм магазина! А то там без нас все вкусное съедят. Где твой список покупок? Давай его сюда!
Протягиваю подруге список, а сама думаю: а вдруг и правда не все так просто, как я думаю и все не то, чем кажется? Но почему именно сейчас Диме попала вожжа под хвост и он решил во что бы то ни стало заявить права на Даньку и вытащить на свет давно минувшие события?
Света и мой сорванец уходят в магазин, а я продолжаю заниматься домашними делами. Стирка окончена, в кухне прибрано, в кастрюльке варится борщ – его и Данька, и Светик любят. Вернутся из магазина, я их покормлю. Не устаю благодарить Небеса за то, что подарили мне такую подругу! Все во Вселенной находится в равновесии – не слишком мне повезло с семьей и замужеством, зато подруга одна чего стоит! Зоя Николаевна и Света оказались мне ближе, чем родная мама и брат.
Так получилось, что со всеми своими планами, переживаниями, удачами и неудачами я бежала к Светиной маме, а не к родной матери. Конечно, так было не всегда. Я помню, что в детстве мама была другой, во всяком случае, мне так казалось тогда. Я не знаю, в какой момент все изменилось.
Мне было пять лет, когда в детском саду мы всей группой рисовали елочку перед новогодним утренником, каждый свою, разумеется. Когда я принесла свои художества домой, мама спросила:
– Что это?
Я со всей серьезностью пояснила, что это новогодняя елка, которую надо повесить на стену и загадать желание под Новый год. На это мама ничего не ответила, взяла мой рисунок и положила на журнальный столик.
На следующий день я нашла свой рисунок в мусорном ведре под кухонной раковиной.
В третьем классе я решила научиться танцевать и попросила маму записать меня в школу бальных танцев. Эту школу посещали многие девочки из нашего класса, и мне хотелось тоже попытать счастья. Я засматривалась танцевальными конкурсами, которые время от времени показывали по телевизору, и хотела научиться танцевать так же, как те красивые пары. Я смотрела на них, и мне казалось, что каждое движение – это воплощенная ожившая музыка. И конечно, мне безумно нравились наряды, в которых выступали конкурсантки! Ах, эти блестки, шёлк, струящиеся ткани, изящество причесок!
С этой идеей я пришла к маме, но она лишь вздохнула и пробормотала:
– Там посмотрим.
Через неделю я случайно подслушала разговор своей мамы с ее подругой, который они вели на кухне.
– Моя-то, представляешь, на танцы собралась! Танцорка какая выискалась! Ходить красиво не может, а туда же – звездой хочет стать. Ты же видела, как она у меня ходит? Вечно ссутулившись бредет на полусогнутых.
Тогда я еще свято верила в непогрешимость материнских слов, поэтому мысли о танцевальной карьере сразу выбросила из головы. Было ли мне обидно? Несомненно. Ведь от самого близкого человека всегда ждешь одобрения и поддержки. С моей мамой всегда получалось наоборот – я словно шла против течения. Все мои планы и устремления были подвергнуты остракизму. Причина этого мне до сих пор неясна.
Вот так и получилось, что Зоя Николаевна и Света стали теми людьми, которые поддерживали меня в моих авантюрах. К седьмому классу я окончательно поняла, что от мамы не стоит ждать поддержки, а посему перестала информировать ее о своих дальнейших планах. Мне не хотелось, чтобы она меня высмеивала – для меня, как и для многих других подростков, была важна вера в себя и свои силы. Любой сквозняк в виде ехидного комментария, мог загубить на корню ростки самостоятельности, а также мою уверенность в себе и своих способностях. Поэтому мама была раз и навсегда выдворена за рамки моих планов и устремлений. Мое поступление в университет стало для мамы полной неожиданностью. Судя по всему, неожиданностью весьма неприятной, ибо означало то, что я буду сидеть на материнской шее еще несколько лет. Время от времени, я находила себе какие-то подработки, но зарабатывать деньги без ущерба для учебы было достаточно сложно. Приходилось выбирать – учеба или работа. Я не могла дождаться, пока закончу вуз и наконец-то смогу сама себя обеспечивать всем необходимым.
Усилием воли вытаскиваю себя из воспоминаний – было и прошло!
Пока жду Даньку со Светиком из магазина, снова разглядываю наряд, в котором мне предстоит завтра отправиться на бал. Тьфу, корпоратив. Эх, если бы не моя лодыжка! А так придется сиднем сидеть за столиком и прятать травмированную конечность от любопытных и сочувствующих взглядов.
Внезапно раздается телефонный звонок, на экране смартфона неизвестный моему гаджету номер. В субботу вечером, с незнакомого номера? Кто бы это мог быть? Жму «ответить».
Из трубки доносится шипение, звуки удара и еще что-то непонятное. А затем пьяный, но до боли знакомый хриплый голос спрашивает:
– Катя, это ты?
Чуть подумав, я отвечаю:
– Нет, это не я.
И сбрасываю звонок.
Я, может быть и готова выслушать, но не тогда, когда Дмитрий Ланге пьян. Потому что в пьяном виде он способен наломать дров, в состоянии алкогольного опьянения этот субъект просто опасен. По крайней мере, для меня – я уже имела возможность в этом убедиться.
Телефон продолжает надрываться от звонка. Я смотрю на дисплей и говорю себе, что нет смысла разговаривать с ним сейчас. Выключить звук? Но Светик с Данькой в магазине, мало ли что может случиться – телефон должен быть всегда под рукой.
Телефон звонит и звонит. Наконец, я не выдерживаю и отвечаю на звонок.
– Ну чего тебе?
– Катя, Катенька…. – пьяный голос продолжает бормотать в трубку мое имя.
– Я не могу сейчас с тобой говорить. Быстрее выкладывай, что хотел и попрощаемся.
– Не можешь? Почему? У тебя кто-то есть? Я сейчас приеду! – выкрикивает в трубку пьяный голос, явно очень разозленный и не очень вменяемый. Ну приплыли, еще мне этого не хватало. Какого черта ему надо? Я не собираюсь открывать дверь непрошеному гостю, значит, придется врать.
– Не надо ко мне приезжать, я не дома. И не звони мне больше. По крайней мере, проспись сначала, алкаш.
– Катя, я не алкаш, я вообще не пью, ты же знаешь. Ой, ты же не знаешь…
Из трубки доносятся звуки бегущей воды, затем снова голос Димы:
– Катенька, я такой идиот, ты не поверишь! Я все знаю теперь, Кать. Катя, а почему ты не дома, ты где?
– Не твое дело, где я. Ты все сообщил, что хотел?
– Нет, я же сообщаю еще: я идиот, Кать, я сейчас приеду к тебе.
– Я тебе еще раз по слогам говорю: Я. Не. Дома. Не. Приезжай. Ко. Мне. Так понятно?
– Котенок, прости меня, если можешь. Я таких дров наломал… Я должен тебе все рассказать.
Душу царапает давно забытое ласковое прозвище «котенок» – так он называл меня когда-то, когда у нас было все хорошо.
Я вздыхаю. Тоже мне открытие – дров он наломал, видите ли!
– Дима, если у тебя хоть капля совести осталась, не звони мне больше в таком состоянии, хорошо?
– Хорошо. Я позвоню, когда буду не в состоянии, хорошо?
Невольно улыбаюсь. Чувство жалости мышкой скребется на дне души, но я тут же одергиваю себя. Нашла кого жалеть!
Вдруг в телефоне слышится еще один голос, женский:
– Димочка, ты чего здесь на полу развалился? Простудишься ведь! Ой, да ты совсем в зюзю, пойдем-ка в постель!
Вся жалость испаряется, будто и не было ее вовсе. Димочка страдает угрызениями совести в приятной женской компании, под заботливым присмотром, сейчас вот в постель пойдет с какой-то дамочкой. Ну и черт с ним, пусть развлекается. А собственно, чего я ждала? Я ведь не рассчитывала, что здоровый молодой мужчина шесть лет будет обходиться без секса? Тем более что между нами давно нет никаких взаимоотношений, да и не было в понимании Димы ничего серьезного, ведь недаром он тогда этой своей Алле сказал, что я – это «ничего особенного».
Так что продолжаем жить дальше, как будто и не появлялся в моей жизни призрак из прошлого.
