Виктория Воронова
У Судьбы на поводке
5.
Дима
Настоящее время
Видимо, удар был неслабый. Я даже поначалу не понял, что это Катя – она в капюшоне была, я и не узнал. Все произошло в течение нескольких секунд – удар сзади и вот я вижу, как мой внедорожник надвигается на ребенка с огромным рюкзаком, вот девушка в капюшоне отталкивает ребенка с моего пути, вот она падает прямо под колеса моего автомобиля. Мне удается остановить машину, но чувствую, что моя машина все-таки задела ее.
Долбаное дежавю! Смотрю на Катю, которая пытается вырвать руку из моей хватки, и ничего не понимаю. Как она здесь оказалась?
Наверное, пораньше ушла с конференции, многие там до сих пор чаи гоняют.
Пытаюсь разглядеть девушку, которую, я когда-то любил. С тех пор прошло… Сколько? Пять? Шесть лет? Вроде бы шесть. А кажется, что целая вечность. Мы тогда были другими, я-то уж точно.
Кажется, и ее характер изменился не в лучшую сторону. Брыкается как лошадь и плюется ядом как гибрид верблюда со скорпионом. Тащу Катю в машину, ее идея доскакать до противоположного края дороги мне категорически не по душе. Да что с ней такое? Я понимаю, конечно, что я, хоть и не по своей вине, но нанес ей травмы. Но это же не повод лупить меня при всем честном народе.
Кое-как заталкиваю ее в машину и блокирую двери. Нехорошо, конечно, так обращаться с жертвой аварии, но иначе она ускачет куда-нибудь, что твоя лягушка. Интересно, кто ее ждет? Муж? Любовник? Кольца-то нет на правой руке. Впрочем, какая разница, мы давно чужие люди. Хотя когда-то мне казалось, что ближе человека нет на свете. Говорят, что самый смертельный удар нам наносят самые близкие нам люди. Так оно и есть, я постиг это на собственном опыте.
Надо же, судьба-насмешница столкнула нас опять. Вчера, в Конгресс-Холле я не поверил собственным глазам – во втором ряду прямо передо мной сидела та, которую я еще долго после отъезда из этого города вспоминал не самыми лестными словами. Со временем все не то чтобы забылось, но болезненные воспоминания притупились – были другие женщины, другие заботы, новая жизнь, новый город, новая работа.
А она изменилась, в ней появилось что-то, пока не пойму что, какая-то изюминка. Раньше Катя была милой девчонкой, очень симпатичной. Когда мы познакомились, она как раз заканчивала тот же институт, в котором и я когда-то учился. Нам было легко вместе, у меня все время было такое ощущение, что мы знакомы миллион лет. Я был уверен, что мы с ней родственные души и в прежних наших воплощениях наверняка были знакомы. Эх, молодость! Теперь я точно знаю – чтобы не разочароваться в человеке, не надо им очаровываться. В один прекрасный день я понял, что Катя – это просто Катя, она ничем не отличается от тысяч других, это я напридумывал себе небылиц.
Поток воспоминаний прерывается приездом полиции. Кто виноват и ежу понятно – водитель маршрутки-ПАЗа горестно вздыхает возле своей раздолбанной колымаги. Он, блядь, оказывается, уснул за рулём. Не спал уже более суток, т.к. совмещает работу грузчика на рынке с работой водителя маршрутки, вот и вырубился. Успел в последний момент затормозить, а если бы не затормозил, то пострадал бы не только зад моей машины, но и множество людей. Стахановец долбаный!
Скорая застряла где-то в снегах, как вражеская армия под Москвой. Придется везти Катю в травмпункт, с ногой у нее явно что-то не то.
Через час добираемся до больницы, я договариваюсь об осмотре вне очереди – к счастью, здесь работает мой бывший одноклассник и у него передо мной должок. Красивая купюра способна поправить самое дурное настроение – вот и Колька, разом подобрев, важно изрекает:
– Ну давай веди сюда свою пострадавшую, будем смотреть.
Придерживая за талию, помогаю Кате дойти до кабинета врача. Было бы проще поднять ее на руки, да боюсь что-нибудь повредить, пока буду поднимать. Если удар пришелся на бедро, там может быть какое-нибудь смещение или перелом. Честно говоря, не знаю, что бывает в таких случаях, ведь я не врач.
Катя смешно сопит. Я уже и забыл, какая она бывает забавная, когда чем-нибудь недовольна. Оставляю ее в кабинете доктора, а сам жду в коридоре. Воспоминания снова настигают меня, как будто кто-то выпустил джинна из бутылки – шесть лет он просидел в той бутылке в заточении, а теперь вырвался на волю и нет с ним никакого сладу.
Мы были вместе полгода, а потом все рухнуло в один момент. Я у Катьки был первым мужчиной. Еще так удивлялся тогда – девчонке двадцать три года, как такое возможно вообще? Катя, она такая – особенная. Точнее, это мне тогда так казалось. Как выяснилось позднее, ничего особенного в ней не было.
Ага, выходит из кабинета. Точнее, выпрыгивает на одной ноге. Куда теперь? Рентген? Хорошо. Помогаю дойти до рентген-кабинета, снова ожидание. Потом возвращаемся к Колькиному кабинету. Ну и каков вердикт? Захожу в кабинет вместе с Катей. Пытаюсь ей помочь, но она отпрыгивает от меня. Кажется, мои прикосновения ей неприятны. Почему-то меня злит сама мысль об этом. Ведь когда-то все было иначе.
Колька нудным голосом начинает объяснять, что к чему. Перелом? И почему я не удивлен? Хорошо, что хоть жива осталась. Я бы себе в жизни не простил, если бы по моей вине человек погиб. Хоть и виноват в этом водила ПАЗа, но и я тоже вроде как при чём – Катю-то моя машина сбила.
Бывший одноклассник тем временем заполняет какие-то бумаги, о чем-то спрашивая Катю. Волей неволей начинаю прислушиваться.
– Ваше ФИО?
– Сомова Екатерина Витальевна.
– Сколько полных лет?
– Двадцать девять.
– Больничный нужен будет?
– Да, обязательно.
Странно, девичья фамилия. Раз кольца нет, значит, развелась. А фамилию, наверное, обратно девичью вернула. Некоторые так делают, особенно, если развод слишком скандальным вышел.
Я лениво размышляю, разглядывая Катькин профиль. Хороший, кстати, профиль, чеканный, такой бывает на старинных камеях.
Жду, пока накладывают гипс. И тут слышу, как Катя шмыгает носом. Она плачет?! Радоваться надо, что все живы-здоровы, а она плачет. Вот дурёха!
Вообще-то это уже не моя забота, но я почему-то чувствую свою ответственность. То ли потому что я невольный виновник Катиной травмы, то ли просто потому что это – Катя, с которой связаны как самые лучшие, так и самые худшие воспоминания в моей жизни.
– Катя, не плачь! Ну что ты, в самом деле! Все нормально будет! Заживет еще твоя нога.
– Как я теперь с гипсом буду, я же ничего не могу! На работу не смогу ходить и вообще….
Она внезапно замолкает, потом смотрит на меня и заявляет:
– Неважно. Спасибо за помощь, но мне нужно домой. Я вызову такси, поможешь мне до него доковылять?
– Зачем такси? Я сам отвезу, мне не сложно.
– Это ни к чему, ты и так много времени потратил. Сама доберусь как-нибудь.
Что-то темнит Екатерина, вон как занервничала. Совсем как раньше – стоит ей понервничать, она начинает теребить мочку уха. Вот и сейчас, того и гляди ухо себе оторвет.
– Я все равно отвезу, домой ты как заходить собираешься? На одной ноге поскачешь?
Колька разглядывает нас как забавных зверушек – снисходительно и с интересом.
– Уж зайду как-нибудь, попрошу кого-нибудь помочь.
Молча встаю, помогаю вредине подняться и, раскланявшись с Николаем, мы покидаем больницу.
Поудобнее устраиваю Катю на переднем сиденье, пристегиваю ремень. Ловлю себя на мысли, что всё происходит совсем как когда-то давно – Катька выбегала из подъезда или с работы, запрыгивала ко мне в машину, а я пристегивал ее ремнем безопасности – сама она всегда об этом забывала. Некстати совсем эти воспоминания, что от них толку? Все забыто, все быльём поросло. При мысли об этом что-то тоскливо сжимается в груди.
Отбрасываю все ненужные мысли – за последние годы в этом деле я стал виртуозом, и выруливаю на нужную нам дорогу. Тут вдруг вспоминаю, что не знаю, где теперь живет Катя.
– Ты все там же, возле «Маяка»?
– Нет, я переехала недавно.
– Ну тогда говори, куда ехать.
Она называет улицу и рассказывает, как к ней проехать, но с видимой неохотой. Странно, что здесь такого? Не хочет, чтобы я узнал, где она живет? Похоже на то. Поэтому и такси собиралась вызвать. Боится, что я в гости к ней напрашиваться буду? Даже и не собираюсь. Через неделю я покину этот город и неизвестно, вернусь ли когда-то еще. Я и сейчас-то здесь оказался случайно – презентацию должен был проводить мой заместитель. Наша компания – один из организаторов конференции. Мы разрабатываем всякие полезные приложения для сферы финансов, юриспруденции и тому подобного, создаем базы данных, облачные сервисы и прочие необходимые в наше время инструменты для обработки, анализа и хранения данных. Мы с партнером давно не проводим презентации лично, обычно этим занимается или заместитель, или кто-то из наиболее толковых менеджеров с хорошо поставленной речью и доскональным знанием продукта. Но в этот раз обстоятельства сложились так, что лететь в этот город пришлось мне. Забавные в жизни случаются совпадения.
Я не был здесь шесть лет и не был бы еще столько же. У меня давно другая жизнь, в этом городе меня ничего не держит – родители отошли в мир иной, когда мне было двадцать пять, других родственников у меня здесь нет. Были друзья, но после моего отъезда наше общение постепенно сошло на нет. Может, Ромку проведать? С ним мы продолжаем общаться в соцсетях – время от времени поздравляем друг друга с праздниками и интересуемся тем, как у каждого из нас обстоят дела. Позвоню завтра Ромке, а может еще кого-нибудь успею повидать из старых знакомых. В этом городе мне еще неделю торчать, раньше улететь не получится – раз уж я здесь, лично займусь контрактами со здешними партнерами и франчайзи.
Город изменился. Не могу сказать, в лучшую или худшую сторону. Больше высоток – среди них и элитные жилые комплексы, и офисные здания. Город готовится к встрече Нового Года – уличные деревья украшены гирляндами, входные группы магазинов тоже не отстают – рождественские венки, Санта-Клаусы и даже сани с оленями можно встретить у магазинов, расположенных на центральных улицах. Сейчас восемь часов вечера, в центре гуляет множество людей – кто-то просто бродит по улицам, кто-то курсирует от магазина к магазину в поисках оригинальных новогодних подарков.
Выезжаем из центра и движемся на юго-восток. Город не такой уж и большой, с Москвой не сравнить, поэтому должны добраться до Катиного дома минут за двадцать. Интересно, с кем она там живет? Кого-то ведь она хотела о помощи попросить. С недовольством вспоминаю, что она с кем-то разговаривала по телефону, пока я договаривался с Колькой об осмотре. Интересно, с кем? С нынешним бойфрендом, или как это теперь называется? С любовником, короче. Если так, то почему он не приехал за ней?
Впрочем, наплевать! Какая разница? Довезу до подъезда, а там пусть сама, как хочет, добирается, если ей моя помощь не нужна.
Новый спальный район оказался группой панельных многоэтажек. Микрорайон продолжал отстраиваться – неподалеку торчал остов недостроенного дома и пара кранов возле него. Катин дом был ближайшим к дороге, мы поворачиваем во двор и останавливаемся у одного из подъездов.
– Ну что, давай все-таки я тебя провожу до квартиры.
– Спасибо, но не нужно. Меня встретят, я уже договорилась.
И когда только успела? Мне интересно, кто ее встретит, поэтому я твердо решаю дождаться этого святого человека. Помогаю Кате выйти из машины, усаживаю на скамейку возле подъезда, а сам возвращаюсь в машину и жду. Через некоторое время открывается подъездная дверь и оттуда выскакивает какая-то девушка. Она подбегает к Кате, а я, присмотревшись, узнаю в ней Светку – Катину подружку. Неужели они до сих пор дружат?
Дождавшись, пока обе девушки зайдут в подъезд, разворачиваю машину и, вырулив со двора, отправляюсь в свой отель.
6.
Катя
Настоящее время
Светка помогает мне доковылять до квартиры, из которой мне навстречу выбегает Данька. В который раз думаю о том, как хорошо, что Дима не пошел провожать меня до квартиры – не хочу, чтобы они с Данькой встретились. В день, когда узнала о своей беременности, я собиралась сообщить ему, но он исчез. Я отправила несколько смс на его номер телефона, все они были прочитаны, а следом пришло сообщение: «Аборт в помощь». Я предприняла еще пару попыток поговорить с Димой, но безрезультатно. Некоторое время спустя, уже оказавшись в больнице и хорошенько поразмыслив, я решила, что это и к лучшему – такой отец вряд ли сможет научить ребенка чему-то хорошему. И нечего теперь ворошить прошлое, Данечка – только мой сын, мое выстраданное и заслуженное счастье.
Мы втроем – я, Данька и Светка уничтожаем остатки пиццы и обсуждаем сегодняшний день. Сын находится под впечатлением – человека с загипсованной ногой он видит впервые в жизни. Учитывая то, что то, что этот человек – его мама, Данька просто заворожен открывающимися перспективами – завтра в детском саду он будет персоной номер один, рассказывая о том, что его мама обзавелась самым настоящим гипсом. Может, стоит доставить мелюзге удовольствие и допрыгать до детсада, чтобы они могли своими глазами увидеть сие чудо – чью-то маму в гипсе.
Отправив Даньку спать, сидим со Светкой на кухне и размышляем, есть ли жизнь с загипсованной ногой. Получается, что есть, но она наполнена фантастическими приключениями. Бытовые проблемы сразу же приобретают поистине гигантские масштабы. Как мыться? Как поддерживать чистоту в доме? Как ходить в магазин? Как водить Даньку в садик? Конечно, гипс – это не навсегда, но надолго. За продуктами придется командировать Женьку – будем запасаться раз в неделю всем необходимым. Отводить Даньку в сад вызывается Светка – слава небесам, она живет в одной остановке от нас. Ну а поддержание квартиры в чистоте придется как-то осуществлять самой, хотя я пока с трудом представляю, как это возможно. Но тут же успокаиваю себя – это не навсегда, это пройдет.
И самое главное – работа. Конечно, меня не уволят. И даже оплатят больничный лист, но больничный – это всего лишь 60% от оклада при моем стаже. Я лишилась почти половины дохода в то время, когда на мне ипотека и ребенок. Вот это действительно меня удручает.
Ладно, где наша не пропадала, бывали времена и похуже.
Светка, как иллюзионист, достает откуда-то бутылку вина. Я открываю рот от изумления:
– Откуда дровишки?
– Из дому, вестимо. Заначка – подарок от одного из клиентов. Запасала к Новому Году, но решила, что сегодня для этой славной бутылки настал звездный час!
Чокаемся и выпиваем за наши красоту, здоровье, ум, удачу и прочее. Чтобы они всегда были с нами. Хорошо, что мы со Светкой есть друг у друга. Наконец, чувствуя, что вино благополучно добежало до мозга и штурмует нейроны, я решаюсь:
– Знаешь, кто меня сбил?
– Кто? – Интересуется Светик.
– Дима.
– Какой Дима? – недоуменно спрашивает подружка. – Этот, ваш курьер что ли?
Света знакома с нашим курьером Димкой – как-то раз я просила его доставить документы в Светкину контору.
– Да нет же! – Досадливо морщусь я. – ДИМА!!!
Тут до подруги, наконец, доходит:
– Что?!!! Опять?!!!
Она в курсе, как мы познакомились, да и вообще в курсе всей той давней истории. Светка – одна из немногих, кто меня всегда во всем поддерживал и помогал, она мой ангел-хранитель.
– Ну да, опять.
Рассказываю ей про вчерашнюю встречу и про сегодняшнюю аварию. Она слушает, разинув рот, и время от времени восклицает:
– Да не может быть!
Или:
– Да ну нафиг!
И ещё:
– Ничего себе!
После чего доливает вино в стаканы (более благородными ёмкостями мне пока некогда было обзавестись) и произносит тост:
– За то, чтобы козлы обитали в своих огородах и обходили нас, умниц и красавиц, стороной!
Я смеюсь, кажется, впервые за сегодняшний день! Светику удается развеять мое мрачное настроение. В конце концов, жива, относительно здорова, голова на месте. С людьми и гораздо худшие вещи могут случаться. Так что мне грех жаловаться. Возможно, эта встреча – намек судьбы? Хоть я и засунула глубоко внутрь все свои переживания и обиды, но не избавилась от них. Сегодняшний день с блеском это доказал – вместо равнодушия я почувствовала ненависть. Рассказываю подруге о том, как я лупила Диму на проезжей части и какую острую всепоглощающую ненависть почувствовала при этом. Мне стыдно, что я себя так вела, но в тот момент эмоции были сильнее меня. Такой позор!
Света, как всегда, на моей стороне:
– Это не позор. А всего лишь воздаяние по заслугам. Кстати, мало воздала, можно было бы и вообще прибить.
– Ты же юрист! У тебя вместо Библии Уголовный Кодекс. Как ты можешь такое говорить? – Смеюсь в ответ.
– В первую очередь, я женщина. А потом уже юрист. К тому же, я не по уголовным, а по гражданским делам.
Вскоре Светка убегает домой – завтра суббота, но у нее рабочий день – её компания недавно взяла на обслуживание какого-то крупного клиента, у которого на данный момент добрый десяток судебных исков в производстве.
Я тихонько захожу к Даньке в комнату. Сын спит, свернувшись калачиком и подложив ладошки под щечку – он такой милый! Снова замечаю, как сильно он похож на отца. Надеюсь, что только внешне, ибо внутреннее содержание его папаши оставляет желать лучшего.
Судя по всему, Дима даже не помнит, каким было наше расставание, и как мерзко он поступил со мной. Наверное, это для него в порядке вещей, возможно, я была не одна такая среди его пассий. Не жениться же парню на всех залетевших от него девицах, в самом деле! Так никакой женилки не хватит, как говаривала моя прабабушка, Царствие ей небесное!
Да и чёрт с ним! Я благодарю небеса, что отвели его от меня – человек проявил гнилое нутро на начальном этапе наших отношений, что само по себе неплохо. Гораздо хуже, когда люди женятся, обзаводятся совместным хозяйством, ипотекой, детьми и собаками, друзьями, а потом выясняется, что один из супругов вовсе не тот, за кого себя выдавал в начале семейной жизни. Вот это действительно катастрофа, ведь приходится либо смириться, либо делить все, вплоть до детей, друзей и собак. Я, как оптимист, считаю, что мне повезло – результат наших недолгих отношений тихо сопит в подушку в соседней комнате. Губы непроизвольно растягиваются в улыбку, как всегда, когда я думаю о Даньке. Он – самое ценное, что у меня есть!
7.
Дима
Настоящее время
Ромка раздобрел, теперь он похож на этакого добродушного медведя. Мне удалось сегодня выдернуть его на посиделки в кафе. Здесь я раньше не был, судя по всему, кафе открылось совсем недавно – и кофе, и десерты здесь хороши – я уже успел оценить их по достоинству. Ну какая же встреча старых приятелей без коньяка – сначала добавляем в кофе, а потом кофе оказывается совершенно лишним и только портит вкус благородного напитка. Нам с Ромкой есть что обсудить – мы знакомы с пятого класса, общались в одной компании практически до самого моего отъезда. Не могу сказать, чтобы мы были очень близкими друзьями, однако общих воспоминаний, как выяснилось, у нас вагон и маленькая тележка. Я знаю, что он женат и воспитывает двоих спиногрызов – об этом можно узнать на его страничке в фэйсбуке. Мне интересно, когда же он все это успел. Ромка смеется:
– Да почти сразу после того, как ты уехал. Олеську мою помнишь? Да ты должен помнить, ты ее видел несколько раз, мы же тогда частенько вместе тусили.
Смутно припоминаю, что да, была рядом с Ромкой постоянно какая-то девушка – темненькая, невысокого роста, вроде бы действительно звали ее Олесей. Киваю, чтобы не обидеть приятеля. Он довольно продолжает рассказывать:
– Ну вот, Олеся забеременела тогда, мы и поженились приблизительно месяца через два после твоего отъезда.
– Ясно. Прими поздравления, хоть и с опозданием. Из наших видишь кого-нибудь?
– Редко. У всех работа, семьи. Сейчас время такое – ничего не успеваешь. Да и, честно говоря, с некоторыми людьми желания общаться у меня не возникает.
Не решаюсь уточнить, кого он имеет в виду. Среди наших общих знакомых была парочка таких неприятных типов, уж не помню, как они прибились к нашей компании. То ли кто-то их привел с собой, то ли просто чьи-то родственники. Мы их между собой называли Штепселем и Тарапунькой – из-за их разницы в росте и телосложении. Однако с известным комическим дуэтом их роднили лишь прозвища, в общении эта двоица зачастую была неприятна – неприкрытый снобизм так и сочился из них. Уж не знаю, что заставляло двух мажориков, единственной жизненной проблемой которых было определиться с цветом штанов для променада, якшаться с нами – обычными смертными. Возможно, какие-то болезненные комплексы – не удивлюсь, если их и в родной тусовке не желали принимать. Воспоминание об одном из них вызывает у меня до сих пор стойкое желание расквасить ему нос.
Продолжаю расспрашивать Ромку об общих знакомых. Все ожидаемо – кто-то женился, кто-то спился, кто-то уехал жить в другую страну, а кого-то уже нет на этом свете. Тут вдруг ни с того, ни с сего ляпаю:
– А я Катьку встретил позавчера, представляешь?
– Это которую?
– Ну с которой я встречался до самого своего отъезда, помнишь?
В Ромкиных глазах мелькает узнавание:
– Точно-точно, я вспомнил. Я, кстати, видел ее после твоего отъезда. Еще удивился – я думал, вы вместе уехали, оказывается, что нет. Ты так внезапно тогда ринулся в Москву, я и не знал, что тебя нет в городе. Мне уже потом кто-то сообщил.
– Нет, я один уехал.
Я не хочу вдаваться в подробности давних событий. Вспоминать о произошедшем мне неприятно, да и кому нравится признавать себя рогоносцем.
Приятель, видимо, не замечает, что тема мне неприятна и продолжает вспоминать:
– Я ее в больнице встретил, у меня тогда Олеська на сохранении лежала. Пока ждал свою, смотрю – Катя твоя идет по коридору. Правда, она не пожелала со мной говорить, сделала вид, что не заметила. Но я не в обиде, у беременных все сложно бывает с головой – ничего не поделаешь, природа!
Ромка начинает рассказывать анекдоты из семейной жизни – наличие дважды беременной жены позволило ему накопить немало смешных историй.
Перебиваю Ромку и спрашиваю:
– А почему ты решил, что беременная? В гинекологии, наверное, не только беременные лежат?
– Так мне Олеся сказала, с ней-то Катя разговаривала, в отличие от моей персоны. Но, Олеська говорила, что странная она какая-то была, как будто не в себе.
Вчера Катя мне показалась вполне вменяемой, правда очень сердитой.
Темная какая-то история. Что она делала в гинекологии, если была беременна? Делала аборт? И чей это был ребенок – мой или того ублюдочного мажора, с которым она кувыркалась, пока я был на работе? Если бы ребенок был моим, она бы, наверное, мне сообщила об этом? А если это ребенок от того ублюдка, то где он сейчас? Вчера Катя ничего не говорила ни о каком ребенке. Впрочем, может она и сама не знает, кто отец.
Эта история не дает мне покоя, я продолжаю аккуратно подводить Ромку к этой теме. Но он уже мало что помнит, все-таки шесть лет прошло.
– Дима, я если честно, особо не вникал. У меня тогда у самого столько хлопот было – Олеська беременная, подготовка к свадьбе, родители в полном ахтунге – они морально не были готовы к моей невесте, она ведь намного меня младше. Нам с тобой тогда было по 27 лет, а Олеське моей только-только девятнадцать должно было исполниться.
Да, нам тогда было по 27, я работал системным администратором в хорошей компании, зарплату неплохую получал. К тому же, сколько себя помню, у меня всегда были какие-то левые подработки, я их не искал, они сами меня находили. Когда я узнал о том, что пока я впахивал, моя девушка спит с одним из моих знакомых, я был просто в ярости. Тем более, что трахалась она ни с кем иным, как с одним из тех мажоров, озабоченных цветовой дифференциацией штанов. Уж от кого, а от Кати я не ожидал такой подлости, как-то вот не вязался ее светлый образ с подобным дерьмом.
– Ну может, Олеська твоя хоть что-то помнит? – С надеждой спрашиваю Ромку.
Ромка чешет лоб – есть у него такая привычка, еще с детства.
– Может и помнит – женщины, они в этом плане более щепетильные создания. Расспрошу ее сегодня, может чего и расскажет.
Поболтав еще немного ни о чем, расстаемся. Я направляюсь в отель, а Ромка к своей благоверной и детям. Ловлю себя на мысли, что я даже немного завидую ему – его дома кто-то ждет и, судя по его физиономии, он вполне счастлив этим.
Что такое счастье? Никогда не задумывался над этим, точнее, всегда держал в голове давно сформулированный кем-то ответ: счастье у каждого своё. У кого-то деньги, у кого-то семья. Или работа. Вариантов много. Но есть в этом утверждении какое-то лукавство. Вот у меня есть и деньги, и работа любимая. Семьи нет, но я и не горю желанием ее заводить. Счастлив ли я? Непохоже. Я просто живу, живу с комфортом, время от времени чем-то себя развлекая. Может быть, счастье – это когда ты получаешь то, что хочешь? Но ведь после этого ты захочешь еще чего-нибудь другого, а значит, опять будешь несчастлив, пока не получишь желаемого. И опять. И опять. Значит, счастье недостижимо в принципе?
Или счастье – это когда ты уже ничего не желаешь? Но ничего не желают только покойники. Живым все время чего-нибудь хочется – денег, общения, славы, развлечений, вкусной еды, почесать левую пятку. Значит, живые все время несчастны? Философская проблема, однако. Наверняка, ее уже пытались решить и не смогли. Кто я такой, чтобы отбирать хлеб у гигантов мысли? Надеюсь, как выяснят, сообщат всему миру.
Возвращаюсь к вещам более тривиальным. Ромкины слова не дают мне покоя. Казалось бы – прошло столько лет, у меня своя жизнь, у Кати своя. Лелеять старые обиды ни к чему, мы оба взрослые люди. Наверняка, она сказала бы мне, если бы ребенок был моим. Или не сказала бы? Чёрт их знает, этих женщин, что у них в голове. Ведь и измены я от Катьки не ожидал.
