Виктория Воронова
У Судьбы на поводке
45
Катя
Вода обладает чудодейственным свойством – легкие горячие струи смывают с меня всю усталость, все переживания сегодняшнего дня. Протянув руку за шампунем, я выдавливаю в ладонь зеленую пахнущую травами массу и, закрыв глаза, начинаю втирать ее в волосы. Из-за шума воды мне не слышно, как в ванной появляется кто-то ещё. Лишь ощутив обнаженной кожей спины горячие мужские руки, я вскрикиваю и от неожиданности поскальзываюсь в ванной.
– Тихо, тихо! Стой спокойно, не то упадешь.
Я не могу открыть глаза – боюсь, что пена попадет в них и будет щипать. Чувствую себя совершенно беспомощной, схватившись за Димкины мощные плечи и не имея возможности его видеть. Он крепко держит меня за талию, прижав к себе. Я не вижу, но чувствую, что он тоже без одежды, мое сердце так громко стучит и кровь так сильно шумит в ушах. Я опасаюсь, что он тоже почувствует то, какое влияние на меня оказывает его присутствие сейчас.
– Разреши мне.
Но это не просьба, а скорее приказ – он начинает массировать мою голову медленными движениями, отчего я начинаю млеть в его руках. Постепенно его руки опускаются все ниже и ниже, и вот уже он обхватывает ладонями мою грудь. Я непроизвольно выгибаюсь навстречу ему и тут же слышу жаркий шёпот в ухо:
– Вот так, хорошая девочка. Тебе нравится?
Этот знакомый тон – слегка высокомерный и обещающий еще больше удовольствия. Сегодня он выбрал удачный момент – я совершенно неспособна сейчас к сопротивлению. Я не хочу сопротивляться, хочу лишь отдаться его рукам и сделать все, что бы он ни потребовал. Может, он что-то подсыпал мне в чай? Вряд ли, раньше я за ним такого что-то не замечала. Впрочем, люди меняются и далеко не всегда в лучшую сторону. Но сейчас мне так хорошо, что совершенно наплевать на причину этого состояния. Возможно, усталость последних дней берет свое, и я лишь хочу урвать свой крохотный кусочек счастья и совсем не хочу думать о том, что будет завтра. Возможно, это сказывается длительное сексуальное воздержание. Мне всё равно.
Он снова повторяет вопрос:
– Отвечай. Тебе нравится?
–Д-да! – слегка заикаясь, отвечаю я.
– Раздвинь ножки, вот так, молодец!
– Я хочу смыть пену…
– Еще чего! Поставь ногу на бортик.
Мне не остается ничего другого, как послушно поставить левую ступню на бортик ванной. Я чувствую, как мужская рука скользит по спине, по бедрам, снова возвращается к груди. Пальцы слегка крутят соски, а я, обняв Димку за шею, выгибаюсь навстречу этим бесцеремонным рукам, требуя прикосновений совсем в другом месте.
– Пожалуйста…
– Что? – голос деланно спокойный, но немного охрипший. Лишенная возможности видеть, я хорошо различаю интонации в голосе – он возбужден, так же как и я.
– Пожалуйста, прикоснись там…
– Где? Тут? – широкая ладонь оказывается у меня между ног, я чувствую, как пальцем он начинает массировать клитор.
– Да, да! – почти выкрикиваю.
И тут же чувствую, как он слегка отстраняется, а его рука возвращается к соскам.
– Что, Катенька, очень хочется кончить?
– Да, – всхлипываю. – Пожалуйста!
Наверное, мне будет потом стыдно. Но это потом. Сейчас я хочу лишь, чтобы его рука вернулась туда, где только что была. И я хочу не только его руку – мне кажется, что сейчас внутри меня пустота, требующая, чтобы ее заполнили.
– Хочешь меня? Хочешь, чтобы я тебя трахнул сейчас? – снова этот требовательный голос.
В ответ я инстинктивно пытаюсь свести ноги вместе, чтобы хоть как-то унять это тянущее напряжение.
Тут же получаю увесистый шлепок по пятой точке.
– Куда? Поставь ногу на место!
И чего я его слушаюсь? Послать к чёрту его, что ли?
Но я не могу, мне нужны сегодня его прикосновения, его настойчивость и даже, возможно, грубость. Я хочу сегодня ощущать себя нужной, желанной, любимой. Хотя бы только сегодня. А завтра карета превратится в тыкву и все станет как прежде.
Я снова ставлю ногу на бортик, чувствуя, что сейчас я открыта и уязвима перед ним так, как давно уже не была. Возможно, не была никогда, ибо тогда я не понимала, насколько беззащитна и какими могут быть последствия. Теперь я стала старше, осознаю больше. Но я снова здесь, перед ним – совершенно обнаженная, доступная любой его фантазии, жаждущая только его любым способом, каким он пожелает.
Снова охрипший голос шепчет в ухо:
– Хочешь, чтобы я тебя поимел сейчас прямо здесь?
–Да. – Еле слышно шепчу.
– Скажи это. Скажи, что ты хочешь, чтобы я трахнул тебя так, как мне этого захочется.
–Пожалуйста…
– Что? О чем ты просишь?
– Возьми меня так, как тебе хочется… пожалуйста.
– Не открывай глаза!
Если сейчас его член не окажется внутри меня, я сойду с ума. От нашего диалога меня накрывает волна похоти, я мало что соображаю.
Внезапно поток воды смывает с меня пену, сильные руки выдергивают меня из ванной и ставят на пол. Дима разворачивает меня за плечи, я еще плохо ориентируюсь в пространстве, и не сразу понимаю, где что. Но вот он кладет мои руки на раковину, чуть прогибает меня в спине, и я наконец-то чувствую, как медленно и осторожно он входит сзади. Несмотря на охватившее меня возбуждение, я ощущаю сильный дискомфорт – у меня очень давно не было секса, а Диму размерами природа не обделила.
Видимо, почувствовав, что мне больно, он позволяет мне привыкнуть, а затем начинает двигаться, правой рукой массируя клитор.
Сквозь волну вновь накатившего возбуждения, по-прежнему смешанного с незначительной болью, я не сразу слышу, как он велит мне открыть глаза.
– Смотри!
Я открываю глаза и чувствую, как он оттягивает мою голову за волосы слегка назад.
– Смотри мне в глаза!
Наши отражения в зеркале наблюдают за нами. Я смотрю в глаза Димкиному отражению и почти не вижу радужки – только расширившиеся зрачки. Его губы сжаты, он смотрит в мои глаза и движется во мне быстрыми глубокими толчками, а рука продолжает массировать самое чувствительное сейчас в моем теле место.
Я уже почти совсем не замечаю легкой боли, а еще через несколько мгновений отправляюсь за край, растворяясь в этих темных зрачках, которые смотрят на меня в зеркале.
– Ты моя, Катенька и всегда будешь! И думать не смей больше ни о ком, поняла?
Я чувствую, как меня заворачивают во что-то теплое и куда-то несут, еще через мгновение я проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.
Дима
То, что я ощущаю сейчас, сложно описать словами. Наверное, это и есть счастье – пребывание в моменте, когда чувствуешь умиротворение от полноты своего существования. Мы всегда ищем что-то, нам чего-то все время не хватает, и мы суетимся, расстраиваемся, обретаем и теряем надежду – всегда в поиске, всегда в погоне за тем, что сделает нас счастливыми.
И вот уже кажется, что она поймана – эта птица счастья, а глядишь – и нет её. И снова поиски, надежды, разочарования. И лишь на какой-то миг, возможно, всего несколько раз в нашей человеческой жизни нам удается уловить и прожить это состояние, именуемое счастьем. Оно всегда кратковременно, ибо жизнь динамична и все время что-то происходит – реальный мир требует к себе внимания, он требует, чтобы мы куда-то бежали и что-то делали, чему-то соответствовали и чего-то добивались. Таковы правила игры, неизвестно кем и когда придуманные.
Я держу в объятиях женщину, которую люблю больше всего на свете, а за стеной спит наш шестилетний сын. И именно сейчас я могу заявить: «Да, я счастлив. Потому что в моих руках сейчас сосредоточен весь смысл моего существования».
Внезапно смысл моего существования завозился под одеялом и громко чихнул. От этой возни утренний стояк опять напомнил о себе – сонное теплое женское тело срочно требовало внимания. Кажется, Данька еще спит, так почему бы и нет?
Притянув к себе Катю, я начинаю покрывать поцелуями ее шею и грудь, рассчитывая на нежный и неторопливый утренний секс. Спросонья она такая податливая – так и льнет к моим рукам, изгибается как кошка. Я осторожно развожу в сторону ее колени и тут внезапно слышу:
– Так это не сон? Ты что это тут делаешь?
Приплыли.
Я, смеясь, падаю рядом с Катькой на кровать:
– Ну ты, блин, даешь! Вот надо же было все испортить! Еще скажи, что ты не помнишь, что вчера было.
Вижу, что вспомнила – покраснела и тут же под одеяло спряталась. Как-то надо ее оттуда доставать. Хорошо, что сегодня выходной, есть время все обсудить.
– Катя, ты же понимаешь, что после всего этого ты просто обязана на мне жениться. Ну если ты порядочная женщина, конечно.
– Это ничего не значит! – глухо из-под одеяла звучит Катькин голос.
– Для тебя может и не значит, а я не согласен ходить обесчещенным. Так что женись, давай!
Катёна высовывает наружу нос:
– Ты вообще-то уже женат, не забывай об этом! Так что никакого бесчестья нет! Вот если бы ты девственником был до меня, тогда другое дело! А так…
Вот зараза!
– Катя, я хоть и не девственник, но у меня скоро психическая травма из-за тебя случится. Я люблю тебя. Ты любишь меня. У нас общий сын и собака. И скоро две квартиры сольются в одну. Давай жениться!
– Да что ты пристал! Ты уже женат! И квартиру портить не смей!
Фыркнув, Катька выбирается из постели, путаясь в одеяле и, достав из шкафа какую-то длинную футболку, быстро ее натягивает на себя. Заметив, что я внимательно разглядываю ее, смущенно отводит взгляд и выходит из комнаты.
Ну что же, никто и не обещал, что будет легко.
Позавтракав, мы с Данькой отправляемся выгуливать щенка. Тот важно вышагивает рядом на поводке, но иногда забывается и начинает изо всех сил тянуть вперед. Целый час сын вместе с Симбой носится по собачьей площадке, а я продумываю план дальнейших действий.
Наверное, если бы я уже был в разводе, было бы проще, но на это нужно время.
Внезапно мой телефон подает сигнал – звонок от Юли.
– Дима, я в роддом поехала, схватки начались. Скорую вызвала, вещи для роддома взяли, Костик рядом, но вдруг какие-то юридические формальности и ты понадобишься? Сможешь приехать?
– Да, конечно. Возьму билет на ближайший рейс и к вам.
Ну вот, кажется, что скоро все прояснится. Во всяком случае, станет ясно, как нам быть дальше. Только бы ребенок здоровый родился. Неважно, мой или не мой. Раньше дети меня мало интересовали – так, бегают недочеловечки какие-то и не поговорить с ними даже. Теперь, когда у меня есть Данька, я по-иному смотрю на детей и испытываю беспокойство за Юльку и ее ребенка. В очередной раз ловлю себя на мысли, что не ощущаю Юлькиного малыша своим. Ладно, посмотрим, что экспертиза даст.
Жаль только, что не получится сегодня Катерину дожать и уболтать выйти за меня замуж. Вот ведь упрямая невеста попалась!
– Катюш, Юля рожать поехала. Придется мне срочно в Москву вылетать, – дождавшись, пока Данька с Симбой убегут к себе в комнату, сообщаю я Кате.
Вижу, что ей далеко не все равно – она нервно теребит в руках кухонное полотенце в синий мелкий цветочек и кусает нижнюю губу.
– Кать, не переживай. Я вернусь, как только смогу. Вдруг там от меня что-то понадобится. Да и дел в Москве накопилось немало – того и гляди Петька меня выгонит.
– Конечно, езжай! Я разве держу? И не переживаю я, с чего ты взял?
Ну да, а то я не вижу. Я подхожу к Кате и, обняв ее за плечи, успокаиваю:
– Все хорошо будет, вот увидишь! Пока я там буду, у тебя есть время составить список гостей на свадьбу и фасон свадебного платья прикинуть. Вернусь – обсудим.
– Да что же это такое! У тебя жена рожает, а ты!
А еще говорят, не бывает женской солидарности! Катерина Витальевна, кажется, собирается мне вилкой, которую в руках держит, глаз выколоть.
В знак капитуляции подняв руки, я как можно серьезнее говорю:
– Всё-всё! Я все понял! Молчу и исчезаю. Я тебе сегодня на скайп позвоню вечером.
46
Дима
Лишь посмотрев на новорожденного, можно было сразу с уверенностью утверждать – унылый математик стал счастливым новоиспеченным папашей. Об этом весьма красноречиво свидетельствовал ярко-рыжий чубчик на голове младенца. Экспертиза, само собой, была проведена, но лишь для того, чтобы уладить все формальности – доказать отцовство и ускорить развод.
Юлька наконец-то посвятила родителей в свою тайну и теперь тесть и теща чувствуют себя виноватыми передо мной – еще бы, их дочь не просто изменила мужу, но еще и ребенка родила от любовника. Кстати, Костика они вспомнили, и сдается мне, что во многом благодаря его огненно-рыжей шевелюре – такое буйство цвета трудно забыть.
Мой тесть, Григорий Ефимович, уже который день ходит мрачный как туча – в его системе духовных ценностей наличие у дочери ребенка не от законного мужа является совершенно неприемлемым, неприличным и даже позорным явлением. Я всячески пытаюсь сгладить конфликт, но это дается мне нелегко по той простой причине, что чувствовать себя рогоносцем мне категорически не нравится. Тесть поглядывает на меня то с жалостью, то с подозрением.
– Дима, ну как же так? Разве мы так дочь воспитывали? Что за время такое?!! И ведь как ни в чем не бывало! Ей даже не стыдно, мне кажется.
– Григорий Ефимович, я конечно, не буду врать и говорить о том, что сложившаяся ситуация меня совсем не задевает – знать, что жена изменила, неприятно в любом случае. Но обстоятельства таковы, что Юля любит другого человека, а я…
Обдумывая продолжение фразы, я замолкаю на пару мгновений. Тесть вопросительно смотрит на меня, и мне на секунду становится немного жаль его – человек старой закалки, он искренне не понимает, как, будучи женатыми, можно всерьез рассуждать о каких-то связях на стороне.
Решившись, я продолжаю:
– А у меня в другом городе есть сын, оказывается. Я об этом узнал лишь полгода назад. Ему уже шесть, он родился задолго до нашей с Юлей встречи. Так что наш с Юлей брак, видимо, был обречён…
Вошедшая в комнату Софья Ивановна от таких новостей почти падает в стоящее у окна кресло. Нервно теребя в руках какую-то тряпку, она спрашивает меня:
– Дима, а что же дальше-то будет?
– Мы подаем заявление на развод. Константин будет признан отцом на основании результатов экспертизы, и они с Юлей поженятся. И, надеюсь, будут жить вместе долго и счастливо.
– А ты как же?
– А я собираюсь жениться на матери моего сына.
– Ну молодежь! – удивляется мой тесть. – Я думал, такое только в кино показывают. Опозорили на старости лет!
– Ладно, не ворчи! – успокаивает его Софья Ивановна. – Главное, что внук у нас здоровенький родился, с Юлькой все в порядке. Радуйся, ты теперь дедом стал! Готовь удочки, пойдешь с внуком на рыбалку!
Тесть заметно смягчается:
– Ой, мать, скажешь тоже! Это ж ещё когда будет-то! Лет через пять, не меньше.
– Ничего, дети быстро растут. Не успеешь оглянуться, уже на свадьбе у внука гулять будем.
О моем существовании, кажется, забыли. Я смотрю на эту пожилую парочку и улыбаюсь – оба в предвкушении от предстоящего общения с внуком. Надеюсь, что и мы с Катей будем такими же в их возрасте – любому человеку в радиусе десяти метров ясно, что эти двое любят друг друга всю жизнь.
В офисе, как всегда, дел невпроворот, но я нахожу время, чтобы позвонить Кате и поделиться последними новостями.
– Катюша, мы подали заявление на развод, так что готовься.
– К чему? – недоуменно спрашивает эта вредина. Слышу где-то на заднем фоне автомобильные гудки, хлопанье дверей и людские голоса.
– К свадьбе, к чему еще? Ты не дома?
– Ну конечно, нет! Рабочий день в самом разгаре!
– Так что там насчет свадьбы? Ты уже выбрала платье?
– Господи, Дима, ну какое платье? Еще развестись не успел, а туда же…
Закончив дела в офисе, поздно вечером еду домой. Меня уже можно с полным правом назвать холостяком, остались лишь формальности. Юля окончательно перебралась к Константину и вместе с ребенком живет у него, так что дома я теперь один как перст. С грустью вспоминаю уютную Катину квартирку – она намного меньше моей московской квартиры, однако присутствие в ней дорогих моему сердцу существ делает ее намного более привлекательной для житья-бытья.
Возможно, когда-нибудь я уговорю Катю на переезд в Москву. Здесь гораздо больше возможностей для Даньки – школ, выставок, музеев, театров. В Москве постоянно происходит что-нибудь интересное, больше возможностей для путешествий – вся транспортная междугородняя и международная логистика заточена под Москву.
С высоты двадцатого этажа я смотрю на раскинувшийся внизу город – проспект, кафешки на каждом шагу, станция метро неподалеку и поток людей, вечно куда-то спешащих. Я успел полюбить этот шумный мегаполис, однако сейчас душа моя стремится далеко на восток – туда, где, я уверен, ждут меня Данька и Симба. И я продолжаю надеяться, что Катя тоже ждет. Злится, фыркает, как ёжик, выставляет свои колючки, но, тем не менее, ждет. Потому что мне страшно даже допустить мысль о том, что я не нужен ей больше. Так просто я не уйду и не отступлюсь. Не хочет свадьбы – повременим. Нужно ей время на раздумья – она его получит. Но все это будет лишь видимостью, уступкой. Они – моя семья и этого не изменить, как бы Кате этого не хотелось. Она может строить из себя свободную женщину без обязательств, сколько ей угодно, но только рядом со мной, под моим чутким присмотром.
Катя
В последние годы даже в нашей местности экваториальная жара не редкость. Город изнывает от зноя вторую неделю подряд, еле живые пешеходы вяло ползут по тротуарам, с трудом переставляя ноги и кляня почем зря погоду и невозможность уйти в отпуск. Марево от раскаленного асфальта висит в воздухе и сквозь него очертания предметов расплываются, отчего здания, киоски и даже люди кажутся слегка нереальными. Такие дни хорошо проводить где-нибудь за городом, на берегу озера, в тени огромных вековых сосен с янтарными стволами, устремленными в ярко-голубое летнее небо. Там под ногами мягко пружинят сосновые иглы, а воздух напоен запахом нагретой хвои и расплавленной смолы.
Но сегодня вокруг только запах бензина и бурой городской пыли, а поделать с этим ничего нельзя – на работе очередной аврал, об отпуске не приходится и мечтать.
Остается надеяться только на выходные дни – думаю, мне не составит труда уговорить Даньку съездить на озеро позагорать и искупаться.
Димка не появлялся уже пару недель, но он звонит почти каждый день – болтает по вечерам с Данькой, иногда со мной. Каждый раз смотрит испытующе и, кажется, хочет то ли о чем-то спросить, то ли что-то сообщить, но я либо быстро заканчиваю разговор, либо передаю телефон сыну.
Я могла бы сказать, что между нами ничего не изменилось после того инцидента в ванной, но это значит солгать. Для меня изменилось многое – я больше не могу держаться с этим мужчиной достаточно отстраненно. Я все время возвращаюсь к тому вечеру и заново переживаю случившееся. И чем дальше, тем больше я хочу все повторить. Одна часть меня хочет, чтобы Дима был всегда рядом, чтобы он стал настоящим отцом Даньке, заботился о нас обоих. А мы бы заботились о нем. Мы могли бы каждый вечер засыпать и просыпаться вместе, втроем выбирать шторы для гостиной, спорить из-за телевизора и планов на отпуск, бросать жребий – кому выгуливать пса, и многое другое. Но есть еще другая часть меня – взрослая, рассудительная и где-то даже циничная. Она беспрестанно льет свой дёготь в бочку мёда – а что, если он бросит нас? Наиграется, потешит свое эго, просто передумает, в конце концов?
Вечером, надев старое платье-разлетайку, в котором не так жарко, я режу овощи на окрошку – мы с Даней оба любим это блюдо. Раньше и Димка любил, а сейчас не знаю – столько времени прошло. Симба, как всегда, крутится рядом в надежде, что собачье счастье улыбнется, и ему перепадет лакомый кусок.
Внезапный сигнал домофона заставляет сердце бешено застучать. Дима? Но ведь у него есть ключи – как-никак он теперь полноправный житель этого подъезда.
– Катя, это я, Андрей, – доносится из динамика знакомый голос.
Вот это сюрприз! Мы столько времени не виделись, кажется уже пару месяцев. Или даже больше? И ведь я почти не вспоминала об Андрее! Он предупредил меня, что вынужден уехать в длительную командировку, и я отпустила его с легким сердцем. Время от времени он звонил, но наши разговоры всегда были какими-то поверхностными и недолгими.
Уверена – раз так легко отпустила, значит, не мой человек. Когда Димка уезжает в Москву, у меня каждый раз сердце ноет и хочется сказать «Не уезжай!». Но меньше всего я хочу обидеть Андрея – за то время, что мы знакомы, он никогда ни словом, ни делом не обидел меня.
Поэтому, нацепив на лицо приветливую улыбку, приглашаю гостя в дом. Он, как всегда, не с пустыми руками – цветы для меня и какой-то яркий сверток, перевязанный лентами. Думаю, что это для Даньки.
Действительно, под яркой оберткой скрывается модель пиратского корабля – причем не какой-то пластиковый ширпотреб, а явно ручная работа – то того искусно человеческой рукой выструганы маленькие мачты, пушки, капитанский мостик и прочие детали. Особенно притягивает взгляд нос корабля – он украшен головой какой-то морской девы, наверное, это какая-нибудь богиня или героиня древнего эпоса. Корабль совершенно как живой, только очень маленький.
Даже у меня захватывает дух от этой красоты, что уж говорить о Даньке, который смотрит на это чудо горящими глазами, прижав ручонки к груди и задержав дыхание.
– Дядя Андрей! Это же настоящий пиратский корабль! Где ты его взял?
– Купил в Венеции, у одного уличного торговца – его семья создает такую красоту уже несколько поколений подряд. Я не смог пройти мимо. В детстве мечтал именно о такой модели корабля, поэтому подумал, что моим племянникам и тебе обязательно должно понравиться.
– Андрей, это дорого, наверное! – наконец, я вношу свою лепту в беседу и задаю вопрос, который меня очень беспокоит. Как-то неловко принимать дорогие подарки от человека, с которым ты больше не намерена строить романтические отношения.
– Как ни странно, но нет! Мне сделали хорошую скидку, учитывая мое знание итальянского, а также то, что мы с младшим сыном мастера оказались тёзками. Ну и то, что я сразу три штуки купил, тоже сыграло свою роль – оптом, как говорится, дешевле.
Ну не отбирать же у ребенка игрушку, в самом деле! Ладно, как-нибудь после решим этот вопрос. Данька с превеликой осторожностью несет свое сокровище в комнату, а я приглашаю Андрея поужинать.
Пока я раскладываю окрошку по тарелкам, Андрей говорит:
– Катя, этот подарок ни к чему тебя не обязывает, это просто подарок Даньке, только и всего.
– Но…
– Никаких «но»! Если будешь отказываться или заведешь речь о деньгах, я обижусь! Это от всего сердца, без всяких задних мыслей. Хорошо?
– Дд-а, ладно, – неуверенно отвечаю я.
– Я слышал, Данькин отец теперь у вас по соседству обитает?
Я удивленно смотрю на своего гостя.
– Откуда ты знаешь?
– Да так, разведка доложила, – грустно улыбается Андрей.
Некоторое время мы молча ужинаем. Теперь между нами ощущается неловкость, мы словно сразу стали чужими людьми, которым не о чем говорить.
– Как твоя поездка? Как там Италия?
– Италия на месте, где ей и положено быть, – Андрей принимает мою подачу и между нами завязывается легкая ни к чему не обязывающая беседа. Мой визави прекрасный рассказчик и я словно воочию вижу перед собой узкие улочки древних итальянских городов, булыжные мостовые, море, шумные рынки и площади, полные туристов.
– Катя, я так понимаю, Дима решил вернуть вас окончательно и бесповоротно, иначе он бы не купил жильё по соседству.
Андрей испытующе смотрит на меня.
– Да, он решил, что хочет быть частью нашей жизни.
– А ты, Катя? Чего ты сама хочешь? – с тоской в глазах спрашивает мой собеседник.
– А я не знаю. Я боюсь, вдруг он опять бросит нас?
Боже мой, какая же я эгоистка! Я ищу утешения и поддержки у человека, которому сама причиняю душевную боль – я ясно вижу это по его глазам.
– Не стоило мне уезжать. Я это понял еще там, в Италии. Ты стала другой – другим стал твой голос в телефоне, более отстраненным, что ли…
– Я ничего не могу поделать с этим. Прости…
– Да я всё понимаю, Кать. Он отец Даньки, одно это уже весомый аргумент «за». Вообще-то, ты знаешь, я навел справки – он неплохой мужик. Во-всяком случае, в бизнесе у него репутация кристально чистая, про личную жизнь ничего нарыть не удалось, что само по себе неплохо – значит, нет у человека привычки менять баб как перчатки. Ну я, пожалуй, пойду.
Неловко прощаемся в прихожей.
– Катюш, если что – мой номер телефона у тебя есть. Если вдруг понадоблюсь – звони. Я предлагаю остаться хотя бы друзьями. Ты не против?
– Я только рада буду! Извини, что так вышло…
Пронзительный звук дверного звонка прерывает наш разговор.
Открываю дверь – на пороге маячит Дмитрий собственной персоной. На лице у него широкая улыбка до ушей, а в руках какие-то бумаги.
