Виктор Елисеевич Дьяков
Рождение нации
Бажен молчал, только время от времени мотал головой, будто хотел что-то из нее вытрясти, мешающее сосредоточится, думать.
– Ладно, князь, гляжу люди твои, что покрепче или пили меньше, уже пробуждаются. Как голова болеть перестанет, приходи в мой шатер, если будет, что сказать, я тебя жду. А мы пойдем. И помни, хоть и говорят, что у кривичей не правда а кривда, у нас она самая настоящая правда, и ты людям своим настоящую правду скажи, ничего не утаивай,– Вячеслав поднялся и кивнув своим дружинникам зашагал в сторону своего лагеря.
До самого вечера приходили в себя вятичи. Бажен прежде всего разыскал и лично приводил в чувство сотников и десятников, и уже с их помощью «ставил на ноги» свою дружину. Вячеслав же теперь не сомневался, что Кову со своими мещеряками подойдет до того, как вятичи вновь обретут свои временно потерянные силы, боевые навыки и умение. Так оно и вышло. Вскоре после того как в лагере кривичей пообедали по Яузе приплыла долбенка с гонцом от Кову. Он сообщил, что мещерское войско уже совсем близко. Мещеряки шли пешие, только престарелый князь и его приближенные ехали верхом на лошадях. Кову понимал всю нависшую над его народом опасность и спешил как мог… Мещеряки подошли к вечеру. Вячеслав, Кову и Голова уединились в шатре кривичского князя. В последние годы в результате постоянного общения с кривичами Кову не раз бывал в гостях у дочери и зятя, навещал внуков. Потому он стал довольно свободно изъясняться по-славянски.
– Почему ты не изрубил их и не потоптал конями? Это и сейчас еще не поздно сделать. Ведь уже завтра они снова будут крепко держать мечи,– не мог осознать действий зятя Кову.
– Нельзя этого делать, если мы хотим мира и спокойной жизни. Если перебьем сейчас вятичей, это породит долгую войну. Вятичей много, а в этой дружине изо всех их племен есть воины, они же все нам мстить будут,– объяснял свои поступки Вячеслав.
– Я знаю их лучше тебя. У мещеряков нет врагов злее вятичей. Сам знаешь, от их постоянных набегов у поочных мещеряков уже дети не похожие на мещеряков рождаются. Они же чуть не всех женщин там силничают, когда свои набеги творят. Они живут только грабежом и обманом. И ты веришь, что этот Бажан тебя не обманет. Вот увидишь завтра…– с трясущейся от возмущения головой, отставив чашу с непочатой медовухой, говорил Кову.
– Не будут сейчас биться вятичи. Даже когда сила к ним воротится… побоятся. Теперь моих дружинников вместе с твоими людьми, князь, больше чем их. Нечестен Бажен, но не дурак, чтобы со своими тремя сотнями на наши пять с лишком нападать. А то, что я людей его не побил и самого Бажана на аркане в полон не поволок… Это может дать мир с вятичами, и нам и вам. А мир нам нужнее всего. Сам знаешь только в мире и твой и мой народ богатеть и множиться будет, сильнее становиться. А если сейчас войну затеем ничего этого не будет, ни богатства, ни многолюдства,-терпеливо молодой князь втолковывал, что в общем-то уже давно осознал и старый… но уж слишком он ненавидел вятичей.
Дружина вятичей только через полтора дня окончательно и полностью пришла в себя. Все это время они много пили воды, и все время испытывали слабость в ногах и сонливость. Бажен несколько раз совещался в своем шатре со старшими дружинниками. Он их громко ругал, те дружно огрызались, дескать и сам не лучше нас себя повел. Они, конечно, все возмущались обманом кривичей, но еще более удивлялись, что те не воспользовались их беспомощным состоянием. В общем, единства в вопросе, как поступать дальше не было. Одни призывали наказать кривичей, другие, напротив, указывали на их великодушие. Бажен колебался, хотя возвращаться без добычи… это грозило ему позором в своей среде племенных вождей, потерей авторитета. Конец спорам и колебаниям положил самый старый по возрасту сотник, первый помощник князя:
– Биться сейчас нам никак несподручно, потому как кривичам подмога подоспела, сами видели, человек триста мещеряков, а то и все четыреста. Они, конечно, в поле вояки – не как в лесу, и оружие с доспехами у них худые, но многолюдством да еще вместе с кривичской дружиной, могут тут нас всех посечь. Отступать-то нам некуда с одной стороны лес с другой река…
– Да, мещеряков много подошло, и все больше здоровые да молодые, и оружие у них не так уж плохо. Мои ребята со стороны леса к ним подползали, смотрели. Мечи с топорами у них есть очень неплохие,– подтвердил один из десятников.
– Это им за рухлядь меховую кривичи оружие продали,– сообщил второй десятник.
– Да откуда же их столько-то, молодых да здоровых?– удивленно спросил кто-то из задних рядов, тесно сгрудившихся в княжеском шатре старших дружинников.
– Их уже лет двадцать никто не разорял да в полон не уводил, вот и народились, наросли. Нас на них не было, а то бы…– пояснил первый десятник.
– Да и с кормлением у них – по всему – все хорошо, а если всю жизнь с рождения лосятину с кабанятиной есть, ох, сколько силы накопить можно,– это уже сделал вывод старший сотник.
Совещание как-то перешло в разговор, который с каждой минутой становился все более свободным и даже скабрезным. Одни с восторгом вспомнили, каких стройных беловолосых красавиц-пленниц они брали во время набегов на эрзю. Другие с большим удовольствием высказывались о мокшанках, особенно если попадались по мокшански полнотелые и по эрзянски светловолосые. Дорого ценились такие пленницы у хазарских сборщиков дани, что каждую осень наезжали за ней к вятичам. Иной раз нескольких пленниц хватало, чтобы хазары засчитывали дань целому племени.
– А эти мещерячки они же родня и эрзи и мокше. А вот бабы у них волосом потемнее, чем эрзянки да рыжих много, зато телом побогаче их, но мокшанок пожиже будут,– доносилось из одного угла шатра.
– Ну, это только здешние, воймежные, а у наших ближних на Оке, сколько туда не ходил за данью, светлых только старух видел, а у молодых… наши отцы еще их матерей перепортили, и их самих тоже,– дружинная старшина дружно загоготала удачной шутке.
– Да и этих бы тоже попортили, если бы не кривичи…
– Ну, все, замолчь!– наконец не выдержал разгула вольницы князь и стукнул кулаком по грубо сколоченному походному столу.– Против такого многолюдства нам тут никак не устоять. Да и не все наши дружинники от отравы той до конца оправились, на ногах не все крепко еще стоят, и по нужде часто в лес бегают… Как таким в бою с мечом или копьем управляться? Потому велю вам сейчас разойтись по своим сотням и десяткам и всем говорить, что мещеряков в подмогу кривичам не три, а все пять сотен подошло. Чтобы каждый дружинник понял, что такое многолюдство нам ни как не одолеть. Потому и приходится нам на этот раз домой без добычи плыть. Да накажите тем дружинникам, что в догляд ходили, чтобы не болтали, сколько мещеряков видали, пять сотен лесовиков да две кривичей, всего семь сотен, и все тут. А то ведь могут и засмеять нас, как вернемся, что без боя, да и без добычи. И чтобы никто про то, что нас отравили… тоже болтать не надо, сраму не оберемся…
К вечеру четвертого дня противостояния, уже Бажен наведался в гости к Вячеславу. Он, конечно, не опасался, что в лагере кривичей ему может что-то или кто-то угрожать. Тем не менее, для солидности он взял с собой несколько дружинников из тех, что менее других ощущали последствия потребления «грибной» браги. Вятичского князя Вячеслав принимал в своем шатре вместе с Кову. Присутствие мещерского князя Бажена не обрадовало. Он хотел говорить с Вячеславом наедине, но тот сразу дал понять, что у него от тестя секретов нет. От предложенной медовухи Бажен сразу отказался. Вячеслав стал его убеждать, что сейчас все будет без обмана и тут же выставил на стол фряжское вино, зная, что до заморского хмельного Бажен особенно охоч.
– Нет, не буду… Не подумай, князь, что не верю тебе, но после той твоей браги я уже не скоро любого хмельного захочу. Ты лучше все это со стола убери, а то как вспомяну, так меня опять наизнанку выворачивает начинает,– объяснил свое состояние Бажен.
Но без хмельного разговор поначалу не клеился – Бажена явно сдерживало присутствие молчаливого, но смотревшего на него исподлобья ненавидящим взглядом Кову. Этого не мог не заметить и Вячеслав:
– От князя Кову у меня тайн нет, еще раз тебе говорю.
– Так уж и нет?– в свою очередь бросил злой взгляд на старика Бажен.– От того, что ты его дочь из наложницы своей женой сделал… этого достаточно, чтобы кривичи с мещеряками кровными братьями стали?!– Своими словами Бажен хотел обидеть прежде всего Кову, говоря в пренебрежительном тоне о его дочери и словно игнорируя его присутствие. – Ты сам себе лжешь Вячек,– вятич вдруг заговорил наставительно и как будто ласково, как старший брат, когда поучает младшего.– Родичи – это вы и мы, а у этих и обличие иное, и словами мы говорим разными. Да мне тоже нравятся их бабы, потому как телом и волосом светлые, но от этого мы с ними не роднимся. Да и более ничего хорошего в них нету, негодный народ, уж очень тихий, не быстрый, задора в них совсем нет никакого. Телом вроде крепки, а душа у них заячья, против нашего народа не устоят. Потому не они наших, а мы ихних баб мяли и мять будем. Вон сколько мы с их родичами бились, и с эрзянами и с мокшанами, и с муромой случалось, и всегда верх за нами был. С таким негодным народом родниться нам негоже, и я тебя Вячек…
– Это у кого души заячьи, разбойник ты алчный?!– с некоторой задержкой до Кову дошел смысл сказанного Баженом, и он, наконец, отреагировал.– Зашел бы ты к нам в лес, посмотрели бы, кто там медведь, а кто заяц.– Кову говорил медленно, тщательно складывая славянские слова в выражения. Ему очень мешало негодование и ненависть ко всем вятичам.
– Молчи, старик!– пренебрежительно отозвался Бажен.– Ходил я много раз на родичей твоих и знаю, какие они, потому и говорю. Все твои братья, князья поочным мещеряков дань нам платят, всем платят, и рухлядью меховой, и медом, льном, рыбой… бабами. Что хотим то там и берем. А тебе старому вот что я скажу. Ты конечно хитер, и дочь твоя хитростью сумела его вот окрутить, стреножить да уговорить на защиту народа твоего встать. Хитрое вы племя… но смотри, если и дальше наших данников с Оки-реки к себе принимать да укрывать будешь… сам нашим данником станешь!
Вячеслав несколько раз пытался прервать этот становящийся все более напряженным диалог, но Кову знаками просил его не вмешиваться и тот остался как бы сторонним слушателем.
– С данниками так, как вы, никто не поступает, не дань вы берете, а разбойничаете!– начал свою отповедь Бажену Кову.– А бегут ко мне от разбоя вашего наши братья и сестры и дети их. И я как принимал их, так и принимать буду. Они порассказали, что творили в мещерских селищах ты и дружинники твои. Благодари вот его, что ты сейчас тут живой сидишь и слова свои поганые говоришь. А моя бы воля, я бы тебя на куски разрубил и в лесу разбросал, чтобы звери твое мясо растащили и вороны склевали,– Кову встал из-за стола так быстро, что казалось он вовсе не старик а полный сил человек средних лет, и так же быстро вышел из шатра…
Немало пришлось постараться Вячеславу, чтобы удержать рвавшегося следом за Кову Бажена с явным намерением обнажить меч… Когда же вятич немного остыл, наконец, начались переговоры между двумя славянскими князьями. Вячеслав терпеливо разъяснял:
– Хоть ты и не уважаешь стариков, князь, но послушай, что мне присоветовал мой отец князь Всеслав, когда еще жив был. Он говорил так: нам всем кривичам надо как можно дальше на восход солнца идти, за лесами и болотами от варяжских князей и их дружин неодолимых спрятаться, иначе у нас никогда ни богатства большого, ни многолюдства не будет – все варяги отберут, богатства не будет, смердов, баб и детей забирать будут. А там, у мещеряков мы и от варягов схоронимся, и на новых землях забогатеем. А варяги за нами следом не пойдут, они же тем только и живут, что торговый путь в державу ромейскую, который у нас отняли, под свою руку взяли, и с него они никуда не сойдут, с коровы дойной. А нам на восход солнца лучше не войной, а миром идти и с тамошними народами в справедливости жить. Через них мы и свою многолюдность возростить можем. А как сила наша большой станет, тогда и с варягами можно будет по-иному говорить… Ведь и вы вятичи тоже так делаете на восход идете, да только с войной и разором и потому силу свою вы не прибавляете. А если бы миром – может быть, у эрзи или муромы в лесах бы спрятались, и там вас бы хазары не сыскали…
– Хазарам недолго над нами озоровать осталось. Дай срок, мы сами без чужой помощи и никуда не прячась их поборем и всю дань, что заплатили, им припомним, все с лихвой вернем,– зло пробурчал в ответ Бажен.
– Пусть будет по-твоему, дадите вы хазарам отпор, так вместо них варяги придут. А с варягами вам не справиться, хоть весь ваш народ от детей до стариков в дружину загоните. И нам не справиться и вместе нам не справиться. У них столько богатства всякого и в Новгороде, и в Гнездове, и в Киеве. На него они такие дружины за варяжским морем наймут. Все народы, что на заход солнца живут, все от варягов страдают, и ромеи страдают, и никто с ними в бою сладить не может. Вон сколько раз новгородцы против них вставали и все бестолку. Так что один у всех у нас путь, на восход уходить, в леса, но не как вы делаете, а как мы с Кову поступаем, миром да ладом все решаем, свою силу с их силой соединяем. А то, что у мещеряков душа заячья, в этом ты князь не прав. Мои сыновья от мещерячки родились. Если бы ты их видел. Старшему сыну пятнадцать лет – так он храбростью как я, а вот силой, вижу, обойдет меня, как подрастет. Второй такой же. Они от любви родились и храбрость, и удаль у них кривичская, а сила с терпением – мещерские. И сейчас, когда смерды наши в этих лесах поселились, уже многие из них мещерячек в жены взяли, и дети от них родятся, может с них и пойдет новый народ, который ни варяги, ни хазары согнуть не смогут, и никому они дани платить не будут. А вы, вятичи, только напрасно кровь льете, да обиду на себя сеете. И поочных мещеряков вы замордовали не потому, что душа у них заячья, а потому что мало их, а вот эрзян больше и вы так же наклонить их да данью обложить не можете… А Кову, князь, не трогай, мы с его народом уже крепко побратались и теперь всегда под защиту их возьмем,– твердо заключил Вячеслав.
Бажен молча все выслушал, так и не высказав, что он думает по поводу рассуждений Вячеслава, после чего лишь предупредил, что завтра с дружиной отплывает восвояси. Бажен ушел уже в сумерках и потому немногие его дружинники обратили внимание, что их князь необычно молчалив и задумчив.
Грузиться вятичи начали с утра, чтобы к исходу дня доплыть по течению до места впадения Медвежьей реки в Оку, где, собственно, и начиналась земля вятичей. Собирались споро, солнце стояло еще невысоко, когда и лошади и люди были уже в лодках и ладьях, и головные долбенки стали не спеша выгребать на стремнину. Следом и тяжелые ладьи выстраивались согласно отработанному походному распорядку. За ними внимательно наблюдали кривичи и мещеряки, вольно без строя стоявшие на берегу. До вятичей было недалеко, но ни кто не сказал друг другу ни слова, ни приветственного, ни бранного, словно боялись ненароком шуткой или неосторожным словом изменить сложившийся порядок вещей – битва не состоялась, потенциальные противники расходятся, не обнажив мечей. Вячеслав и Кову заранее предупредили своих людей – ни в коем случае не задевать вятичей, хватит и того, что они уходят «не солоно хлебавши». И все же совсем без общения не обошлось. Одна из замыкавших долбенок неловко выгребла на стремнину, не успев увернуться от волны, которую создала идущая перед ней большая счетверенная лодка с лошадьми. Долбенка встала к течению боком, ее чуть протащило таким образом, после чего она перевернулась. Два гребца с веслами и еще два сменных оказались в воде, барахтаясь и крича о помощи. Но весь «караван» находился впереди, а большая лодка-ладья с лошадьми, оказавшаяся ближе всех, дать «задний ход», чтобы подобрать тонувших, никак не могла. Спасти их могли только кривичи, которые наблюдали за вятичами сидя в своих лодках. Вячеслав мгновенно оценил обстановку и приказал нескольким лодкам, что есть мочи грести к утопавшим вятичам. Первая лодка подобрала одного, вторая трех оставшихся. Тут же они, помогая течению веслами, догнали ладью с лошадьми, на которую «купальщики» и перебрались.
Бажен все это видел со своей ладьи, располагавшейся в середине «каравана». Он кричал, ругался и мысленно уже расстался со своими четырьмя незадачливыми дружинниками. Когда же кривичи их спасли… Вятичский князь, явно этого не ожидавший, приказал затормозить головные лодки, и весь «караван» встал, веслами не давая течению их сносить. С княжеской ладьи спустились две долбенки-однодревки, и они стали скользить от лодки к лодке, от ладьи к ладье, одна в сторону «носа каравана», вторая к «хвосту». Они обошли всех. Видно, Бажан отправил на малюсеньких юрких лодченках своих гонцов с каким-то известием ко всей своей дружине. С каким?…
Стоящие на берегу и кривичи, и мещеряки, все были наслышаны о коварстве вятичей. Вячеслав даже на всякий случай приказал своим дружинникам ни в коем случае не расставаться с оружием и держаться ближе друг к другу. Конечно, сейчас никто не думал, что они на добро ответят злом, но и никакой благодарности тоже не ждали. Тем более стало неожиданным, когда река и окрестные леса буквально содрогнулись от дружного единого возгласа трех сотен человек по знаку, падения в воду выпущенной стрелы с княжеской ладьи. Вятичи кричали:
– Будь славен народ – кривичи!!!
Прокричав, вятичи не поплыли, а продолжали стоять, ждали ответа. Вячеслав и тут нашелся мгновенно, благо почти вся дружина стояла рядом и была обучена не только воевать, но и приветствовать дружными возгласами. Видно они вновь удивили вятичей, потому что ответили без задержки, как заранее знали, что их будут приветствовать и были готовы к ответу:
– Будь славен народ – вятичи!!!
Услышав ответное приветствие, вятичи чуть помедлили, потом дружно подняли сразу все весла, кроме рулевых, и отдались воле течения, которое понесло их вниз, домой…
Начало 21 века
На последней консультации перед летней сессией, Михаил как обычно дождался, когда все «вечерники» получат ответы на свои многочисленные вопросы, и только тогда подошел к профессору… Дело было в субботу, то есть днем, и опять их разговор затянулся. Говорили сначала в аудитории, потом в коридоре, на лестнице, по пути в метро, при этом периодически останавливались. Последний раз надолго остановились у «развилки» эскалаторов метро – они все никак не могли наговориться…
– И все же Алексей Никитич, я хоть и разделяю вашу позицию, умом понимаю вашу правоту, но не могу принять ее полностью, может еще не созрел, попозже дойду,– словно стеснялся своих слов Михаил.
– Понимаю вас Миша. Даже могу предположить причину ваших колебаний. Главенство языка, а не крови, ген, воспринималось на протяжении веков, как само-собой разумеющееся. К тому же еще никто по-настоящему и не пытался поднять этот вопрос на обсуждение хотя бы в СМИ. И опять я утверждаю, это происходит оттого, что главенствовал не научный, а политический подход, ведущий к намеренному искажению истины. То было выгодно не только царям, Рюриковичам и Романовым, но и многим русским дворянам, ведущим свои родословные не от коренного населения, а от варяжских дружинников, или от предков, пришедших из других мест. А таких дворян было большинство. До сих пор официально не признан даже такой многократно доказанный исторический факт, что не кто иные, как варяжские князья создали нечто вроде государства, который потом опять же официальные летописцы и историки стали называть Киевской Русью. А было ли оно когда-нибудь полноценным, единым централизованным государством? Ведь все восточные славянские племена за исключением того, что платили дань варягам, между собой имели мало общего и жили каждое само по себе. И отмеченная в истории феодальная раздробленность возникла не только из-за противоречий отдельных князей, но и из-за все большего кровного и даже языкового расхождения вновь формируемых наций. Например, в украинском языке это прежде всего мягкое «ге», вместо твердого, в русском характерный акцентированный звук «о», чем севернее тем сильнее. Эти языковые отличия получались под влиянием тех народов, с которыми те или иные славянские племена наиболее тесно и долго контактировали,– настойчиво убеждал профессор своего студента.
– А чекание в белоруссаком языке… это, наверное, от балтов, верно?– тут же предположил Михаил.
– Не совсем так. Тут, как мне кажется, имеет место диалект пошедший от древнекривичского языка. У белорусов он, как вы выразились, характерен чеканием, а вот у наших псковских кривичей выражался в совпадении звуков ц и ч. Я будучи у себя на родине во Пскове интересовался данным вопросом и тамошние специалисты считают, что такое случилось под воздействием восточных соседей, финно-угорского племени меря. Но вполне возможно, что первооснова здесь все же балтская, как в нашем изначальном псковском говоре, так и в белорусском языке. Ведь именно с балтами много веков тесно контактировали западные кривичи, частично смешавшись с ними и став впоследствии белорусами. Как вы, наверное, помните, у них в позднем средневековье даже образовалось единое белорусско-литовское государство, известное под названием Великого Княжества Литовского.
Пассажиры, кто с удивлением, кто с недовольством обходили этих двух увлеченно беседующих людей, пожилого и молодого. А они опять так увлеклись, что ничего вокруг не замечали. Пожилой в основном говорил, молодой слушал:
– Кстати, насчет балтов, их история тоже хранит массу невыясненных тайн. Ведь взаимные контакты балтов и финно-угров начались задолго того, как на русскую равнину пришли славяне. Об этом говорит, что, и у тех, и у других общая главенствующая гаплогруппа по игрек-хромосоме, N. Когда-то, в глубокой древности балты занимали пространство от Немана, Западной Двины на западе до верховьев Днепра и Оки на востоке. По всему, именно балты являются самыми древними обитателями восточноевропейских лесов. Потом уже, где-то на рубеже старой и новой эры, может даже раньше, сюда из-за Урала пришли финно-угры. По всему, их было больше, и они постепенно начали теснить балтов, расселятся на их землях, мешаться с ними. Скорее всего, финно-угры тоже изначально были смуглы и темноволосы. Как и сейчас подавляющее большинство хантов, манси, коми и прочих восточных финно-угров. А вот те, кто продвинулись далеко на запад, такие как эстонцы, в средние века они звались эсты, меряне, мокша, эрзя, мурома, мещеряки… они за много столетий так перемешались с балтами, что стали светлее, и волосом, и телом, и глазами. Потом, когда во второй половине первого тысячелетия сюда пришли славяне, они фактически стали смешиваться со сравнительно немногочисленными балтами, и более многочисленными народами, говорящими на финно-угорских языках, но уже имеющими смешанную с балтами кровь… Трудно постигается?– участливо спросил профессор.
Лицо Михаила приняло мыслительное выражение, но чувствовалось, до него дошло далеко не все. Но все же, он счел нужным задать вопрос, как бы давая понять, что «усекает» профессорскую мысль:
– Так, что же получается финно-угры выходцы из Сибири, то есть азиаты?
– Вернее, когда-то ими были. О том говорит тот же анализ ген. Гаплогруппа по игрек хромосоме характерная для финно-угорских народов, как я уже упоминал, это гаплогруппа N. Так вот, самый большой процент этих ген, как нетрудно догадаться у финнов более 60%, а вот кто по этому показателю к ним ближе всех, ни за что не догадаетесь,– профессор улыбнулся со своей «фирменной» хитрецой.– Попробуйте угадайте.
Михаил недоуменно пожал плечами:
– Может быть карелы?… Нет?…– Тогда не знаю, мордва не может, у них славянская R1a большой процент занимает… Коми, удмурты тоже не могут, они со славянами и татарами сильно перемешались. Может венгры?
– Да что вы Миша, у венгров этой N остался совсем небольшой процент, они и со славянами и западными европейцами так успели помешаться, да и те же турки до них в период своей экспансии доходили, и свой процент ген успели внести.
– Тогда просто не знаю, неужели русские, раз мы друг на дружку так похожи, то может быть…– неуверенно рассуждал Михаил.
Последнее предположение Михаила уже вызвало откровенный профессорский смех:
– Я же вам говорил, что ни за что не догадаетесь… А более всех гаплогруппы N оказалось, как это не звучит странно, в якутах аж 80%.
– Не может быть… Это же противоречит тому, что вы мне до сих пор объясняли, что генофонд имеет совпадение с антропологическим обликом. Ведь якуты и финны не имеют вообще ничего общего, ни во внешности, ни в языке… да вообще ни в чем,– принялся с жаром возражать Михаил.
– И, тем не менее, это факт, указывающий на то, что когда-то финно-угры жили в восточной Сибири, очень давно, много тысяч лет назад, а потом разошлись да так переродились, что на своих древних родичий уже совсем не похожи и даже языки приобрели разные, финны говорят на финно-угорском, а якуты на тюркском. Кстати та же гаплогруппа R1a, которую принято считать славянской, она ведь тоже более всех не у славян встречается. Самый высокий ее процент у славянских народов зафиксирован у поляков, около 60%. А вот у киргизов она достигает 65%, а у памирских таджиков и того более 68%. Понимаете к чему я клоню?
– Нет,– откровенно признался окончательно сбитый с толку Михаил.– Я вообще не могу здесь, что либо понять.
– Вы забываете, что игрек хромосома передается лишь по мужской линии от отца к сыну. А ведь существует еще и материнские гены, митохондриальные ДНК. А родство отдельных народов не определяется только главенствующей в их генофонде гаплогруппой игрек хромосомы, так же как не определяется языком. Оно определяется соотношением всего набора гаплогрупп, что в конце концов определяет и антропологическое сходство. Понимаете мою мысль?
– Не совсем,– пожал плечами Михаил.
– Ну, смотрите, это же не сложно. Почему якуты и финны, имея такое совпадение по игрек хромосоме, внешне не имеют между собой ничего общего? Да потому, что все остальные гаплогруппы у них не просто разные, а бесконечно далекие друг от друга. Ведь финны уйдя на запад контактировали со славянами, скандинавами, балтами, а якуты, оставшись на месте, мешались с сопредельными монголоидными и тюркскими народами. И за несколько тысяч лет эти народы окончательно и бесповоротно разошлись. То же самое можно сказать о русских, киргизах и таджиках. Или, почему у русских с белорусами больше сходства, чем с украинцами. Да потому, что и у русских, и у белорусов кроме главенствующей гаплогруппы, определяемой по игрек хромосоме, совпадают и ряд других. А с украинцами кроме R1a прямых совпадений немного, тюркских ген у русских намного меньше, чем у украинцев, а финно-угорских, в разы больше. И вот так надо искать сходство с каждым народом не по одной, а по совокупности совпадений гаплогрупп, как отцовских, так и материнских, находить некий общий процент.
Увидев, что студент, все же с ходу не может «объять необъятное» научной гипотезы, профессор сжалился:
– Ладно, об этом у нас еще будет время поговорить. Давайте лучше вернемся, так сказать, на исходные позиции. Все сведения о генофонде славянских народов, как я уже не раз говорил, довольно подробно изложены в книге Балановских. Но они в своих таблицах приведя по отдельности проценты по отцовской игрек хромосеме и материнской ДНК, не определили некий общий усредненный процент, который бы в наибольшей степени определил генофонд того или иного народа. Помните, в предыдущей нашей беседе я вам озвучил цифры гаплогрупп по мужской игрек хромосоме? Славянской сорок семь процентов, финно угорской двадцать два и так далее?
– Ну конечно помню, я даже записал эти цифры,– с готовностью подтвердил Михаил.
– Так вот, из неофициальных источников имеются истинные усредненные результаты исследований, как по отцовской игрек хромосоме, так и по материнской митохондриальной ДНК, проводимых среди коренного русского населения выборочно от Архангельской области на севере, до Краснодарского края на юге. И они несколько отличаются от тех, что мы имеем по игрек хромосоме. Они таковы: славянский субстрат сорок два процента, финно-угорский двадцать семь, балканский – десять, западноевропейский – шесть, тюркский те же пять и монгольский два процента. Причем на севере, как мы уже с вами выяснили в Архангельской и Вологодской областях славянские и финно-угорские составляющие совершенно равны. Что же касается южных областей, то здесь надо учитывать, что в исследования включили жителей Краснодарского края, то есть кубанских казаков, значительную часть которых, вернее их предков, переселили туда в конце восемнадцатого века с Запорожской сечи, фактически украинцев, что естественно снизило общий финно-угорский субстрат и повысило славянский и особенно тюркский. Если бы из исследований исключили бы этих бывших запорожцев, то картина общего генофонда, хоть и несущественно, но изменилась бы. Во всяком случае, не сомневаюсь, и тех пяти тюркских процентов не получилось бы. А что касается соотношения тюркских и монгольских ген 5% и 2%, то это полностью соответствует этническому составу монголо-татарского войска, где тюрок было в два с половиной раза больше чем монголов,– увлеченно убеждал профессор, будто забыв, что ему надо идти на эскалатор, но тут же, словно спохватившись, бросил тревожный взгляд на часы.
– Хорошо,– видя, что профессор вспомнил о времени, Миша, уже опоздавший на свою электричку и потому не торопившийся, поспешил заинтересовать собеседника очередными вопросами,– я вот тут опять подсчитал ваши проценты, и в сумме получается сорок два – двадцать семь – десять, пять и два, то есть в целом восемьдесят шесть процентов. Остается четырнадцать. Это что же получаются, видимо, варяжские гены?– Михаил задал вопрос, на который профессор никак не мог не ответить.
– Во-первых, вы упустили шесть процентов западноевропейского субстрата. Так что в сумме уже получается девяносто два процента. Ну, а что касается варяжских, то есть скандинавских ген, их даже меньше чем тюркских, всего три процента. Вот вам уже и девяносто пять процентов. Среди пяти оставшихся присутствуют самые различные. Но все они не превышают одного процента каждый. Я вам говорил про кубанцев, что там много выходцев с Украины, а с ними пришли и иранские гены от скифов, и еще бог весть кто. Генофонд любого народа довольно пестр. Но всегда надо помнить об его основополагающих субстратах,– профессор вновь озабоченно глянул на часы.
