Василий Панфилов
Хороший день для зомби-апокалипсиса
Без особого интереса послушав рассуждения Славки по поводу физических законов, Дядя Саша покурил с нами, и удалился вниз.
– … язык в жопу, – расслышал я тихое бормотанье и старческое хихиканье, – всех долбоёбов на перевоспитание…
– Нет! – ору, перегнувшись вниз, искренне напуганный перспективой работать Макаренкой[18], – Не надо мне долбоёбов на перевоспитание, Дядя Саша! Я ж ведь тогда брызгами и тебя зацеплю! Даже не специально!
– Не надо, говоришь? – хитрая физиономия, изрезанная морщинками, выглянула из лестничного пролёта, – А если по договорённости, в воспитательных целях?
– Ну… – задумываюсь на миг, – хер с тобой! В воспитательных можно!
– Договорились! Хе-хе…
Ночью я проснулся от головной боли и некоторое время лежал в надежде, что оно само рассосётся и не придётся вставать. Не рассосалось.
Включив ночник, некоторое время собираюсь с силами, разрываясь между сонливостью и нежеланием вставать, и головной болью.
– Эхе-хе… – сев на кровати, нашариваю ногами тапочки, без особого восторга оглядывая интерьер кабинета, наспех превращённого в спальню. Если бы не потуги Ильи, было бы намного хуже… наверное.
– А… да, трусы! – сплю я голым, и хотя не думаю, что так уж сильно шокирую мужиков видом гениталий, трясти мудями в коридоре как-то не тянет.
– Х-ха… – отмечаю машинально, что трусы чуть не забыл, а вот ружьё я нашарил раньше, чем вдел ноги в тапки!
Выйдя в коридор, поёжился от явственного ощущения, что на меня кто-то смотрит, и вот-вот выглянут из кабинета начальственные рожи и заорут что-то вроде…
«Охрана! Это что за придурок в трусах и с оружием?! Звоните в полицию!»
… а на шум подтянулся посетители, которые будут показывать на меня пальцами. Старый, хорошо знакомый кошмар, в котором я оказываюсь в людном месте в трусах, а то и голышом.
– Бля… – нервно оглядываюсь по сторонам, перехватывая поудобней ружьё, – привидится же!
«А хотя… чёрт с ним, с тыканьем пальцами! Всё бы отдал за то, чтобы выглянула из кабинета морда, которую в три дня не обосрать, и начала тыкать в меня пальцем, зовя охрану и полицию! Лучше уж „Белочка“ и пару недель в дурке, чем весь этот инфернальный пиздец!»
В медкабинете пока лютейший бардак, так что аппарат для измерения давления нашёл не сразу. Обмотав не самый мощный бицепс резиновой манжетой, нажал на кнопку и принялся ждать результат, зевая с подвыванием.
– Сто семьдесят на сто двадцать? Однако… – озадачился я изрядно, и уже думал было звонить дежурному медику за консультацией, но вовремя вспомнил, что с некоторых пор я не человек. Попытавшись обратиться к памяти кендера-полукровки, я вспомнил, что кофе мы пили часто и помногу, в том числе и при головной боли.
Передислоцировавшись на кухню, не без сомнения подошёл к кофейному автомату, сверился с инструкцией и начал нажимать нужные кнопки. А пока кофе варится, подошёл к окну и раздвинул жалюзи. Увиденное не привело меня в восторг.
– С-сука… – за окном разливается Северное Сияние, и сердце на миг остановилось, томимое самыми дурными предчувствиями.
«Обновление Системы» – мелькнуло в больной голове, но увлекаться рассуждениями я не стал. Осторожно попивая кофе и чувствуя, как отступает головная боль, гляжу на Сияние за окном, пребывая в некоем подобии ступора.
– Тоже не спится? – буквально заполз на кухню Славка, пребывая в обличии полузмея.
– Голова разболелась. Вот, кофием отпаиваюсь и на пейзаж за окном любуюсь.
– А… – вяло отозвался рептилоид, открывая дверцу двустворчатого холодильника – одного из двух, стоящих на кухне. И не то чтобы прям надо… просто бытовая техника сейчас стоит ровно столько, сколько потребуют за свои услуги грузчики и водитель на грузотакси.
А по магазинам – полным-полно всяких вкусностей с истекающим сроком хранения… Ну и как тут удержаться? Да, «желудки»… и?
Месяц ещё назад проходил мимо той же кондитерской, и облизывался, потому что – дорого! Нет, так-то денег хватило бы – зарплата по российским меркам приличная, не женат, детей нет, за ипотеку не плачу. Просто если б я хоть иногда заглядывал в такие заведения, да одевался чуть получше и выгуливал девушек по ресторанам, а не на фуд-корте в «Ривьере», то откладывать в «подушку безопасности» было бы совершенно нечего!
– А я жрать захотел, – голос Славки из недр холодильника прозвучал глухо и причавкиваньем, – вот и проснулся.
– Такой туше жрать надо, как не в себя, – соглашаюсь с позевотой, – мне тоже бутербродик сооруди…
– Какой туше? – не понял он, – А… да, очень похоже на то.
– Жрёте? – тоном обвинителя сказал Илья, показавшись в проёме кухни, закутанный в покрывало, и тоже – с ружьём.
– Садись, – отозвался Славка, – кофе будешь?
– Всё буду! – выдохнул баффер и пожаловался, усаживаясь за стол и подтягивая под себя босые ноги, – Я никак после армейки отойти не могу! Не сказать, что прям голодный ходил, а в башке что-то странное – в любое время жрать готов!
Анвар подтянулся минуты через две, и пожелав всем доброго утра, уселся за стол.
– Какое утро? – возмутился Илья, но кавказец молча ткнул тому под нос руку с часами, – А-а… да, почти четыре часа, можно уже и не ложиться. Тоже из-за лазерного шоу за окном проснулся?
– Не знаю, – пожал плечами Анвар, вгрызаясь в бутерброд, – а вот когда за окно глянул – сразу понял, что не усну.
– Говнятина какая-нибудь будет, – согласился с ним баффер, сонно медитируя над пирожным.
– Точно, – согласился кавказец, – говнятина!
Раз уж встал, решил с утра навести порядок в личных вещах. Вроде и немного времени прошло, а как-то незаметно оброс вещами. Собственное барахло – скорее памятное, нежели нужное. Амуниция от «тащ генерала». Выторгованное у Совета Опытной добро.
– Однако, – я искренне удивился своему старенькому рюкзаку, с которым спускался ещё из окна Натахиной комнатушки, – думал, в Военном Городке оставил, а тут нате…
Любопытства ради вытряхнул всё на пол, пробегая глазами. Всё цело… Всё, как при бегстве.
Начатая пачка диетических картонных хлебцев, пять протеиновых батончиков, три батончика мюслишных, «баунти» и «сникерс», банка сайры в масле, банка икры минтая (не самого лучшего производителя), упаковка сухарей с изюмом и маком, упаковка маленьких сушек с маком.
Две бутылки воды – литровая без газа и полуторка с газом, банка энергетика…
«Я вроде выпил его… не?»
… а ещё чипсы в картонной тубе, несколько упаковок жвачки, лекарства, трусы-носки-майки, ну и всякое мыльно-рыльное, включая небольшое полотенце.
Пока я медитировал с уборкой, успело рассвести и на улице зазвучали голоса.
– И-и… начали! – послышался голос Ильи, – Маэстро, музыку!
Заиграла знакомая минусовка, и…
– Здравствуй небо в облаках, – послышался бархатный Славкин баритон. Поёт он, кстати, здорово: в финалисты «Голоса» вряд ли прошёл бы, но отборочный тур – на раз!
– Нэбо в облаках… – с небольшим отставанием вторит Анвар.
– Здравствуй юность в сапогах!
– Юнаст в сапогах…
– Пропади моя тоска, вот он я привет войска!
– Что там устроили? Смотр строевой песни?! – я высунулся из окна…
… и чуть не свалился на асфальт!
– Ебать… – вбиваю ноги в кроссовки и подхватываю оружие, вылетая из комнат, – я должен это видеть вблизи!
– А?! – пхнул меня в бок Дядя Саша, пребывающий в полном восторге, – Орлы!
«Орлы» тем временем старательно топают под окнами здания, распевая так старательно и самозабвенно, как это только возможно. Вот только…
… Анвар пребывает в своей волчьей форме, а Славка…
… в змеиной.
Вид кавказца, старательно чеканящего шаг на четырёх лапах, заставил меня согнуться пополам, а когда я увидел змеиную морду Славки, старательно выводящего…
«Непросто быть собой, когда шагает строй»
… и ползущего по асфальту в такт песне, я просто не удержался на ногах.
– Стоп! Снято! – счастливым голосом сказал Илья, и обращаясь к аудитории Ютуба, – добавил, – А это наш командир, Товарищ Вова! Скажите что-нибудь для публики, Товарищ Вова!
– Бля… – простонал я, – Илюха, скотина… вырежи это немедленно!
– И… – пальцы баффера замелькали со скоростью, доступной только матёрому геймеру, – видео с историческими словами Товарища Вовы ушло на Ютуб!
Девятая глава
Во сне я обосрался. Добротно так, детально, со всеми полагающимися ощущениями и запахами, с совершенно потрясающей визуализацией, какой и в жизни-то не часто бывает. Хотя чего это я… в жизни во время похода в сортир или в кустики, стараешься максимально абстрагироваться от происходящего, и уж точно – не запоминать детали своих покакулек!
Проснувшись, не сразу различая сон и явь, с тоской подумал о необходимости тащить бельё к стиральной машинке, соблюдая все правила конспирации и придумывая оправдания на тот неизбежный почти что случай, когда попадусь на глаза парням.
«Наследие, с-сука, проснулось не вовремя! – щеря зубы, объяснял я парням, держа на отлёте пахучий узел комканого постельного белья, – Организм перестраивается ударными темпами, добежать не успел. Ждите… скоро и у вас нечаянные радости будут!»
Оправдания в полусне получались неубедительными, а сам я выходил жалким обосранцем. Парни кивали на серьёзных щах, переглядывались с ухмылками и неслись делиться моей конфузией со всем миром, и возможно даже – посредством Ютуба.
Приподнявшись на кровати в полной уверенности, что увижу загаженное белье…
… я только теперь понял, что это, сцука, был сон! А потом до меня донёсся запах…
Тяжёлый, въедливый, он медленно поднимался снизу и намертво ввинчивался в нутро, ложась на альвеолы лёгких разбитыми чугунными батареями с вытекающей коричневой жижицей.
– … разгружай! – послышалось за окном, и что-то тяжёлое упало на асфальт.
– Та-ак… – полный самых дурных предчувствий, подскакиваю к окну, вглядываюсь пристально, и тут же распахиваю его во всю ширь, преисполненный праведным негодованием.
– Вы что…
– … вашу мать, – продублировал меня полный ярости голос старшего смены, дежурящего при ЗАГСе, – совсем охуели?
– … прозекторскую устроить здесь решили!? – вспоминая гадский сон и понимая его виновников, завожусь вполоборота. У меня, может, моральная травма теперь! – Я вас, блядей…
Запрыгнув в трусы, подхватываю ружьё с патронташем и ссыпаюсь вниз по лестнице, сигая через ступеньки как был, босиком.
– А чо такого? – пуча глаза, отгавкивался внизу Валера – то ли не понимая, то ли, что вернее, включив дурака и пытаясь съехать с темы, – Мертвяков всё равно гоблам на декокты, а так время…
– Ты, блять, для экономии времени картоху сырую жрать не пробовал? – голос старшего смены дрожит от сдерживаемого бешенство, – С грядки? Чтоб как свинья, хлебальником её из грязи выкапывать?!
– Не, ну ты фильтруй базар! – неубедительно возмутился Валера, оборачиваясь к напарнику, такому же заспиртованному пролетарию неопределённого возраста, – Так, Сань?!
Долговязый дрищеватый Саня пытается не дышать, с большим талантом притворяясь ветошью. Поймав мой взгляд, он отыграл ветошь ещё убедительней, на «Оскар». Редкозубая нижняя челюсть Сани выбила стакатто, а желтушные белки глаз с обильными красными прожилками предобморочно закатились к густым лохматым бровям.
«Тьфу ты… чмошник!» – сплюнув сперва мысленно, а потом на асфальт, оставил пролетариат в покое.
– Не в курсах был, братан! – спешно выскочив из машины и нервно вытирая плечом потное лицо, развёл худыми руками немолодой лысоватый водитель грузовой «Газели», – Подогнал куда надо и посрать отошёл – на клапана надавило так, что в голове никаких мыслей не осталось!
– Бля буду… – выдохнул он, блеснув золотыми зубами и обведя руками настрелянную за ночь по району кучку мертвяков, – сроду бы такую хуйню не придумал!
Нехотя киваю… водятел не то чтобы светочь интеллекта, но дурной инициативности за ним сроду не наблюдалось. Обычный водитель-ИПшник, лет этак двадцать назад правдами и неправдами наскрёбший на «Газель» и с тех самых пор честно кормящийся с баранки.
– … мясные ряды, блять, устроил! – не унимается Палыч с подгавкивающими подчинёнными, – Убрал нахуй!
– … сука, блять… – он харкнул на асфальт, провожая взглядом удаляющуюся «Газель», – зла не хватает!
Вонь от мясных рядов с дичиной из зомбятины ослабла, но всё ещё явственно витает у ЗАГСа, и насколько я понимаю…
– Слав! – задираю голову к высунувшемуся из окна сонному и злому рептилоиду, – Завтрак и тренировка сегодня в Локации! Давай, буди парней, пусть собираются!
– Эх, бля… – завистливо вздохнул один из охранников, потный уже с утра, – нам бы так! Скоро это… давление магическое сравняется, не в курсах?
– Н-ну… – охранник понятливо поделился сигаретой и дал огоньку, – думаю, разница всё-таки останется, будет примерно как высокогорье и низменность – только по наличию магии, а не кислорода.
– Это-то понятно, – кивнул Палыч, с тоской иудейской глядя на въевшееся в асфальт вонючее трупное пятно, отмывать которое (к гадалке не ходи!), придётся ему с подчинёнными, – а экскурсии? Чтоб не только сталкерам, а вообще?
– Если Шелдону верить, плюс-минус две недели.
– А вообще? – один из охранников неопределённо помахал рукой с сигаретой, – В курса́х, что одним нормально, а другим аж пробки в башке вышибает?
– Ну… так-то да, – пожимаю плечами, – но учтите, это пока версия!
– Давай! – закивал Палыч, сверкая потной лысиной, – Хоть какая версия, а то заебался думки думать! В башке засело – что там, да как… Тут же, блять, не просто любопытство, а сама жизнь может зависеть!
– Магия… да не, пацаны, без подъёбок! – а то очень уж глаза у охраны выразительные… – Анвар со Славкой – магические существа, Илья – жрец и баффер.
– А ты… – Палыч заинтересованно подался вперёд.
– Малефик, – отвечаю несколько удивлённо, – Дядя Саша вам не говорил? А-а… воспитание через жопу, ясно…
– Это вообще что? – осторожно спросил охранник, – А то помню, что читал что-то, а что… хоть убей!
– Лично у меня – проклятья, – развожу руками, и Палыч, помедлив секунду, начинает ржать.
– То есть… все твои пожелания этому дебилу… – здесь уже въехали в тему и подчинённые, загоготав совершенно неприлично.
– Не буквально, – улыбаюсь пакостно, – но денёк у него будет весёлый!
– Ой, бля… – отсмеявшись, старший смены вытер слёзы, – Слушай, я чёт не понял… ты кендер, так? Ваши вроде как вообще колдовать не могут?
– Полукровка. На четверть хоббит, почти на четверть человек и самую малость тёмный эльф. А как там что перепуталось, сам пока толком не разобрался.
– Круто, – кивнул Палыч, но видно, что он уже немножечко не здесь, а в мыслях, – а эти проклятия, ты ими вообще как… в хозяйстве могёшь?
– А-а, понял… не знаю пока, – пожимаю плечами, – если только всяких там Валер воспитывать! Я ещё и техномаг до кучи, но тоже не так чтобы сильно крутой. Мелочёвка. Технику лучше чувствую – пока только так. Ну и а дальше, если Ютубу верить, на моём уровне это примерно… не знаю даже. Чайник чуть быстрее закипит, розетки искрить перестают, ну и такое всё.
– Хуя себе мелочи… Наследие? – завистливо протянул молодой охранник, переглядываясь с напарником.
– Не факт, – в очередной раз пожимаю плечами, – Могли какие-то бонусы от Системы прилететь. Я в первый день дело́в натворил, что тот викинг под мухоморами, да и потом на жопе ни разу не сидел. Не чтобы не хотелось… получилось так, экстремально.
– Наверное, – согласился Палыч с тем особым ветеранским видом, что и ежу стало понятно: старшо́й и сам нехило так отметился в День Х, и теперь размышляет: что же прилетит от Системы лично ему? – А что там с Наследием? Сны, они как? Считаются?
– Сны, обострённое обоняние или осязание, – перечисляю симптомы, – немного изменившаяся внешность, вкусы к какой-то еде и напиткам.
– Сны, значит… – медленно сказал старшо́й, гладя себя по лысине, – учтём, спасибо!
– А что, Шелдон с научниками ничего не говорят? – резонно интересуюсь у мужиков, стоя босыми ногами на тёплом асфальте.
– Хуй там! – криво усмехнулся молодой.
– Это всего лишь версии, спекулировать которыми я считаю неэтичным! – очень похоже передразнил он гика.
– Ладно, парни…
– Погодь! – остановил меня старшо́й, – Если не секрет, что обломилось-то? Помимо магии?
– Всякого… – отвечаю обтекаемо, но так, чтобы искренность из всех пор сочилась, – хоббит и эльф – меткость повысилась, кендер – ловкость и…
– … клептомания, ёб её! – вздыхаю совершенно искренне.
– Ебать ты влетел! – посочувствовал молодой, чувствуя себя не таким уж неудачником. По нынешним временам судопроизводство ускоренное и ни хера не гуманное, так что особенность и правда так себе, – И чо, жёстко плющит?
– Ну… – корчу гримаску, и охранник успокаивается. Я прямо-таки читаю его мысли…
Ну да, магии у него нет… пока! Но зато он правильный пацан, а не хуй пойми кто! Клептомания, ёпта!
– Не погода, а непойми что, – бурчит Илья, подтягивая лямки рюкзака, – шести утра нет, а уже, блять, плаваю в собственном поту!
– По всему шарику так, – флегматично отозвался Славка, не отвлекаясь от планшета, – везде сплошной экватор и жара, включая Арктику с Антарктикой. Непонятно только почему паводков нет.
– Непонятно… – передразнил его жрец, – то есть пространство-время, навернувшиеся после начала Апокалипсиса, тебе понятны, а отсутствие паводков – нет?
– Эффект слипания часовых поясов в один, в своей голове я уже уложил, – флегматично отозвался рептилоид, не отрываясь от планшета, на котором вёл активную переписку, – а паводки пока не уложились. Понимаю, что это явления одного порядка, но всё ж таки они должны опираться на какие-то физические константы.
– Ну еба-ать… – Илья закатил глаза, не прекращая воевать с рюкзаком, – То есть то, что во всё мире озомбачка с покусанием началась перед самым началом рабочего дня, причём везде одновременно, тебе понятно…
– Угу… – флегматично отозвался Славка.
– Что там такого интересного? – Илья наконец заборол рюкзак и притушил керогаз своей воинственности.
– Поебушки, – кратко отозвался змей, листая указательным пальцем экран.
– Да? – кавказец сделал стойку, вздыбившись всем телом и заблестев глазами.
– На всех, – кивнул Слава, поняв невысказанный вопрос, и наконец поднял глаза, – Командир, ты как?
– Я… – прислушиваюсь к зову организма, – сугубо положительно! Хотя нет, смотря что за девахи! С малолетками и детными мамашами связываться не хочу. Ну и не так, чтоб пробы негде было ставить.
– Ну… – рептилоид замер на пару секунд, – с этим сложней, но найдём. А малолетки, это для тебя как?
Вопрос не праздный, поскольку после Апокалипсиса идеи «плодиться и размножаться» нашли своих сторонников, и в обществе вонючей бражкой запузырились идеи потенциальных патриархов о воспитании жены «под себя» чуть ли не с пелёнок.
Общество на такое пока что реагирует резко, но вниз сполз не только «возраст согласия», но и возраст официального совершеннолетия. Если уж под ружьё ставят с четырнадцати, притом в некоторых общинах всерьёз, а не как эрзац-ополчение на случай вовсе уж крайнего пиздеца, то и возраст согласия, стало быть, сполз до четырнадцати фактически на автомате.
Общины сошлись в итоге на том, что если человеку доверяют оружие и ставят на боевое дежурство, то он считается взрослым со всеми вытекающими. Притом не только по сексу и прочим «взрослым» возможностям (отчего возрадовались было излишне буйные малолетки), но и по наказаниям, вплоть до штрафных отрядов и виселицы.
Ну и наоборот… хватает великовозрастных опездолов, считающихся несовершеннолетними. Последнее – совсем уж недавнее нововведение, но воспринятое в обществе, как что-то давным-давно ожидаемое.
– Шестнадцать[19]… – задумываюсь я, мысленно прикидывая брачный возраст местных девах и их сексуальную ликвидность, – хотя нет, таких себе оставляйте, вы сами ещё пиздюки. Я не Закона опасаюсь, который сейчас ни хуя не работает, а так… у них даже если сиськи-письки уже созрели, то в башке маргарин пока.
– Принято, – отозвался Слава, снова начиная тыкать пальцами в экран, – а мамаши тебе чем не угодили? Такие штучки есть…
Он приподнял голову и похабно причмокнул губами, а Анвар отчаянно закивал, непроизвольно обведя руками нечто контрабасообразное, с параметрами этак в сто двадцать, девяносто, сто двадцать.
– Штучки-то есть, – соглашаюсь с ним, – а растяжки и тому подобное меня не пугает. Просто…
Говорить такое несколько неудобно, но с парнями с стараюсь быть максимально честным.
– … к ним же дети прилагаются, понимаешь?
– РСПшки? – блеснул интернет-познаниями Илья, – Брезгуешь?
– Да ну… скажешь тоже! Просто любая нормальная мамаша с ребёнком… нормальная, понимаете? Она в первую очередь делает всё для ребёнка, для его выживания и комфорта. Меня не особо волнует, что он от другого мужчины, хотя… – задумываюсь ненадолго, – это отчасти тоже. Не сильно, но… не буду врать, это тоже.
– Но главное… – обвожу их глазами, – для нас это просто опасно! Здесь и сейчас у нас нет якорей, вообще! Не понравилось, не сошлись характерами – снялись и ушли. Хоть на Тракторный, хоть к пикси в Локацию, хоть вообще в Новосибирск пешком двинули. Постоянная женщина, непривычная и главное – не готовая походной жизни и войне – якорь. А с ребёнком?
– Возможностей для давления и шантажа – море, – согласился, чуть помедлив, Слава, – Как минимум, бабы будут пытаться сделать так, чтоб мы осе́ли именно на Опытной. А выгодно это нам, невыгодно… ей удобно. Ребёнку так лучше. Он мать и имеет право ебать тебе мозг и переделывать под свои хотелки.
– Верно, – соглашаюсь с рептилоидом, – А есть ещё момент трофеев, которые мы неизбежно начнём выменивать не на то, что нужно нам для выживания, а на то, что нужно ей и ребёнку. Даже если на самом деле просто ЧСВ перед подругами потешить, а не вопрос реального выживания.
– Да-а, – протянул Илья, вдеваясь наконец-то в рюкзак, – пойдём?
– Тебя только и ждали, – отозвался Анвар, и уже повернувшись ко мне… – так что, с женщинами только секас на один раз?
– Ну почему, – накидываю рюкзак на плечи и сам себе напоминаю ослика. Веса… до хуища! Благо, тут идти пару километров, – просто осторожней. А лучше просто с определёнными категориями не связываться. По крайней мере – пока.
– Потом осядем в безопасном месте, – подхватил Слава, бодро спускаясь по лестнице, – и хоть гарем с детским садом себе заводи! А пока Товарищ Вова высказал нам не слишком толерантные, но очень правильные мысли.
– Гондоны, – подытожил Анвар, и вынужденно дополнил, покосившись на Илью, физиономия которого начала расплываться ехидством, – чтоб детей не было!
Несмотря на утро, народ уже тянется к ЗАГСу, чертыхаясь на вонь и поминая добрым словом Валеру.
– … так говоришь, проклятолог? – заинтересованно переспрашивает у охранника бабка с полной сумкой всевозможного барахла, – Так его, паразита! А то ишь…
– … а дети, дети?! – прошли две женщины средних лет, тянущие за собой грохочущую на стыках тележку, так что продолжение «детского вопроса» я не услышал.
Несмотря на тяжёлые рюкзаки, ломающие хребтины, идём быстро, обгоняя бабок, тёток и всевозможных дедков с клетчатыми клеёнчатыми сумками, тележками и рюкзаками. Публика эта ворчливая и бестолковая, правил дорожного движения не понимает напрочь, и не прижимается к правой стороне, а идёт так, как удобно им. Могут остановиться в любой момент посреди коридора, закопавшись в бауле, или вечная и неумирающая классика этого жанра – идти рядышком, ведя задушевные беседы, компанией человек этак в пять.
Раздражает… но странным образом вносит элемент незыблемости. Всё так, как было до Апокалипсиса.
Всё так же пенсионеры тащатся на импровизированный блошиный рынок, выгадывая копейку к пенсии. Ну да, антураж другой… странновато видеть людской поток в широком коридоре, освещаемом лампами дневного света, но в общем, ничего необычного.
Даже когда коридор начинает меняться, знаменуя приближение входа в Локацию, ничего принципиального нового!
– Разложились! – пыхтя, воинственная бабка перегавкивается с товарками, протискиваясь с баулами, – Пройти негде!
Найдя свободное местечко, показавшееся ей удачливым, якорится моментально и… тут же следует примеру товарок, которых только что ругала! Барахло из баулов и тележек выкладывается так, чтобы каждая единица товара лежала отдельно, а не навалом, «съедая» добрую половину ширины коридора.
В выцветших бабкиных глазах плещется осознание собственной правоты и…
… Вы не понимаете! Это другое!
Торговля в настоящее время почти что стихийна, упорядочена разве что торговыми местами и налогом с продаж. Сами места бесплатны, ради стимуляции предпринимательской деятельности, как заявлено официально.
На деле же торгаши с Опытной и торгаши Локации принюхиваются друг к другу, примеряются с ценами и востребованностью товаров. Как обычно и бывает в новом деле – всё сложно. Свои «стеклянные бусы» нашлись у каждой из сторон, и втюхивание идёт с переменным успехом.
Более-менее ликвидный товар с нашей стороны – части тел мертвяков, из которых гоблы делают разную гадоту как медицинского, так и наркошного характера. Гадота реализуется преимущественно централизованно, но Охотник может скидывать туши мертвяков на руки перекупам или продавать их самостоятельно.
Единственно – есть ограничения санитарно-эпидемиологического характера, так что мертвяков обычно коптят (головы) и заливают спиртом. В «мертвецких» рядах идти неприятно, этакая лавка людоеда.
– А! – издали машет знакомый Охотник, – Товарищ Вова!
– Здоров, Димок, – пожимаю потную руку бывшему менту, поддатому уже с утра, – как сам, как дочка?
– Заебись! – жизнерадостно отвечает тот, щеря редковатые зубы, но потом всё-таки оказывается, что дочка ленивая и не хочет ничего делать. Только сидит и смотрит в записи сериалы и лазает по Интернету…
– … ни рукопашкой ни хочет, ничем! Я ей говорю – давай хоть натаскаю малёхо, КМБ элементарное пройдём, ни-хуя! Не знаю, что и делать…
Кошусь непроизвольно на скалящуюся копчёную бошку зомбака, не в силах отделаться от ощущения, что эта пакость косится на меня. Кстати, очень даже может быть… учитывая наличие шаманов и некромансеров, жизнь (или вернее НЕ жизнь) в копчёной башке может зародиться едва ли не самопроизвольно.
– Да… до связи, Дим! – выразительно поправляю тяжёлый рюкзак, но ухожу в итоге минуты через две. Нескольких знакомых «не замечаю» нарочно, ибо ну в самом деле, сколько же можно! Каждый по чуть, но время отнимает, а мне его не то чтобы жаль, но, сцука… не сейчас же!
– Владимир Николаевич! Владимир Николаевич! – прибавляю шаг, не обращая внимания на нестарую тётку, которая уже успела заебать не только меня, но и всё руководство Фактории. Додельная перфекционистка способна целыми днями ебать мозг из-за какой-нибудь всратой мелочи, не влияющей по сути ни на что, кроме ощущения правильности или неправильности Мироздания в её больной голове.
– По рабочим вопросам обращайтесь по будням с четырёх до шести! – а это к мужчику, разложившему на прилавке железный хлам. Типок неприятный, типичный купи-продай, но дельный, этого не отнять. Да, бывает и так… к слову, достаточно часто, – Я скажу, чтобы вас без очереди пропустили!
Увы мне, коммерческий директор Фактории ни хрена не синекура! Благо, сильно не законченное образование логиста позволяет хотя бы понимать суть обязанностей.
– … благослови, батюшка… – и вижу краем глаза, как Илюха, не останавливаясь, осеняет бабку священными в Пастафарианстве жестами и бубнит благословение. Старая кошёлка охает и распрямляется довольная.
– … сподобилась Благодати! – отваливается довольная старуха хвастаться товаркам.
С православными священниками на Опытной как-то не сложилось. Не то чтобы народ не верующий, а просто – не выжили. Потом были попытки окормлять паству со стороны, но не слишком удачные. Храм мученицы Евдокии у Быханова сада, формально оставаясь нейтральным, очень уж откровенно «лёг» под «тащ генерала», быстро потеряв прихожан с Опытной.
Всевозможные баптистские проповедники, евангелисты и мормоны как-то не приживаются. То зомбаки сожрут, то на откровенной педофилии попадутся, то просто – кукухой едут. Вроде нормальный был, а потом ка-ак начнёт на проповеди хрень нести! И куда такого?
Вдобавок, после появления бафферов к священникам стали предъявлять такие же требования, а с этим грустно… А тогда что же ты за священник, если после твоего благословения никакого эффекта?! Ну, аминь… а дальше что? Почему спина не проходит и желудок по-прежнему болит?! Слабый батюшка… не настоящий!
Православные священники прижились только у «тащ генерала» и на Новолипецке, да говорят, один есть на Тракторном, но «самодеятельный». Какое-то там отношение к РПЦ до Апокалипсиса он имел, но вроде как косвенное.
Илюха, убеждённый атеист и агностик (попеременно, под настроение), видит в этом перст Судьбы и радуется, что нелюбимое духовенство не смогло устроиться в новой, постапокалиптической реальности. Дескать, общество оздоравливается!
Я же, видя подбегающих к нему за благословением бабок, вижу желание общества в Вере, пусть и самой дурной. А что попы не сумели встроиться… так это пока! Расслабились, являясь по факту частью властных структур, а как только всё наладиться, так и…
А с другой стороны, свято место пусто не бывает, и народ духовно окормляется пастафарианцами, шаманами и прочими родноверами. Будет у нас при каждой группировке своя, единственно правильная Секта!
Кивнув знакомому гоблу, останавливаюсь ненадолго у развалов, перебирая пластины стали и краем глаза поглядывая на действия зеленомордого. Гоблины охотно берут металл, ибо у самих кузнецов нет, и не может быть по определению – расовое проклятие, ну или племенное, мы пока не разобрались.
С металлом у них сложно – нужен непременно «резонанс» каждого конкретного пыряла с конкретным гоблином, иначе ржавеет, ломается и так далее по списку. Понять бы закономерности… но пока глухо. Маг из меня хреновый, да и научного мышления не привито. А жаль… золотая ведь жила – для тех, кто понимает!
Иногда зеленомордые берут предметы бытового обихода, и вот тут угадать невозможно в принципе. Вон, встали бабоньки гоблинские… переговариваются на своём, копаются в старых куклах, пробках от графина, стеклянных шариках и старой одежде.
Мне они почему-то напоминают восточных женщин в начале Советской Власти. Понятное дело, не буквально – нравы у них более чем свободные и затурканности в помине нет.
Такое что-то… ощущение, что вырвались из затерянного в горах нищего кишлака и сразу попали в торговые ряды крупного мегаполиса. Это мы видим старые куклы, растоптанные босоножки и бижутерию, а они…
… с другой стороны, мы видим украшения из полудрагоценных камней и золотых монет, меха, замшу, резьбу по кости и прочее. А для них это – такой же хлам!
«Кто здесь больший дикарь, ещё вопрос!» – мелькает весёлое, и я кивком головы отвечаю на почтительные поклоны гоблинш.
