В. Б. Паничкин
Наследование в англо-американском и российском праве: общие положения и наследование по закону (сравнительный анализ)

3.3. Развитие российского и советского наследственного права

Сравнивая российское наследственное право с американским, надо отметить, что, будучи ныне единым и урегулированным на федеральном уровне, до 1917 г. оно было не менее фрагментарным, чем в США. В Финляндии его регулировало Шведское уложение 1734 г., в польских губерниях – Гражданское уложение Царства Польского и Кодекс Наполеона (как и в американской Луизиане), в Бессарабии – Шестикнижие фессальинского судьи Арменупула, собрание законов Донича и Соборная грамота господаря Александра Маврокордато^[163], в Прибалтике – Свод гражданских узаконений губерний Остзейских^[164] (ныне перекочевавший в наследственные нормы ГК Латвии), в Черниговской и Полтавской губерниях – Литовский статут, в Закавказье и Туркестане оно вообще строилось по интерперсональному принципу (как в США в отношении цветных до 1964 г., а ныне – в отношении индейцев).

Характерная черта нашего наследственного права, в корне отличающая его от английского и американского, – отсутствие преемственности. Образно говоря, современный порядок наследования отнюдь не унаследован нами из прошлого. Причем его эволюция прерывалась трижды: первый раз – Указом Петра I «О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах» от 23 марта 1714 г.^[165], второй раз – Декретом об отмене наследования 1918 г.^[166] и третий раз – совокупностью актов 1940–60-х гг.: Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 марта 1945 г. «О наследниках по закону и завещанию»^[167], Основами гражданского законодательства СССР 1961 г.^[168] и ГК РСФСР 1964 г.^[169]

И если в XVIII в. радикальные нововведения действовали лишь 17 лет, и в 1731 г. был восстановлен прежний порядок и отменен майорат, то в XX в. Декрет об отмене наследования, подкрепленный Декретом ВЦИК и Совнаркома о дарениях 20 мая 1918 г., не позволявшим обойти первый декрет путем безвозмездной передачи имущества родственникам и другим лицам^[170], хотя и был отменен 22 мая 1922 г. Декретом «Об основных имущественных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР»^[171] и весьма компактно урегулировал ГК РСФСР 1922 г., наследование не вернулось к прежнему порядку. Советское и постсоветское наследственное право столь разительно отличаются от дореволюционного, что само их сравнение нецелесообразно и не имеет никакой практической ценности для анализа норм ГК РФ, которые черпают происхождение из советского закона и доктрины^[172]. Характерно, что вместе с возвратом института наследования законодатель упредил саму возможность ссылаться на прежний опыт – Постановление ВЦИК от 11 ноября 1922 г. о введении в действие ГК РСФСР^[173] гласило: «Никакие споры по гражданским правоотношениям, возникшим до 7 ноября 1917 г., не принимаются к рассмотрению судебными и иными учреждениями» (п. 2)^[174], «воспрещается толкование постановлений Кодекса на основании законов свергнутых правительств и практики дореволюционных судов» (п. 6), а само наследование многие, в т. ч. нарком юстиции П. И. Стучка, рассматривали в качестве временной уступки буржуазному элементу^[175].

С внедрением НЭПа – Новой экономической политики ГК 1922 г. хоть и разрешил наследование, но ограничил круг наследников (лишь с 15 февраля 1926 г. по ст. 418 ГК РСФСР в их состав введен столь естественный наследник, как переживший супруг (не исключая и фактических, нерегистрированных), а также ограничил перечень форм завещания и размер наследственной массы. Сначала предельной суммой 10 тыс. руб., с 18 мая 1923 г., кроме того, взысканием прогрессивной (до 50 % от стоимости имущества) госпошлины по утвержденной Декретом СНК РСФСР Инструкции о наследственных пошлинах и о наследственных имуществах, переходящих к государству^[176], а с 15 февраля 1926 г. прогрессивным налогом^[177].

Вместе с тем, даже отказываясь от наиболее одиозных и непродуманных изменений, законодатель, по мнению О. Ю. Шилохвоста, сохранял и развивал часть новелл, придавая им принципиальную роль в наследственном праве (особо отметим сохранение и поныне такого сугубо советского института, как наследование иждивенцами). Причем, как справедливо указал ученый, развитие права за последние 100 лет убедительно свидетельствует, что основное внимание уделялось прежде всего наследованию по закону – именно оно наиболее часто подвергалось изменениям, подчас радикальным. Вступив в XX в. с полуфеодальным, пронизанным сословными, религиозными, имущественными и половыми ограничениями наследственным правом, Россия провела существенные реформы, признав в 1902 г. наследственные права внебрачных детей, лишенных прежде каких-либо прав при наследовании по закону, в 1911 г. – наследственные права пережившего супруга и частично сняв в 1912 г. ограничения в этих правах женщин. К 1905 г. был подготовлен полноценный проект нового Гражданского уложения, регулирование наследования в книге IV которого вобрало в себя лучшие достижения отечественной и зарубежной цивилистики и строилось исходя из потребностей развивавшегося буржуазного общества^[178]. В продолжение заметим, что указанный проект сыграл-таки известную роль, поскольку ГК РСФСР конструировал А. Г. Гойхбарг с учетом хорошо известного ему проекта уложения^[179].

Третья радикальная смена доктрин наследования в 1945–1960-х гг., завершенная Основами гражданского законодательства Союза ССР 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г., привела к отказу от большинства принципов советского наследования: раздела наследства между государством и родственниками, единой и крайне зауженной очереди наследников, ограничения применения завещания кругом законных наследников, которое по мнению А. А. Рубанова делало наследование по завещанию разновидностью законного^[180], а также сверхпрогрессивного – по сути конфискационного – налогообложения. Возвращен ряд отвергнутых или просто упущенных институтов: наследование по праву представления, наследственная трансмиссия, направленный отказ от наследства.

Причем результаты этой радикальной реформы в отличие от других не свернуты, а наоборот со временем укреплены, а с 2002 г. расширены до своих логических пределов, зафиксированных в разделе V ГК РФ, который по мнению многих уже не нуждается в коренных преобразованиях. Так, А. Л. Маковский и Е. А. Суханов убеждены что «с принятием и введением в действие третьей части Гражданского кодекса Россия обрела вполне современное наследственное ‹…› право» и «сделан еще один крупный и, по-видимому, завершающий шаг новой, третьей по счету, кодификации отечественного гражданского законодательства, одновременно стала ясной и следующая задача – беречь и совершенствовать созданное, привлекая к этому таланты всех здравствующих поколений нашей цивилистики»^[181].

Правда, с такой оценкой явно не согласны талантливые представители как раз молодого и наиболее здравствующего поколения нашей цивилистики, например, Е. Ю. Петров из Уральского филиала Российской школы частного права, который вообще настаивает – и небезос-новательно – на полной рекодификации наследственного права как не отвечающего современным социальным и экономическим реалиям.

По его словам, принимая уже после расширения круга наследников по закону часть третью ГК 2002 г., разработчики могли выбирать минимум из двух вариантов: либо пойти по пути Модельного ГК, ориентировавшегося в ряде случаев на европейские правопорядки (частная форма завещания, ограничение наследственных прав нетрудоспособных иждивенцев наследодателя, система автоматического принятия наследства с возможностью отказа и др.), либо остаться на платформе ГК РСФСР 1964 г.

И разработчики, учтя некоторые позиции Модельного кодекса (размер обязательной доли; лица, способные призываться к наследованию), и возможно сверив отечественный опыт с подготавливаемым в тот момент ГК Нидерландов, предпочли-таки второе, консервативное решение. В итоге наше позитивное наследственное право не сильно отличается от модели 1964 года: увеличился круг возможных наследников, появились новые формы завещания, внесены дополнения, связанные с расширением состава наследственной массы, и сделаны некоторые точечные корректировки, что явно недостаточно^[182].

3.4. Влияние англо-американского наследственного права на российское

Вплоть до последнего времени говорить о каком-либо системном влиянии англо-американского наследственного права на наше не приходилось. Ситуативное же воздействие имело место, причем по весьма неожиданным поводам.

Первый такой случай не заставил себя долго ждать уже вскоре после Октябрьской революции в России, причем американский элемент оказал существенное воздействие на отказ от советского принципа лимитирования наследования. Как уже сказано, Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 27 апреля 1918 г. «Об отмене наследования» наследство свыше 10 тыс. руб. поступало государству, если оно не состояло из усадьбы, домашней обстановки и средств производства трудового хозяйства. Параллельно были отменены пенсии, превышавшие 300 рублей^[183], прекращены платежи по купонам и дивидеды^[184] и аннулированы государственные займы^[185]. Наследственный лимит в 10 тыс. руб. был подтвержден Декретом ВЦИК РСФСР «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР» от 22 мая 1922 г.^[186] и ст. 415 ГК РСФСР 1922 г.

Однако имущественные права советских граждан за рубежом, как правило, существенно превышали этот лимит. Проблема приобрела практическое значение с 1924 г. по мере дипломатического признания СССР зарубежными странами, когда встал вопрос о наследовании прав, возникших из договоров личного страхования, заключенных в России перед Первой мировой войной американскими («Эквитейбл» и др.) и французскими («Урбэн») обществами, т. к. многие держатели полисов умерли и возник вопрос о правопреемстве^[187].

«За прошедшее время многие выгодоприобретатели умерли, и для предъявления претензий к страховым обществам их наследники по просьбе страховых компаний должны были получить решения советских судов, подтверждающие право приобретение ими соответствующих прав, – описывал ситуацию А. А. Рубанов^[188].

Ради поступления валюты СССР пошел на попрание своего же принципа лимитирования наследства, и Наркомюст РСФСР издал 26 мая 1925 г. приказ № 108: «Если выгодоприобретателем по полису указан наследник по закону, суд должен руководствоватъся ст. 418 и след. ГК, применяя это правило и к тем случаям, когда смерть застрахованного последовала до введения в действие ГК»^[189]. Так в части имущества исключалось применение ст. 415 ГК о лимите, причем с обратной силой. Характерно, что речь шла именно о полисах иностранных страховщиков, ведь в РСФСР личное страхование было отменено декретом от 18 ноября 1919 г. «Об аннулировании договоров по страхованию жизни», что показывает беспринципность советского права в случаях противоречия между законом и целесообразностью, если последняя имела значение для самого государства. Эти проблемы исчезли с принятием постановлений ЦИК и СНК СССР от 29 января 1926 г. «Об отмене ограничения размера имущества, могущего переходить в порядке наследования и дарения»^[190] и ВЦИК и СНК РСФСР от 15 февраля 1926 г. «Об отмене максимума наследования и дарения»^[191]. Примечательно, что последнее прямо гласило, что оно, помимо прочего, принято «в целях создания более благоприятных условий прилива в страну материальных и денежных средств».

Вторым фактором стала вынужденная необходимость формальной взаимности в правах наследования – изначально советское право, следуя принципам революционного правосознания, не допускала наследования иностранцами (а все они были гражданами капиталистических стран). Но вот беда – после безвозмездных национализаций, реквизиций, конфискаций и просто физического уничтожения материальных ценностей в ходе гражданской войны наследовать за советскими гражданами было особо и нечего. А вот отказать себе в удовольствии принять руками своих граждан зарубежные наследства и тут же обложить их непомерным налогом и принудительным обменом валюты по внерыночному курсу Советская власть никак не могла. Посему от запрета иностранцам наследовать довольно быстро отказались.

Ныне не вызывает никаких сомнений то, что новеллы российского права о наследственных фондах, наследственных договорах и совместных завещаниях в значительной степени черпают свое происхождение именно в общем праве, хотя в российское они рецепированы не в первоначальном англо-американском исполнении, а будучи преломленными в праве тех европейских стран, которые уже давно осваивают эти институты, изначально не свойственные римскому праву.

Раздел 4. Источники и правовые инструменты наследственного права Великобритании, США и России

4.1. Источники наследственного права в России

Сравнивая источники наследственного права трех стран, отметим принципиальное различие в уровне регулирования таких правоотношений. Если в России они, как и все гражданское законодательство, согласно ст. 71 Конституции РФ находятся в исключительном ведении федерации, то в США переданы субъектам федерации, а в Соединенном королевстве Великобритании и Северной Ирландии находятся в ведении парламента, но с 1999 г. Национальной ассамблее Уэльса, парламенту Шотландии и Ассамблее Северной Ирландии дано право принятия своих законов.

Различны виды источников. В России это кодифицированный акт – раздел V ГК и ряд иных нормативно-правовых и подзаконных актов, содержащих отдельные наследственные нормы, с перспективой законного урегулирования тех из них, которые еще содержатся в подзаконных актах. В Великобритании основной источник – законы и общее право. В большинстве же штатов США наследственное право хотя и кодифицировано (в основном во второй пол. XX в.), основным источником по-прежнему имеет неисчислимое количество прецедентов, роль которых с кодификацией не снизилась, т. к. в чистом виде законодательная норма применяется лишь единожды, а далее – уже в том виде, который она приобрела в суде.

Наследственное право России было в едином акте сравнительно недолго: с 1833 г. до 1917 г. – в ч. 1 т. X Свода законов (335 статей с 1010 по 1345), в ГК РСФСР 1922 г. (20 статей с 416 по 435) и 1964 г. (35 статей с 527 по 561), а с 2002 г. – в 77 статьях ГК РФ (ст. 1110–1185, включая статью с апострофом (1140.1)). Причем во всех кодексах, начиная с 1922 г., эти нормы образуют единство не только правовое, но и юридико-техническое, что отличает пандектное строение наследственного права как от англо-американского, так и от принятого в Луизиане институционного, где нормы о наследовании по закону и по завещанию разделены технически в разных частях ГК и не следуют общим принципам. (Русский дореволюционный наследственный закон также строился институционно и юридико-технически наследование не было единым)^[192].

Однако в советском, а в еще большей степени – в современном российском праве нормы об особенностях наследования отдельных видов имущества и процедуре оформления наследственных прав подвергались диффузии и ныне содержатся во множестве законов.

Наследственные нормы теперь имеются в Законе «О введении в действие части третьей ГК РФ»^[193] и в остальных частях ГК, что является методологически правильным ввиду наличия внутренней логики и связей норм в одном кодифицированном акте.

Наследственные нормы содержатся в кодексах: Земельном^[194], Семейном^[195], Жилищном^[196] (ст. 131 регулирует преимущественное право вступления в члены жилищного кооператива в случае наследования пая), Трудовом^[197] (ст. 141 установила порядок выдачи заработной платы, не полученной ко дню смерти работника), торгового мореплавания^[198] и в ряде законов: «Об акционерных обществах» (абз. 4 и 5 п. 3 ст. 7)^[199], «Об обществах с ограниченной ответственностью»^[200] (п. 7 и 8 ст. 21 предусматривают процедуру получения согласия участников общества при переходе доли в уставном капитале общества к наследникам, п. 5 ст. 233), «О производственных кооперативах»^[201], Основах законодательства о нотариате^[202] (регламентирует порядок удостоверения завещания и действия нотариуса при открытии наследства), «О кредитной кооперации»^[203] (п. 5 ст. 14 устанавливает порядок передачи наследникам паенакоплений умершего члена кооператива), «О крестьянском (фермерском) хозяйстве»^[204], «Об оружии»^[205] (ст. 20 устанавливает, что наследование гражданского оружия осуществляются в порядке, определяемом законодательством, при наличии у наследника лицензии на приобретение гражданского оружия), «Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятий)»^[206] (п. 4–6, 10 ст. 62), «О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Российской Федерации»^[207] (п. 5 ст. 13, п. 3 ст. 145), «О сельскохозяйственной кооперации»^[208] (п. 7 ст. 16, п. 9 ст. 186) и других.

Полагаем, что наличие наследственных норм, помимо раздела V ГК РФ, в этих законах само по себе не порочит единства наследственного права, поскольку размещение соответствующих норм, развивающих и детализирующих, в специальных актах целесообразно с точки зрения юридической техники.

Однако законами регулирование наследования не ограничивается. Наследственные нормы содержат указы Президента РФ «О Государственной премии Российской Федерации имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова»^[209] (предусматривает особенности передачи государственной премии, в случае награждения умершему или награжденному посмертно лауреату), «О Государственной премии Российской Федерации за выдающиеся достижения в области гуманитарной деятельности»^[210] (п. 8).

Отдельные вопросы, связанные с наследованием, урегулированы Правительством России: Постановлениями от 27 мая 2002 г. № 350 «Об утверждении предельного размера вознаграждения по договору хранения наследственного имущества и договору доверительного управления наследственным имуществом»^[211], от 27 мая 2002 г. № 351 «Об утверждении Правил совершения завещательных распоряжений правами на денежные средства в банках»^[212].

Ряд наследственных норм содержится и в подзаконных актах министерств и ведомств. Таковы приказы Министерства юстиции от 7 февраля 2020 г.№ 16 «Об утверждении Инструкции о порядке совершения нотариальных действий должностными лицами местного самоуправления»^[213]; от 30 августа 2017 г. № 156 «Об утверждении Регламента совершения нотариусами нотариальных действий, устанавливающего объем информации, необходимой нотариусу для совершения нотариальных действий, и способ ее фиксирования»^[214]; от 16 апреля 2014 г. № 78 «Об утверждении Правил нотариального делопроизводства»^[215].

Отдельные положения законодательства о наследовании разъяснены в не носящих нормативного характера письмах и рекомендациях министерств, ведомств, иных отраслевых органах. Таковы в частности разъяснения Министерства юстиции, изложенные в письмах от 18 мая 2017 г. № 12-59118/17 (о наследовании наград СССР); от 2 мая 2017 г. № 12-52415/17 (об оформлении наследственных прав на государственные награды, на которые не распространяется законодательство о государственных наградах России); письма и разъяснения Федеральной нотариальной палаты России от 8 апреля 2015 г. № 1020/03-16-3 «О порядке распределения наследственных дел» (вместе с письмом ФНП от 24 февраля 2015 г. № 500/06-06, письмом Минюста России от 27 марта 2015 г. № 12-34553); от 22 июня 2017 г. № 2718/06-09 «О сроке принятия наследства (отказа от наследства)»; от 30 мая 2013 г. № 1216/06-09 «Об ознакомлении с материалами наследственного дела наследников»; от 29 августа 2018 г. № 4299/03-16-3; от 22 июля 2013 г. № 1583/06-13 «О наследовании недвижимого имущества, находящегося в Российской Федерации»^[216]; от 6 июня 2013 г. № 1284/06-09 «Об оформлении наследственного имущества, находящегося в индивидуальном банковском сейфе»; от 26 июля 2013 г. № 1605/06-09 «О принятии нотариусом мер по охране наследственного имущества»; от 23 октября 2017 г. № 4571/06-19; от 8 февраля 2019 г. № 488/03-16-3 «О представлении нотариусом в электронной форме заявления о государственной регистрации прав» и т. д.

Кроме того, разъяснения даны в Методических рекомендациях по удостоверению завещаний, принятию нотариусом закрытого завещания, вскрытию и оглашению закрытого завещания (утв. Решением Правления ФНП от 1–2 июля 2004 г., Протокол № 04/04)^[217]; Методических рекомендациях по оформлению наследственных прав (утв. решением Правления Федеральной нотариальной палаты от 25 марта 2019 г., протокол № 03/19); Методических рекомендациях по теме «О наследовании долей в уставном капитале обществ с ограниченной ответственностью» (утв. на заседании Координационно-методического совета нотариальных палат ЮФО, С-КФО, ЦФО РФ 28–29 мая 2010 г.)^[218] и т. д.

Пусть крайне ограниченно, но имеет значение для наследования и обычай – сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской или иной деятельности, не предусмотренное законодательством правило поведения, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе (ст. 5 ГК РФ). Пленум Верховного Суда РФ в п. 2 постановления от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой ГК РФ» разъяснил, что «под обычаем, который в силу статьи 5 ГК РФ может быть применен судом при разрешении гражданско-правового спора, следует понимать не предусмотренное законодательством, но сложившееся, то есть достаточно определенное в своем содержании, широко применяемое правило поведения при установлении и осуществлении гражданских прав и исполнении гражданских обязанностей не только в предпринимательской, но и иной деятельности, например, определение гражданами порядка пользования общим имуществом, исполнение тех или иных обязательств. Подлежит применению обычай как зафиксированный в каком-либо документе (опубликованный в печати, изложенный в решении суда по конкретному делу, содержащему сходные обстоятельства, засвидетельствованный Торгово-промышленной палатой России), так и существующий независимо от такой фиксации»^[219].

Обычай в наследственном праве применим, например, при определении предметов обычной домашней обстановки и обихода (ст. 1169 ГК РФ).

На реализацию и защиту наследственных прав оказывает влияние и судебная практика. В силу положений ст. 2 Федерального конституционного закона от 5 февраля 2014 г. № 3-ФКЗ «О Верховном Суде Российской Федерации»^[220] он в целях обеспечения единообразного применения законодательства России дает судам разъяснения по вопросам судебной практики на основе ее изучения и обобщения.

Основные положения, касающиеся наследования разъяснены в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании»^[221]. Некоторые разъяснения также изложены в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ: ранее уже указанном – от 23 июня 2015 г. № 25; от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»^[222]; от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина»^[223]; от 23 апреля 2019 г. № 10 «О применении части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации»^[224]; обзорах судебной практики № 2 (2019) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 17.07.2019)^[225] и № 4 (2018) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 26.12.2018)^[226].

Вместе с тем регулирование наследственных правоотношений подзаконными актами – указами Президента и постановлениями Правительства России, а также ведомственными актами представляется недопустимым. Что касается постановлений Пленума и обзоров практики Верховного суда, они используются судами, но в отличие от Великобритании и США источниками права не являются.