В. Б. Паничкин
Наследование в англо-американском и российском праве: общие положения и наследование по закону (сравнительный анализ)

Глава I. Введение в сравнительное наследование стран общего права и России

Раздел 1. Цели и задачи этой книги. Опыт сравнительного исследования англо-американского и российского наследственного права

Цель этой книги – основанный на объективном подходе к общему и российскому праву и практике применения научный анализ институтов и доктрин наследования, его особенностей в разных странах и штатах в контексте истории и современности в сравнении; разработка на его основе рекомендаций по защите наследственных прав в Великобритании, США и других странах и по совершенствованию нормативного регулирования наследования в России.

Для достижения цели поставлены задачи изучить общие положения для всех видов наследования, а также институты и нормы наследования по закону в англо-американском и российском праве, выявить порядок наследования в разных юрисдикциях и его закономерности; провести их сравнительно-правовой анализ в двух правовых системах в историческом контексте, выявив и сопоставив как схожие и несхожие институты, выполняющие одинаковую роль, так и принципиально разные институты, которые могут существовать лишь в своей системе права; проанализировать в исторической динамике прежние и современные российские нормы о наследовании сквозь призму англо-американских права и доктрины, оценить их эффективность и предложить конкретные изменения законодательства.

В настоящей работе мы не будем затрагивать вопросы наследования по завещанию, трасты и иные суррогаты наследования, судебную проверку завещаний – пробацию, управление наследством и его распределение. Вне сравнительно-правового аспекта все они освещены в других работах автора^[9].

Касаясь степени научной разработанности, нужно указать следующее. Если общие вопросы наследования и наследования по закону в праве России изучены (более того – по многим аспектам классики отечественного права сделали беспробельный анализ), то наследование в странах общего права хотя и освещено в ряде работ отечественных цивилистов, однако степень разработанности этой темы представляется явно недостаточной, а комплексные исследования сравнительно-правового характера не являются исчерпывающими. Кроме того, большинство известных сведений устарело и не учитывает происходившей в США с конца 1960-х гг. радикальной смены доктрин семейного и реформ наследственного права^[10] при одновременном сохранении рядом штатов отдельных архаичных институтов общего права, которым прежде – как оказалось, ошибочно – предрекалась гибель.

В качестве методологической основы исследования мы применили научную диалектическую теорию познания и использовали общенаучные и частнонаучные методы исследования. Из общенаучных мы применили аналитический, диалектический, исторический, формально-логический, синтетический, системный, статистический и лингвистический методы. Из частно-научных мы воспользовались методами догматического анализа нормативно-правовых актов, сравнительно-правовым (компаративистским), позволившим выявить общие черты и отличия отдельных институтов наследования и особенности правопреемства отдельными категориями наследников, формально-юридическим, логико-юридическим. Системно-структурный метод использован при характеристике основных правовых категорий наследственного преемства. Историко-правовой метод позволил выявить закономерности становления и развития институтов наследования, а социально-правовой метод – перспективы применения в сфере наследственного преемства в России ряда инструментов общего права. Статистический метод позволил дать оценку уровню вовлеченности граждан в те или иных социальные отношения, имеющие значение для реформирования наследственных норм.

В работе мы опираемся на нормы прежнего и современного законодательства России, Англии, США, отдельных штатов и общее право. Для углубленного анализа ряда вопросов приводим также анализ решения соответствующих проблем в римском и романо-германском праве. В то же время в работе почти отсутствуют сведения о наследовании в таких юрисдикциях общего права, как британские доминионы Канада, Австралия, Новая Зеландия и др. Это не пробел в исследовании и не случайность. Компаративисты К. Цвайгерт и Х. Кетц, призывая следовать в отношении исследования выбранных правопорядков принципу максимально углубленного проникновения в их суть, в отношении выбора считают правильным руководствоваться принципом разумного ограничения материнским правопорядком и игнорирования дочернего: «Для компаративиста XVIII в. было бы вполне достаточно ограничиться исследованием английского права и пренебречь правом Северной Америки». Однако все это как раз не касается американского права: «Сегодня картина коренным образом, если не сказать полностью, изменилась: Англия и США, несомненно, принадлежат, как «мать» и «дочь», к англо-саксонской правовой среде. Право США в рамках этой семьи имеет свой ярко выраженный стиль. Оно не только заимствует идеи английского права, но и идет гораздо дальше. А потому компаративист допустил бы большую ошибку, если бы наряду с английским правом не включил в круг своих исследований и право США»^[11]. Поэтому следуя такой логике, в настоящей работе из множества юрисдикций общего права мы будем обращаться в основном к двум: «материнскому» английскому и «дочернему» американскому праву.

В 2001 г. американский адвокат Петр Самуилович Рабинович, специализирующийся на вопросах наследования в США иностранцами, сказал автору, что при ведении дел ему приходится не только составлять документы, но и буквально думать по-английски, поскольку попытки двойного перевода при отсутствии точной русской терминологии лишь окончательно запутывают и без того сложные проблемы. И посоветовал даже не пытаться переводить, а читать, так сказать, в подлиннике. Ведь если такие термины, как antilapse statutes, hotchpot и estoppel вполне компактны и в США понятны, то попытка их перевода приводит к громоздким и неудобочитаемым формулировкам «нормы, препятствующие утрате наследственных прав из-за неосуществимости завещания», «объединенное имущество наследодателя в целях учета его стоимости при определении доли получившего прижизненный дар наследника при наследовании по закону» и «процессуальный запрет на представление доказательств в оспаривание требования по причине предшествующего поведения».

Однако рекомендованный отказ от выхода за рамки английского языка сделал бы невозможным ознакомление с англо-американским наследственным правом российской и вообще русскоговорящей аудитории. Кроме того, автора вдохновляют слова непререкаемого авторитета сравнительного правоведения Уильяма Батлера: «Чтобы быть настоящим компаративистом, правоведу необходимо обладать соответствующими способностями к интеллектуальному «освоению» чужой правовой системы как своей. Однако только этим дело не ограничивается. Настоящий компаративист должен мыслить так же, как мыслит иностранный юрист. Кроме того, не меньшее значение для него имеет умение в необходимых случаях дистанцироваться от «чужого» интеллектуального и культурного контекста. Очень важно не только верно, без искажений передать содержание тех или иных положений иностранной правовой системы, но и сделать их вполне понятными для читателя»^[12].

Кроме того, автор полностью разделяет позицию Е. Ю. Петрова о том, что современный «наследственник» обязан быть компаративистом. «Наследственное право перестало быть национально замкнутым институтом, – пишет он. – Почти все обозначенные проблемы хорошо известны и широко обсуждаются на страницах зарубежной юридической литературы. Например, англичане спорят о вреде и пользе совместных завещаний, исходя из многолетнего опыта их применения. И, конечно же, никто не призывает к заимствованиям. Точечные заимствования – очень хитрая штука. ‹…› Компаративистика – это ключ к гармонизации правовых систем, но одновременно это еще и гимнастика, развивающая способность синхронизировать право и изменяющуюся социальную реальность»^[13].

Теоретическую базу исследования составили труды отечественных, английских, американских и некоторых ученых из других стран.

В дооктябрьский период о наследовании в Англии и США первым написал в 1871 г. В. Н. Никольский в монографии «Об основных моментах наследования: Сравнительное изложение», затем – в 1873–1874 гг. Игнатий Закревский в очерке «Об охранении наследств на Западе», в 1882 г. Лузанов в лекции «О составлении духовных завещаний военнослужащими по иностранным и русскому законодательствам», в 1891 г. А. Кларк, в 1892 г. Н. Н. Комстадиус в работе «О наследовании между супругами: Сравнительно-критический очерк». Известное внимание английскому наследованию (хотя и намного меньшее, чем германскому и французскому) уделил во второй части своего Курса гражданского права 1896 г. К. П. Победоносцев.

Особую роль в исследовании англо-американского наследственного права сыграл в начале XX в. Кронид Иванович Малышев: в 1901 г. он опубликовал в «Новом времени» «предложение учреждению или лицу получить даром для издания сделанный им полный перевод Свода законов (гражданских) Соединенных штатов Северной Америки издания 1878 г., с изменениями и дополнениями по 1899 г. включительно, изложенный сравнительно с гражданским правом Англии», в 1906 г. вышел его трехтомный труд «Гражданские законы Калифорнии в сравнительном изложении с законами Нью-Йорка и других восточных штатов и с общим правом Англии и Северной Америки», а следом – «Избранные труды по конкурсному процессу и иным институтам торгового права»: параграф 50 «Посмертная ликвидация» в главе V «Конкурсный процесс Северо-Американских Соединенных Штатов» посвящен наследованию.

Отрывочные сведения о наследовании в США можно почерпнуть из статьи А. Любавского 1867 г. «О завещаниях, совершаемых за границей». Имели место и статьи о наследовании в США без ссылки на автора, например «Завещание Стефана Андерсона (американского богача, последняя воля которого была нотариусом выражена наследникам при посредстве фонографа Эдисона)», опубликованная в «Правительственном вестнике» в 1891 г.

В послеоктябрьское время отметим работу «Буржуазные реформы наследственного права» А. Г. Гойхбарга 1925 г. и «Руководство по делам американских ветеранов страховых вознаграждений и наследств из Америки» 1928 г.

Ряд вопросов англо-американского наследственного права затронули в первой пол. XX в. в работах по МЧП и сравнительному правоведению В. А. Краснокутский, С. Б. Крылов, В. М. Корецкий, Л. А. Лунц, И. С. Перетерский, С. И. Раевич, А. Я. Сивоконь, Н. Г. Скачков и др.

Во второй пол. XX в. А. Ф. Волчков, Д. Х. Гольская, А. А. Рубанов, Р. О. Халфина и О. З. Юсис глубоко проработали некоторые институты наследования в Великобритании, США и вопросы наследования там советскими гражданами.

Анализ английского наследственного права в сравнении с французским провела в диссертации в 1991 г. О. В. Гренкова^[14], а в сравнении также с германским и российским – в 2004 г. А. М. Байзигитова. Наследственные правоотношения в Англии и США затронули в работах по зарубежному гражданскому праву Т. В. Апарова, М. Ю. Барщевский, С. В. Боботов, И. Ю. Жигачев, Е. А. Богатых, И. Ю. Богдановская, М. М. Богуславский, Б. С. Громаков, Э. В. Лисневский, М. В. Гордон, И. А. Зенин, В. А. Кабатов, Е. В. Кудрявцева, М. Н. Марченко, М. В. Петрова, А. Х. Саидов, А. Я. Сухарев, Я. М. Бельсон, К. Е. Ливанцев и др.

В последние годы общий обзор наследования в США произвели В. В. Гущин, С. В. Соловьева и О. Ю. Шилохвост, а ряд актуальных вопросов наследования в Англии осветил Е. Ю. Петров. В популярной же литературе американских юристов русского происхождения, например Бориса Кривоноса^[15], дан лишь крайне поверхностный обзор некоторых частностей наследственного права.

Имеются и переводные издания по МЧП и англо-американскому праву в целом, содержащие сведения о наследовании: Г. Дж. Бермана, М. Вольфа, Р. Давида, Э. Дженкса, Р. Кросса, Х. Коха, У. Магнуса, П.В. фон Моренфельса, Я. Лазара, Г. Ласка, Э. Х. Леви, Т. Макензи, Л. Раапе, Р. Уолкера, Л. Фридмэна, К. Цвайгерта, Х. Кетца, Дж. Чешира, П. Норта. В этой книге, помимо работ указанных авторов, использованы переведенные автором фрагменты трудов американских ученых: А. Боува, С. Джонсона, У. Макговерна, Э. Мэллоуза, П. С. Рабиновича и др.

Англо-американский наследственный процесс затронули П. А. Марков (1866 г.), Р. Ф. Захарова, Л. А. Лунц, И. С. Перетерский, К. Ф. Гуценко, О. А. Жидков, Д. Карлен, А. Д. Кейлин, Е. В. Кудрявцева, В. Мечулаев, В. Г. Пучинский, И. В. Решетникова, А. А. Старченко, С. В. Филиппов и др.

Помимо трудов названных исследователей, в ходе работы автор детально ознакомился с нормативно-правовой базой Англии и США, используя справочные компьютерные программы Westlaw и LexisNexis, исследовал свыше 1100 судебных прецедентов разного уровня, из которых 176 непосредственно использовал в настоящей работе, изучал источники в библиотеках Конгресса США, Колумбийского университета, Российской государственной и Российской публичной библиотеках, библиотеках Академии наук в Санкт-Петербурге, Томского и Кемеровского университетов. Значительная часть используемых англоязычных источников переведена лично автором и впервые вводится в научный оборот.

Практическая основа исследования – стажировки в юридических бюро Алабамы по Президентской программе подготовки кадров в 1999 г., Совете за судебное совершенство (Council for Court Excellence) в округе Колумбия, Институте права общественных интересов Колумбийского университета и у адвоката П. С. Рабиновича в Нью-Йорке в 2001 г. по программе Международного совета по образованию и научным обменам (IREX) «Актуальные проблемы современности», а также работа в качестве адвоката с 1999 г. и доцента кафедры гражданского права Кемеровского государственного университета с 2002 г.

Кроме того, эмпирическую основу исследования составляют статистические данные, полученные Федеральной службой государственной статистики в России и Бюро переписи населения в США; материалы социологических опросов; итоги выборочных обследований о возможности рождения ребенка вне брака; анализ правоприменительной практики по судебным делам, возникающим из наследственных отношений.

В этой книге на примере в основном трех стран (США, Великобритании и России) проведен детальный анализ наследования в общем и романо-германском праве в целом, исследован процесс закрепления и реализации его принципов, доктрин и институтов, выявлен ряд закономерностей, презумпций, фикций и парадоксов. В монографии сделаны выводы и обобщения о наследовании в двух правовых системах, и они в основном построены по пандектной схеме, что является новым в отношении англо-американского права, которое не стремится найти общие начала и понятия для дробных институтов, например, для дисквалификации недостойного наследника. В условиях полного отрицания англо-американской правовой наукой необходимости обобщения и абстракции и ее склонности к конкретизации и индивидуализации правовых проблем, решаемых посредством специально для каждой созданных инструментов, нами выявлен круг как общих для обеих систем принципов наследственного права, так и отличающих англо-американское право от российского. Установлены особенности институтов наследования, их причины и связь со спецификой политико-правового развития, самобытный, незнакомый нам инструментарий.

В работе анализируется особая роль в регулировании наследственных правоотношений таких инструментов, как правовые фикции и презумпции. Показаны различия подходов к применению фикций и презумпций, связанные с ними теории, проведены их классификации применительно к наследованию. Выявлены механизмы появления правовых парадоксов как последствий применения фикций.

Выявлен и введен в научный оборот ряд новых наследственно-правовых категорий: объектная и субъектная партикулярность наследования, плавающие и спящие разряды, введены термины для не переводившихся на русский язык понятий: нормы, препятствующие утрате наследственных прав (antilapse statutes). Доказана необходимость отказа от приписываемых праву США категорий, на самом деле в нем отсутствующих: правило о трещине, право на первые доллары, чистый остаток (в действительности же, соответственно, раскол наследства (split), твердая сумма (lump sum) и остаточное наследственное имущество (residuary estate)).

Выявлены новые доктрины и тенденции англо-американского наследственного права. Они отражены в коренных изменениях законодательства вследствие восприятия теорий многобрачного общества (multiple-marriage society), жизни, разделенной на разные браки (marital-sharing theory), и партнерства как формы сожительства, возникших из-за глобальных изменений в брачном поведении и увеличения доли лиц, состоявших за жизнь в ряде браков и имеющих детей от прошлых браков, пасынков и падчериц.

Установлены коренные отличия применяемых в общем праве наследственно-правовых инструментов, терминологии и правил толкования от российских и причины этого. Выявлены все причины невозможности точного перевода англо-американских правовых понятий.

Автор проанализировал и отсутствующие в нашем праве институты: наследственный аванс – прижизненные подарки законным наследникам, которые засчитываются в счет причитающейся им доли^[16], а также связанный с ним институт хотчпота – расширенного наследства, в состав которого включается как наличествующее на день смерти наследодателя имущество, так и все сделанные им при жизни подарки (излишние наследственные авансы приводят к уменьшению доли одаренного при разделе наследства, но никогда – к возврату им части полученного). Актуальность этих институтов возрастает в свете идущей среди российских цивилистов дискуссии о необходимости учета при определении наследственных долей не только открывшегося наличного наследства, но и прижизненнных передач имущества в пользу наследников.

Ряд положений книги может быть применен для развития теории наследования; сформулированные выводы, предложения и научные положения способствуют повышению уровня нормативно-правовой регламентации наследования; материалы, значительная часть которых впервые введена в научный оборот, могут быть использованы в научном процессе. Некоторые положения и сопутствующие выводы носят дискуссионный характер и могут стать основанием для теоретических разработок по смежным направлениям.

Практическая значимость книги состоит в предложениях о внесении изменений в действующее законодательство с целью устранения выявленных сравнительным исследованием пробелов и противоречий в нем. Восприятие англо-американского юридического опыта может оживить некоторые фактически бездействующие в нашем праве институты, а в ряде случаев проработанные общим правом инструменты могут послужить образцом для российского законодателя (с развитием международного сотрудничества и ростом авторитета общего права идет процесс диффузии его институтов в иные правовые системы, и возможность их восприятия юрисдикциями, основанными на рецепции римского права, представляет большой интерес, равно как определение границ допустимой рецепции в силу нежелательности отхода нашего права от романо-германской правовой семьи). Выводы исследования могут быть использованы в практической деятельности субъектами соответствующих правоотношений и правоприменяющими органами, для защиты наследственных прав в странах англо-американского мира и в учебном процессе по курсам наследования, МЧП, сравнительного правоведения, государства и права зарубежных стран.

Раздел 2. Предмет и место наследственного права в англо-американских юрисдикциях

Если в России наследственное право – подотрасль гражданского, а в законодательстве его место определено самой пандектной системой – в специальном разделе V ГК (как и в ГГУ – в V книге) при наличии ряда норм о наследовании в иных актах, то в странах общего права такой подотрасли нет в силу отсутствия там деления на отрасли, публичное и частное, которое англо-американскому праву вообще не известно, поскольку по своему происхождению все оно публичное: компетенция королевских судов исторически обосновывалась интересом монарха в споре^[17]. Король всемерно стремился к усилению не только своей политической, но и судебной власти, в силу чего королевская юрисдикция, как писал Р. Давид, «постоянно расширялась и в конце Средних веков стала всеобъемлющей: все другие суды практически утратили значение»^[18]. В целом же суды, для которых существовал «единственный интерес – интерес королевства и короны, получили в Англии самую полную юрисдикцию», а суды по «спорам частного права исчезли, вместе с ними исчезло в Англии и само понятие частного права». Любому решению королевских судов по жалобам, апелляциям или искам придавался не частный, а публичный характер^[19]. С другой стороны, невозможность вестминстерских судов в связи с публичной природой споров использовать римское частное право как раз и стало одной из причин формирования общего права^[20].

Эту традицию восприняло и право США, не знающее деления на публичное и частное, хотя со второй пол. ХХ в. юристы обеих стран эти термины применяют в том же значении, что и в Европе, заимствовавшей римское право^[21]. Указывают на их существование А. К. Романов^[22] и В. П. Мозолин, утверждающий, что «деление права на публичное и частное имеет значение и для стран действия системы общего права»^[23]. «Часто представляется удобным, – указал, например, Верховный суд США в 1953 г. в деле Гарнер против Тимстерз Юнион^[24], – характеризовать определенные иски путем использования категории публичных и частных прав. Данная привычная классификация несомненно представляется обоснованной для определенных целей». Но все эти мнения по сути означают, что в целом частно-публичного дуализма в праве нет.

В англо-американской системе отсутствуют не только многие отрасли и подотрасли, например, обязательственное право, но нет и самих понятий обязательства, сделки и общего понятия гражданского правонарушения в том широком виде, в котором они известны нам – обязательственное право заменено договорным (Law of Contracts) и деликтным правом (Law of Torts)^[25]. Не разработана здесь и теория вещных прав, хотя «выделение вещных прав как самостоятельного вида гражданских прав строго соблюдается в практике»^[26].

Вместо отраслей право США придерживается глобального деления на общее право (Common Law), которое «в главнейших своих статьях неопределенно и сомнительно»^[27], и справедливость (Equity)^[28], граница между которыми не подчинена логике, а есть продукт истории английского права и его развития в США и странах Содружества. В Англии они слились в 1875 г., а еще раньше в подавляющем большинстве штатов США и в правовой системе федерации суды общего права поглотили справедливость. В 1848 г. ликвидировал раздельные юрисдикции и создал единообразную процедуру для всех видов гражданских дел Нью-Йорк в ГПК, в 1849 г. Миссури, в 1850 г. Калифорния, в 1851 г. Миннесота, в 1852 г. Индиана, в 1853 г. Огайо, в 1854 г. Вашингтон, в 1855 г. Небраска и др.^[29]

Параллельно с общим правом и справедливостью в США выделены межотраслевые дисциплины, удачно названные Л. М. Фридмэном частями права. Они формируются, исходя не из общих принципов, а из практической целесообразности, и включают в себя институты, которые в России относятся к разным отраслям, наглядный пример чему – наследственное право (Law of Succession). Это понятие, дословно означающее право преемства, способно ввести в заблуждение как не в полной мере отражающее предмет этой части права, которую следовало бы назвать Law of Property Transmission at Death – правом посмертного перехода имущества^[30]. Но англо-американская юридико-линвистическая материя столь тонка, а формальный перевод терминов так шаток, что мы скорее предпочтем соблюсти традицию, закрыв глаза на ее формальное несовершенство, чем добиться схоластической логичности, противной духу общего права.

Law of Succession включает нормы о наследовании (Wills and Intestacy; Inheritance)^[31], часть права трастов (Trust Law) и все наследственно-процессуальное (Probate Law). Таким образом, Law of Succession состоит из норм, относимых английским правом к двум разным его видам: как указал Э. Меллоуз^[32], в Англии право наследования по завещанию и без него (Law of Wills and of Intestacy) исторически рассматривали частью объективного общего права собственности (Law of Property), а право распределения наследства (Administration of Estates) – как часть справедливости, к которой относятся и трасты. Поэтому США наравне с термином Law of Succession применяют Law of Succession, Trusts, and Probate, подчеркивая сборный характер дисциплины.

Вплоть до последней реформы российского наследования и в частности введения в него совершенно нового инструмента – наследственного договора можно было утверждать, что Law of Succession охватывает более широкий круг правоотношений, чем российское наследственное право, традиционно выделявшее два основания наследования (а если быть точным – два способа определения наследников): завещание и закон. Теперь же наследование в обеих системах приближено к области, которая в римском праве именовалась successio и включала в себя successio in universum, successio in singulas и donatio mortis causa, т. е. универсальное и сингулярное преемство, а также дарение по причине ожидания смерти. Law of Succession хотя и не рассматривает наследование как универсальное преемство, чем отличается от римского, включает в себя не только наследование по обоим основаниям, но и все иные способы перехода имущественных прав после смерти правообладателя: дарение на случай смерти, договор о завещании, трасты и совладения. Соответственно в нем выделены три основания преемства: завещание, закон и совокупность прижизненных сделок по безвозмездной передаче имущества, вступающих в силу по смерти, в т. ч. и намного позже ее. Принципиальное отличие от российского права, которое теперь тоже согласилось на третье основание наследования – договор, заключается в том, что состав самих прижизненных сделок mortis causa намного больше, а договор о завещании как таковой является не специальным видом договора с четко установленным перечнем условий, а скорее способом судебного выявления наличия и условий завещания из соотношения условий разных правовых инструментов, поведения лиц как сторон сделки и т. д.