В. Б. Паничкин
Наследование в англо-американском и российском праве: общие положения и наследование по закону (сравнительный анализ)

3.1.5. Реформа английского наследственного права 1922–1925 годов и его современное состояние

Соперничество двух начал в праве собственности «завершилась лишь в 1925 г. победой права движимости (personalty), и феодальная концепция владения землей исчезла»^[111] вместе с упомянутым институтом майоратного наследования, «отсутствие гибкости и экономическая неэффективность» которого «привели его к окончательной гибели в 1925 г.»^[112] Закон о собственности «стал инструментом коренных преобразований в этой области, и в первую очередь земельного права, – пишут К. Цвайгерт и Х. Кетц. – Оно было реформировано и упрощено, однако в рамках общего права и с использованием всех традиционных и освященных временем основных его понятий. Для иностранного юриста это означает, что данный закон останется для него тайной за семью печатями, если он не знаком с основными понятиями английского земельного права»^[113].

«Существенные перемены испытало английское наследственное право. До недавнего времени оно, как и ряд других отраслей английского права, было крайне отсталым, – писал в 1927 г. С. И. Раевич. – Законом 1922 г. установлено, что родственники далее третьей степени наследниками по закону не являются (это не препятствует наследодателю сделать их наследниками по завещанию). Нам приходится не в первый раз отмечать некоторое движение вперед в английском законодательстве. То обстоятельство, что оно не смогло сохраниться без изменений и более значительных изменений, чем их испытало большинство других законодательств, проистекало из того, что английское право было одним из наиболее отсталых и что отсталость эта стала в резкое противоречие с потребностью в устранении пережитков, мешающих залечить раны, нанесенные в экономике страны войной и мешающие Англии в соперничестве с другими государствами. Поскольку необходимость некоторой реформы гражданского законодательства, хотя бы в направлении устранения наиболее кричащих пережитков и технического упрощения, под давлением изменившейся обстановки, проникла в сознание английской буржуазии, реформа эта приводит к более высокой ступени развития английского права, чем та, на которой застыло бывшее недавно наиболее совершенным германское и швейцарское право. В настоящее время ни одно из буржуазных законодательств не пошло по пути устранения исторического хлама из наследственного права так далеко, как английское; во всех других законодательствах такого хлама осталось очень много»^[114].

Через два десятка лет после оценки С. И. Раевича советские ученые оценивали прогрессивность английских законов более сдержанно: «В Англии ‹…› право и до настоящего времени отягчено многочисленными пережитками феодального строя. Ряд законов, изданных в 1922–1925 гг., был призван устранить некоторые из этих пережитков и превратитъ феодальное держание земли в неограниченную капиталистическую собственность. Законодатель действовал при этом весьма осторожно, стремясь по возможности примирить интересы землевладельцев, с одной стороны, и поземельного кредита – с другой, и как можно меньше колебать вековые традиции. Поэтому английское право собственности, особенно на недвижимое имущество, осталось и после реформ нагромождением архаизмов, своеобразно переплетающихся, а иногда еще и усложняемых нововведениями последних лет»^[115].

Английское наследственное право было изменено в основном законами о собственности 1922–1932 гг. и Законом об управлении наследством 1925 г. Устранив некоторые феодальные пережитки, закон о собственности 1925 г. не только отменил переход по наследству недвижимости в первую очередь к лицам мужского пола в порядке первородства, но и установил единообразный порядок наследования по закону обоих видов имущества: недвижимого и движимого. Закон об управлении наследством 1925 г. определил порядок наследования по закону и урегулировал переход выморочного имущества к государству^[116].

Законы о собственности 1922–1932 гг. внесли значительные изменения в этот порядок, отражающий начала феодальной собственности. Они разрешили «ограниченному» собственнику распоряжаться имением посредством назначения к нему любого наследника по завещанию, не считаясь с settlements, а также прекращать действие settlements по своему усмотрению на будущее время, тем самым превращая «урезанную» собственность в «чистую неограниченную» с обеспечением за собственником свободы завещательных распоряжений в отношении и этого имущества. Такого права лишен только последний наследник, не имеющий потомства, так как он является уже не собственником, хотя бы и «урезанным», а лишь пожизненным владельцем. Стало быть, воля первого наследодателя продолжает ограничивать свободу завещательных распоряжений последнего из наследников.

Законы о собственности внесли в ранее существовавший порядок еще и другие изменения. Они распространили правила об «урезанной» собственности на движимое имущество в то время как ранее одно только недвижимое имущество могло быть объектом settlements. Это объясняется все большим значением движимой собственности по сравнению с собственностью земельной. Далее они ограничили действие settlements во времени, определив, что устанавливаемый в них порядок перехода имущества по наследству может иметь применение только к наследникам, уже находящимся в живых в момент смерти наследодателя и сверх того еще на 21 год. Это – применение «правил против бесконечности» (против вечных распоряжений, Rules against perpetuities), благодаря чему воля будущих наследников связывается при всех условиях не больше, чем на 21 год после смерти первого наследника^[117]. (По мнению Е. Ю. Петрова это правило появилось еще в 1681 году, а совсем недавно оно стало работать по-другому).

Первое место среди наследников по закону занял переживший супруг, а нисходящие родственники стали призываться к наследованию только в его отсутствие^[118]. В отличие от прежнего порядка, когда муж и жена находились в неодинаковом положении, оба супруга Законом 1925 г. были полностью уравнены в правах, а замужняя женщина – с незамужней. Переживший супруг стал наследовать предпочтительно перед всеми другими наследниками всю личную движимость (понимаемую как все предметы домашнего обихода и личного потребления) и 1000 фунтов стерлингов свободными от налогов и пошлин. Кроме того, он стал получать в пожизненное пользование половину наследства при наличии детей и все имущество – при их отсутствии. При отсутствии иных наследников, а также при стоимости наследства ниже 1000 фунтов переживший супруг стал наследовать все имущество^[119].

В соответствии со ст. 55 (1) Закона об управлении наследством 1925 г. при наличии у наследодателя нисходящих переживший супруг получал в собственность личную движимость (personal chattels), в которую входят предметы личного потребления и домашнего обихода в широком смысле: дом, сад, автомобиль, гараж, утварь, лошади, мебель, посуда, картины, садовые инструменты, домашние животные, бижутерия и т. п. Все эти предметы не должны использоваться для извлечения прибыли.

Остальные наследники стали призываться к наследованию по закону в следующем порядке: 1) нисходящие, 2) родители, 3) братья и сестры, 4) деды и бабки, 5) дяди и тетки. Другие родственники не наследовали по закону^[120]. Это ограничение круга наследников по закону было вызвано фискальными соображениями и имело целью расширить круг выморочных имуществ, переходящих к государству. По Закону о наследовании недвижимого имущества без завещания 1952 г. наследники последующих классов могут быть призваны к наследованию только в случае отсутствия и пережившего супруга, и нисходящих родственников^[121].

Со временем в Англии переживший супруг занял привилегированное положение по сравнению с другими наследниками. О постоянном и неуклонном расширении его прав мы можем судить по исследованиям западных и отечественных ученых в хронологическом порядке.

«Если лицо умирает, не оставив завещания вдове и взрослым детям, в свидетельстве должно быть отмечено, что движимое имущество в наследстве переходит по английскому праву к управляющему, назначенному судом по делам о наследстве, – писал в 1956 г. немецкий исследователь Готтхайнер. – Управляющий распоряжается имуществом на правах траста в интересах наследников и использует чистые доходы от наследства после уплаты долгов, чтобы обеспечить вдову личным движимым имуществом и определенной суммой денег. После чего одна часть оставшегося делится в равных долях между детьми, а другая управляется на правах траста в интересах вдовы. Дети же наделяются правом после ее смерти на получение равных долей этой части»^[122].

А. А. Рубанов в 1966 г. писал: «Если наследодатель не оставил нисходящих, родителей, братьев и сестер, наследство полностью переходит к пережившему супругу. Если же он оставил нисходящих, супруг получает в собственность т. н. личную движимость (personal chattels) – все предметы домашнего обихода в широком смысле слова: дом, сад, гараж, автомобиль, утварь и т. п. Она выделяется из состава наследства и передается супругу до раздела имущества. Кроме того, супруг получает свободными от долгов 5 тыс. фунтов стерлингов с процентами. В тех случаях, когда общая величина подлежащего разделу имущества не достигает этой суммы, супруг во всяком случае получает свою долю, то есть все наследство. Наконец, он получает пожизненное право владения и пользования половиной остального имущества. В тех случаях, когда наследодатель не оставил нисходящих, но оставил родителей или братьев и сестер, переживший супруг получает личную движимость, 20 тысяч фунтов стерлингов и половину наследства в собственность»^[123].

Если наследодатель оставил нисходящих, то, с учетом указанных прав пережившего супруга, наследство превращается в траст в интересах всех потомков наследодателя, находящихся в живых в момент его смерти, по праву представления. Траст действует так, что нисходящий получает право собственности на свою долю только в том случае, если он достиг 21 года или вступил в брак, а до этого он может получать из доходов от наследства суммы на свое содержание, а при определенных условиях – авансы из капитальной суммы в счет своей доли. Если же несовершеннолетний наследник умрет, не вступив в брак, то он считается как бы не существовавшим^[124].

С 1970-х гг. при наличии нисходящих наследников (детей, внуков) супруг стал получать все предметы домашней обстановки и обихода и имущество на фиксированную денежную сумму (в 1975 г. на 15 тыс. фунтов стерлингов), а оставшееся наследство стало делиться между наследниками, а если все оно не превышало этой суммы, то целиком стало доставаться только пережившему супругу. В отсутствие нисходящих супруг стал получать уже 40 тыс. фунтов и половину остального имущества^[125].

Ныне личная движимость (personal chattels), которую переживший супруг получает в собственность при наличии потомков, выделяется из состава наследства и передается супругу до раздела имущества. Кроме того, супруг получает свободными от долгов 275 тысяч фунтов стерлингов с процентами (до 2014 г. сумма была меньше – 125 тыс.). В случае если все наследство меньше этой суммы, супруг получает вообще все наследство. Порядок до 1996 г. был таков: если супругу была завещана определенная сумма денег, к примеру, 25 тыс. фунтов, то она вычиталась из 125 тыс. фунтов стерлингов – в результате переживший супруг получал 100 тыс. фунтов стерлингов. В 1996 г. законодательная комиссия отменила этот принцип как противоречащий истинным намерениям завещателя, что нашло отражение в проекте Закона о наследовании^[126].

Также переживший супруг получает пожизненное право владения и пользования половиной остального имущества наследодателя. Если у наследодателя не осталось нисходящих, но остались родители или братья и сестры, то переживший супруг получает в полную собственность личную движимость, половину наследственного имущества, свободного от долгов, а также 275 тыс. фунтов стерлингов^[127]. Кроме того, по Закону о наследственном имуществе 1952 г. переживший супруг имеет преимущественное право на получение дома, в котором он проживал с наследодателем, но не дополнительно к вышеуказанному имуществу, а в счет него. К примеру, если стоимость дома составляет 500 тыс. фунтов стерлингов, то переживший супруг, имеющий право на 275 тыс. фунтов, может получить дом, но при этом он обязан выплатить 225 тыс. фунтов компенсации другим наследникам.

При отсутствии же пережившего супруга призываются семь разрядов наследников, «причем наследник предшествующего класса исключает всех наследников последующих классов»^[128]. Первый – нисходящие (дети, внуки и др. по праву представления). Второй – родители, причем приемные родители приравниваются к родным. Родители получают наследство в полную собственность в равных долях, а если наследодателя пережил один из родителей, то он получает все наследство в полную собственность (в Англии в отличие от многих штатов США нет раскола наследства надвое – в материнскую и отцовскую линии). Третий – полнородные братья и сестры, которые получают имущество в траст, а если кто-либо из наследников этого класса умер, оставив нисходящих, то последние получат в траст его долю. Четвертый – неполнородные братья и сестры или их нисходящие по праву представления, также получающие наследство в равных долях в траст. Пятый – деды и бабушки (или один из них) получают наследство в полную собственность в равных долях или, в случае если в живых остался один из них, он получает наследство полностью. Шестой – полнородные дяди и тетки в равных долях в траст. Седьмой – неполнородные дяди и тетки на таких же условиях^[129].

Проанализировав очередность наследования по закону в ряде стран, М. А. Байзигитова сделала вывод, что наибольшее ограничение очередность имеет именно в Англии, т. к. к наследованию не призываются, к примеру, прадеды и прабабки, дети родных племянников и племянниц наследодателя (двоюродные внуки и внучки), родные братья и сестры дедушек и бабушек наследодателя (двоюродные дедушки и бабушки), троюродные братья и сестры наследодателя и т. д.^[130], в то время как в ряде штатов США, в Германии, наоборот, закон не ограничивает число разрядов / парантелл, в результате чего наследникам по закону могут стать самые дальние родственники.

Как уже говорилось, характерной чертой английского права является неограниченная свобода завещаний. Этот порядок твердо укрепился в английском праве, и все попытки ввести ограничения в свободу завещаний терпели неудачу. Только 13 июня 1939 г. вступил в силу Закон 1938 г. об обеспечении семьи, который несколько ограничил свободу завещательных распоряжений и предоставил суду право изменять условия завещания таким образом, чтобы обеспечить определенную материальную поддержку пережившим нисходящим.

По словам Н. В. Рабинович, это акт, принятый «во изменение прежних традиций, вызванный резким снижением уровня жизни средней и мелкой буржуазии, с одной стороны, и распадом старой английской семьи, глава которой лишь в редких случаях считал возможным лишить наследства своих близких, установил определенные гарантии в пользу членов семьи, а именно пережившего супруга, несовершеннолетних или нетрудоспособных сыновей, несовершеннолетних или незамужних дочерей. Если этим лицам не обеспечено по завещанию нормальное содержание, суду предоставляется право устанавливать в их пользу годовые платежи (в случае, если стоимость имущества выше 2000 фунтов стерлингов) или единовременную выдачу за счет общей стоимости наследственного имущества (если эта стоимость ниже 2000 фунтов стерлингов)»^[131]. «Это – ограничение свободы завещательных распоряжений, но не в форме установления обязательной доли, а в форме признания права на получение пособия либо алиментов за счет имущества умершего»^[132].

В 1975 г. был также принят Закон о наследовании (о защите семьи и нисходящих), вступивший в силу с 1 апреля 1976 года. Он наделил суды широкими полномочиями по распределению собственности после смерти наследодателя в пользу слабых категорий наследников. Эти два закона позволили ученым отнести английский порядок определения размера обязательной доли к судебному в силу предоставленного права на предъявление иска (как в Германии) в отличие от внесудебного порядка (в силу указания в законе), практикуемого во Франции, Швейцарии и России. Формой же получения обязательной доли по английскому закону по мнению Н. Б. Деминой являются установленные выплаты как в США или во Франции (только в отношении пережившего супруга), а отнюдь не определенная доля имущества как во Франции в отношении восходящих и нисходящих родственников^[133]. (Правда, вскоре после выхода в свет работ Н. Б. Деминой, французский порядок в 2006 г. изменился, а в Англии по наблюднию Е. Ю. Петрова суд теперь не связан способом определения предоставления нуждающемуся).

3.2. Развитие наследственного права США

Наследственное право США в отличие от нашего сложилось эволюционно с основания первого английского города в Новом свете Джеймстауна в Вирджинии в 1607 г., развивалось в рамках общего права и сохраняет многие первоначальные особенности, хотя и приобрело «специфический характер и более чем какое-либо другое право имеет черты, придающие ему оригинальность и во многом сближающие его с романо-германской правовой системой»^[134].

Общее право «было формально принято первыми поселенцами американских колоний за основу при формировании собственного права»^[135]. Оно, как писал в 1892 г. Ф. Энгельс, «в течение веков сохранило и пересадило в Америку и в колонии лучшую часть той личной свободы, местного самоуправления и обеспеченности от всякого постороннего вмешательства, кроме судебного, – словом, тех древнегерманских свобод, которые на континенте под властью абсолютных монархий совершенно исчезли»^[136]. Но без юристов, судов общее право приживалось плохо, и к тому же колонисты жили под влиянием идей свободы личности, которой в нем не находили^[137]. Важна и роль острой религиозной борьбы в Англии в XVII в., вынуждавшей гонимых за убеждения людей бежать в Америку, где возникли и пуританские, и католические колонии^[138].

В результате английское наследственное право применялось по принципу дела Кальвина 1607 г.^[139] – «в той мере, в какой его нормы соответствуют условиям колонии», но в рамках указания судьи Холта 1693 г.: «в случае освоения английскими подданными незаселенных земель там действуют все законы их страны»^[140]. Каждая колония пользовалась известной политической и правовой автономией, опираясь на обычаи, «фундаментальные соглашения» переселенцев, хартии короля – учредительные акты колоний^[141], постановления их советов, религиозные нормы^[142], а в Массачусетсе (с 1641 и 1768 г.), Пенсильвании и Коннектикуте – даже примитивные кодексы^[143].

В кон. XVII – нач. XVIII вв. ряд колоний законодательно ограничил применение законов и прецедентов Англии. Их различия с местным правом были порой столь велики, что исследователи спорили является ли право Массачусетса вообще разновидностью общего права, особенно если учесть, что колонисты не были юристами и привезенный ими обычай «был не законом королевского суда», а отличным от него «народным законом», пусть ключевыми в нем были английские элементы^[144]. Наконец, в Массачусетсе напрочь отсутствовали суды справедливости^[145], а значит и свойственный английскому праву дуализм.

Фрагментарность наследственного права усиливалась разнообразием правовых систем голландской, шведской, датской, испанских и французских колоний с законодательством своих метрополий^[146]. Двумя исключениями стали Гаваи и Аляска^[147]. Влияние прежних метрополий зачастую продолжалось и после присоединения колоний к США и длится поныне. Наглядный пример – Луизиана, сначала испанская, с 1731 г. французская, с 1762 г. вновь испанская и с 1800 г. опять французская колония, купленная США в 1803 г. за 15 млн долл. Здесь заметно влияние на наследование испанского Семикнижья и принятых в 1808 г. Дигестов – версии Кодекса Наполеона, принятого в самой Франции годом позже продажи Луизианы. После присвоения в 1812 г. Луизиане статуса штата развитие ее права проходило под сильнейшим французским влиянием (даже изменения ГК в 1825 и 1870 гг. сделаны с оглядкой на французские новеллы)^[148].

Наследственное право купленной в 1821 г. у Испании Флориды и образованных на землях, отторгнутых по договору от 2 февраля 1848 г. у Мексики Аризоны, Колорадо, Невады и Нью-Мексико, а также Техаса – отделившейся в 1836 г. от Мексики республики, присоединившейся к США в 1845 г., и поныне обнаруживает влияние испанского права, которое органически сочетается с позднейшими наслоениями общего материального права и полностью англо-американским процессом^[149]. Совершенно независимо регулирование наследственных правоотношений в Пуэрто-Рико, принадлежащем США, но не входящем в федерацию, на островах Виргинских, Маршалловых, Каролинских, Марианских, Мидуэй, Уэйк, Гуам и в зоне Панамского канала (до его передачи Панаме 31 декабря 1999 г.)

Что касается английского наследия, то в США «в ходе войны за независимость устранялись феодальные институты: отменялись феодальные повинности, майорат, неотчуждаемость родовых имений»^[150]. В ходе войны за независимость колонии ликвидировали наследование должностей. Первым это сделал в 1780 г. Массачусетс, включив в конституцию ст. 6 «Абсурдность наследственных должностей»^[151]. Виргинская конституция ничего не говорила о майорате, хотя он существовал, а южнокаролинская конституция 1790 г., узаконивая майорат, давала легислатуре право отменить его и ввести наследование равными долями^[152].

Борясь с английским прошлым и прежним доминированием иных правовых систем, США весьма преуспели в американизации наследственных норм. Наиболее радикально обновил воспринятое от Англии право президент Эндрю Джексон (1829–1837): Нью-Йорк в 1820-е гг., а Пенсильвания и Массачусетс в 1830-е гг. изменили нормы о недвижимости^[153], ряд штатов законами очистили семейное и наследственное право от феодальных пережитков^[154], а Кентукки и Нью-Джерси запретили цитировать новые решения английских судов^[155].

Однако отказ от приоритета прецедента и других характерных черт общего права, урегулирование ряда вопросов наследования законами, попытки запрета ссылок на английские прецеденты и признание ряда отсутствующих в Англии институтов римского права не привело право США в романо-германскую семью – Англия осталась моделью для юристов США. По словам У. Фарнсворта, «даже война за независимость не стала в США причиной большого разрыва связи с английской общеправовой традицией»^[156]. Профессор В. Вильсон писал, что решения английских судов повсеместно служили прецедентами в США, а Конституция Нью-Йорка 1894 г. и Калифорнии (ст. 4468), закон Иллинойса прямо назвали общее право источником. Доктринальная связь наследственного права США с английским наблюдается и ныне: хотя английские нормы, изданные после провозглашения независимости США, здесь не применяют, их внимательно изучают и свои законы как бы корректируют с их учетом, дабы держаться поближе к общему праву – структура и источники права США аналогичны английским. На то, что «юристы США внимательно наблюдают за английским законодательством» обратил внимание и В. К. Пучинский^[157]. В 1965 г. Х. Смит в статъе о новых правилах Верховного суда Англии назвал Великобританию матерью американских правовых традиций и рекомендовал ликвидировать в США ряд положений, от которых отказались англичане^[158]. С другой стороны, и сама Англия почерпнула ряд доктрин из права США^[159]. Американское право и поныне существует не иначе как в контексте общего права, совершенно справедливо именуемого с тех пор англо-американским. «Ссылка на практику судов САСШ обычна для судов Англии, как и обратно ввиду общности основ права в обеих странах», – писали в 1932 г. М. А. Плоткин и В. Г. Блюменфельд^[160], как, например, в английском деле Лютера – Сэгора по иску Ревельского АО Лютер к Наркомвнешторгу РСФСР^[161].

Кроме того, само американское право (в т. ч. наследственное) было экспортировано в Республику Либерию в Западной Африке, основанную освобожденными рабами-неграми из США, которую В. Раевич также отнес к странам англо-американского права^[162].