Улукбек Чиналиев
Высотный шторм
Глава X
Повествует о несгибаемом духе и воле к жизни
С Андреем Федоровым мы в горных экспедициях более десяти лет, он восходитель на Эверест, горы – образ его бытия. Любитель жизни на открытом воздухе; скромный, я бы даже сказал, застенчивый, без самолюбования; с одним стремлением – всем помогать. Деятельность его неугомонная, не допускающая ни одной праздной минуты и постоянно выливающаяся в новые формы. Видел я его в критические минуты: характер надежный и крепкий насквозь, не без жесткости; душа компании, встречи его с коллегами всегда искрились радушием.
Сюжет этого застолья я срисовал в первом лагере, на пути к пику Ленина, в двух тысячах километров южнее вершины Победы. Он имел все признаки базового лагеря: приготовление горячей пищи, две столовые, наличие генератора, обеспечивающего подзарядку планшетов, мобильных телефонов и освещение территории базы. В центре лагеря установлен металлический контейнер, приспособленный под пищеблок, во главе с умелым поваром Ларисой Пак. Неутомимая труженица, она была бессменной многолетней и рачительной хозяйкой, обладая веселым нравом, безупречным вкусом в приготовлении блюд. Радиально от владений Ларисы, в западном направлении, установлены несколько десятков палаток для альпинистов, как на построении. К югу – палатки для гидов-спасателей и технических работников. Восточное направление, по мере удаления: баня, крытая просторным шатром, с печью, приспособленной для топки дров и угля, столовая для администрации базы и место сбора, где происходили излюбленные встречи и беседы бывалых путешественников. Далее, по пути к удобствам, установлен четырехместный умывальник. Территория проживания туристов и спортсменов с северной стороны ограничена рвом с протекающей по его дну речушкой. Ежедневную связь с базовым лагерем обеспечивали местные жители, они доставляли продукты питания, другую потребность, обратно вывозили бытовые отходы, мусор.
Какой ужин друзей и единомышленников обходится без тостов за встречу и в память тех, кто ушел в мир иной. Нередко звучали песни под гитару и бесконечные рассказы и воспоминания. Они понимали друг друга с полуслова. Фразы перебивались, а то и завершались слушателями, вызывая грусть, печальные воспоминания или громкий смех над чьей-то шуткой. Это приятное и отрадное для души время, когда обмениваются своими воспоминаниями люди, изъездившие многие горные страны. Например, казахстанец Василий Пивцов, сопровождающий двух американцев, громкие победы венчают его имя. Он взошел на четырнадцать восьмитысячников планеты (2001–2011) без использования искусственного кислорода, шесть неудач преследовали Василия при восхождении на К-2, и только седьмая завершилась успехом. Андрей смотрит на меня и рассказывает, как они с Рустамом согнали нас с двумя россиянами с места отдыха у ручья, на Памире. Мы направлялись на вершину Корженевской, они возвращались с вершины:
– Уселись, – говорит он тоном легкой шутки, – прямо под ледовым карнизом, жажда их одолела, ну-ка, быстро переместились!
Переместились, обменялись новостями, Андрею с Русом предстояла экспедиция на пик Коммунизма, а у меня через неделю завершался отпуск. Они из тех, кто, даже будучи на грани выживания, не оставит товарища в беде. Для них не существует неразрешенных проблем в горах.
Кто-то из присутствующих обратился к Андрею Федорову с просьбой поведать, что произошло в 2010 году при восхождении на пик Победы.
Далее – рассказ от первого лица. Максимально сохранив лексику и эмоции, я придал устному рассказу письменную форму.
– Мне вспоминать эту историю тяжело, но, возможно, она послужит кому-то уроком, а кому-то предостережением. В тот год я работал гидом на Южном Иныльчеке в «Аксай-Тревел», и мне было предложено сходить с альпинисткой из Риги Натальей Зениной, которой для звания «Снежный барс»[21] недоставало восхождения на Победу. Про Наталью могу сказать, что это очень сильный и достойный уважения человек. Познакомились мы с ней через общих друзей, пермских горных туристов. На ее счету к тому времени были все семитысячники бывшего Советского Союза. Оставалась Победа. В жизни она увлекается бегом, участвовала в кроссах на длинные дистанции. На горе с ней было легко и комфортно. И когда начинались неприятности – умела терпеть.
Подготовительная работа проходила успешно, каждый из нашей тройки был приспособлен к выполнению своей роли. Третьим в поддержку мне Дима Греков определил Артура Усманова из Бишкека. После акклиматизации в конце августа мы были готовы к восхождению. Покинув лагерь, мы последовали на юг, через ледник Звездочка, перевал Дикий, вершину Важи Пшавелы[22] и далее к главной Победе. Погодные условия благоприятствовали, и на горе уже работала группа башкирских альпинистов: Альберт Вафин, Кирилл Мохов и парень из Москвы – Артур. Отдельной тройкой шли Юрий Ефремов из Череповца, Андрей Байназаров из Ферганы и Степан Мальцев из Хабаровска. Тройка поляков шла особняком.
До штурмового лагеря к снежным пещерам на вершине Важи Пшавелы, Победа Западная, 7000 метров, добрались без приключений. С Важи открывается вид на гребень пика Победы, на Китай и на пустыню Такла-Макан (заброшенное, пустынное место)[23], в которую упираются ледники Победы. Утром следующего дня при идеальной погоде вышли на штурм, нам предстояло миновать «обелиск», огромную скалу, с нее и начинается восхождение на вершину главной Победы.
Слева направо: Андрей Федоров, Наталья Зенина, Артур Усманов, Андрей Байназаров, Юрий Ефремов, присел Артур из Москвы. Пик Победы (7439 м), август 2010 года. Автор фотографии – польская альпинистка Ольга Дзич. Кирилл Мохов взошел на вершину, но на снимке он отсутствует. Фото из личного архива Андрея Федорова
Наша группа отдельной тройкой шла впереди, остальные с небольшим отставанием следовали за нами. На вершину взошли в полдень все альпинисты, кроме Степана, он повернул в районе «обелиска» обратно. «А ведь он поступил разумно, и его решение вызывает уважение, – подумалось мне, – взвесил и оценил свои возможности, но для этого нужно перешагнуть через себя, задушить эту ярмарку тщеславия. Впоследствии это, возможно, спасло ему жизнь. На память невольно приходят слова британского гонщика Дональда Кэмпбелла: «Жизнь – это цепь горных вершин, и не надо бояться спусков, если вслед за ними вас ожидают новые подъемы. Отсутствие цели страшнее смерти. Моя мечта – умереть в ботинках альпиниста».
Погода начинала портиться. Небосклон заволакивало темными тучами, усилился ветер, перебирая нас до костей. Предстоял спуск с горы. Бытует мнение, основанное на опыте обыденной жизни, что под горку легко и весело катиться. Горы живут по другим законам, спуск так же труден, как подъем, а иногда и превосходит по трудности, потому что значительные ресурсы организма невосполнимо потеряны. Вяло и тяжело шел Кирилл, на усталость и боли в сердце жаловался Юрий. Накануне в базовом лагере мы отмечали его шестидесятилетие. Кулинары испекли праздничный торт, каждый из нас держал в одной руке кусок пирога, в другой – бокал вина, пожелали юбиляру крепкого здоровья и долгих лет счастливой жизни: тепло, уютно, хорошо! Все были веселы и разговорчивы…
И как тут не вспомнить известную притчу о Смерти в Тегеране?
Один знатный перс прогуливался по саду в сопровождении слуги. И вот слуга, уверяя его, что видел сейчас Смерть, которая ему угрожала, стал умолять дать ему самого быстрого коня, чтобы он мог вихрем умчаться отсюда и вечером быть уже в Тегеране. Хозяин дал ему такого коня, и слуга ускакал. Возвращаясь домой, хозяин сам увидел Смерть и спросил: «Зачем ты так испугала моего слугу и угрожала ему?» «Вовсе нет, – ответила Смерть, – я не пугала его, я сама удивилась, что он еще здесь – ведь я должна встретиться с ним сегодня вечером в Тегеране».
…По связи врач Аваз рекомендовал Юрию, какое лекарство принимать. До «обелиска» спустились нормально, но погода резко ухудшилась. Попытались максимально ускорить шаг, как я впоследствии выяснил по навигатору, метров за 700 по прямой до пещер, видимость сошла на нет. Встречный ветер усилился. Следы замело. Ориентиры потеряны. Как я себя ругал за то, что не стал записывать GPS-трек на подъеме. Ничто не предвещало беды с утра, и не хотелось на морозе доставать прибор. Когда пропала видимость, я об этом сильно пожалел. Специально упоминаю об этом, в назидание себе и тем, кто ходит в опасные путешествия. Иногда такие ошибки могут повлечь за собой роковые последствия. Дело в том, что на гребне много снежно-ледовых карнизов, которые мы то обходили сверху, то огибали снизу. Сейчас было непонятно без трека, что и как проходить. Я принял решение встать на ночевку и пересидеть непогоду, потому что отыскать при таких условиях пещеры было немыслимо. Остается один выход – покориться обстоятельствам; горько осознавать, что тщательно составленный план нарушен, хотя принятые меры отчасти увенчались успехом.
Наверное, вы замечали, что все высотники на фото в суровых условиях обязательно в очках. И не только в целях защиты от ослепительного света из-за бесконечной белизны снега. Главное – спрятать глаза от мороза. Все дело в слезных железах, которые омывают хрусталик глаза. Там что? Правильно, жидкость! И на сильнейшем морозе тепла тела уже недостаточно, чтобы ее согревать, и она может… замерзнуть в прямом смысле слова. А вместе с ней есть риск замерзания самих глаз.
Думаю, всем понятно, что за этим следует: потеря зрения и… очень быстро любая часть тела замерзает даже в самой теплой одежде, ведь ослепший человек становится совершенно беспомощным…
Вот такой не самый ожидаемый ответ на вопрос, что нужно беречь в первую очередь при экстремальной ситуации, в которой мы оказались. Были приняты в расчет и возможные полосы дурной погоды, сообразно с пережитым мною опытом; и самый осторожный организатор не мог предвидеть такой погоды в конце августа. Тяжело лежать в спальном мешке и думать, как все это ужасно, а между тем при сплошном свинцовом небе положение наше с каждым часом ухудшалось. Ветер с ног сбивал, а встречный забивал дыхание. Температура двадцать пять градусов мороза.
Запас прочности у нашей группы был нормальный, я понимал, что ситуация очень сложная, но отчаяния не было. Уверенности нам придавало наличие палатки, газа и минимума продуктов. В мульде (корытообразный прогиб) на китайской стороне под «жандармом» (скальная вершина) мы установили «Библер» – по паспорту двухместную палатку (для иностранцев), но мы в ней размещались втроем. Как оказалось, у Андрея тоже была маленькая палатка, как и у поляков. Остальные шли налегке, недопустимая беспечность. Поляки остановились на ночевку гораздо раньше, не доходя до нас. Палатку Андрея мы поставили рядом с нашей. Никто не решался пробиваться к штурмовому лагерю. В результате пришлось тесниться и размещаться в двух палатках. К себе четвертым мы забрали Байназарова, а в его палатке расположились двое башкир, москвич и Юрий. Можно было сидеть по углам, поджав ноги.
Меня заботило, и я делился своими наблюдениями с Артуром о том, что испытания, выпавшие на взрослых мужчин, закаленных в жизненных невзгодах, не всем оказались по плечу. Откуда у Натальи столько выдержки, у этой хрупкой, молоденькой девочки, какой она казалась по годам, а по перенесенным испытаниям и уверенности в себе – взрослая женщина.
«Вы говорите обо мне, добрые люди, – подумала Наталья, сидя в углу палатки и грея ноги. – Знаю я ваши фокусы и повадки, хотя мне не слышно, что вы говорите».
Бесстрашная девушка, проявившая при всех трудностях поразительное мужество и находчивость, обладала редкими душевными качествами, которые позже, когда место в вертолете оказалось занято москвичом, проявились слезами, укротить которые не было сил.
Сидеть и созерцать стены палатки, печальные лица товарищей, прислушиваться к хлопанью парусины под напором ветра, чувствовать, как холод проникает под одежду, и знать, что там, за этой парусиной, нет ничего, кроме сомкнутой кругом сплошной белой стены, – таково наше занятие. Когда мы вместе, то бодрились, но что чувствовал каждый из нас про себя, можно было только догадываться! Силы почти на исходе, я едва терпел боль, голод и холод, мои пальцы были покрыты воспалениями.
Положение было ужасным, ситуация представлялась мне безрадостной и близкой к безнадежности. Тогда я представлял жену Наталью, детей Митю и Аню, вспоминалась забавная мимика детей, произношение слов, с неверным ударением, всплеск радости при встрече с ними. Мне так твои глаза увидеть хочется… А пред моим духовным взором стоит любимый человек. Моя фантазия сумела воплотить его так живо, так ярко, как это никогда не бывало в моей прежней, нормальной жизни. Я беседую с женой, я задаю вопросы, она отвечает. Я вижу ее улыбку, ее ободряющий взгляд. Виртуальное общение с близкими придавало мне уверенность и оптимизм. В такие часы, вероятно, каждый из нас мысленно был среди тех, кто нам дорог. Я каждый день представлял, как в кругу родных и друзей, в тепле и уюте, буду делиться личным опытом – через что пришлось мне пройти. Фантазия была постоянно занята восстановлением прошлых впечатлений. Причем чаще всего это были не какие-то значительные события и глубокие переживания, а детали обыденной повседневности, приметы простой, спокойной жизни.
