Улукбек Чиналиев
Высотный шторм
На ночлег устроились удачно – каждому по палатке, фирма «Аксай-Тревел» веников не вяжет. Погода безветренная, ясная, под рукой пиво для аппетита, Рустам предпочел коньяк. Но… вечное это «но», так и жди неожиданностей: как правило, редко бывает, чтоб один ликовал, когда ликует другой, или один прослезился, когда другой льет слезы. Мой отказ от ужина расстроил Рустама, последующую бессонницу я скрыл от него, оставалась одна надежда – плотный завтрак. Надежда не оправдалась, как говорится: кусок в горло не лез, чай с трудом усвоился. Это встревожило моего друга.
– Как нам быть? – спросил Рустам. – Меня беспокоит твое состояние. Не лучше ли воздержаться от восхождения?
– Рустам, ты лучше меня знаешь, такие безветренные, ясные дни – большая редкость, и грех ими не воспользоваться, – выдвинул я железный аргумент.
– Тогда условимся так, – предложил Рустам, – у меня есть право прекратить подъем на любом этапе, исходя из моих соображений. Кроме того, на вершине мы должны быть не позднее 16.00, иначе не успеем засветло вернуться.
Как ни странно, гид был доволен темпом моего движения, в подтверждение он привел пример восхождения альпиниста из Болгарии, с которым он шел за неделю до нашей экспедиции. Ранним утром, когда мы обсуждали, стоит ли идти на штурм вершины, мимо нас прошагали два восходителя, сверкая фонариками, шаг их был уверенный, а движения энергичные. Теперь мы их настигли, они отдыхали на снежной семитысячной равнине, присели и мы. Сидели молча, нам было не до разговора, поэтому мы не уточнили, какие края они представляют. Под нами плывут рваные облака, они то обволакивают горные пики, то обнажают скальные породы, окрашенные в темные тона, на фоне белизны снега.
Контраст августовской зелени в долине и холодных снегов горной гряды покрывается сероватой пеленой тумана. Не тот плотный, скучный туман, который прячет ее от скромных созерцателей. Вид на вершину, вот она, рядом, заснеженная громадина, царящая над Алайской долиной, показывает необъятность земных далей. Ради такого момента стоило перенести любые тяготы горных восхождений, даже несмотря на то, что речь идет об одном-единственном моменте.
Величие жизни может быть измерено величием момента, ведь высота горной гряды определяется не высотой долины, а величиной высочайшей вершины. Так же и жизненные пики определяют осмысленность всей жизни, и единичное событие может задним числом наполнить смыслом предшествующее существование. Спросите альпиниста, наблюдавшего горный закат и ощутившего это великолепие природы до «мурашек по коже», сможет ли он когда-нибудь после этих переживаний ощущать такую полноту и осмысленность своей жизни…
Четверо суток назад, проездом через Ош, по всемирно известному высокогорному Восточному Памирскому тракту я пересек перевал Талдык (3615 м)[20] и в поселке Сары-Таш (Желтый Камень) избрал путь в западном направлении вдоль реки Кызыл-Суу по живописной Алайской долине. Серая лента автомагистрали рассекает надвое обширную межгорную впадину, образованную хребтами. С северной стороны – Алайским, в низовьях его мелькают села, дома, приусадебные участки, пасущийся скот, привычный сельский быт. Пейзаж, который открывается с юга, разительно отличается: потрясающим зрелищем предстает грандиозная стена Заалайского хребта, величавые, оледенелые белоснежные скальные возвышенности волнообразной стеной сверкают в лучах утреннего солнца. Многочисленные склоны гор усеяны юртами и летними стойбищами, трава особенно густа и высока на пастбищах восточной части долины.
Вид со стороны базового лагеря Ачик-Таш на Заалайский хребет. Подобных озер в долине множество. Фотография из соцсетей
Есть основания полагать, что об этой долине знал еще венецианский купец-путешественник XIII века Марко Поло, охарактеризовавший ее как район тучных пастбищ, где «самая худая скотина разжиреет… в десять дней». Здесь можно познакомиться с исконным кыргызским бытом и прочувствовать колорит не меняющейся веками кочевой культуры.
В предгорьях хребта на заросших травою древних моренах синеют бесчисленные озера. Безбрежное море альпийской зелени и полевых цветов резко обрывается у речки, окрашенной в красный цвет, она рассыпается на несколько ответвлений, затем образует единый неукротимый поток у моста перехода.
В течение десяти лет чуть ли не ежегодно я проезжаю по пути к альпинистскому лагерю Ачик-Таш, и каждый раз заново открываю для себя живописную картину, автором которой является Творец, перед ней меркнут полотна мастеров художественной кисти. Фантастические пейзажи поглощают меня, влюбляют в себя, оставляя острое желание с течением времени вновь посетить этот сказочный мир. Господь уготовил народу Кыргызстана более прочное и мирное будущее. Я не знаю его замыслов, но не перестану в это верить только потому, что не могу их постичь, и предпочту усомниться в собственных умственных способностях, нежели в его справедливости.
Пожалуй, наиболее удачный вид открывается на Заалайский хребет и его высшую точку из села Сары-Могол. С места, где мы присели с Рустамом и двумя попутчиками на отдых перед решающим восхождением на вершину, села не видно, оно сливается с общей зеленой массой. Но о нем стоит сказать более подробно. Перед экспедицией я ознакомился в интернете со статьей об Алайской долине: «Основное население Алайской долины составляют киргизы. Однако поселок Сары-Могол населен памирцами, находится в административном подчинении Горно-Бадахшанской автономной области и даже снабжается из Хорога продуктами питания и предметами потребления». Повторно, перед изложением своих записок, я пролистал статью в сети, которая обновлялась в ноябре 2021 года, но осталась в прежней редакции.
Мой друг Базарбай Мамбетов, экс-вице-премьер Кыргызстана, рассказывал: «По инициативе премьер-министра Николая Танаева была образована правительственная комиссия, которая прибыла в апреле 2003 года в село Сары-Могол. В результате работы этой комиссии под юрисдикцию Кыргызстана вернулись 57,8 тыс. га, институт Кыргыз-Гипрозем совместно с местными органами власти осуществили новое описание этой территории и определили границы этого села. Ликвидирована была таджикская сельская управа. Вся паспортно-учетная документация жителей была передана кыргызскому паспортному столу. Комиссия взяла ответственность на себя и выдала жителям кыргызские паспорта вместо паспортов образца 1974 года с обложкой СССР».
Хорошо, что голос Рустама вывел меня из чарующего состояния. Так можно сидеть бесконечно, но пора продолжить наше восхождение. Энергии отдых не прибавил, я не мог без остановки сделать и дюжину шагов, задыхался. На нашем пути, когда до цели оставалось несколько десятков метров, встретилась скальная глыба с именами тех, кого гора не отпустила. И опять Рустам вывел меня из состояния задумчивой меланхолии: словами ударил, как хлыстом:
– Мы приостанавливаем подъем и возвращаемся в лагерь, приказ начальника в горах не обсуждается, а выполняется.
И опять у меня в запасе железный аргумент:
– Как же так? У нас еще двухчасовой запас до рубежного времени.
Оказывается, мой друг взял меня на понт, тем самым мобилизовав мои ресурсы.
На пик мы взошли 2 августа 2008 года, но его как такового нет, есть плоскогорье, из-за тумана не рассмотреть царство вечного снега, места арктических красок. В ясную погоду с вершины открывается вид на Центральный Памир, на пики Коммунизма и Корженевской. От основания этих вершин, с базового лагеря Москвина, альпинистов вертолетом за сорок пять минут доставляли к подножию пика Ленина. С развалом Советского Союза уникальный маршрут перестал существовать, меры, предпринимаемые к его восстановлению, результатов не дали. Бастионы бюрократизма и равнодушия оказались непреодолимы.
Возвращение с горы было непримечательным, но трудным, физическая и эмоциональная энергии растрачены. Жажда изнуряет, сухость во рту, слюна не вырабатывается, организм обезвожен. Весь прихваченный с собой запас воды исчерпан, горелка для таяния снега считалась излишней. К тому же плотный туман упал на пути нашего движения, окружающий ландшафт стал неузнаваемым. Именно в таких обстоятельствах происходят трагедии. Потеря курса и гибель неизбежны, только опытный гид, ведомый чутьем и лишь ему известными признаками, находит верную тропу.
Наши палатки установлены ниже вершины Раздельной с западной стороны, это облегчило преодоление последних метров. Двенадцатичасовой сон восстановил мои силы и аппетит, так сладко я не спал в горах ни до, ни после этой ночи. Третья попытка увенчалась успехом! Я бы назвал это преодолением себя, для таких приключений нужны долгие месяцы, а то и годы тренировок. Хочется прервать их, но что-то подталкивает тебя идти дальше.
Оказавшись в пункте назначения, испытываешь незабываемую эйфорию, ведь себя и свою лень победить труднее всего, и если смог это сделать, то и многое другое тебе под силу. У меня всего одна семитысячная вершина, но все равно было очень классно, никогда не забуду. Неизвестно, кто радовался больше, я или мои друзья на Южном Иныльчеке, Ачик-Таше, родные и близкие. Рустам – блестящий стратег и тактик, одаренный психолог, знаток горных троп, которые до неузнаваемости меняют свой облик в туманной кисее, отягощенные ночной тьмой.
Впоследствии я дважды безуспешно пытался повторить восхождение: наставники не те, да и мой возраст приблизился к семидесяти.
Утром, видя мое окрыленное состояние, Рустам отпустил меня без сопровождения во второй лагерь, вскоре мы с ним пили чай и готовились к спуску в первый лагерь. Ниже «сковороды» встречаю девушку из Венесуэлы, она была одновременно со мной на базе Южный Иныльчек, сходила на Хан, фотографируемся, впоследствии мне сказали, что ей удалось взойти на пик Ленина. Жаль, что я не решился на штурм северного семитысячника.
Автор фотографии – Рустам Раджапов. 3 августа 2008 года. Второй лагерь (5300 м)
Горные вершины и глубокие ущелья стали лабораторией, в которой я исследовал души мужчин и женщин. Я стремился показывать их жизнь без прикрас. В бесконечной динамике, изнурительных переходах и возвращениях на автопилоте, когда кажется, что следующий шаг будет последним, а на практике тебе под силу еще тысяча таких шагов. Без фальши и попыток скрыть неприятную правду о нравах людей.
Снимок режет глаз, хочется отвести взгляд. Я сомневался, надо ли показывать незначительный срез моей жизни. И все-таки решил, что надо, легких вершин не бывает.
Миновало восемь лет, я завершил государственную службу, вышел в отставку. В первых числах июля 2016 года мы с Андреем из Бишкека в который уже раз отправились в базовый лагерь Ачик-Таш. Как оказалось, пожалуй, для меня в последний… Слово подобрал неудачное, безысходное, но точное.
