Сколько же мы шли в гнетущей тишине? Возможно, всего час, а может, и целую вечность. Дорога наполнилась утренним светом, солнце наконец-то проснулось, гладило лучами-пальцами всё живое. Но я очень сильно утомилась и замерзла – после невыносимо жаркого дня настала холодная ночь, – поэтому не замечала совершенно ничего. Глаза слипались и горели огнем, а ноги не слушались. Казалось, ещё немного, и я рухну на землю, чтобы никогда больше не подниматься.
Ричард, кажется, совершенно не замечая моего состояния, шел абсолютно спокойно и ровно, правда, всё чаще и всё с большим усилием распрямляя плечи. Но виду не подавал, и о том, что спина, скорее всего, ныла жутко, я догадывалась только по алым кровавым полосам, пересекающим её со всех сторон.
Потом он резко остановился и уселся прямо на траву.
– Ты так замертво падешь, – заключил, осмотрев мою скрюченную фигуру. – Сядь.
– Нас догонят и… – пискнула я.
– И съедят заживо, ага. Ложись спать, кому сказал. Мы ушли достаточно далеко, значит, время для привала имеется. Не вздумай делать вид, что ты не устала.
Я удивленно уставилась на землю, усыпанную песком, камешками, ветками и листьями, не представляя, как туда вообще можно сесть или лечь. Про сон и думать было страшно. Можно, конечно, снять свитер и устроиться на нём, но тогда бы я окончательно окоченела, да и валяться голой рядом с невнятным блондином-преступником как-то не прельщает.
С другой стороны, есть ли хоть какой-то смысл для кривляний в моём-то положении? С тяжелым вздохом улеглась на холодную и мокрую траву и прикрыла глаза. Несколько секунд ворочалась и фырчала, а когда успокоилась, то в полнейшей тишине ощутила на себе пронзительный взгляд. Но блондин не начинал беседы первым, да и мне хотелось помолчать.
Я уже почти смирилась с безысходностью своего положения, всё больше погружаясь в отрывистую дрёму, смешанную с реальностью. Но сон прервал тихий голос. Видимо, любопытство Ричарда взяло над ним верх, и он поинтересовался:
– Насколько надо быть ненормальной, чтобы ночью побежать вызволять незнакомого и непонятного преступника?
Ага, типа знакомых вызволять можно.
– Я не слышу… Я сплю…
– Ну-ну. – Вкрадчивый спокойный голос пробирал до костей. – Меня спасают впервые, поэтому очень бы хотелось узнать: зачем?!
– Нельзя лишать человека жизни.
Меня охватил непонятный стыд. Внутри всё кричало о моей неадекватности и о том, что нужно заранее придумывать не только ответы на эти вопросы, но ещё и убедить в их верности саму себя. С этим дела обстояли сложнее. Спасти-то спасла, а вот доказать себе правильность данного поступка не сумела.
– А если я сам прибил несколько десятков человек? Не думала о таком? Если я разбойник, которого ловили много лет?
– Не очень похож. Если честно, я как увидела, что они делают с… – черт, да как к нему обращаться? – …тобой, так вообще не смогла ни о чем думать. Это неправильно!
– Ой, какая перед нами хорошая девочка. Это правильно, а это нет – просто прелесть, – ухмыльнулся Ричард.
Я покраснела и зажмурилась, пытаясь стать незаметной. В тот момент, когда он стоял перед палачом, мир казался игрушечным. Сейчас я практически сходила с ума от реальности.
– Ты будто не отсюда вообще. – В голосе появилась тоска. – Как тебя зовут, кстати, а то тот твой прошлый бубнеж я не сумел разобрать?
– Анна.
– Очень приятно познакомиться, а теперь – спать. Слишком сложный день выдался, а поговорить всегда успеем.
И спокойно улегся в паре метров от меня. Если бы я не знала, что он жив, то испытала бы нешуточный испуг. Дыхание не слышно, никаких вздохов или сопения во сне, никаких переворотов. Как будто исчез, растворился в этом холодном воздухе, сливаясь с чистейшими каплями росы. Но я долго разглядывала обнаженную спину, рассечённую кровавыми линиями, и почему-то каждую клеточку тела охватывало спокойствие от присутствия хоть кого-то рядом.
Незаметно подкрался сон, нежно обнял. Было слишком хорошо. И даже почти не холодно. Веки потяжелели, а ресницы превратились в настоящий груз. Сердце потеряло остроту аритмичных постукиваний и билось тихо-тихо, спокойно и неощутимо. В правом виске нервно билась тоненькая жилка, но я приложила к ней ледяной палец и долго сжимала, пытаясь охладить больную голову. И уснула, абсолютно не запоминая сновидений.
***
Пробуждение не принесло облегчения. Кто-то грубо тряс меня за плечо, и туманный мир сновидений уплывал всё дальше. Я разлепила налитые свинцом веки, пару секунд очухивалась. Кто и зачем завел меня в лес? Что произошло?
Мамочки! Я вскочила. Голова болела невыносимо – гораздо сильнее вчерашнего; перед глазами плясали точки. Тошнота подкатила к горлу. Меня долго выворачивало желчью.
Ричард не поздоровался со мной – только осмотрел подозрительным взглядом. Он сидел у потухшего костра и грел руки, приблизив те к тлеющим углям. На импровизированных шампурах, а точнее – веточках, были нанизаны грибы неизвестного происхождения.
– Ешь, – приказал спутник.
А вдруг они ядовитые? Ай, будто бы отравиться и умереть – худшая из зол. Гриб напоминал жилистое мясо, старое и безвкусное. Я проглотила один кусочек и, вдумчиво прожевав, поблагодарила Ричарда. Тот не ответил.
Лес, настолько зеленый, что казался высеченным из малахита, твердо впивался в землю корнями деревьев. Многовековые стволы тянулись к небесам тонкими шпилями-верхушками. Звуки не вторгались в величественное царство: птицы молчали, звери не выли, и только ветер грустно стонал, будто бы прощаясь с кем-то важным. Он задувал мне под свитер, заставляя ежиться и вздрагивать, нервно постукивая зубами от страха.
Давно затушенный костер умирал в этой жутковатой тишине.
Во что же я вляпалась? Попала в иной мир – это раз. Про иные миры, прекрасные и далекие, я прочитала вагон и маленькую тележку книжек, только вот загвоздка: в книгах героям доставался какой-нибудь супер-дар или чудо-покровитель, или на худой конец свое царство. Мне же попался Ричард – это, кстати, два. Кто он и чего от него ждать? Друг или враг, злодей или человек, попавший в плен обстоятельств?
Но самое страшное – меня не пугало происходящее. Точнее – пугало, но не так, как должно: до дрожи, до озноба, до предобморочного состояния. Жутковато, но не более того. Словно я здесь уже была, словно это место не ново. Уж не оно ли являлось в тех реалистичных снах, после которых я просыпалась в поту?
А Ричард? Случайный ли он попутчик?
Причина, по крайней мере, одной моей беды, спокойно разлеглась на травке, подставив лицо солнечным лучам. Интересный все-таки типаж. Худощавый, с тонкими пальцами, длинными – до мочек ушей – волосами линялого серебристо-серого цвета и бледной кожей. Зато глаза! Изумрудные, живые, горящие. Странно, вчера они ведь были с пепельным оттенком – я это чётко помню. Скулы острые, губы ложатся тонкой линией. Волосы спутаны и взлохмачены, но в этом нет неопрятности. Что крайне странно.
Не мой типаж, но он мог бы стать довольно привлекательным. Его бы подстричь да отмыть, а то, судя по всему, о горячей воде или мыле он в жизни не слыхивал. Сколько ему лет? На вид – не менее тридцати лет, а возможно, и больше. Морщин много, да и шрамов хватает – например, над губой несколько, все руки исполосованы белыми, уже давно зажившими линями.
Ричард заметил мой интерес к своей персоне и нерадостно хмыкнул:
– Что-то не то спаслось, что хотелось, да? Ответа не жду. Идём. Отдохнули, и хватит.
Он поднялся быстро, словно не знал ни усталости, ни изнеможения. Странный он. Говорит жестко, серьезно, но, в то же время, так ехидно. Голос сильный, поставленный, но такое ощущение, будто бы он – не любитель разговаривать. И хамит не по характеру, а от нужды или привычки. Непонятный он, ох, непонятный. А впрочем, какое мне дело?
Сейчас бы хоть куда-нибудь дойти, пока до нас не добрались добродушные селяне с факелами наперевес. Ах да, у них не факелы. Они предпочитают плеть и что-то похожее на копье. Средневековье какое-то, честное слово. Кстати…
– Какой нынче год?
Я старалась не отстать от спутника, хотя получалось с трудом – шаг того был четок и размашист.
– Шесть тысяч четыреста пятьдесят первый от зарождения, – незамедлительно ответил тот. – Помогло?
– Даже очень. Ладно, а если быть честным? – обогнав Ричарда, еще раз спросила я; его усмешка заставила меня понуриться. – Честно? Шесть тысяч какой-то там год? Но это невозможно! Что за безумная страна?!
– Ты даже территориально не представляешь, где находишься? – Он удивленно изогнул бровь. – Слушай, откуда ты взялась, красота?
– Кажется, из другого мира… – Я развела руками, ожидая косых взглядов. – Постой, это тебя не удивляет?
– Нисколько. – Ричард вновь откинул челку с лица. – Некоторые особо обученные колдуны могут перемещаться в иную реальность. Мне неизвестно, для чего, но такое практикуется. И ты каким-то образом влезла сюда из своего мира?
– Да… Наверное…
Или нет. Лезла ли я куда-то? Тот свет… откуда он взялся?
Честно говоря, я ожидала расспросов, которые помогли бы мне хоть сколько-нибудь почувствовать себя непрошеным гостем в чужих землях. Но Ричард всё так же спокойно, как и раньше, шагал незнамо куда. Он легонько отводил руками ветки и нырял под них, пропуская меня вперед. В глазах рябило.
Да, спутник мне достался не самый разговорчивый. Я же не могла молчать.
– А что творится в вашей реальности? Монархия, республика? Может, вообще живете в мире всеобщего благоденствия? – Я вспомнила курс истории, с отличием сданный на выпускных экзаменах.
Ричард посмотрел на меня как на пациентку сумасшедшего дома. Впрочем, а кем я еще являюсь после всего случившегося? Он не остановился и даже не замедлил хода, а просто негромко сказал:
– Тирания. Наступила десять лет назад и, судя по всему, останется до конца веков. Не задавай глупых вопросов. Правда, если вдруг в какой деревне спросят, как ты относишься к власти, запомни: ты чтишь и ценишь нашу бесценную королеву Орелию. Иначе без разговоров голову отсекут.
Скорее бы уже появились эти деревни. Бродить по пугающим лесам не хотелось. А добродушные трактирщики, готовые накормить тыквенным супом взамен на россказни про то, что я гостья из соседнего государства, пришлись бы кстати. В животе заурчало, и я покраснела от стыда.
– Мы скоро вернемся к людям? – Нужно было перевести тему беседы.
– Не мы, а ты, – резко оборвал меня Ричард. – Я доведу тебя до села, где еще никто не извещен о непонятной чужеземке, имеющей наглость "украсть" "драгоценного" пленника. Придумаешь какую-нибудь сказку, и всё. Далее твои проблемы.
– А что с тобой?
– Уйду. И надеюсь, мне не придется никогда тебя больше видеть, – отрезал он, откидывая с лица светлую прядь привычным движением.
Я оцепенела. Он оставит меня? Неизвестно где, ничего не объяснив? И не поможет?
– Но…
– Никаких «но». – Ричард раздраженно махнул рукой. – Всё решено ещё до твоего идиотского поступка. Мне не нужны компаньоны, да и тебе одной легче будет укрыться.
Да уж, конечно. Одна я всего-то спасу какого-нибудь очередного проходимца. Да за какие же грехи боги послали мне этот кошмар?!
Ах да, о богах…
– А у вас есть божества?
– Ну, вроде как им молятся, – ответил Ричард, пусть и без особой уверенности. – Дескать, боги слышат всех вокруг. Нуждающимся они посылают помощь, а злодеям – неприятности и беды, тем самым сохраняя равновесие. Если честно, с верой моя дорога никогда не пересекалась.
– То есть ты не получал ни поддержки, ни страдания?
– Ну, как сказать, – он фыркнул точно пес. – Тебя чем лучше наречь: помощью или неприятностью?
Я невольно улыбнулась, но улыбка быстро сползла с губ.
Густой лес обратился в непроходимую чащу. Исчезла зелень и солнечный свет. Ветки что костлявые пальцы били по лицу и плечам. Палая листва хрустела под ногами. Деревья переплетались корнями. Я исцарапала щеки и прорвала свитер. Ну всё, Аня, теперь тебе одна дорога – на паперть. Сядешь у ворот и попросишь хлебушка – и получишь заслуженного пня от других работников прибыльной сферы.
Горло отекло без воды, и я глотала вязкую, липкую слюну. Голова шла кругом.
– Давай поторопимся. – Сквозь туманный шепот пробрался голос Ричарда. – Я знаю этот лес. Скоро поредеет, тогда и остановимся.
Как можно знать то, что не имеет ни протоптанных троп, ни указателей, ни каких-либо опознавательных знаков?! Я вот в трех осинах путаюсь. Странный человек, непонятный и подозрительный. Пускай других попутчиков на примете нет, но не могла же я довериться ему безоговорочно. Как минимум, один вопрос оставался открытым:
– За что тебя хотели казнить?
– А что? – с раздражением. – Охота утолить нездоровое любопытство?
– Ну, мне просто очень хотелось бы узнать о…
– То есть утолить любопытство, – не дослушал этот мрачный типчик. – Хорошо. Я тебя нисколько не обманывал. Я убил пятерых человек. Трех безоружных мужчин и двух женщин.
Минутой назад казалось, хуже уже случившегося быть не может. Да конечно! После этого спокойного заявления появилось желание сбежать. Улепетывать по чаще куда глаза глядят.
– Но… За что?
– Мне нравится убивать. – Спутник обернулся ко мне, прищурился и скривил губы в жуткой ухмылке. – Стало легче? Не переживай, красота, ты спасла мою жизнь, а я сохраню твою.
И он словно в насмешку провел холодным пальцем по моей шее. Меня затрясло. Он… он продолжит убивать.
Ричард развеселился не на шутку. И с удовольствием начал перечислять, что да как. Рассказал про предрассветный сумрак и окраину села, про спящую семью, и про то, как в их доме пахло молоком. Про женщину, бьющуюся в агонии, и мужчину с раскроенной головой. И про волосы на топоре, и про пятна крови по полу.
– Пожалуйста, хватит! – Я заткнула уши. – Не рассказывай… об этом…
Он не ответил. Но молчание, раньше тяжелое, стало спасением.
***
Первыми не выдержали ноги. Они вспухли и болели, точно закованные в кандалы. Каждый шаг давался с трудом. И это ещё повезло, что в деревне почетной чужеземке выдали ботинки из грубой кожи взамен её старых домашних тапочек. Думать о том, каково Ричарду, идущему босиком, мне не хотелось. Да и вообще не хотелось думать о нем! Будь моя воля – я бы сбежала. Но неизвестно что лучше: помереть от обезвоживания и голода или в объятиях маньяка.
Он обо мне тоже не думал и не обернулся ни разу. Не говорил, не спрашивал, не помогал и не оглядывался. Словно был совсем один во всей бескрайней чащобе.
Вечерняя тьма холодным покрывалом накрыла небесное полотно, когда мы вышли на поляну. Жирная луна освещала её, и меж травинками запутались золотистые лучи.
Тихий голос заставил вздрогнуть:
– За нами больше не гонятся. Пойду поищу чего-нибудь съестного, а ты… – Ричард глянул на меня искоса, – сиди тут.
И ушел. Неужели он не устал?! Любой здоровый человек сошел бы с ума, пробродив полдня по лесу. Я, например, как плюхнулась на подгнивший, усыпанный трухой пень, так и замерла. Всё, хватит, приплыли. Дальше только лежа.
Луна была чудовищно хороша. Она гладила меня по голове, ластилась к ногам, светила нежно и ласково. Ветер мурлыкал одному ему известные мотивы. Лес жил, хрустел, свистел, трещал. Казалось, прислушайся – и вдали кто-то взвоет или взмахнет крылом. Нет, всё обман. Никого нет.
Мамочки! А вдруг Ричард попросту слинял? Ему надоело присматривать за бесполезной спасительницей, и он плюнул на данное мне обещание. И ушел незнамо куда, ведь ему чаща знакома.
Но не успела я по-настоящему разволноваться, как вынужденный спутник показался среди деревьев. Лунные лучи вплелись в его волосы. Он нес небольшого и, судя по всему, мертвому зайца.
После некого раздумья Ричард провел большим пальцем по острию того самого союзника-ножа, спасшего кому-то жизнь, а кому-то, напротив, ухудшившему её в сотню раз.
Мне повезло – Ричард отвернулся, когда свежевал кролика.
– Если пойдешь туда – увидишь ручей. Вода чистая, сходила бы попить да умыться, – не оборачиваясь, посоветовал мне Ричард.
Я не представляла, где находится «туда», но двинула в ту сторону, откуда недавно вышел мой спутник. Идти старалась только вперед, не сбиваясь и не поворачивая.
Лесной ручей тек среди камней, огибал сломанные стволы, разбивался об илистый берег. Я жадно пила ледяную воду, и во рту жгло. После ополоснула лицо, обтерла руки.
Он ждал меня – я почувствовала его волнение. И когда я вернулась, Ричард заметно расслабился, хотя и не подал виду. Неужели беспокоится? Или что?..
– Разведи костер, – спокойно попросил блондин, вводя этой просьбой меня в полнейший шок.
– Я не умею, кажется, – промычала, подумав ради приличия секунды две. – Нет, точно не умею…
– А чего там уметь?
Эти два камешка ничем не отличались от остальных, но почему-то Ричард выбрал именно их. Чиркнул друг о друга над сваленным хворостом – и когда он успел его притащить?! – и крохотная искорка, могу поклясться, оторвалась и упала в самый центр конструкции.
– Ничего себе!
– Держи, – Ричард передал камешки мне. – Ничего особенного, огнегранит и не на то способен. Жаль, нет коры Синего дуба. Тогда бы полыхнуло будь здоров!
– Синего дуба?
Я грела ладони у пламени, а то фырчало, вгрызаясь в ветки.
– Его наружная кора голубоватого оттенка. Разрезаешь первый слой и отковыриваешь второй, – я поперхнулась, – и всё. Просто капаешь на кору любой жидкостью. Подойдет и роса, и слюна, и дождевая вода. Только учти, что кора сгорает моментально, и за пару секунд он полностью истлеет. Поэтому горящую кору используют лишь для разжигания костра, но не для постоянного поддержания. Запомнила?
– Не очень. – Я попыталась проговорить весь алгоритм про себя. – Честно говоря, разжигать огонь водой – это самое бредовое, что я когда-либо слышала.
Ричард не ответил – впрочем, ничего нового. Он воткнул две ветки-рогатины в землю, а на третью одним рывком насадил тушку зайца. Положил её на импровизированный вертел. Когда заяц зарумянился со всех краев, я, глотая слюну, попыталась представить, как же его есть. Тарелок нет, вилок тоже, один нож, да и тот сомнительной чистоты. Но голод взял свое, поэтому вскоре я жевала замечательно прожаренный кусок мяса прямо с палки, давясь слюной. И мне было почти хорошо.
– Уже завтра утром выйдем к селу. Придумаешь какую-нибудь слезливую историю про девочку-сиротку, попросишься на подработку, а дальше действуй по ситуации. Поняла?
– В общих чертах, – пробормотала я, совершенно не представляя, куда действовать, по какой ситуации и когда эта ситуация начнется.
– И чудно. Тогда спать.
Всю ночь снилась полная несуразица: бойница башни, и ветер, раздувающий волосы погоня на лошадях пещера в глубине горы. Будто бы начиталась исторических романов. Во сне я была иной: суровой, умной, решительной. И только где-то далеко в подсознании трепыхался вполне реальный страх. Страх проснуться не там, где хотелось бы, рядом с пугающим человеком, без каких-либо представлений о дальнейшей жизни. Я совсем одна, я в чужом мире, я ничего не понимаю. И меня ждет неминуемая гибель.
Я проснулась от того, что Ричард тряс меня за плечи и шептал в самое ухо:
– Поднимайся. У нас проблемы.
Я начала крутить головой в поисках проблем. Дыхание оборвалось на вздохе. Липкий ужас сковал тело. Ричард прислушался к чему-то, выругался и, схватив меня за руку, побежал.
Солнце светило лениво. Небо, окрашенное красно-янтарными цветами, было выписано кистью умелого художника. Рассветная влага напитала воздух. Крепкая рука сжимала мои пальцы, тянула вперед, не давай возможности остановиться. Ричард не оборачивался, но даже я чувствовала, как он напряжен и вслушивается во что-то, что мне казалось обыкновенной утренней тишиной.
Этот корень я заметила слишком поздно. Упала на колени, потянув Ричарда за собой. И только собиралась вскочить, как Ричард сквозь зубы прошипел:
– Выбрались.
Потом безмятежно улегся рядом, примостив голову на тот самый неблагополучный корень, и прикрыл веки.
Я задыхалась. Полусидела, подогнув одну ногу и склонив лицо к земле. Сердцу не хватало места в груди, и оно рвалось прочь.
– Поэтому я и говорю: по отдельности спастись будет легче, – почти неслышно прошептал мой спутник.
Затем добавил с толикой ехидцы:
– Мне.
– Тебе что?
– Мне сбежать от охотников легче, если рядом нет тебя, – жестко подытожил Ричард. Голос налился металлом.
Несомненно, я являюсь неприученной не только к бегу, но и даже к ходьбе, обузой.
– А кто такие охотники?
Ответ показался хорошо заученной фразой:
– Охотники – это специально обученные королевой люди, специализирующиеся на розыске, поимке и ликвидации… – он сбился, на секунду задумываясь над продолжением, – …определенной группы преступников. Хватит прохлаждаться. Осталось буквально несколько миль.
Затем мой спутник поднялся, а я ужаснулась. Старые раны открылись, кровь сочилась из десятков царапин. И ведь не ноет. На секунду я его даже зауважала.
Час или два, или, возможно, целую вечность мы шли и молчали. Потом Ричард остановился.
– Тебе прямо. Увидишь ворота – иди к ним. Не вздумай оставаться в лесу. Спасибо за помощь, надеюсь, больше не встретимся. Удачи.
И я не успела придумать ответа, как Ричард развернулся, вложил мне в ладонь нож с деревянной ручкой и ушел.
Просто великолепно. Приплыли. Пусть мой спутник груб и жесток, но он мог спасти от многих неприятностей. А будет ли так в деревне? Чем мне заниматься? Что ж, стану селянкой, нарожаю детей и… свыкнусь с этим миром. Осталось только придумать красочную историю моего прошлого.
'Ты сама-то в это веришь?'
Нет. Но выбора у меня все равно немного.
И с этими недобрыми мыслями я вышла из леса.