Татьяна Новикова
Будь моим… оборотнем
Глава 8. Сделай последний шаг
Клеверий говорил, не останавливаясь. Описывал, как Анна окажется в его руках, что он с ней сделает. Грязно, омерзительно. И эти его слова оживляли ту сущность, которая есть в каждом оборотне: чистое, незамутненное безумие. Ричард скрывал в себе зверя долгие годы, но теперь тот рвался сквозь израненное тело, через каждую рану, кровью выплескивался наружу. Он прорывал кожу, чтобы восстать и обратить в пепелище всё кругом.
Охотник видел перед собой растоптанную жертву, не способную ни на что. А волк в Ричарде оживал и, наконец, поднялся на четыре лапы. Глаза его полыхали жаждой.
Он одним движением, которое заставило кости загореться огнем, выбил оружие из рук бывшего королевского фаворита, и повалил охотника на землю. Тот попытался столкнуть Ричарда с себя, но зверь внутри придавал сил.
Нож оказался зажатым в руке, и Ричард долго, целую вечность рассматривал перекошенное от гнева лицо охотника.
С губ того сорвалось поистине змеиное шипение.
К чему приводит любовь?
К желанию жить.
Удар ножом между ребер, прямиком в сердце, тяжелый выдох охотника. Руки окрасились кровью.
К чему приводит любовь?
К желанию убивать.
Единственное, что Ричард осознавал со всей четкостью: Анна должна вернуться в замок и выйти замуж за своего короля. Она заслужила счастья как никто другой. Ради неё Ричард был готов стать убийцей. Он был готов потерять всё, даже самого себя, только бы оставаться подле неё.
Прихрамывая и сжав зубы, чтобы не застонать от боли, Ричард дошел до Верного, растерянного и напуганного, но смиренно ожидающего хозяина.
Главное, чтобы Прейя не успела ничего сотворить с обладательницей глаз цвета темного шоколада.
***
Где находится грань между болью и блаженством? Одно перерастает в другое, оплетает побегами. Сначала всё горело: ноги, руки, внутренности. Кожа лопалась, и воняло паленым мясом. А потом я вспыхнула изнутри, и пламя поползло по венам, стекало огненными каплями с пальцев.
Ведьма закричала, и мой огонь лизал ей щеки, будто поглаживая.
– Ты… сильная…
Пламя во мне плясало, а я не могла даже шелохнуться. Я вся обратилась в магию, и имя мне было – разрушение.
– Мальчик, неужели ты выжил?.. Ты пришел за ней… – хрипя, продолжила ведьма. – Сними я неё камень!
В ноздри забился запах травы, южных ветров и солнечного лета. Мой огонь отпрянул прочь от того, кто сейчас касался моей шеи ледяными пальцами. Кулон плавился, обжигая его ладони, но тот, кто пах летом, не сдавался.
А потом всё стало прежним, и я почувствовала, как Ричард подхватывает меня на руки. Ведьму окутывал зеленовато-рыжий огонь, который медленно, словно не решаясь, расползся по шали, протянул пальцы-всполохи к волосам. Ведьма встала, раскинув руки, и пламя окутало её рыжим коконом.
Миг, и Прейя рассыпалась песком у наших ног.
***
Ричард молчал. Его серые, неживые глаза выдавали всю скопившуюся усталость. Он подворачивал руку и шел, ковыляя. Кровь на рубашке и руках. Синяки, ссадины. На виске запеклось алое. Но он выжил.
Он, черт возьми, каким-то образом смог убить охотника!
Я обняла такого родного человека, привычно утыкаясь носом в его грудь. Прижимая к себе дрожащими руками, он целовал мои веки, мокрые щеки, брови.
Он волновался за меня. Я боялась потерять его. Каждую секунду нашей дороги длинной в полгода.
– Что случилось с ребятами?
– Выйдем отсюда, – чужим голосом ответил Ричард. – Здесь давят стены. И… мне надо тебе кое-что сказать.
***
Мы стояли, уткнувшись лбами в шеи друг друга. В сердце жгло от боли и непонимания: почему всё происходит именно с нами? Есть ли у этого какой-то особый смысл, или просто мы – два неудачника?
– Ривалия выживет? – спросила я, дослушав рассказ Ричарда.
– Надеюсь, что да. Оборотни выносливы.
– Извини, что из-за меня сорвалась ваша свадьба.
Ричард замолчал.
– Извини, – повторила я. – Пожалуйста, прости меня за всё.
– Тебе не за что извиняться. Если бы я женился на Ривалии, то сделал бы несчастными и её, и себя.
Он отстранил меня и пристально вгляделся в лицо. Я отвела взгляд.
– Анна, я боялся не успеть… не застать тебя живой. Я кое-что понял, пока несся сюда. Я не смогу без тебя прожить.
Желваки на скулах напряглись, лоб пересекали морщины. И я боялась перебить этого не по возрасту хмурого мужчину, который смотрел на меня так, что кружилась голова, и перехватывало дыхание.
– Знаешь, – начал он, – из поколения в поколение оборотням передаются клятвы, которые мы обязаны произносить перед Велицией в день свадебной церемонии. Они до слащавости идеализированы, поэтому я не скажу ни слова из них. Я дам тебе другую клятву. Нет, – он покачал головой. – Я попрошу о возможности принести клятву верности.
Губы исказились в вымученной улыбке, плечи ссутулились, но Ричард выпрямился, вдохнул и выдохнул, будто боролся с самим собой.
– Я понимаю, нам не суждено быть вместе. Но… можно, я всегда буду рядом? – спросил он, зачем-то расстегивая пуговицу на своей рубашке. – Буду оберегать тебя от проблем и врагов. Я готов никогда не показаться тебе на глаза в человеческом обличье. Лишь защищать. Без обещаний и принуждений. Я никогда не брошу и не отпущу тебя. Стану сторожевым псом для моей королевы. И никогда ничего не потребую взамен. Можно?
Последняя пуговица, повисшая на нитке, расстегнута трясущейся рукой.
– Я хочу оберегать тебя в путешествиях. Знать, что с тобой всё будет хорошо. Наблюдать за тем, как растут твои дети. Я не покажу, что я человек, не выскажу своего мнения. Можно, я перестану быть человеком? Только для тебя. Позволь мне стать твоей тенью.
Пыльная окровавленная рубашка упала на землю.
– Ты можешь не беспокоиться о моих чувствах. Им не место в наших отношениях. Псы не чувствуют. Их единственное призвание – верность.
Брюки бесшумно скользнули вслед за рубашкой. Хриплый голос дрожал.
– Разреши мне обратиться прямо сейчас, чтобы навеки стать твоим псом. Прости, что я причинил тебе столько боли. Если бы не я – всё бы сложилось иначе.
– Постой. – Я дотронулась до плеча, но Ричард покачал головой и аккуратно отвел мою ладонь в сторону.
– Не останавливай, не надо. Риша… – Он зажмурился как маленький мальчик. – Я тебя люблю… с самого первого дня. И я прошу лишь об одном: позволь мне находиться рядом. Ты станешь женой самого короля, первого человека Кристани. Что могу тебе предложить я? Ничего, кроме преданности. Позволь мне навсегда остаться твоим волком.
Измученное выражение на лице, напряженное тело, тяжелый вздох. Печальная улыбка.
– Кстати, вот третье правило наших законов. Не любить никого другого. И я его нарушил задолго до бракосочетания. Задолго до встречи с Ривалией. Задолго до отъезда из столицы. Я – слабак. Я обещал стереть тебя из памяти. Но теперь… я просто не смогу находиться далеко, зная, что тебе угрожает опасность. Прости, Риша… Ты спрашивала, как переводится это слово? С истинного языка оборотней: «Жизнь моя». Ты – всё, что мне нужно.
Он замолчал, откинул с лица светлую прядь и закусил губу. А потом закрыл глаза, на которых выступили слезы. Смена ипостаси оказалась невероятно простой – не было ни крови, ни стонов, ни изломанных костей. Ничего из того, чем кормило меня телевидение. Вот передо мной стоит обнаженный мужчина – всё вертится и кружится, человеческие черты смываются волчьими, искривляются очертания – и появляется волк. Родной волк с глазами цвета беззвездной ночи.
Нет ничего интимнее, чем обращение оборотня. Ричард открыл передо мной не только свою душу, но и тело. Раскрылся весь, понимая, что я могу растоптать его веру своим безразличием.
Я размыкала рот как рыбешка, вся тряслась и не могла успокоиться. Пора становиться сильной. Из-за моей слабости, из-за его нерешительности мы оба страдали полгода. Я обняла зверя за шею и прошептала так тихо, чтобы никто, даже сами боги, не могли меня услышать:
– Я запрещаю тебе быть моим псом. – Зверь отдернулся будто от пощечины. – Потому что ты нужен мне другим. Ты кое-чего не учел, Ричард. Я тоже тебя люблю.
Глаза в глаза. Учащенное сердцебиение. Я гладила мягкую шерсть волка, которая когда-то защищала меня ночами от холода, и рассказала ему обо всем. О его глазах, о ехидстве, о бескрайней мудрости, о тепле рук, о запахах лета и травы, об острых скулах и тонкой линии губ.
О том, как благодаря ведьме я попала домой, но вернулась обратно, когда поняла, что накрепко увязла в изумрудно-серых глазах.
О том, как шла в столицу, боясь потерять того, кто стал для меня всем за несколько коротких дней.
О поцелуе с привкусом крови, слаще которого в моей жизни не было ничего.
О том, что я была готова рассыпаться на части, узнав, что он женится.
О моих снах и о бессонных ночах рядом с ним.
О шрамах на его теле, которые я запомнила своими пальцами.
– Я запрещаю тебе быть моим псом, – повторила так громко, чтобы слышали даже горы. – Будь моим мужчиной.
Обратное превращение. Человек напротив и его губы, такие горячие, такие необходимые. Его пальцы, нерешительно ведущие по моей спине вниз. Его сбитое дыхание.
Как всё просто. Когда-то мне казалось, будто я попала в настоящую передрягу. Будто спасла убийцу.
Но идеально начертанные планы рушатся, жизни ломается от букв, переплетенных в слова. До пропасти остается один шаг, но и он длится вечно. И то, что навсегда потеряно, оказывается в твоих руках.
Главное – верить.
***
– Простите, – донеслось смущенным писком.
Я завизжала от неожиданности, Ричард задвинул меня себе за спину. Перед нами стоял придворный маг, который краснел и мялся как мальчик. Я, невольно хихикнув, подала Ричарду штаны. А то посчитают нас извращенцами, что добрались до священных гор, только бы предаться плотским утехам.
– Уважаемая Анна, я рад, что вы прибыли в место назначения, но вас просят срочно воротиться во дворец.
– Зачем? – спросил Ричард, поспешно застегивая рубашку.
– К вам прибыли гости, госпожа.
Сердце разбилось вдребезги.
Портал заблестел, приглашая шагнуть внутрь. Мы ступили в него вместе, думая о воротах во дворец. Рука об руку.
***
В замок я шла одна – Ричарда не пустили как лицо, не имеющее допуска к тайнам короны. Он пожал плечами и сказал, что подождет меня снаружи.
– Всё будет хорошо, – щелкнул по носу. – Помни, я волнуюсь за тебя, Риша.
– Угу, – глубокомысленно ответила я, чутьем предвкушая подставу.
В королевском кабинете меня встречало трое: сам правитель и два человека, знакомых мне до боли. Те, о ком я плакала ночами. Те, кому писала письма – и не отправила ни одного. Мама, невысокая, светловолосая, в домашнем платье, и папа, ссутуленный и постаревший мужчина, кажется, даже сильнее постаревший, чем раньше. Он теребил галстук и не смотрел на меня, а вот мама, напротив, прожигала взглядом.
Я невесело поздоровалась и села в свободное кресло.
– Ну, здравствуй, дочь, – холодно сказала мама, побарабанив по столу ногтями.
– А что вы тут… делаете?
И ведь я знала ответ.
– Король Харот был так любезен, что оповестил родителей невесты о свадьбе. Пришлось нам воспользоваться услугами добродушного гонца, который доставил письмо, и ринуться к тебе.
– Анна, ты не говорила, что твоя матушка – первая советница королевской семьи, – добавил Харот с обидой.
Конечно, не говорила, и не сказала бы. Я вызубрила наизусть всю родословную мамы и понимала, сколь высокая она штучка, вторая после короля, одна из совета старейшин, что был разогнан (а точнее – казнен) королевой Орелией и до сих пор не собран вновь. А ещё я знала, что титул советника передается по кровному родству. А я, стало быть, первая и единственная наследница, и уж если вновь созывать совет – то со мной в числе прочих.
– Милочка, ты ведь всё знаешь обо мне?
Я совсем забыла мамин строгий голос. Ее светлые волосы были собраны в высокий хвост, а карие глаза сурово смотрели. Мама не спрашивала – утверждала.
Папе было крайне неуютно в чужом мире, но он стойко держался, разве что сутулился всё сильнее.
– Да…
– И ты молчала, что являешься первейшим звеном для восстановления совета старейшин?! – Харот был в гневе.
– Видимо, не зря молчала, – хмыкнула я.
– Не ожидал от тебя такого безрассудства!
– Аня, ты убиваешь нас с папой!
– Какая глупость!
– Нельзя вечно прятаться!
Буквы. Слова. Фразы. Обязательные восклицательные интонации в голосе. Сколько эмоций. Меня одну не интересует судьба моей почти королевской персоны? Я наконец-то обрела покой. Если нужно, я уйду хоть в леса, хоть в горы – только бы вдвоем с Ричардом.
– А что насчет нашей женитьбы? – опустошенно уточнил король, зарываясь пальцами в свои волосы.
– Увы, вынуждена ответить отказом. – Я развела руками.
Глаза мамы округлились столь сильно, будто она услыхала что-то невероятное.
– Ты ополоумела?.. – очень аккуратно уточнила она.
– Нет, влюбилась.
– В Ричарда? – Харот понимающе улыбнулся.
– Да.
– Какой ещё Ричард?! – Мама отвернулась от меня к королю, но тот лишь пожал плечами, мол, не имею и малейшего понятия.
Выпутываться пришлось самой. Я поведала (очень коротко и без подробностей), что конкретно нас связывает.
– Если не ошибаюсь, – перебил Харот, поднявшись, – он собирался жениться?
– Так вышло.
Я сухо рассказала о нашем путешествии. Родители смотрели на меня со странной смесью жалости и непонимания. Единственное, что по-настоящему их удивляло – почему я, дура такая, выбрала не короля.
В конце повествования мама вздохнула, подытоживая:
– Дорогая, два дня на привыкание к новой роли, а со следующей недели оповестим всех о восстановлении совета. Я уже договорилась с королем, более того, его высочество благородно предложило нам личные покои во дворце. Итак, вскоре ты примешь титул советника. А там, глядишь, дурные фантазии о любви к оборотню тебя покинут.
– Два вопроса. – Я выставила вперед указательный палец. – Первый: меня кто-нибудь спрашивает? Второй: так ли жаждет король получить в качестве советника человека, который совершенно не разбирается во всём этом?
– Тебя обучат. – Харот положил ладонь мне на плечо.
– И ответ на первый вопрос: твое мнение не имеет никакого значения, если дело касается короны, – добавила мама, облизав губы.
– Извини, дочка, – папа чуть смущенно улыбнулся. – Так будет лучше для всех.
– Была рада вас видеть, – фыркнула я и, вскочив, вылетела из кабинета.
Дверь захлопнулась с такой силой, что, казалось, могла вывалиться из проема. Я не испытывала стыда. Мне ни к чему титул и почести. Меня раздражают ужимки придворных, законы, подсунутые двуличными министрами.
Мне хочется свободы. Чистого неба и запаха дождя. Холодных ночей и жарких летних дней. Спокойствия, от которого пахнет лесом.
Ричард прохаживался по внутреннему двору как ни в чем не бывало, подставляя разбитое лицо солнечным лучам. Смешной. Я постаралась незаметно подкрасться к самому любимому на свете оборотню. Не получилось. Он, обернувшись, схватил меня в кольцо рук.
– Что с тобой? – спросил серьезно.
– Видимо, мне уготована участь советницы при короле.
Он или поймет, или… нет. Я могла бы сбежать прямо сейчас, не взяв с собой и монетки, но во мне заговорила материнская кровь: корона превыше всего. Ведь можно быть любимой и счастливой даже во дворце? Что если мое призвание в этом? А если нет – уйду в любой момент.
Ричард молча выслушал и ничем не выдал своих эмоций.
– Ну и о чем же ты переживаешь, глупая? – спросил после.
– Ты останешься со мной или уйдешь?..
– Отныне я меньше всего подхожу под твой статус. Не поздно согласиться на мое предыдущее предложение. Только не гони прочь. – Серьезный голос и чертики в самой глубине изумрудного озера.
– Перестань издеваться! Ты думаешь, я тебе душу изливала, чтобы сейчас передумать?! Ричард, я же серьезно.
– Прости. Неужели ты думаешь – мы не справимся?
И действительно. Неужели есть на свете что-то, способное помешать любви? Если два человека смогли найти друг друга среди страхов, пройдя боль и расставания, разве они могут сломиться лишь от того, что судьба одного из них была предрешена ещё до рождения?
Конечно, справимся.
***
Эту ночь я провела в гордом одиночестве. Сквозь полудрему, сквозь забытье прорвались голоса. Видение. Вещий сон. Передо мной явилась комната и дубовый стол посреди, одиноко чадящая свеча. И людские тени. Сон не отпускал, и я не могла сдвинуться с места. Хотела убежать, но не чувствовала ног.
Мужской, теплый до невозможности голос, чеканил слова:
– Анна, как ты не можешь понять? Он – предатель. Против него неоспоримые улики.
– Доказательства лучше любых слов, – женщина с голосом что хрустальный звон вторила ему.
– Дочь, мы понимаем твою привязанность к этому оборотню, но придется решить, что для тебя важнее. – Третий голос заботливо обволакивал мое сознание. – Мы должны…
– Должны что? – ответила я глухо.
– Судить его со всей строгостью.
Часть 3. Будь моим оборотнем
Глава 1. К черту честь
– Дорогая, ты рассмотрела в качестве жениха кандидатуру Вельима Инокского?
Мама влетела в кабинет и, не поздоровавшись, задала первый и наверняка не последний неприятный вопрос за день. Ее глаза горели негодованием. Ах да, Вельим – пузатый, немолодой аристократ с обвисшими щеками и липким взглядом. Кажется, он собирался заехать во дворец на неделе. Только вот не помню, отказался ли он от этой затеи добровольно или я просто забыла его встретить?
– Мама, мы уже обсуждали этот вопрос. Неоднократно. Я никого не буду рассматривать, прекращай это сватовство.
– Только не заводи пластинку про то, что влюблена во внука знахарки и собираешься провести с ним остаток дней.
– О, а как ты угадала? – съязвила я.
Не то, чтоб маме не нравился Ричард – скорее она желала для меня САМОГО лучшего, то есть кого-то богатого, известного и по меркам страны великого, с кем единственная дочурка была бы как за каменной стеной. В идеале, конечно, короля, но коль уж он мне не по душе – пойдет любая другая знать. Кто-то, кто будет выгодно смотреться в титуле супруга советницы.
– Только вот твой возлюбленный не спешит к тебе с предложением руки и сердца! – кольнула мама.
Вся её поза выражала иронию: чуть прищуренные глаза, ухмылка, склоненная набок голова.
Ей было непонятно, почему я не спешила окольцевать себя, и уж точно она не верила в то, что Ричард предлагал замужество неоднократно, едва ли не с первого дня наших отношений. Для него женитьба была необходимым ритуалом, без которого он и целовать-то меня не имел права (целовал, конечно, куда бы он делся). Для меня – ненужной деталью, которая заставила бы Ричарда посещать все эти унылые ужины, общаться с дипломатами, притворяться кем-то, кем он не являлся. Я прекрасно понимала, сколь сильно он устал от этого в Велиции, а потому не собиралась заставлять его вновь становиться советником при дворе.
– Мы никуда не спешим, мама, – ответила максимально спокойно.
– То есть, по-твоему, лучше, когда за спиной шушукаются на предмет того, что первая советница позволяет себе порочные связи?!
Ну, первая – это сильно сказано. Скорее – единственная.
– Какие они порочные… мы видеться-то не успеваем.
Потому что у нас то планирования, то заседания, то обсуждения с министрами, и везде я участвую, кручусь, стараюсь запомнить хоть что-то и принести государству пользу. Харот называет меня умницей, но я собой недовольна.
– А ты объясни это простолюдинам. Возможно, в привычном нам с тобой мире отношения до брака – норма, но здешний люд куда более консервативен в вопросах верности. Кроме того… Аня, пойми, что этот мальчик тебе не ровня!
Она всегда умела вывести меня из хрупкого равновесия одной фразой. Я моментально вспыхнула и задохнулась от гнева.
– Я сама буду решать, кто мне ровня. Понятно? – процедила сквозь зубы.
– То есть тебе не стыдно пользоваться такой славой среди собственных подданных?!
– Поверь, мне давно уже ничего не стыдно. А теперь прошу выйти из кабинета. У меня много дел.
Сколько же я обучалась этому уверенному тону и холоду в глазах, стоя перед зеркалом? Я никогда не умела скрываться за маской, но, наблюдая за тем, как невозмутим Харот даже в сложных ситуациях, решила, что пора закрыться от всех непроницаемой броней.
Иногда у меня даже получалось.
– Моя дочь – идиотка! – вскрикнула мама, хлопнув дверью.
Зато я правая рука правителя. Хорошо, что неловкость после моего отказа прошла, и мы сдружились. И я крайне благодарна Хароту за отсутствие злопамятности. Он обучает меня всему. Если бы не поддержка короля – меня бы съели дворцовые интриги и государственные проблемы.
Я упала лицом в ладони. Хотелось разреветься.
Мама искренне заботилась обо мне, но она не умела быть мягкой, а потому давила всей своей мощью. Женщина, которая вельможам Кристани предпочла мужчину из России, не могла смириться с тем, что меня не устраивали здешние женихи – вот в чем вся ирония.
Работы хватало на недели вперед, но я больше не могла сидеть в душном кабинете. Слепило жаркое летнее солнце, и горожане выползли на улицы столицы, разбежались по многочисленным базарам, оккупировали парки.
Я наскоро переоделась в джинсы с футболкой – когда-нибудь меня точно сожгут на костре, ибо придворные дамы не должны носить штаны – и направилась к домику знахарки. Ричард наконец-то превратился в примерного внука, а потому остался погостить у бабушки на неопределенный срок. Вообще-то он порывался снять комнату у какой-нибудь хозяйки, но Маделин так сильно причитала, что никто не стал с ней спорить.
С тех пор она откармливает внука как на убой, печет тазы пирожков и выглядит абсолютно счастливой.
– Здравствуй, деточка. – Маделин обнаружилась на веранде и помахала мне пучком трав, которые развешивала на веревке.
– Ричард дома?
– Нет, с самого утра ускакал куда-то в лес, – она махнула в сторону густой чащобы.
Я грустно вздохнула. Искать Ричарда в лесу бесполезно – там он спасался от реальности и мог часами бродить по глуши, находя одному ему известные тропы.
– Передайте, что я заходила.
Маделин кивнула, улыбнувшись каким-то своим мыслям. Она вообще радовалась тому, что «дети неразумные наконец-то одумались», обсуждала нашу будущую церемонию и выводок детей, которых она будет воспитывать на старости лет.
Почему мои родители не могли так же?..
Я бесцельно походила по городу, закупила безделиц на главном базаре и почти направилась к замку, но передумала. Мне не хотелось вновь становиться заложницей этих стен. Мне требовался хотя бы день покоя. Я сняла комнатушку на окраине, в убогом постоялом дворе, хозяин которого весь затрясся, когда узнал, кто будет сегодня его гостьей.
– Я здесь инкогнито, – сказала ему, расплачиваясь.
– Да-да. Повторите, кто вы? – не понял хозяин, но покивал с самым умным видом.
– Инкогнито. То есть никому не говорите, что сегодня я ночую здесь.
Хозяин покивал ещё увереннее, сам не веря своему счастью, а я расположилась в крохотной комнатушке на втором этаже и носом рухнула в изношенное постельное белье.
Меня разбудил стук в… окно. Я не сразу сообразила, где нахожусь, а потому первым делом вскочила и осмотрелась. С недавних пор меня атаковали сильные кошмары, и реальность частенько путалась с вымыслом.
Стук повторился.
Я подняла вверх руку и пальцами высекла огненный шар. Да, после того, как связь с ведьмой порвалась, во мне забурлила сила, которая пугала меня саму. Она рвалась снопами искр, искала выход наружу. Королевская волшебница, Дардана, так обрадовалась этому, что измучила меня обучением, но за короткий срок добилась того, что магия поддалась моей воле.
Теперь я могла при большом желании даже прикончить кого-нибудь. Хвала небесам, желания не было.
За окном обнаружился Ричард. Такой довольный, будто и не свисал с узкого подоконника, держась одной рукой за водопроводный желоб, а второй выстукивая по стеклу дробь. Я ахнула и втащила его в комнатку.
– Ты с ума сошел? – всплеснула руками.
– Хозяин отказался пускать кого-либо на второй этаж, ибо «первой советницы у нас нема, а потому проваливайте», – дернул плечом оборотень. – Пришлось пробираться по стенам.
Я рассмеялась.
– Ну и как ты догадался, что я здесь?
– Риша, – он зарылся носом мне в волосы, – я узнаю твой запах из тысячи.
Я грелась в кольцо его рук и вначале робко поцеловала этого невероятного мужчину в губы, но затем всё более настойчиво. В перерывах между поцелуями что-то шептала о своих чувствах и видела в изумрудных глазах неподдельное счастье. Он сжимал мои ладони и почти не моргал, будто боялся закрыть глаза и больше никогда не застать меня рядом.
– Предлагаю где-нибудь поужинать? – Ричард с трудом оторвался от меня.
Глаза его потемнели настолько, что в них затерялся бы сам космос. Огромный, бездонный, черный космос, от которого у меня срывало крышу.
– Позже, – сказала я и тронула пуговицы на его рубашке (между прочим, притащенной из России).
– Не надо, – попросил он хриплым от желания голосом. – Я не собираюсь порочить твою честь…
– К черту честь, – авторитетно заявила я.
Два месяца мы отделывались редкими свиданиями и вороватыми поцелуями. Два месяца я сгорала без близости с ним, и тех целомудренных встреч мне не хватало, чтобы излечиться от лихорадки. Впервые за долгое время мы остались наедине, вдалеке от замка, и я не собиралась тратить драгоценные минуты на что-то незначительное.
– Риша, пожалуйста…
Он дышал тяжело, и я прекрасно видела, каким трудом ему дается спокойствие.
Его руки огладили мою талию, пальцы пробежались по позвоночнику. Я улыбнулась самой безумной улыбкой и таки стянула с него рубашку. Это тело было идеальным. У меня ныло внизу живота от взгляда на перевитые мышцы, на застарелые шрамы, которые я изучала пальцами, скользя всё ниже.
Ричард закусил губу, но нерешительно тронул ремень на моих джинсах. Он сощурил глаза, точно ожидая отказа.
Как я могла отказать тому, о ком мечтала всю жизнь?
Мы так и не поужинали. Мы боялись отпустить друг друга даже на секунду и всю ночь смотрели друг другу в глаза. Мы молчали, потому что в словах не было никакого смысла. Лишь под самое утро Ричард заговорил, щекоча своим голосом мою шею:
– Долгие годы я думал, что не имею права на счастье. Неужели это всё происходит по-настоящему? Неужели ты – не плод моего воображения?
– Ты ещё не убедился, что я самая настоящая и постоянно учу тебя чему-то плохому?
Я отвернулась и прижалась к нему всем телом, вырывая из груди Ричарда чуть слышный стон.
– Стань моей женой, прошу тебя. Докажи, что ты не исчезнешь, не испаришься в портале между мирами, не останешься горьким воспоминанием, – заговорил он быстро-быстро.
– Тебе так это необходимо? – Я повернула к нему лицо и увидела в глазах почти физическую боль.
Черт, да его же ранили мои отказы! Для меня женитьба была чем-то незначительным, но для человека из этого мира – всем.
Кажется, пришло время отказаться от своего эгоизма, хоть раз в жизни довериться кому-нибудь на все сто процентов, без отмазок и оправданий.
– Я согласна, – ответила, закусив губу. – Извини, что так долго медлила.
– Спасибо, – шепнул Ричард, и голос его на секунду дрогнул.
Это утро должно было стать самым счастливым за последние двадцать три года, если бы его не разделил на две части стук в дверь. Ричард дремал, но моментально проснулся. Я укуталась в одеяло и, зевнув, высунула голову наружу:
– Что нужно?
– Госпожа, вас срочно вызывают во дворец, – пискнул смущенный донельзя хозяин. – Я уверял, что вас тут нет, но мне не поверили.
– О нет. – Я закрыла дверь и обреченно уткнулась лбом в стену.
Не было никаких сил бороться с придворными делами. Мне хотелось поскорее разделаться со всем и свалить из столицы, возможно, даже из страны. Затеряться среди лесов или городов, обрести себя где-то, где не будет материнского давления и бесконечных переговоров.
– Если я предложу тебе уехать куда-нибудь далеко, ты согласишься? – пробормотала, натягивая джинсы. – Я имею в виду, покинуть Кристань и возвращаться сюда исключительно к Маделин?
– Риша, за тобой я готов спуститься в преисподнюю. – Ричард подал мне футболку. – Но ты уверена, что хочешь перечеркнуть свою жизнь одним импульсивным решением?
О нет, здесь нет ни капли импульсивности. Я обдумывала это долгими днями, изнывая от скуки на совещаниях, закапываясь в многотомных летописях Кристани. Всякий раз я вспоминала наши короткие путешествия, когда ветер заплетался в волосах, а линия горизонта казалась бескрайней. Вот где настоящее счастье, а никак не в золотых кабинетах!
– Мы – идеальная пара. Напоминаю, что сначала от членства в совете отказался ты, – я попыталась разрядить обстановку шуткой.
– Ради нашего с тобой будущего, – аккуратно поправил Ричард. – Советник Велиции не должен быть помешан на человеке.
– А советник Кристани не должен мечтать свалить в любой уголок вселенной, только бы подальше от замка, – парировала я и протянула руку Ричарду. – Пойдем.
– Ты уверена, что хочешь выйти отсюда вместе?
О да, ибо поруганная честь меня не смущает, как и неподобающий вид – кто виноват, что в этом мире не придумали удобной одежды? – как и прочая дворцовая чепуха. В самом деле, если бы я цеплялась за мысль о том, что обо мне подумают окружающие, то вела бы скучную жизнь типичной придворной дамы.
– Да, – кивнула самоуверенно, а Ричард покачал головой.
Вскоре по окраине поползут слухи о том, как первая советница скрывается в дешевом постоялом дворе со своим любовником-оборотнем. Ничего страшного, меня никогда не пугало общественное мнение.
