Татьяна Михайловна Василевская
Здесь и сейчас
Глава 8
2011г. с. Загорное, Гуляйпольский район, Украина
– И что сообщает твой навигатор?
– Да черт его знает! Ничего он не сообщает. Может это какая-то аномальная зона?
Настя улыбнулась.
– Ты уверена, что хочешь это сделать? – Михаил посмотрел на нее.
– Конечно. Он любил это место. Собирался сюда приехать… Как-то все не получалось. Все время откладывали…
У края дороги показался покосившийся, выцветший на солнце, проржавевший указатель с полустертыми буквами «с. Загорное»
– Приехали, – сказал Михаил, сворачивая, на совсем разбитую проселочную дорогу. – Дороги здесь, конечно…
На окраине небольшого села остановились две большие легковые машины.
Из машин вышли двое мужчин, мальчик лет десяти-одиннадцати, молоденькая девушка и женщина.
Вдоль пыльной покрытой ухабами дороги стояло десятка два домишек, с белеными стенами и покосившимися крышами. Возле одного из них топтались куры, суетливо подбирая что-то из дорожной пыли короткими острыми клювами. У крайнего дома на покосившейся, потемневшей от времени скамейке, дымя самокруткой, сидел старик. Он с любопытством смотрел на невиданные в этих местах шикарные машины, и на приехавших на них людей.
–Здрастуйте! Чии таки будете? – осипшим голосом обратился старик к незнакомцам.
– Здравствуйте! Не подскажете, в вашем селе жил когда-то Нестор Павленко? Вы его помните? – спросил высокий светловолосый мужчина.
Старик почесал бороду, несколько секунд подумал и затем кивнул.
–Нестор Павленко? Та жив тут. Давно. Батьки у нього померли. З бабкою жив.Пам'ятаю його добре. Пустотливий був хлопець. Сладу з ним не було. Бабка драла, як сидорову козу, а вин все за свое. Але хлопець був хороший, якщо б ще не бешкетував.* (Нестор Павленко? Да жил здесь. Давно. Родители у него умерли. С бабкой жил.Помню его хорошо. Озорной был парень. Сладу с ним не было. Бабка драла, как сидорову козу, а он все за свое. Но парень был хороший, если б еще не безобразничал.)
Старик затянулся почти догоревшей цигаркой.
–Потим поихав. Вчитися хотив. Сказав до Москви поиде. А бильше-то я його и не бачив.* (Потом уехал. Учиться хотел. Сказал в Москву поедет. А больше-то я его и не видел.)
– Я почти ничего не понял, – проворчал Димка. – Кроме того, что Нестор жил здесь, а потом поехал в Москву учиться. Да еще, что бабка драла его за то, что сладу с ним не было. – Димка улыбнулся.
Старик бросил окурок в сторону и, опираясь на толстую палку, подковылял к приехавшим.
– А ви його знаете? Як вин там в Москви-то? Вивчився? Вин впертий був, повинен був свого домогтися. Таки, як вин, завжди свого домагаються.* (А вы его знаете? Как он там в Москве-то? Выучился? Он упрямый был, должен был своего добиться. Такие, как он, всегда своего добиваются.)
– Выучился. И добился, всего чего хотел. – Ответила женщина и улыбнулась старику. – А дом, где он жил еще стоит?
– Будинок-то, та Он вин, через два будинки вид мене. Зовсим вже розвалюеться. Не живе ж нихто. У нас тут народу зовсим майже не залишилося. Одни старики. Таке життя, що молодь в мисто иде. Тут важко. Роботи немае, жити нема на що, грошей немае.* (Дом-то, да вон он, через два дома от меня. Совсем уж разваливается. Не живет же никто. У нас тут народу совсем почти не осталось. Одни старики. Такая жизнь, что молодежь в город едет. Здесь тяжело. Работы нет, жить не на что, денег нет.)
Старик тяжело вздохнул и покачал седой головой.
– Скоро зовсим никого не залишиться, як стари-то все помруть.* (Скоро совсем никого не останется, как старые-то все помрут.)
– Чего он говорит? Я смотрю, ты его понимаешь. Нестор, небось, заставил хохляцкий выучить? Жена должна знать родной язык мужа, – заржал Димка.
– Нужно было и тебя заставить, как зама, – улыбнулась Настя. – Нестор не говорил дома по-украински. Когда я была маленькая, мы часто ездили на Украину отдыхать. Выучила многие слова, когда мы играли с местными детьми. Дети друг у друга быстро учатся.
– Ишь, ты, – ухмыльнулся Димка. – Как вы тогда-то еще не встретились? Вы бы, наверное, прямо тогда головы бы потеряли, – он засмеялся, но глаза были грустные. Настя тоже улыбнулась.
– Сюда мы не ездили.
Она вздохнула. И Димка тоже вздохнул.
– Ви, не дружина його? А це, напевно, дитки? * (Вы, не жена его? А это, наверное, детки?)
– Да, жена, – кивнула она.
– Як вин зараз поживае? Чого ж не приихав з вами? (Как он сейчас поживает? Чего же не приехал с вами?).
– Он… Нестор умер, дедушка, – сказала женщина. Голос ее едва заметно дрогнул.
Старик погрустнел. Горестно покачал головой.
–Ох, життя-життя стари живуть, а молодих господь до себе забирае.* (Ох, жизнь-жизнь старые живут, а молодых господь к себе забирает.)
Димка достал сигареты, предложил деду. Тот взглянул и махнул рукой.
– Не, баловство одне. И не зрозумиеш, чого куриш. У мене свий табачок, а не ця незрозумила трава. (Не, баловство одно. И не поймешь, чего куришь. У меня свой табачок, а не эта непонятная трава).
Мужчины закурили. Старик предложил попробовать «своего табачка». Димка сделал затяжку, глаза у него выпучились и он сильно закашлялся. Старик рассмеялся заливистым, молодецким смехом. Все остальные тоже развеселились. Гошка хохотал, хватаясь за бока и приседая. Димка, прокашлявшись и вытерев навернувшиеся слезы, тоже присоединился к всеобщему веселью.
– Ох, забористый табачок у тебя, дед! Я думал все, помру от одной затяжки.
Дед долго еще посмеивался в седую бороду.
– Може самогонки? Пом'янути Нестора, – предложил он. Димка с опаской покосился. Дед засмеялся улыбнулся и махнул рукой. – Не, самогонка чиста як сльоза. П'еться легко и не помитиш. Правда в ноги б'е. Сидиш, п'еш, начебто тверезий. А встаеш з-за столу и не можеш йти.* (Не, самогонка чистая как слеза. Пьется легко и не заметишь. Правда в ноги бьет. Сидишь, пьешь, вроде трезвый. А встаешь из-за стола и не можешь идти).
– Переведи, толмач, – обратился Димка к Насте, – а то дед на тот свет отправит со своими угощениями.
Настя перевела.
– Нет, дед, мы за рулем. Давай, лучше мы тебя коньячком угостим. Помянуть ведь и коньячком можно.
На коньячок дед согласился. Но рюмку накрытую кусочком ржаного хлеба наполнил все же самогоном.
– Нестор, поки тут жив самогонку пив. Нияких ось цих пляшок иноземних не було. Яуж йому самогону наллю. Вин не сильно пив. Так зи святом, з хлопцями молодими иноди. Хороший хлопець був.* (Нестор, пока здесь жил, самогонку пил. Никаких вот этих бутылок иностранных не было. Я уж ему самогону налью. Он не сильно пил. Так, по праздникам, с ребятами молодыми иногда. Хороший парень был).
Выпили не чокаясь. Старик принес сало, вареную картошку, хлеб, огурчики с огорода, лук. На свежем воздухе, пропитанном запахом меда, травы, даже пыли деревенской дороги, все казалось необыкновенно вкусным. Димка отдал оставшийся коньяк старику. Дождавшись, пока остальные отошли к машинам, он достал из кармана деньги и протянул несколько купюр.
– Вот, возьми дед. Жизнь у вас здесь, судя по всему не сахар. Пригодятся тебе.
– Спасиби, синку. Дай тоби бог. Хороша у Нестора дружина и дитки хороши, славни. Шкода, що так вийшло. Теж дити сиротами залишилися. Як вин и сам був.* (Спасибо, сынок. Дай тебе бог. Хорошая у Нестора жена и детки хорошие, славные. Жаль, что так вышло. Тоже дети сиротами остались. Как и он сам был).
– Да, дед, – сказал Димка, не вполне уверенный, что понял сказанное полностью, но догадавшись об общем смысле слов старика. – Хорошая семья. Им его не хватает. И нам, его друзьям, тоже.
–
Сразу за селом начиналось поле. Огромное, бескрайнее как море. Посреди колосьев и трав шла дорога. Они отошли от села метров на пятьсот. Настя шла, прижимая к груди, небольшую урну. Когда они остановились, сойдя с дороги в густую траву она открыла ее и подняв высоко руки осторожно начала переворачивать. Ветер легко подхватывал содержимое и нес над степью, все дальше и дальше.
– Нестор означает возвращающийся домой, – сказала Настя. – Теперь он снова дома. Там откуда он начал свой путь.
Она пошла по полю, касаясь ладонями высокой густой травы. Ветер развевал волосы, казавшиеся, в свете яркого солнца, горящими золотом и бронзой одновременно. Дети пошли в другую сторону, чтобы не мешать ей как следует попрощаться. Мужчины уселись на траву.
– Красота! – сказал Мишка.
– Да, красота. – Димка сорвал травинку и принялся ее жевать. Растянувшись на траве он, улыбаясь, всматривался в яркое голубое небо.
Мишка тоже опустился на землю и вытянулся рядом, прикрыв глаза.
– Это ведь ты его, – повернувшись к нему, сказал Димка.
– Ты о чем? – не открывая глаз, спросил Михаил.
– Ко мне в больницу чувак один приходил любознательный. Вопросы задавал. Спрашивал про того мужика о котором я тебе рассказывал, – Димка снова посмотрел на друга, но тот, по-прежнему, лежал с закрытыми глазами, с безмятежным выражением на лице.
– Этот чувак, кстати, сообщил, что мужик-то, про которого я тебе рассказывал, помер. Не своей смертью. Представляешь?
Мишка никак не отреагировал.
– Ну, и он спрашивал про то, что и как у погибшего происходило с Нестором. Рассказал интересные подробности, как тому мужику машину испортили и морду набили. И сделал это кто-то, кто был очень похож на Нестора. Бывают же совпадения!
Мишка усмехнулся.
– Еще спрашивал, не думал ли я, что мужик этот причастен к аварии. Ну, я сказал, что не знаю. Может, причастен, а может это псих, какой-то в нас въехал. В наше время то и дело люди с ума сходят. Столько сумасшедших развелось. Может, это один из них.
– Очень может быть. Такая жизнь…
– Ну, вообще-то, ты мог подождать, пока у меня копыто заживет. Я бы поучаствовал. Но и так неплохо, главное результат.
– Не понимаю, Димон о чем ты говоришь, – сказал Мишка, поудобнее укладываясь, и закидывая руки за голову.
Димка засмеялся.
– Тишина, птички поют. Настоящий рай на земле, – улыбаясь, сказал Мишка.
– Да. Точно, рай.
Они немного полежали, ни говоря не о чем, слушая, непривычную для городских жителей тишину, наполненную покоем и какой-то тихой радостью и одновременно грустью.
– Как ты думаешь, кто-нибудь из нас будет когда-нибудь счастлив? – задумчиво спросил Димка, нарушив молчание.
Мишка, наконец, открыл глаза и посмотрел на него.
– Может быть, Настиным детям повезет. И их жизнь сложится, и у них все будет хорошо, и они будут счастливы.
– Ну, надеюсь, что дети действительно будут счастливы, но я, вообще-то, имел в виду нас. Тебя, меня, Настю…
Мишка легонько пожал плечами.
– Кто его знает. Может быть. А может быть, мы все, найдем свое счастье, когда-нибудь, в следующей жизни. – Он засмеялся. – Только мне нужно будет выбрать другую женщину. Потому, что ей и через сто жизней будет нужен только он.
– Думаешь? – Димка тоже улыбнулся.
– Уверен!
– Да ладно, Мишаня, не парься. Выберешь подходящую женщину, она в тебя влюбится, будет без ума от тебя, ты ведь душа человек, к тому же красавчик. Просто женщин выбираешь не тех. Между прочим, был бы я женщиной, наверняка запал бы на тебя. Так, что в следующей жизни у тебя проблем не будет, если поумнеешь.
Димка заржал жизнерадостно, как обычно. Как раньше.
– Отлично, осталось поумнеть. Ну, время, надеюсь, еще есть. А ты отодвинься, извращенец, а то еще вообразишь себя женщиной.
Улыбаясь, Мишка снова прикрыл глаза.
–
Судья поднял белый флаг. Попытка засчитана.
– Молодец Миша! Отличный результат! Наверняка в прыжках будешь первым, – радостно глядя на воспитанника, сказал тренер.
Внимательно присмотревшись, и заметив, что Мишка потирает и пытается размять ногу, он спросил:
– Что у тебя с ногой?
На секунду Мишка задумался. Если, все-таки сказать правду, вдруг, все будет по-другому, вся жизнь? Перед ним возникли лица друзей: Нестора, Димки, Насти…
– Все нормально. – Мишка широко улыбнулся. Жизнь замечательная, прекрасная и многообразная. И совсем не обязательно ждать следующей жизни, для того чтобы быть счастливым. Счастье – вот оно, рядом. Прямо здесь и прямо сейчас. Нужно просто уметь понять, что же такое счастье.
–
Ветер развевал подол красного платья. Настя шла, прикрывая рукой глаза от яркого, слепящего, золотого сияния солнца. Вокруг колыхалось ароматное разноцветье трав. Она всматривалась вдаль, в бескрайний простор украинской степи. Вдыхала полной грудью теплый, терпкий, пьяняще-прекрасный воздух, стараясь вобрать его в себя как можно больше, надышаться «про запас».
–
По степи скакал молодой казак Игнат. Он радостно улыбался, подставляя лицо теплому ласковому ветру. Губы еще хранили сладкий вкус, подаренного, русоволосой красавицей Наталкой поцелуя. По пыльной дороге, нагретой солнцем, белозубо улыбаясь, шагал Нестор – странник, возвращающийся домой. Широко открытые темные глаза горели изнутри неукротимым, жарким пламенем. А совсем далеко, почти у самого горизонта, проносились в бешеной скачке, подгоняя быстрых легконогих коней, хлопцы из повстанческих отрядов батьки Махно. Летели навстречу хорошей жизни, свободе и счастью.
Степь разнежившись, лежала под солнечными лучами, такая же, как всегда. Похожая на перекатывающееся зелено-золотыми волнами море. Простор и тишина – от края до края. Благодать на земле. И ей нет дела до людских страстей, до их страданий, радостей, желаний и надежд. Потому что все они мимолетны, а она была, есть и будет еще тысячи тысяч кратких мгновений человеческих жизней.
–
«Нiч яка мiсячна», Украинская песня (слова М.Старицкого)
Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная.
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена, хоч на хвилиночку в гай.
Вийди, коханая, працею зморена, хоч на хвилиночку в гай.
Сядемо вкупочцi тут пiд калиною – і над панами я пан!
Глянь, моя рибонько,– срiбною хвилею стелеться полем туман.
Гай чарiвний, нiби променем всипаний, чи загадався, чи спить.
Он на стрункiй та високiй осичинi листя пестливо тремтить.
Он на стрункiй та високiй осичинi листя пестливо тремтить.
Небо незмiряне, всипане зорями,– що то за Божа краса!
Перлами ясними, ген пiд тополями грає краплиста роса.
Ти не лякайся, що нiженьки босiї вмочиш в холодну росу.
Я ж тебе, вiрная, аж до хатиноньки сам на руках однесу.
Ти не лякайся, що змерзнеш лебідонько.
Тепло – нi вiтру, нi хмар.
Я пригорну тебе до свого серденька, а воно палке, як жар.
Я пригорну тебе до свого серденька, а воно палке, як жар.
Ти не лякайся, що можуть пiдслухати, тиху розмову твою.
Нiчка поклала всiх, соном окутала,– анi шелесне в гаю. *
«Ночь, какая лунная», Перевод Д. Литвинцев
Ночь нынче лунная, звездная, ясная. Видно всё будто бы днем.
Выйдем любимая, за день уставшая, в лес на минутку вдвоем.
Выйдем любимая, за день уставшая, в лес на минутку вдвоем.
Сядем-ка вместе с тобой под калиною и над панами я пан,
Глянь, моя рыбка волною серебряной стелется в поле туман.
Лес весь волшебный, лучами усыпанный, то ль затаился, то ль спит,
Только на стройной высокой осинке лист чуть заметно дрожит.
Небо глубоко, усыпано звездами, что за чудесна краса!
Под тополями жемчужными каплями блещет ночная роса.
Да ты не бойся, что ноженьки босые вдруг окунутся в росу,
Я ж тебя, верная, прямо до хаты сам на руках отнесу.
Ты не пугайся, замерзнуть, лебедушка, нету – ни ветра, ни туч.
Нежно прижму тебя к сердцу горячему, чуешь, как жар его жгуч.
Ты не пугайся, что могут подслушать вдруг тихие наши слова. Ночь уложила и сном всех укутала, спит и лесная листва.
-
-
