Тата Златова
Ты пойдешь со мной!
Глава 17
Несколько секунд я смотрела на него, не моргая.
– Как это? – до меня не сразу дошел смысл его слов. – Получается, тогда, на свадьбе, ты уже знал, что я поеду с тобой?
– Знал, что этот крендель отдаст тебя без колебаний…
– Ты специально все подстроил?! – возмутилась я.
– Вообще-то мои ребята собирались убить Антона. Он задолжал столько, что до конца жизни не расплатится, даже если будет вкалывать круглые сутки без перерыва.
– И что, мне нужно поблагодарить тебя за то, что ты оставил его в живых?
– Можешь не благодарить. С него нечего взять. Мы собирались его прихлопнуть, как комара, и забыть. Но тогда неизвестно, что было бы с тобой. Я не хотел, чтобы ты опять поднималась с самого дна, боялся, что пойдешь по неправильной дорожке. Ладно Аллигатор слюни пускал и мечтал тобой заняться после того, как Антона уберем. С ним бы я разобрался. Но тебя бы достали его кредиторы. Если бы ты стала его женой, с тебя бы непременно спросили. И, поверь, эти люди – я их знаю – не стали бы церемониться. Мне известно, что они делают с родственниками тех, кто им задолжал…
Я высвободилась из его объятий и вжалась в спинку сиденья.
– Вот почему он решил на мне жениться… Хотел, чтобы я за его долги отвечала.
– Угу. Надеялся после женитьбы залечь на дно и переждать. А потом под шумок сбежать заграницу.
– Но как, как он умудрился столько задолжать?! У него же был бизнес, жилье… Мне казалось, он крепко стоял на ногах…
– Он играл, Алина. Много играл, причем по-крупному. Проиграл всю недвижимость, машины, спустил все, что лежало на счетах. Он и свадьбу-то устроил за счет тех денег, которые дали в кредит. А его бизнес был уже на грани банкротства. Сначала он профукал много выгодных контрактов, потом влез в большие долги… Дошло до того, что стало нечем платить собственным сотрудникам. Начались массовые увольнения. Короче, его компанию собирались спустить с молотка. Я купил у него все. И сейчас его дело процветает.
– Ты… ты сейчас серьезно? Неужели все это правда? – ошеломленно спросила я, чувствуя, что воздух сгущается, мне становится нечем дышать.
– Правда. Вот, смотри.
Он вынул из бардачка толстую кипу бумаг. Я стала перебирать их дрожащими руками, отказываясь верить, что меня столько лет обманывали. Выходит, Макс готовился к этому разговору, раз взял эти бумаги с собой. Все продумал… Просмотрев документы, я поняла, что он не соврал. Антон действительно был по уши в кредитах, брал деньги в долг у друзей и знакомых под расписку. Здесь же были письма от коллекторов, повестки в суд, бумаги о том, что он продал почти все свое имущество. А Макс приобрел акции компании и выкупил его квартиру… Потом на глаза попались фотографии, где Антон целуется с какой-то рыжеволосой девицей. Вздохнув, я вернула документы Ворону.
Странно, но я ничего не почувствовала. Ни горечи, ни обиды. Только мысль мелькнула: хорошо, что не вышла замуж за этого козла. Вспомнила, как его вели на цепи, и зубами скрипнула. Он еще легко отделался, а мог бы уже на тот свет отправиться. Правда, неизвестно, жив он еще, что-то давно о нем ничего не было слышно…
– А Антон, он…
– Живой, – Макс понял меня без слов.
– Что-то его не видно…
– А ты бы хотела посмотреть, как его ведут по двору? – хитро прищурился. Я поежилась.
– Нет, конечно!
Зрелище не из приятных. И хоть Антона мне ни чуточки не жаль, все же не хотелось бы снова увидеть что-то подобное.
– Ты опять вся дрожишь, – прошептал Макс, и в мгновение ока я оказалась в его жарких объятиях. – Давай снимем напряжение…
Я не стала сопротивляться, когда его губы накрыли мои. В этот раз поцелуй был необычно трепетный и мягкий. И я закрыла глаза, млея от нежности. Вновь подумала о том, что он – единственный, кому я могу доверять. Подумать только… Он увидел меня на фотографии и фактически уберег от неприятностей. Теперь, когда я наконец увидела полную картину, поняла окончательно, что люблю его. И боюсь потерять…
Внезапно раздался громкий и резкий звук сигнала. Вздрогнув, я повернула голову и посмотрела на дорогу. Какой-то автомобиль, взвизгнув тормозами, остановился прямо возле нас. Не описать, как я удивилась, когда из салона вышла Ульяна. Судя по виду, она была очень рассержена. Сразу стала тарабанить по стеклу и дергать ручку дверцы, требуя, чтобы ей открыли. Макс спокойно выполнил ее просьбу. Она накинулась на брата с кулаками:
– Ты из ума выжил? Верни ему должность! И вообще, что это за старомодные принципы?! Ну решил человек отдохнуть, причем в нерабочее время – зачем его увольнять?!
– Успокойся, – он ухватил Ульяну за запястья, но она укусила его за руку и вырвалась. В ней было столько злобы, что даже я ощутила исходящий от нее негатив.
– Успокоюсь, если ты все вернешь, как было!
– Я сам решу, что мне делать, – Макс начал терять терпение. – Не нужно ездить за мной и закатывать истерики. Это наши с ним внутренние дела. То, что ты в нашей семье, не значит, что ты можешь указывать, что и как делать. Выразить мнение – пожалуйста. Но не более.
– Ах вот, значит, как! – слова Макса, сказанные холодным тоном, только сильнее ее раззадорили. Щеки вспыхнули, глаза потемнели, она вся задрожала. Никогда бы не подумала, что у Ульяны что-то с Аллигатором. Теперь понятно, почему у нее тогда был такой вид – волосы растрепанные, губы искусанные. Она к нему приходила. А я приревновала, приняла ее за жену Ворона. Ну, Аллигатор! Знатно же он меня разыграл!
– Если не вернешь его в должность – пожалеешь! – зашипела она как кобра.
– О, ты уже до угроз докатилась! – усмехнулся Макс. – А завтра ты начнешь кувыркаться с кем-нибудь другим. И требовать для него привилегий. Мне теперь что, из-за тебя все правила менять? Идти на поводу твоих хотелок? Нет, дорогая. Ты сейчас вернешься в свою машину и поедешь на работу. И не покрасоваться, а для того, чтобы наконец-то начать выполнять свои прямые обязанности. И если я снова увижу, что ты ни хрена не сделала, я тебя уволю! Понятно?
– Да мне плевать на твои угрозы!
– Ну раз плевать, значит, езжай и пиши заявление об уходе. С удовольствием его подпишу. Наконец-то начнешь самостоятельную жизнь, может, и уму-разуму наберешься. А там, глядишь, и к матери в больницу съездишь. Хотя что это я… Ты же никого не любишь, кроме себя и денег. Жалкое, избалованное существо. Всю жизнь на всем готовом – а и правда, зачем чего-то добиваться? Брат все в клювике принесет, наизнанку вывернется, чтобы любимую сестрицу побаловать. Все, лафа закончилась. Что-то не нравится – дверь на улицу всегда открыта.
Наверное, это были жестокие слова, по крайней мере, по виду Ульяны я поняла, что они ее задели. Сначала она стояла, не шевелясь, и я следила за метаморфозами ее лица. Видела, как побелели губы, а с щек сошел румянец. Глаза округлились и стали напоминать два блюдца. Брови взлетели, рот судорожно открылся. Бурная истерика моментально прекратилась. Колени подогнулись, она еле стояла на ногах. Ничего не сказав, девушка медленно побрела к припаркованному автомобилю. Не прошло и минуты, как хлопнула дверца и новенькая иномарка исчезла в неизвестном направлении.
– Прости, конечно, – нарушила я затянувшуюся паузу, – это не мое дело, но… Ульяна с Аллигатором? Они же такие разные…
– Противоположности притягиваются, – подмигнул Макс и повернул ключ зажигания. – Ну что, теперь в город?
– В город, – улыбнулась я.
Истерика Ульяны помогла немного отвлечься. Теперь все мои мысли крутились вокруг этой парочки. Аллигатор такой грубый, неприятный, отвратительный, чем он мог привлечь такую состоятельную красивую девушку? И не какую-то со стороны, а сестру самого главаря! Невероятно…
– Что, роман сестрицы с Аллигатором не выходит из головы?
Я вздрогнула. Наверное, все мои мысли написаны на лице, раз Макс научился их так хорошо угадывать. Ну или он просто телепат.
– Угу.
– Да он длится всего пару недель. А может, и меньше. Ульяна часто меняет партнеров, я устал за ней следить. Меня это, конечно, бесит, но ее уже не переделать. Работают только жесткие методы.
– Я думала, у вас с ней прекрасные отношения. Я видела, как вы встретились на крыльце и обнялись.
– Это ни о чем не говорит. Показное радушие. На самом деле мы терпеть друг друга не можем. Но, как видишь, приходится уживаться. Да я и сам виноват. Разбаловал ее. Младшая сестренка, красавица, умница, хотелось, чтобы у нее были самые красивые платья, все самое лучшее. Всегда ее баловал, ничего не жалел. И сейчас ей все на блюдечке. Кстати, она работает в компании, которая раньше Антошке принадлежала. Ну как работает. Кофе носит и бумажки перебирает. В общем, на подхвате у основного секретаря. Думал, работать начнет, захочет большего, карьерного роста, перспектив… Может, перестанет быть черствой, съездит к матери… Как видишь, зря надеялся. Ее по-прежнему интересуют только побрякушки и любовники. Она так хотела ту квартиру в центре, а я подарил ее тебе.
– Даже так? – округлила я глаза. – Может, не стоило…
– Стоило. Ты же сама хотела сказку. Считай, что это тебе компенсация за предательство Антона.
Он заправил выбившуюся прядь мне за ухо.
– Скажи, а что с ним будет дальше? – не удержалась я от вопроса. Честно говоря, мне не хотелось, чтобы его убили. Угнетала одна лишь мысль о том, что Ворон может лишить человека жизни.
– Какая разница? – резко спросил Макс и отвернулся. Пожалуй, чересчур резко. Я даже вздрогнула от его тона.
– Большая. Не нам решать, жить человеку или нет. А за свои косяки он уже ответил.
– Ты что, собираешься читать мне мораль? Тому, для кого человеческая жизнь ничего не стоит? Кто готов убивать, грабить, подставлять? Пусть и не своими руками.
– Во-первых, не читать мораль, а просто напомнить, что мы не всесильные и, как бы ни хотелось, не можем распоряжаться чужими судьбами. И напомнить об этом человеку, который оберегает мать, и, несмотря ни на что, поддерживает сестру, который поднимает бизнес с нуля и умеет держать по стойке смирно самых опасных людей этого города.
Я сама себе удивилась. Удивилась своей смелости и прямолинейности. Ворон замолчал, и всю оставшуюся дорогу мы ехали в полной тишине. Я пыталась собрать мысли в одну кучу, но тщетно. Они прыгали, как мячики, не давая сосредоточиться на чем-то одном. В итоге я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Слишком много я узнала за такое короткое время. Нужно все переварить и обдумать. Но не сейчас, не сейчас… Сама не заметила, как задремала.
Глава 18
Вскоре мы оказались в просторном прохладном помещении, где располагался тир. Я была так ошеломлена и рада одновременно, что не обращала внимания на то, что делал Ворон. Я завороженно рассматривала пистолеты, винтовки, карабины. Все, что имелось в арсенале пневматической галереи. Мне казалось, что у каждого из представленного оружия есть свой характер. Даже самый маленький и неприметный на вид пистолет может запросто забрать чью-то жизнь… Интересно, из чего мы будем стрелять? Углубившись в раздумья, я на автомате взяла защитные наушники и очки. Потом перевела взгляд на мишени. Попаду или нет? Смогу ли вообще выстрелить? Это только на первый взгляд кажется, что все легко и понятно, но стоит взять оружие в руки, как сердце стучит как бешеное, а дух захватывает.
В отличие от меня, Ворон вел себя довольно расслабленно. Ну еще бы! Наблюдала за тем, как спокойно он держит винтовку, будто считывая с нее информацию, как на его лице появляется выражение упрямства и непреклонной воли; как стреляет и попадает в самое яблочко. Потом еще раз и еще раз… Выстрелы громогласно разносились по стрельбищу, заставляя морщиться. Лучше не думать, скольких человек он лишил жизни. Сейчас он просто стреляет… Просто. Стреляет. Отогнав неприятные мысли, я постаралась сосредоточиться.
– Твоя очередь, – весело подмигнул мне Макс. – Думаю, винтовка будет для тебя тяжеловатой. Может, лучше пистолет?
Да он меня дразнит! Ну поганец! Я вскинула подбородок и уверенно произнесла:
– Справлюсь!
– Я помогу, – миролюбиво предложил он.
Винтовка и вправду оказалась не очень легкой, но я и бровью не повела. Нужно настроиться и выстрелить. Всего один выстрел, Алина, ты справишься. Словно почувствовав мое замешательство, Макс встал позади и его руки легли поверх моих ладоней, поправляя хват пальцев. Я не стала возражать. Прикосновение было приятным и, конечно, придавало уверенности.
Прицелившись, я стиснула винтовку и… ощутила странную силу, будто вниз по руке пробежал электрический разряд. Какое-то непонятное чувство могущества, которое давала теплая рукоять. Теперь ничего не страшно. Теперь смогу себя защитить…
Затаив дыхание, я наконец выстрелила. И не сразу осознала, что сделала свой самый первый выстрел в жизни. Я радовалась и расстраивалась одновременно, ведь попасть в самый центр мне не удалось. Маленькая серая точка оказалась на самом краю мишени.
– Давай еще, – подначивал Макс.
И я повторила. Сделала несколько выстрелов. И хоть результат с точки зрения меткости оставлял желать лучшего, я все равно получила колоссальное удовольствие от стрельбы. Время пролетело незаметно. Я уже и забыла, когда в последний раз так расслаблялась. Как будто я оставила на стрельбище всю свою злость и страхи. На душе было удивительно легко.
– Надо будет почаще так выбираться, – сказал Ворон, устраиваясь в водительском кресле. – Вижу, тебе тоже понравилось.
– Да, – не стала я скрывать.
– По крайней мере, теперь я знаю, что ты не разнесешь мой дом в щепки, – рассмеялся он и завел мотор. – И не будешь стрелять как попало.
– Главное, чтобы не было повода, – все-таки добавила в бочку меда ложку дегтя.
– Я за этим прослежу.
И тон такой, что сомнений не остается: уж теперь-то точно проследит.
Я возвращалась домой с улыбкой на губах. Намеренно отодвигала мысли о найденных Вороном родственниках в самый дальний уголок сознания, чтобы не омрачать радость. Остаток вечера я провела в объятиях любимого мужчины. Мне казалось, что это самый лучший день в моей жизни…
***
– Идеально подходит!
Я говорила, что иногда, когда сильно задумаюсь, что-то бормочу себе под нос? Сейчас был как раз тот самый момент. Новый блестящий пистолет, который подарил Ворон, разместился в уже знакомой коробке из-под обуви и занял почетное место на полочке в платяном шкафу. И я нарадоваться не могла, сверля ее взглядом. Если бы раньше мне кто-нибудь сказал, что наличие пистолета вызовет во мне столько положительных эмоций, я бы не поверила. Только недавно дрожала от одного вида оружия, ужасно боялась прикоснуться, а сейчас… Сейчас я размышляю, носить его с собой или нет. Я. Хочу. Носить. Пистолет. Вы это слышали? Вот что делает с человеком криминальная среда.
Решив пока подержать его в укромном месте, я со вздохом закрыла дверцы шкафа и села на кровать. Ворон прав. Когда-нибудь мне придется уехать из его дома и начать жизнь с чистого листа. Честно говоря, я уже и не надеялась стать его женой. Поэтому мысленно подготавливала себя к тому, что рано или поздно должна буду его отпустить. Когда-нибудь… Но не сейчас.
Мозг упорно не желал продумывать план, в котором нет Макса. Сердце тоже противилось. Так что я отодвинула эти мысли в самый дальний уголок сознания и постаралась подумать о чем-нибудь другом. Менее болезненном. Однако…
– Я нашел твоих родителей.
Эти слова, как шрамы, впечатались в память и без конца зудели. Нестерпимо и раздражающе. И как бы я ни пыталась отвлечься, они не выходили из головы. Я боялась себе признаться, что на самом деле хочу увидеть этих людей, хочу узнать о них как можно больше. Хотя должна их ненавидеть и проклинать всю жизнь. Мне казалось, что корни лютой ненависти вросли в меня так глубоко, что их можно вырвать только с сердцем. Они опутали меня, как ядовитые змеи, и с каждым днем травили все сильнее. И потому было удивительно, что во мне еще жила частичка чего-то светлого, которая умоляла выслушать, принять, понять… Прорывалась сквозь эти колючие тернии, сквозь боль и злость, сквозь тяжелые воспоминания, в которых я кусаю в отчаянии уголок подушки, рву ее зубами и кричу в пустоту лишь один вопрос…
«Почему ты отказалась от меня?»
Кричу той, с которой была соединена незримыми и неразрывными узами. Которые она безжалостно разрубила и которые все это время душили меня, как петля.
«Почему?» Этот вопрос раскаленным железом жжет язык. В который раз. Да, долгие годы я вела с матерью мысленный диалог, спрашивала, злилась, плакала, ругалась… Но всегда натыкалась на глухую стену отчаяния. Сложно «общаться» с человеком, которого ты никогда не видела. Даже не знаешь, как он выглядит, чем живет, о чем мечтает. Просто пустая оболочка. И ты просто задаешь ей вопросы и не получаешь ответы.
Но сейчас эта оболочка может превратиться в вполне нормального, живого человека, который, возможно, сможет дать ответ…
Поддавшись порыву, я встала и шагнула к двери. Правда, когда вышла в гостиную, уже начала сомневаться: а надо ли лезть в это болото? Может, я пойду на дно и больше не выплыву. Тот, кто предал однажды, предаст и во второй раз. А, может, и в третий, если каким-то чудом удастся пережить удар.
Покачав головой, я резко развернулась и направилась обратно в комнату. Нет, я ничего не хочу знать об этих людях. Все, хватит! Лучше бы Ворон мне ничего не говорил. Только мучаюсь зря. Чтобы хоть как-то отвлечься, я открыла шкаф и начала перебирать одежду. Но мозг продолжали сверлить противные мысли: «Ничего я в этой жизни не добилась. Даже если и решусь увидеться с ними – что скажу? Что подстилка бандита? Что кручусь в криминальной среде? Да они только порадуются, что отказались от меня…»
Со злостью сорвав с вешалки платье, я швырнула его на пол, а потом села на гладкую ткань и закрыла лицо руками. Слезы катились из глаз, их не останавливал даже барьер из ладоней. Они все равно прорывались и стекали по коже вниз. Впервые мелькнула мысль достать пистолет и приставить дуло к собственному виску. Но усилием воли я подавила в себе это желание. Эй, детка, бывали времена и похуже! Когда в кошельке оставалось пятьсот рублей и надо было растянуть их на месяц. А сейчас у тебя куча нарядов, дорогих безделушек и классный любовник. Ах да, и шикарная квартира в центре. Нет повода реветь!
Дав себе такую установку, я улыбнулась и смахнула застывшие слезы рукавом. Спокойно повесила платье, закрыла шкаф. Поднялась к Ворону и… попросила адрес.
А через двадцать минут шофер вез меня в город, туда, где живут люди, которых я с детства ненавидела. Я сидела сзади и, откинувшись на спинку, слушала расслабляющую музыку. Не знаю, зачем я еду туда, зачем разрываю себе сердце, и без того покрытое струпьями и колкой изморозью. Возможно, у подъезда я опять развернусь и пойду прочь, сяду в машину и вернусь домой. А может… я все-таки задам этим людям один-единственный вопрос. И получу наконец ответ…
Когда мы подъехали к подъезду, дождь лил как из ведра. Я даже не заметила, когда он начался. Всю дорогу ехала в своих мыслях, ничего не замечая вокруг. Помнила лишь свинцовые тучи, которые куполом нависали над головой, когда садилась в машину. Открыв дверцу, я поежилась. Серый невзрачный дом, где жили нужные мне люди, как-то отталкивал. А стук дождевых капель начинал раздражать.
Неуверенно двинувшись к подъезду, я остановилась у массивной двери с домофоном, борясь с желанием сбежать как можно скорее. Но какая-то часть меня задушила эмоции. Вместе с кровью в висках застучало: «Я должна спросить. Посмотреть им в глаза. Увидеть лично этих предателей. А потом уйду со спокойной душой и больше никогда не вернусь».
Какой-то подросток открыл подъездную дверь и, раскрыв зонт, шагнул к дороге, а я быстро прошмыгнула внутрь. Нажала на кнопку нужного этажа и вжалась в стенку лифта, слушая стук собственного сердца. Влажные волосы неприятно прилипали к шее и холодили спину. Странно, что я обращала внимание на такие мелочи, когда впереди ждала самая важная встреча в жизни. Но меня знобило. Достав носовой платок из сумки, я протерла мокрое от дождя лицо. Тушь немного смазалась, и за пару секунд до выхода я таки успела избавиться от ненужных следов.
Створки открылись. А сердце остановилось. Вышла на лестничную клетку и с ужасом огляделась, выискивая нужную квартиру. Вот она. Серая дверь. Такая же невзрачная, как и сам дом. Серый коврик на полу. Кнопка звонка сбоку. Пальцем к ней потянулась, но замерла, не решаясь позвонить. Если сейчас это сделаю, обратного пути уже не будет. Я точно этого хочу? Нет, не хочу. Точно не хочу. Развернулась к лифту и опять замерла. Стоп, это страх. Просто страх. На самом деле меня мучают любопытство и неизвестность. В глубине души так хочется, чтобы они меня увидели и поняли, что не умерла в детдоме, что не ночую где-то под мостом. Чтоб хотя бы на секунду пожалели о содеянном! Да, пусть у них испортится настроение. Пусть вспомнят то, что хотят забыть. Ведь самые тяжкие грехи, как правило, пытаешься задвинуть подальше, в самое укромное место, откуда не будет слышен голос совести. Хотя, кто знает, может «родители» совсем не раскаиваются…
Решившись, я нажала на звонок и затаила дыхание. Хотелось превратиться в робота и выключить эмоции, но едкий страх, смешанный с волнением, расползался по телу, как чернильная клякса. Напряженный слух уловил шаги. Потом – щелчок замка. Наконец дверь открылась.
– Вы что-то хотели? – спросила русоволосая девушка, одетая кое-как: в поношенные джинсы, мятую футболку и комнатные тапочки кричащей расцветки. Ее можно было бы назвать симпатичной, если бы не бледное лицо, залегшие тени под глазами и растрепанные сальные волосы.
– Я? А, я… – нервно скомкала бумажку с адресом. – Могу я увидеть… Валентину Николаевну?
– Зачем она вам?
– По очень личному вопросу. Это важно.
– Я бы и рада помочь, но не могу. Мама в реанимации.
– Что?
– Какой-то придурок сбил ее прямо на остановке.
Я не ожидала услышать такую новость. Провела ладонью по спутанным волосам и растерянно спросила:
– А можете сказать, в какой больнице она лежит?
– Вам не разрешат ее навестить, – подозрительно прищурилась девушка.
Наверное, сама судьба давала мне знак, что не нужно встречаться с этими людьми, но я упорно продолжала настаивать:
– Пожалуйста… В какой она больнице?
Не знаю, почему я так захотела туда попасть. Иногда бывает, что умом понимаешь – не надо этого делать, а все равно делаешь. У меня сейчас было то же ощущение. Я продолжала игнорировать доводы разума и надеялась, что девушка все расскажет.
– Ну, в нашей, самой ближайшей… – машинально пробормотала она, а потом спохватилась: – А вам зачем?
– Спасибо.
Я бросилась вниз по ступенькам, не решившись дождаться лифт, который уже кто-то вызвал, опередив меня. Боялась, что начнутся расспросы. А сказать правду я не смогу.
«Мама»… Значит, эта девушка – моя сестра? Мысленно я пыталась найти сходство, но, увы, плохо запомнила черты ее лица. Видимо, из-за волнения. А в душе все равно шевельнулась обида. Почему одного ребенка мама выкинула как дырявый пакет, а второго оставила и отдала всю любовь? Одного обрекла на страдания, а другому подарила счастье?
Я уже начинала злиться на себя за то, что копаюсь в прошлом, ковыряю старые раны. Теперь же болит, вот там, в душе, сильно болит, и вместо того, чтобы забинтовать рану, я даю ей загноиться. Встретиться с матерью значит полоснуть нарыв ржавым гвоздем… Не нужно этого делать. Надо забыть. Уехать и продолжить жить в целительном неведении. Ну отказались – ну и фиг с ними. Зачем знать причину? От этого же ничего не изменится. Прошлое не вернешь, я не стану чьей-то дочерью… Да ну это все!
Колкие капли хлестали по лицу, скрывая слезы. Я уже не ощущала ни озноба, ни холода. Просто хотелось поскорее уйти отсюда. Села в машину и на вопрос шофера ответила:
– Домой.
Вернее, собиралась ответить. Вместо этого попросила довезти до ближайшей больницы и зажмурилась, когда автомобиль тронулся с места.
Только что я совершила самую большую глупость в своей жизни. И уже начинала об этом жалеть.
