Тата Златова
Ты пойдешь со мной!
Глава 19
– Девушка, с вами все в порядке?
Я не сразу услышала вопрос. Не сразу его осознала. Просто вошла в холл и невидящим взглядом уставилась в стену, выкрашенную бледной краской. Наверное, со стороны это выглядело странно. Стоит себе девушка, смотрит куда-то, минуты проходят, а поза не меняется. Кто-то даже задел плечом и буркнул сбивчивые извинения, а я не обратила внимания. Словно находилась здесь и в то же время в какой-то параллельной реальности. Мыслями где-то далеко.
– Эй, вы слышите?!
Меня кто-то теребил за плечо, настойчиво возвращая к действительности. Обернулась и увидела медсестру, которая недоуменно хмурилась.
– Простите, задумалась… – пролепетала, с трудом шевеля языком. – А не подскажете, где здесь реанимация?
– В соседнем здании, – недовольно пробурчала медсестра и отвернулась на чей-то оклик.
На ватных ногах я последовала к выходу, раздумывая над тем, что скажу. Ясно как день, что меня туда не пустят, ведь по документам я для этой женщины никто. Совершенно посторонний человек.
Дверь скрипнула. Сырой ветер ударил в лицо, напоминая, что на дворе поздняя осень. Я застегнула верхние пуговицы пальто и огляделась в поисках нужного здания. Мысленно вздохнула. Эх, была не была! Прорвемся. Правда, очень скоро моя напускная уверенность лопнула, как мыльный пузырь, а сердце застучало сильно и оглушительно. Казалось, на бешеный стук сейчас сбежится все отделение. Но к счастью, это были всего лишь страхи. Внутри здания царила тишина – давящая, тяжелая, как и сама атмосфера.
Добредя до сестринского поста, я начала неуверенно переминаться с ноги на ногу, не зная, с чего начать, каким образом попасть в палату. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на ту, которая дала мне жизнь. Взглянуть и… уйти навсегда.
– Вы к кому? – послышалось строгое.
Ко мне подошла медсестра в аккуратном белом халате. От волнения я даже толком ее не разглядела.
– К Шишковой Валентине Николаевне.
– А кем вы ей приходитесь?
Я помедлила с ответом.
– Племянницей.
– Простите, но мы пускаем в реанимацию только близких родственников, к коим вы, к сожалению, не относитесь. Поэтому…
– Пожалуйста, всего пять минут! Это очень важно! – попросила я, на ходу придумывая правдоподобную историю. – Поймите, я приехала издалека, и, если ее не увижу, не смогу спокойно вернуться домой. У меня сердце не на месте! Всего пять минуточек, прошу вас! – я молитвенно сложила руки.
Медсестра закатила глаза. Прошло несколько секунд, прежде чем она ответила, а они для меня показались вечностью.
– Ладно. Ждите, – шепнула и куда-то скрылась. Уф, меня не выгнали, значит, есть надежда! Я машинально опустилась в потертое кресло – ноги не держали, – и, нервно переплетя пальцы, принялась ждать. Интересно, как она выглядит – та, что лежит сейчас за стенкой? Мы похожи или нет? Что я почувствую, когда увижу ее? Ненависть, безразличие, тепло? Скорее всего, безразличие, ведь эта женщина чужой мне человек…
Завидев вернувшуюся медсестру, я вскочила с места.
– Проходите, но только на пять минут, – неохотно бросила она и открыла дверь в палату. Затаив дыхание, я переступила порог. Первое, что бросилось в глаза, – это пустые соседние кровати. Пациент только один…
– Пять минут, – напомнила девушка и исчезла за дверью.
Прислушиваясь к ее затихающим шагам, я мысленно уговаривала себя взглянуть на больную. Но ноги примерзли к полу, было трудно пошевелиться, я словно впала в оцепенение. «Я должна посмотреть на нее, должна это сделать», – билась мысль в голове. Наконец мне удалось совладать с эмоциями. Подняв голову, я глянула на женщину.
Мертвенно-бледное лицо и темные круги под глазами пугали. Еле заставила себя задержать на ней взгляд, надеясь найти хоть какое-нибудь сходство, подтверждающее родство. Да, пожалуй, нижняя часть лица – линия губ и подбородка – у нас одинаковая. Видимо, это и вправду моя мама… Да и Ворону незачем меня обманывать, он не стал бы сообщать мне непроверенную информацию.
В сердце что-то шевельнулось, но я не могла определить, что чувствую сейчас. Присела на стул рядом с кроватью и прошептала:
– Ну здравствуй, мамочка…
Мне казалось, это все, на что меня хватит. Хотелось просто посидеть в тишине рядом с ней. Поймать этот момент, о котором мечтала годами – побыть рядом с мамой.
Я так долго рисовала нашу встречу в памяти, представляла, как подойду к ней, услышу дыхание, голос, смогу дотронуться до волос… Мне казалось это чем-то нереальным, поэтому всегда давала волю своей фантазии. Воображала, как она меня обнимет, какие слова скажет, как прикоснется губами ко лбу. И вот я сейчас перед ней, сижу и молчу, а она меня не видит. Ничего не может сказать и сделать. Между нами по-прежнему пропасть. Ну что ж, может, это к лучшему. Может, и хорошо, что она не в состоянии говорить. Кто знает, возможно, находясь в сознании, она бы вообще не захотела меня видеть. Прогнала бы прочь, как бездомную собаку.
– Что ж ты бросила меня, мамочка? – невольно сорвалось с губ. – Маленькую, беззащитную девочку? Отдала чужим, которые никогда не смогут подарить мне той любви, которую подарила бы ты? Чем я перед тобой провинилась? – слезы против воли покатились из глаз. – Знаешь, я часто смотрела на дверь в надежде, что ты придешь и вырвешь меня из этого кошмара. Сколько раз я представляла эту встречу! Наши объятия, слова, слезы… Верила, что ты передумаешь и вернешься. Но годы пролетели, а ты так и не появилась. И меня мучило только одно желание: найти тебя и спросить, почему ты так поступила. Думала, что буду твердой, как камень, не пророню ни слезинки, что смогу скрыть, как все эти годы мне было плохо без тебя. И вот ты рядом… и, видишь, я плачу. Мне больно, и эту боль невозможно держать внутри. Я должна тебя ненавидеть, желать зла, проклинать, но я не могу… Слишком больно. Ты будто вставила мне в сердце нож, который с годами заржавел, а сейчас его кто-то крутит, крутит, и я не в силах вынести эти муки…
От переполнивших эмоций перехватило дыхание. Я замолчала, с удивлением глядя на то, как по щеке матери скатилась слеза. Странно. Глаза закрыты. Наверное, галлюцинации, что не удивительно: я сильно нервничала в последнее время.
– Даже если бы ты и могла говорить, никакие слова тебя не оправдают!
Резко поднявшись, я направилась к двери, но внезапно услышала писк прибора. Не на шутку перепугавшись, позвала медсестру. Когда та вбежала в палату и поняла, в чем дело, изумленно сказала:
– Она пришла в себя…
А я… Я не решилась ждать. Выскочив на улицу, бросилась к машине. И выдохнула только тогда, когда больница оказалась далеко позади.
Пока ехали домой, думала, что у меня разорвется сердце. С одной стороны, я испугалась того, что случилось, с другой – жалела, что трусливо сбежала и не смогла посмотреть ей в глаза. Она точно в порядке? Может, медсестра что-то напутала и на самом деле это был какой-то сбой? А эта слеза, скользившая по щеке… Ведь не могло же показаться! Значит, она все слышала?
Голова разрывалась от мыслей, а глаза обжигали слезы. Зря я все это затеяла. Не надо было никуда ехать, ничего узнавать, лучше бы все оставалось так, как раньше! Кому я сделала лучше? Мать жила себе преспокойно, обо мне и не вспоминала, как, впрочем, и я. Как-то свыклась с мыслью, что у меня нет родителей. Представила, что они умерли, и стало легче жить. А теперь? Как жить теперь?
Погрузившись в мрачные мысли, я не заметила, как добрались домой. Пока машина неторопливо заезжала во двор, я смотрела на окна особняка и думала, что делать дальше. Но в голове, как назло, была одна каша. Прошмыгнув в свою комнату, я постаралась успокоиться и привести себя в порядок. В таком виде лучше никому не попадаться на глаза. Особенно Максу.
Примерно через полчаса в дверь постучали. Я как раз успела умыться, переодеться и сделать свежий макияж. Увидев Ворона, улыбнулась.
– Как съездила? – участливо спросил он, замирая на пороге и окидывая меня заинтересованным взглядом.
– Никак. Мать в реанимации.
Повисло молчание. Почувствовав неловкость, я села на кровать и беспокойно поправила рукав красной блузки.
– Теперь ты понимаешь, почему я решил рассказать тебе о родителях? – наконец заговорил Макс. – Когда узнал, что эта женщина в больнице, решил, что ты имеешь право знать. Ведь потом может уже и не быть возможности встретиться с ней…
– Почему ты мне сразу не сказал, что она в больнице? Я пришла к ней домой, увидела девушку…
– Сестру.
– Сестру?! Да ты, я смотрю, знаешь всю мою подноготную! – разозлилась я. – Может, еще и мысли умеешь читать?
– А что, тебе есть, что скрывать? – хитро прищурился.
– Даже если бы и было, ты же все равно все узнаешь! Я ведь всегда под прицелом! Как зверушка в клетке – постоянно на виду. Можно выкинуть и забыть! И убить проще. Выкинуть где-нибудь в лесу, никто и не узнает, чей это труп там валяется!
Кажется, у меня начиналась истерика. Я дико разозлилась из-за того, что Макс знает обо мне больше, чем я сама, что я у него как на ладони. Наверное, это нервы, а он просто попал под горячую руку. Мне стало стыдно. Но Ворон, покачав головой, уже направился к двери.
– Поговорим, когда ты успокоишься.
Я смотрела ему вслед и корила себя за несдержанность. Не так я представляла себе наш разговор. Мне и так плохо, а если еще и с ним поссорюсь, вообще впаду в депрессию. Увидев, что он схватился за ручку двери, я бросила ему в спину:
– Знаешь, а мама ведь очнулась.
Он медленно повернулся.
– Вы поговорили?
– Нет, – опустила глаза. – Я трусливо сбежала.
– Во всяком случае, теперь ее жизни ничего не угрожает.
Воцарилась тишина, и меня огорчило то, что нам нечего друг другу сказать. Какое-то напряжение витало в воздухе. Вдруг мелькнула мысль, что я так сильно углубилась в свои проблемы, что совсем не в курсе, что происходит в жизни Макса. Почему у него такой усталый вид, почему во взгляде тревога? Почему он без конца теребит наручные часы – что его беспокоит? Вопросы так и крутились на языке, но я не успела ничего спросить. Во дворе послышались голоса, какая-то возня, и я посмотрела в окно. И тут же остолбенела. Как будто громом пораженная. По телу пробежала волна ужаса. Меня пронзило чувство дежавю.
– Ч-что это? – от страха у меня свело даже язык.
Макс равнодушно выглянул во двор.
– А, это. Не узнаешь?
Его дружки опять вели Антона, правда, на этот раз он был в наручниках. Худой, как скелет, с лицом, больше напоминающим кровавое месиво, в каких-то лохмотьях, которые висели на нем, как на пугале. Жуткое зрелище. Меня не столько напугало появление здесь моего бывшего, сколько сам факт, что Ворон продолжает заниматься грязными делами. Только я начала думать, что он потихоньку уходит от криминала и вкладывает все силы в бизнес, как он разрушил мои иллюзии. Вот так жестоко и молниеносно.
– Ты же сказал, что с него нечего взять! – возмущенно напомнила я. – Зачем вы над ним издеваетесь? Нравится видеть чужие страдания?
– Он получил по заслугам. Хотел сбежать, еле поймали. Решили перевести на старое место, более надежное. Все, можно идти? Или еще раз скажешь, какой я садист, душегуб и вообще, хуже животного?
Я холодно промолчала. Он в два шага пересек спальню и хлопнул дверью, а я зажмурилась, сдерживая слезы. Опять все начинается сначала. Снова страх и выживание. Жизнь в который раз дает понять: нельзя расслабляться. Хоть я и могу теперь время от времени свободно выезжать в город, но у меня по-прежнему связаны руки. Сбежать я не смогу. Ведь я теперь часть их «семьи»…
На душе стало еще горше. Со злостью задвинув шторы, я осталась стоять в полумраке у окна. Сердце сжималось от плохого предчувствия. Появление здесь Антона ничего хорошего не сулит. Может, это я себя накрутила, а может… скоро и вправду случится что-то страшное…
Глава 20
Все это время я ходила сама не своя. Ощущение опасности меня не покидало. Никак не могла понять, с чем связано это чувство и кого именно подстерегает опасность. Я вообще не была уверена, что можно доверять этому ощущению. Возможно, сказывается усталость, апатия, скука. Вот и накручиваю себя.
На душе немного просветлело, когда позвонила Ксюша и согласилась встретиться в ближайшем кафе. Мне надоело затворничество, и я буквально сияла от счастья, что смогу провести день в приятной компании. Хорошо, что Ворон уехал, а Аллигатор не шляется по дому и не сует нос в мои дела. Другого братка, который занял его место, я видела очень редко.
Подобрав наряд и подкрасив ресницы, я позвонила Косте, своему шоферу, и попросила отвезти меня в нужное место. К счастью, «босс» не стал препятствовать. Конечно, он удивился, когда позвонил водитель, но дал добро на поездку. Я не стала терять ни секунды. Набросив шубку, забралась на заднее сиденье и принялась любоваться лесом, который с этого ракурса было видно лучше всего.
Честно говоря, после того, как сюда перевели Антона, находиться дома стало некомфортно. Если не сказать невыносимо. Поэтому радовалась я вдвойне: увижу подругу и сменю обстановку.
Кажется, Ксюша радовалась не меньше. Когда увидела меня, заходящую в кафе, с радостными воплями бросилась мне на шею.
– Привет! Я не верю, что мы наконец-то встретились! Ты как всегда, отлично выглядишь!
Я улыбнулась изумленному официанту и поспешила за наш столик.
– Привет-привет, – сказала негромко, усаживаясь на стул. – Я тоже очень рада нашей встрече. Как дела? Рассказывай!
И она выложила все, как на духу. За деньги, которые дал ей Ворон, она сняла небольшую комнату, и жила теперь на окраине города с доброй хозяйкой-старушкой. Старое жилье оплачивать не стала – хозяйка повысила квартплату. В свой клуб больше не возвращалась. Прошла стажировку и стала работать официанткой в одном дорогом ресторане.
– Все-таки прислушалась к моему совету?
– Почему бы и нет? Ресторан приличный, там собирается хорошая публика, всегда оставляют щедрые чаевые. Но, самое главное, никто не пристает!
– Это хорошо, – я искренне радовалась за подругу.
И все же не стала распространяться о том, что нашла родственников, что ездила к матери в больницу. И об Антоне умолчала. Да и зачем ей знать? Даже под дулом пистолета я бы не стала никому рассказывать о делах Ворона. А жизнь научила меня никому не доверять, надеяться только на себя. Сам себя ты точно не предашь…
– Значит, у тебя ничего нового, – вздохнула Ксюша, ковыряя вилкой в салате.
– Главное, что у тебя все наладилось! Надеюсь, и дальше все будет отлично.
Потом мы прогулялись по набережной, болтая ни о чем. Незаметно пролетело время, и я приехала домой только под вечер. Интересно, Ворон уже вернулся? В его комнате свет не горит…
– Я в гараж, – крикнул Костя мне вслед.
– Хорошо, – пожала я плечами.
Посмотрев на дом, увидела, как открылась входная дверь, и на крыльцо вышел какой-то громила. От его нахальной улыбки и липкого взгляда стало не по себе.
– Ворона ищешь, красавица? – догадался он.
– Красавица я для Максима Игоревича, а для тебя – Алина Сергеевна, – жестко осадила я. Бандиты должны понимать, что я «своя», а значит, нужно говорить с ними на их языке. Хотя бы постараться.
– Понял. Просто босс, то есть, Максим Игоревич, – имя-отчество он произнес издевательским тоном, – искал тебя.
– Да?
– Тебе надо в подвал спуститься, он там тебя ждет. Хочет насчет этого, как его… ну, хахаля твоего поговорить.
Я с недоверием посмотрела на него, но тот лишь пожал плечами.
– Мое дело передать.
– А где все остальные?
– Разъехались.
Пока я стояла и решала, идти или нет, амбал уже скрылся в другом конце двора. Странно, что Макс зовет меня именно туда. Или нет – не странно? Просто я боюсь. Стоит лишь вспомнить на секунду, как убегала оттуда от похотливого братка, как на лбу выступает пот. Но, с другой стороны, Антона держат там, Макс вполне может спуститься в подвал и… пытать его. А если он все-таки решил его отпустить? Хм. От меня-то он чего хочет?
Вздохнув, я взяла садовые ножницы, на случай, если придется защищаться, и обошла дом. По дороге все время оглядывалась. Однако во дворе было тихо. Видимо, громила не соврал: братки действительно уехали по делам. Что ж, это даже к лучшему. Их присутствие меня здорово напрягало.
Когда зашла в сам гараж, замерла от удивления: машины Ворона не было. Странно, обычно он ставит ее сюда. Осторожно, почти крадучись, подошла к двери, ведущей в подвал, дернула ее и прислушалась. Тихо. Даже стонов не слышно. Только сыростью пахнуло и мурашки по коже побежали. Что-то здесь нечисто, нужно убираться да поскорее.
И все-таки, чтобы окончательно убедиться в том, что Ворон не ждет меня внизу, я спустилась на одну ступеньку вниз и громко спросила:
– Макс, ты здесь?
Ответа, конечно же, не дождалась. Что за шутки? Зачем меня позвал сюда тот громила? Может, это какая-то ловушка? Ну уж нет, туда я больше не спущусь. Ни за что! Странно, что Антона не слышно. Может, его уже и в живых нет? От этой мысли мне стало нехорошо. Сердце заколотилось где-то у горла, и я, немедля ни секунды, бросилась бежать. К счастью, за мной никто не погнался.
У крыльца никого не было. Покрутившись на улице с минуту, я все же решила прихватить ножницы с собой. Судя по всему, здесь по-прежнему небезопасно. А может, я просто тронулась умом, раз отовсюду жду подвоха, но осторожность не помешает.
Я замерла посреди гостиной, когда услышала шум на кухне. Мария еще не ушла? Стоп. Кажется, сегодня у домработницы нерабочий день. Тогда кто там шуршит? Я кашлянула, привлекая внимание. Шорох прекратился, но никто не вышел. Это настораживало. Тот, кто находился на кухне, явно не хотел, чтобы его заметили.
Сжав ножницы покрепче, я тихонько, на цыпочках, двинулась туда, откуда слышался шорох. По спине гулял холодок, а сердце пропускало удар за ударом. Пока шла, навыдумывала себе кучу всего: это или тот амбал, или вор, или – безумие, конечно, но мало ли – Антон сбежал… Но когда очутилась на пороге, облегченно выдохнула: это оказалась всего лишь… Ульяна.
– Фу, ты меня напугала, – я смахнула испарину со лба.
Сестра Макса презрительно приподняла одну бровь:
– Это ты меня напугала. Ножницы убери! Ходят тут всякие… посторонние… И где вас таких, находят.
Хотелось мне ей ответить, но я решила не разводить скандал. Причем Ульяна явно не в настроении. Кстати, я застала ее именно в тот момент, когда она наливала себе рюмку виски. Видимо, стащила бутылку из бара и решила незаметно распить. Но почему не в своей комнате? Перевела взгляд и увидела на диванчике небрежно брошенную шубку.
– Уже уходишь? – догадалась я.
– Не твое дело, – отрезала Ульяна. – Если не ошибаюсь, ты пришла, чтобы проверить кто здесь шумит…
Я кивнула.
– Проверила? Все, свободна.
Она демонстративно отвернулась, а я не стала ее злить. Тем более общаться с ней то еще удовольствие. Минут через десять, стоя у окна в своей комнате, я увидела женскую фигуру во дворе и сразу поняла, что это Ульяна. Странно, что она ушла пешком, а не на машине. Вообще все здесь сейчас странно. Непонятно, что вообще происходит. Братки уехали, а один остался. Еще и Макса, как назло, нигде нет. Я обошла все возможные комнаты, вышла на крыльцо, дошла до калитки – безрезультатно. Даже несколько раз поднялась в кабинет, подергала дверь, но и там оказалось закрыто. На звонки он не отвечал. Неужели что-то случилось? Нервы начинали плясать канкан.
Около часу ночи я все же легла в постель. Долго прислушивалась к звукам, но в доме висела тишина. Чувство тревоги вернулось. Теперь я ни минуты не сомневалась: что-то произойдет. Я строила гипотезы, пыталась предугадать, что именно, но мозг выдавал какие-то бредовые варианты. Почему-то думалось, что толстячок выйдет на след Ворона и утром здесь уже будут вооруженные до зубов другие братки. Меня припрут к стенке, а Ворона начнут допрашивать…
Закрывая глаза, я еще не знала, что утром меня объявят предательницей и вынесут смертный приговор. Ведь из группировки Ворона никто не уходит добровольно. Только вперед ногами…
***
Я проснулась оттого, что кто-то тряс меня за плечи. Причем так сильно, что на секунду показалось, голова сейчас отвалится.
– Что такое? – сонно пробормотала, с трудом разлепляя глаза.
– Вставай! – послышался знакомый сиплый голос. – Вставай, сучка, иначе я сам тебя потащу!
Ничего не понимая, я моргнула и вздрогнула, увидев Аллигатора. Его и без того суровое и неприятное лицо сейчас внушало страх. Да такой сильный, что хотелось кричать и бежать куда глаза глядят. Но я замерла в кровати, боясь пошевелиться.
– Ты оглохла?! – взвился Аллигатор и скрипнул зубами. – Вставай, давай, пока я не придал ускорения!
– Что случилось, можешь сказать? – пискнула я, чувствуя дрожь во всем теле. В глазах бандита стояла такая ярость, что, казалось, его сейчас разорвет изнутри.
– Дурой не прикидывайся!
– Я не прикидываюсь…
– Вставай давай, идиотка, кому сказал! – он так сильно тряхнул меня за плечи, что я взвизгнула и чуть не упала с кровати.
– Ничего не понимаю… Можешь не орать, а нормально все объяснить? – всхлипывая, попросила я. С трудом поднялась, не обращая внимания на головокружение, и начала одеваться. Аллигатор смотрел хмуро и неприязненно. Даже когда пришлось предстать перед ним в нижнем белье, – даже бровью не повел. Никаких привычных издевок и подколок, лишь суровое равнодушие. И от этого паника только разрослась.
– Это ты должна нам все объяснить, – тяжело дыша, процедил он. – И мой тебе совет: не выкручивайся, а говори правду, так, как есть. Или мы сами тебя разговорим. У нас опыт большой в плане пыток. Еще и не таких ломали.
Меня передернуло от его слов. Влезла в джинсы и свитер, закрутила растрепанные волосы в жгутик и молча направилась за Аллигатором, пытаясь понять, что происходит. Вспоминала поездку в тир, как разговаривали с Максом в машине. Ничего такого не случилось, что могло бы ему не понравится. Ну, вспылила немного позавчера, но мы же не ссорились… Если бы я что-то натворила, он не стал бы отпускать меня в город. Значит, пока я спала, что-то произошло. Что-то такое, из-за чего Аллигатор вне себя от ярости и ведет меня невесть куда. От страха подгибались коленки и стучало в висках. Я шла, хватаясь за стены, потому что в глазах темнело от волнения.
Аллигатор открыл входную дверь и толкнул меня в спину, подгоняя вперед. Я замерла на крыльце, не зная, куда идти.
– К колодцу, – прошипел бандит. В эту секунду он как никогда напоминал настоящего аллигатора. Хваткого, зубастого, злого. Вот-вот набросится и загрызет. От такого сравнения у меня по телу прошла судорога.
К колодцу… Ничего хорошего. Ноги налились свинцом, и я ковыляла с трудом, чувствуя себя дряхлой старухой. Нельзя так переживать. Так же и окочуриться можно. Скоро все узнаю. Скоро пойму, что это ошибка, что я ни в чем не виновата. Я никого не предавала, никого «не сдавала», не болтала лишнего. Если в первый раз я знала, что провинилась, пошла против воли Ворона, то теперь совершенно искренне не понимала, что происходит.
То время, пока мы шли, показалось мне вечностью. Я постоянно смотрела себе под ноги, а когда подняла голову, меня пронзило чувство дежавю. Я уже видела это однажды: братки стоят полукругом возле колодца, а в самом центре – Ворон. Отстраненный, серьезный, суровый. Руки в карманах темного пальто. Брови сдвинуты, губы поджаты, подбородок чуть вздернут. Настоящий лидер. Вожак. Сильный, непримиримый. Судья, выносящий приговор. Палач, возводящий топор над головой. Такого предашь – больше смерти бояться будешь. Потому что смерть приходит и забирает, а Ворон превращает жизнь в настоящий ад. Бросает под ноги горящие угли и заставляет идти по ним босиком. Именно такое ощущение меня охватило, когда он посмотрел мне в глаза. Я словно была привязана к столбу, а он поджег меня одним взглядом. И эти последние несколько шагов до него показались мне минутами беспощадного сожжения. Но это был лишь фантом. Самое страшное меня ждало в реальности…
