Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

полная версия А. З.

Такаббир Эль Кебади
А. З.

~ 25 ~

Сява по-босяцки сплюнул на пол и, глядя на висельника, произнёс авторитетным тоном фразу, явно услышанную в разговоре более умных приятелей:

– Самый проверенный способ распрощаться с жизнью.

Хирург с отстранённым видом отошёл к окну и уставился в проём между досками. Бузук и Жила молчали. На их физиономиях читалась растерянность. Максим тоже подметил некоторые странности. И тоже молчал, хотя так и подмывало спросить: «Как ему удалось?»

Бузук засунул ладони в карманы. Стараясь не ступать в лужу мочи, поддел ногой табурет и исхитрился установить его под Шнобелем. «Ловко!» – подумал Максим и вновь переключил внимание на детали, которые лишь подтверждали догадку: зэк повесился не сам.

После смерти человека его тело немного удлиняется – известный факт. Однако ботинки висельника не доставали до сиденья. Значит, Шнобель, стоя на табурете, даже на цыпочках, никак не мог накинуть себе на шею петлю. И уж точно не сумел бы обмотать шнуром потолочную балку. Ему попросту не хватило бы роста и длины рук.

Похоже, к такому же выводу пришёл и Бузук. Он потоптался возле стола, пытаясь разглядеть на столешнице отпечатки подошв. Наверняка предположил, что Шнобель забрался на стол, чтобы смастерить виселицу, и оттуда спрыгнул. В голове Максима мелькнула подобная мысль, но её он сразу отмёл. Тот, кто бесповоротно решил покончить с собой, не ищет трудностей. Вокруг полно подходящих для этой цели деревьев. В той же избе оконный проём заколочен досками. Использовать верхнюю доску намного удобнее и проще, чем балансировать на краешке стола, чтобы дотянуться до того места, где сейчас привязана к балке верёвка. Шнобель – истощённый, искалеченный уголовник, а не циркач.

Максима удивила ещё одна деталь: безупречный висельный узел. В колонии все умеют вязать такие узлы?

Проведя по волосам растопыренной пятернёй, Бузук запрокинул голову и посмотрел на шнур:

– Сява, это тот самый обрезок, который я тебе дал?

– Вроде бы.

– Как он оказался у Шнобеля?

– Не знаю, Бузук.

– Что значит «не знаю»? Я дал тебе обрезок, потом дал моток.

– Ну да.

– Моток ты привязал к колодцу.

– Ну да, – кивнул Сява.

– А обрезок куда дел?

– Вернул тебе.

Бузук повернулся к Сяве:

– Ты ничего отдавал.

– Да нет же, вспомни.

– Ты ничего не отдавал! – повторил Бузук, чётко выговаривая каждое слово.

– Наверное… – Сява поковырялся в ухе. – Наверное, я оставил у колодца. А Шнобель, когда сдристнул со жратвой, упёр и верёвку.

– Чтобы набить брюхо и повеситься?

– Ну откуда я знаю, Бузук? Он вылез из-под дома с той стороны. Пробегал мимо колодца, вот и зацапал.

Жила потерял терпение:

– Что-то я не врубаюсь… К чему эти расспросы? Этот мразота испоганил хату! Где мы будем спать? Под кустом?

– Хрипатый! – крикнул Бузук. – Поди сюда!

Затрещала садовая лестница. Скрипнули ступеньки крыльца. Придерживая на плече ремень ружья, Хрипатый переступил порог избы и с удивлением уставился на висельника.

– Ты что-то видел? – поинтересовался Бузук.

Хрипатый мотнул головой.

Бузук нахмурился:

– Совсем-совсем?

Хлопнув ладонью себя по груди, Хрипатый указал на потолок и сложил ладони домиком, как бы говоря: «Я был на крыше». Прижал палец к уголку глаза и поочерёдно указал на присутствующих. «Я наблюдал за вами».

– И ничего не слышал?

Хрипатый притронулся к уху и снова указал на братков. «Я слышал вас».

Бузук в задумчивости потёр подбородок и направил взгляд на Жилу:

– Говоришь, заблудился?

– Кто? Я? – переспросил Жила.

– Ты.

– Да, наверное, пошёл не в ту сторону.

Бузук прищурился:

– А мне видится другая история. Ты думал, что порешил Шнобеля. Обшманал его. Потом приныкал рюкзак…

Жила расправил плечи. В его глазах появилось нечто мерзкое, отталкивающее. Царапины на побелевшем лице налились кровью. Голос проскрежетал как железо по стеклу:

– Я быстрее сдохну, чем что-то возьму после опущенного.

– …вернулся сюда, а тут Шнобель, – продолжил Бузук. – Ты сдрейфил, что он тебя сдаст, и бегом за верёвкой. Или она лежала у тебя в кармане, и ты сидел в кустах и ждал удобного случая. Тебе подфартило: мы ушли со двора, Хрипатый залез на крышу.

– Русским по белому говорю: я не трогал рюкзак и не трогал верёвку, – произнёс Жила, еле сдерживая злость. – Шнобеля трогал исключительно ногами. И вообще, я не видел этот чёртов рюкзак. Шнобель успел спрятать.

Бузук указал на потолок:

– Как он, маломерок, достал до балки?

– Это ты у нас мастак загадки разгадывать.

– Как он, с отбитыми мозгами, завязал висельный узел?

– Да что ты ко мне пристал? – взвился Жила.

Хирург не проявлял интереса к разговору. Хрипатый отступил от Жилы на пару шагов, давая понять, что считает его грязным. Максиму хотелось выйти на воздух. В избе нестерпимо воняло чем-то прокисшим. От брёвен тянуло морозным холодом.

– Короче, братва, – сказал Жила. – Вы как хотите, а я сваливаю.

– Скатертью по жопе, – кивнул Бузук.

– А за обвинения, Бузук, ещё ответишь.

– Не тебе с меня спрашивать, нерукопожатный.

Сява быстро смекнул, что теперь у Бузука остались только два верных подельника: он и Хрипатый. Паренёк раскраснелся от осознания собственной важности, горделиво выпятил грудь и высокомерно фыркнул:

– Давай-давай, вали, пока тебя на болт не усадили!

Жила обвёл приятелей звериным взглядом и направился к двери. Максим лихорадочно соображал, как остановить его. Если зэки рассорятся и разбредутся кто куда, если зона выпустит кого-то из-под своего контроля, то всё, чем пожертвовал Максим, окажется напрасным. За смерть Андрея все должны понести наказание. Все! И он тоже, ибо не защитил и не уберёг.

Вдруг дверь с оглушительным стуком захлопнулась.

– Это чего?.. – опешил Жила. – Братва, у нас гости…

Обернулся к приятелям и остолбенел.

Тело Шнобеля медленно отклонялось от вертикали, словно кто-то тянул самоубийцу за ноги.

Максим похолодел от ужаса. Хрипатый раззявил рот. Сява вытаращил глаза. Бузук посерел и сделался ниже ростом. Хирург вжался в тесины на окне, будто пытался вытечь из избы сквозь щели.

Труп завис под углом к дощатому полу. Как стрелка в часовом механизме. Вопреки всем законам физики. Руки располагались вдоль тела, прямые ноги слегка расставлены. Ни одна складка на одежде не изменила очертания. Полы расстёгнутой куртки даже не раздвинулись на груди Шнобеля, словно он по-прежнему висел вертикально. Словно положение изменил не труп, а те, кто находился в избе.

Послышался треск потолочной балки. Примотанный к ней шнур натянулся до предела, туго сплетённые капроновые нити ещё глубже впились в шею самоубийцы, грозя отсечь голову.

Первым опомнился Сява. Дико вопя, оттолкнул с пути Жилу и, чуть не сорвав двери с петель, сиганул прочь. Вслед за ним помчались Жила и Хрипатый. Застряли в дверном проёме. Один мычал, второй изрыгал проклятия. Работая локтями, они вывалились наружу.

Не в силах отвести глаз от трупа, Бузук попятился:

– Так не бывает…

Максим и Хирург, боясь повернуться к висельнику спиной, двинулись вдоль стен, скользя по брёвнам ладонями. Шаг за шагом, бочком-бочком, вышли из избы, опередив Бузука. А тот всё пятился и бормотал: «Так не бывает…» Шагнул через порог. Оступился на ступенях и грохнулся наземь.

Жила запрыгнул на крыльцо. Ногой захлопнул дверь. Подскочив к лежащему Бузуку, проорал в серое лицо:

– Надо валить! Бузук! Надо валить!

Тот клипал глазами и шептал:

– Так не бывает…

Жила метнулся к Максиму. Схватил его за грудки:

– Сука! Что это за место? Ты куда нас привёл?

– Э-ей! Остынь, – подал голос Хирург. – Всему есть объяснение.

Жила вздёрнул брови на лоб:

– Да неужели? Тогда будь добр, объясни. – Отпустив Максима, приблизился к стоящему за деревом Хрипатому. – Уходим? Или ты остаёшься?

Упираясь кулаками в землю, Бузук с трудом сел. Морщась, прижал ладонь к затылку:

– Погодь, Жила. Надо подумать.

– О чём? – Жила опустился перед Бузуком на корточки и прошипел: – Неужели ты не видишь, что тут творится чертовщина? Гвоздь почти помер, когда я уходил. Почему он не сдох? Как оказался в колодце? – Потрясая пальцем, Жила указал на кустарник, в котором прятался Сява. – Этот дрыщ поднял ведро…

– Я не дрыщ, – промямлил Сява.

– …с камнями доверху! Ты видел это ведро? Видел камни? А дрыщ поднял его и даже не пёрнул от натуги. Я забил Шнобеля до смерти! А он ожил и приполз сюда. Теперь он болтается в петле. Как он туда залез? Как завязал узел? Он висит наискосок! Как такое возможно? Я заблудился в овраге. Как? Я видел крышу дома, спустился в овраг, иду, иду, кругом орешник, а склона, чтобы выбраться, нету. Ты видел этот овраг? Мы же по нему шли. Помнишь? В ширину тридцать шагов. А я шёл целую вечность! Звал вас, кричал во всё горло. Думал, усрусь от крика. Вы слышали? То-то и оно. Где звёзды? Где луна? Сейчас ночь или день? И что это за хрень в небе? Откуда там дым? Это место проклято, Бузук. Надо уходить. Здесь мы сдохнем.

Бузук опёрся на плечо Жилы, поднялся на ноги:

– Что думаешь, Хрипатый?

Жила разъярился:

– Это киздец, граждане зэки! Вы будто оглохли! Я говорю, что это место проклято. Говорю, что ваш хвалёный проводник спецом заманил нас сюда…

– Не мели ерунду, – вклинился Хирург. – Он тоже напуган. Если бы он знал, что тут творится…

– Знал! – проорал Жила, брызгая слюной. – Потому и привёл. Чтобы отомстить за смерть пацана. Хотел бросить нас, да я успел его покалечить.

Бузук покряхтел, потирая затылок:

– Нехило я долбанулся. Хирург, глянь. Вроде бы шишка.

Хирург провёл ладонью по ёжику седых волос:

– Слегка опухло. Голова болит?

– Кружится.

– Перед глазами мельтешит?

Бузук посмотрел по сторонам. Поморгал:

– Вроде бы нормально. – Покосился на избу. – Может, нам всё показалось?

Жила зло рассмеялся:

– Иди проверь. – Обратился к Хрипатому: – Ты со мной или как?

Поправив на плече ремень ружья, Хрипатый махнул Бузуку, мол, идём, Жила прав.

Из кустов вылез Сява:

– Айда к болоту. Там хоть вода есть.

– Дизентерией давно не болел? – спросил Хирург.

– А что?

– А то, что болотная вода – для человека яд.

– Надеюсь, пронесёт.

Хирург покивал:

– Пронесёт. Обязательно пронесёт. Поносом с кровью.

Жила застегнул до подбородка Андрюхину спортивную кофту. С опаской поглядывая на закрытую дверь, взял лежащую возле крыльца свою старенькую куртку и, заталкивая руки в рукава, отчеканил:

– Короче, так. Рисковать не будем. Пойдём в обход болота. Если склонит в сон, покимарим по очереди. Если что, соорудим шалаш и разведём костёр. Огня не будет видно, а дыма в сумерках никто не заметит.

Максим вытер о штаны вспотевшие от волнения ладони. Посмотрел на небо, напряг слух в надежде услышать гул лопастей вертолёта.

– Чё зыришь? – спросил Жила.

– Заблудимся, – сказал Максим первое, что пришло на ум.

– Ты же у нас спец, – подал голос Бузук. – Ходишь по лесу без карты. Или не спец?

Максим огрызнулся:

– Я не сова, чтобы видеть в темноте.

– Ты что-то говорил про белые ночи. Молись, чтобы это было правдой. – Бузук подтолкнул его к стене леса. – Веди.

Компания во главе с Максимом нырнула под сень деревьев.

~ 26 ~

Лес и раньше не проявлял дружелюбия к непрошеным гостям, а сейчас и вовсе стал враждебным. Деревья растопырили узловатые ветки, опутанные лохмотьями лишайника. Разорвав мшистый пласт, древесные корни выперли из земли и скрутились в петли-силки. Кустарники взъерошили утыканные шипами побеги.

В прорехах крон виднелось стальное небо; оно ничуть не потемнело. Там, возле избы, дневной свет без помех лился на крышу и крыльцо, на свободное от растений пространство, и казалось, что день никогда не кончится. А здесь, в паутине зарослей, сумрак окрасил всё вокруг в мрачно-серые тона.

Боль в колене, заложенность носа и шум в голове мешали Максиму чётко мыслить. Он много лет тренировал зрительную память и умение ориентироваться на местности, но травма вытравила навыки. Максим не знал, в каком направлении идёт и где находится. Его угнетала собственная несообразительность. Он не сумел убедить преступников остаться возле избы, почему-то не придумал причину, хотя причина написана у него на лице: он нездоров. Вместо того, чтобы упрямиться и спорить, он покорно отправился на поиски несуществующей охотничьей заимки.

Максим шёл медленно. Следуя за ним, братки молчали, и только напряжённое дыхание выдавало их нервозность. Иногда Жила хватал Максима за куртку, заставляя остановиться. Все замирали, вслушиваясь в тишину. Выждав минуту-другую, брели дальше.

Хрипатый не изменял своей привычке: внезапно исчезал и так же внезапно появлялся. Всякий раз, когда зэк уходил, Максима била мелкая дрожь. Он боялся, что Хрипатый отыщет тропинку, которая выведет их из ловушки. Боялся, что он сам, того не ведая, покинул квадрат пять-два-три-ноль. Боялся услышать звук вращающихся лопастей вертолёта – как дать знак пилоту? Совершив облёт территории, пилот вряд ли сюда вернётся. Пусть отложит полёт до утра. Утро… Когда оно наступит?

Максим цеплялся за надежду, что зона по-прежнему владеет аномальной силой, которая не выпустит своих жертв. Он до рези глазах всматривался в лесную гущу, хотел первым заметить два засохших дерева, а между ними штакетник. Или разглядеть среди лиственниц очертания избы. Надо успеть повернуть в другую сторону, пока зэки не сообразили, что он водит их по кругу. Но сколько времени он сможет плутать по лесу, не вызывая у братков подозрения? Не проще ли вернуться к избе? И будь что будет. Или прямо сейчас рухнуть на землю и притвориться, что потерял сознание?

В голове роились мысли, одна бредовее другой. Максим отметал их и продолжал идти, вглядываясь в угрюмую чащобу. Им двигала единственная цель: необходимо удостовериться, что они до сих пор в зоне. Что делать дальше – он придумает потом.

– Может, перекурим? – жалобно вымолвил Сява.

– Давно пора, – согласился Бузук. Усевшись под дерево, достал из кармана спички и пачку «Мальборо».

Хрипатый, Жила и Сява расположились рядом с главарём. Расширив ноздри, шумно втянули в себя дымок сигареты.

Максим привалился плечом к стволу сосны, потёр колено.

– Сильно болит? – поинтересовался Хирург.

– Терпимо.

Хирург взглянул ему в лицо и повернулся к браткам:

– Слушайте, я, конечно, понимаю, нам всем не терпится побыстрее добраться до заимки, но если шагать без остановки, то наш проводник сковырнётся с ног.

Братки курили, передавая сигарету по кругу, и не произносили ни слова.

– Чего молчите? – не выдержал Хирург. – Я как врач заявляю, что излишняя нагрузка на больное колено приведёт к тому, что парень сляжет. Кто его понесёт?

– Ты, – сказал Жила, выпустив дым через нос.

– Дулю тебе, – огрызнулся Хирург. – Я не ломовая лошадь.

Жила глянул на Сяву, сидящего с видом идиота. Сунул ему в приоткрытый рот сигарету. Выдернул из штанов колючку:

– Тогда Хрипатый. Взвалит на спину и понесёт.

Скривив губы, Хрипатый почесал шею под мокрым от пота воротником рубашки.

Максиму хотелось отдохнуть. Он действительно шёл на пределе физических сил. Но ведь и уголовники утомились. Пока они брели по бездорожью, Сява несколько раз упал и стал прихрамывать, Бузук всё время вдавливал кулак в правый бок: о себе давала знать больная печень. Лицо Жилы приобрело землистый оттенок, щёки ввалились. На куртке Хрипатого растеклись влажные пятна: это сколько же лишних километров он намотал, рыская по лесу? Если зэки продолжат путь в более быстром темпе, то их внимание к пленнику ослабнет, и выпадет шанс для побега. Но сперва он должен убедиться, что компания петляет в аномальной зоне. Затем он заведёт братву в непроходимые дебри… Максим лихорадочно продумывал план действий. В его воспалённом сознании даже вопроса не возникло: а сможет ли он шагать ещё быстрее и сможет ли бежать?

– Я в порядке, – сказал Максим. – Привал устроим на середине пути.

– Мы не прошли половину? – удивился Бузук.

– Я говорил, что дорога в обход болота займёт всю ночь.

– Да-да, помню, – покивал Бузук. – К утру должны быть на месте.

Пыхнув сигаретой, Сява посмотрел на небо:

– Уже утро.

– Это если идти нормальным шагом, – уточнил Максим. – Мы идём слишком медленно. Надо ускориться. – И поймал на себе тяжёлый взгляд Хрипатого.

Что его насторожило? Недостаточно убедительный тон?

– Я больше вашего хочу добраться до охотничьего домика, – произнёс Максим, добавив голосу твёрдости. – Там есть аптечка.

Хрипатый поднялся на ноги, подошёл к Максиму и грубо сжал ладонью ему колено. Максим стиснул зубы, чтобы не застонать, но на глазах навернулись предательские слёзы.

Выпрямив спину, Хрипатый поправил на плече ремень ружья и кивнул Бузуку.

– Что? – спросил тот. – Делаем привал?

Хрипатый ответил кивком. Обратив взгляд на Жилу, растопырил пальцы и обвёл рукой вокруг себя.

– Мы с Хрипатым осмотримся, – сообщил Жила Бузуку. – Хирург, отвечаешь за калеку. И помни, за его побег мы спросим с тебя как с гада.

Привлекая к себе внимание, Хрипатый потоптался на месте, с трудом отрывая ботинки от земли.

Наблюдая за ним, Жила свёл брови на переносице:

– Ни хрена не понял. – И тотчас воскликнул. – А-а-а-а, понял! Хрипатый спрашивает, где болото.

Максим указал влево, хотя с такой же наигранной уверенностью мог указать любое направление. Он понятия не имел, где болото, где овраг, где изба.

– Ложись на живот, – велел ему Жила.

– Чего это?

– Ложись! Лбом в землю!

Максим подчинился.

– Сява! – гаркнул Жила. – Усаживайся сверху.

– Это лишнее, – подал голос Хирург. – Я же отвечаю за него.

– Если дёрнется, вмажь ему в затылок. – Жила ткнул пальцем в основание черепа Максима. – Вот прямо сюда, со всей дури. Понял?

Сява расплылся в улыбке:

– Понял.

Обращаясь к Хрипатому, Жила махнул рукой в одну сторону:

– Я иду сюдой. – Махнул в другую сторону. – Ты тудой. Разбежались.

Максима пронзила мысль: а ну как изба где-то рядом и кто-то её обнаружит?

Намереваясь остановить зэков, он крикнул:

– Постойте!

Но опоздал: Жила и Хрипатый уже скрылись в зарослях.

Сява тихо затянул:

– Я телогреечку свою отдам на склад и распишусь за то, что я свободен. Я годен к строевой, как год назад. Но к честной жизни я уже не годен.

– Умолкни, – одёрнул паренька Бузук. – Ты чего сказать-то хотел? Дружок! Тебя спрашиваю.

– Твои люди занимаются ерундой, – проговорил Максим, упираясь лбом в землю и незаметно для Сявы шаря ладонями по лесной подстилке. – В чащобе легко заблудиться. Я сам с трудом нахожу дорогу.

– Они далеко не пойдут.

– Всё равно рискуют. В потёмках запросто ногу сломать или угодить в яму. Да и нет тут никого. Глухомань.

После недолгого молчания Бузук поддакнул:

– Нет никого. Оно и странно. В лесу, как правило, водится зверьё. А тут всё вымерло.

– Местные винят охотников. Даже петицию куда-то писали.

– А комары? Куда делись комары, пауки и прочая мерзость?

– Я слышал от местных, что в этих местах весной с вертолётов распыляли какой-то порошок. Видать, всё потравили.

Бузук рассмеялся:

– Я давнёхонько понял, что на любой вопрос у тебя найдётся ответ. Тогда, может, скажешь, что за хрень случилась в избе?

– Слушай внимательно, что я говорю. Весной с вертолётов распыляли какой-то порошок. Наверняка вредные химикаты. Как думаешь, куда они делись? Правильно. Никуда. Они везде: на траве и деревьях.

– Хочешь сказать, что мы надышались и нам всё привиделось?

– Не исключено. Знаешь, что такое массовая галлюцинация?

Бузук покряхтел:

– Эта муть заумная не для меня.

Сява поёрзал на спине Максима:

– А как вода превратилась в камни?

– Я уверен, что всему есть объяснение, – ответил Максим и ощутил под пальцами нечто твёрдое, словно покрытое бархатом. – У меня шея занемела.

– Терпи, – отрезал Сява.

– Я поверну голову набок.

– Только попробуй!

Хирург заговорил с Сявой как с недоразвитым ребёнком:

– Из-за травмы у него нарушено кровоснабжение головного мозга. Онемение шеи – плохой симптом. Он может потерять сознание. Или ещё хуже – его парализует. И кто поведёт нас к охотничьему домику?

Сява нахохлился:

– Стой, где стоял, а то долбану его по затылку.

Не успел Хирург сделать шаг назад, как из кустов вывалился Жила:

– Бузук! Там изба!

– Где?

– Там, мать твою! Там! Этот говнюк водил нас за нос! – Жила схватил Сяву за шкирку, отбросил в сторону, словно котёнка. Перевернул Максима на спину и проорал: – Убью, тварь!

Максим не двигался. Руки раскинуты. Глаза закрыты. Ко лбу прилипли хвоинки.

– Он без сознания, – заволновался Хирург. – Отойди, я гляну.

Жила с силой толкнул его в грудь:

– Отвали! – И заехал ботинком Максиму в бок.

Максим не шевелился.

– Жила, хорош его калечить! – произнёс Бузук, поднимаясь.

Но Жила, что называется, закусил удила и слышал только голос своей злости. Он склонился над Максимом, вцепился ему в куртку и начал трясти:

– Открой глаза, мразотный! Посмотри в лицо своей смерти!

Внезапно Максим вскинул руку. Раздался глухой звук. Жила коротко вскрикнул и рухнул без чувств. Сява заверещал. Ударом кулака Хирург закрыл ему рот, пинком под зад отправил в кусты и подхватил Максима под мышки:

– Вставай! Быстро!

Быстро встать не получилось. Колено заклинило. Держась за Хирурга, Максим сучил здоровой ногой по земле, но никак не мог найти точку опоры.

Понимая, что драгоценное время утекает и с секунды на секунду явится Хрипатый, Хирург поволочил Максима вглубь леса.

Такой поворот событий не стал сюрпризом для Бузука. Он давно ждал, когда дружок сорвётся. Раньше пленник кидался колючими фразами, но дальше угроз дело не заходило. Сейчас он проявил себя как настоящий мужик. И такое поведение импонировало Бузуку. Только так можно чего-то добиться в этой жизни – умом и кулаками.

Наблюдая за происходящим, Бузук не вмешивался и сохранял спокойствие. Искалеченный, измученный парень далеко не убежит. А вот Хирург – мертвец. Жаль, конечно. Бузуку он нравился своей холодной выдержкой. А тут вдруг потерял контроль над собой и занял сторону чужака. Досадно.

Силуэты беглецов растворились в полумраке. Заложив ладони в карманы штанов, Бузук прошёлся вокруг Жилы:

– Вот и свалили неваляшку.

– Он помер? – спросил Сява, вылезая из кустов.

– Не знаю, я не врач, – ответил Бузук, рассматривая вздувшуюся ярко-бордовую плоть на скуле братка.

Сява сплюнул кровь, осторожно вытер разбитые губы:

– Потрогай.

– Сиди и помалкивай, слюнтяй, – обрубил Бузук и поднял камень, поросший мхом.

Будь камень голым, разрубил бы кость. Если бы дружок ударил чуть выше, в висок, душа Жилы уже летала бы в сером небе.

Бузук похлопал приятеля по щеке:

– Хватит валяться.

Сбоку зашуршала листва. Из-за дерева возник Хрипатый. Быстро оценив обстановку, с немым вопросом уставился на Бузука.

Он указал направление, в котором скрылись беглецы, сопроводив жест словами:

– С Хирургом делай что хочешь. Дружка приведи живым.

Снова похлопал Жилу по щеке. Тот приподнял веки. Сгоряча сел и, застонав, прижал ладони к вискам. Покачался взад-вперёд. Кривясь от боли, ощупал скулу.

Бузук бросил ему на колени камень:

– Тебе, можно сказать, повезло.

Жила стиснул камень в кулаке:

– Как это я проворонил?

– Я тоже удивился, – хмыкнул Бузук.

Посмотрев по сторонам, Жила скривил кислую мину:

– Смылся падла.

– Смылись. Хирург с ним дёрнул.

Упираясь руками в землю, Жила с трудом встал. Раздвинув ветви кустарника, шагнул вперёд. Покачиваясь, потряс головой:

– Сява, идёшь?

– Куда? – спросил Бузук, глядя Жиле в спину.

– Сучек искать. Упустим время – шиш потом найдёшь.