Светлана Пригорницкая
Когда плачут львы
–– Андрюша, сынок, ты ко мне гостя привёл? Здорово. Давно уже нас никто не навещает. Лето ещё только началось, отдыхающих да дачников пока нет, даже косточки перемыть некому, – щебетала Анна Иосифовна, разглядывая «корочки» лейтенанта. – Проходите, вы меня на пороге застали. У нас Филипповна заболела, сегодня моя очередь ей помогать. Вот приготовила обед, надо накормить. Ну раз уж у меня гости нежданные, ты, Андрюшенька, отнеси бабе Наде обед и скажи, что я попозже зайду. Ну, а вы лейтенант, проходите. Не на «погляделки» пришли. Наверное, вопросы хотите задать по поводу нашего Олега Викторовича. Давайте я вас кофе с чизкейком угощу. Хоть раз в году кофеварку включу, а то сын на каждое день рождение дарит мне то тостер, то блендер, то ещё какую-нибудь бормашинку, а угощать некого. На шестидесятилетие подарил комбайн домашний и книгу кулинарную какого-то Карлоса Ангуриньо. А там чего только нет, и паэлья, и макароны с соусом «писто», и кролик «оли-оля», и чизкейки. Вот я паэльей и решила сердца наших сельских гурманов покорить. Сын всё, что надо купил, всё по рецепту сделала, только наши бабы этот испанский изыск не оценили. Котлеты да курочка улетели, а паэлью потом три дня доедали. Вчера заглянула в холодильник, а там творог уже третий день лежит, надо что-то с ним делать. Я его в чизкейк замесила.
Речь Анны Иосифовны журчала и убаюкивала. Роман расслабленно наблюдал, как зашипела новенькая кофеварка, щекоча ноздри горьковатым густым ароматом. Белоснежный чизкейк, покрытый сверху тонким слоем малинового желе, таял во рту и не имел ничего общего с тем продуктом, который под его именем продавали в кафе. Наконец, когда первое желание проглотить это белое чудо было исполнено, Роман приступил к делу.
–– Анна Иосифовна, как-то странно, что Герегу в селе называют по имени-отчеству. Чем он заслужил такой респект? Или с детства был какой-то особенный?
–– Откуда же нам знать какой он был в детстве? – удивилась хозяйка, подливая гостю в чашку кофе. – Действительно, между своими у нас не принято церемониться, но Олег Викторович – это особый случай. Вот Славика Мазура, брата его, каким бы умным он не был, по отчеству ни у кого язык не повернулся бы назвать.
– Это того Славика, который умер год назад? Он-то чем знаменит, что его до сих пор вспоминают?
–– Ну, тут даже не Славик, а семья Мазуров в целом у нас знаменитая. Эта семья – история нашего села. Я вам, товарищ лейтенант, всё по порядку расскажу.
Село наше довольно известное. И не только потому, что места здесь красивые. В наших лесах во время войны партизанский отряд действовал очень активно. Говорят, целое поселение было, и подрывники свои, и связисты, и разведчики. Уж сколько немцы в сорок втором ни прочёсывали лес, а никогда даже следа не обнаружили. Да и потом, во времена моего тимуровского детства, мы целые марш-броски устраивали, но так и не нашли места их дислокации. Так вот командовал этим отрядом Прохор Мазур, дед Славика. Потом, когда война закончилась, он в Пантелеевке остался, женился на нашей девушке Рае. Поговаривают, что она тоже с его отрядом как-то связана была. Но точно не скажу, замкнуто они жили, то ли война такой отпечаток наложила, то ли характеры закрытые. Здесь же и сыновья их родились Володя и Витя. Витя, старший, ещё в молодости, как уехал из села, так больше его никто и не видел. Говорили, что за границу удрал. Только никогда ни Раису, ни Прохора из милиции не беспокоили. А Володя, младший сын, в селе остался. Семью завёл, но от родителей не уходил. У Прохора Степановича с годами старые раны начали открываться, да и Раиса здоровьем не радовала, вот и жили молодые при них. Когда Лена, жена Володи, забеременела, врачи уговаривали её сделать аборт. Что-то у неё по женской части было не в порядке. Но Лена упёрлась и не в какую. А во время родов, началось то, о чём предупреждали доктора, какой-то орган не справился с нагрузкой, и она умерла. Вскоре и Прохор Степанович отошёл, так что все заботы о маленьком Славике легли на плечи бабушки Раи. А Славик рос чудным ребёнком. А уж какой умница был. Ещё в садике заведующая говорила, что будущий академик растёт. Он, действительно, в институт поступил, да не на какой-то там факультет физкультуры, а на экономический. После окончания устроился на работу и очень быстро в гору пошёл. Но при этом всё равно оставался нашим деревенским Славиком. Когда приезжал в гости и косил, и урожай собирал вместе со всеми… А потом, как гром среди ясного неба, милиции понаехало в село, всё перерыли, перекопали, весь урожай уничтожили, искали что-то. Оказалось, что связан был наш Славик с каким-то бандитом. Баба Рая к тому времени уже в возрасте была. Когда зачитали внуку приговор, семь лет, упала в обморок и, не приходя в сознание, на следующий день умерла. Володя тоже не дождался сына из тюрьмы. Года через три, выпивши, заснул в поле, а утром его косилкой и резануло. Сразу насмерть. Вернулся Славик из зоны, устроился на работу в городе, с девушкой из соседнего села познакомился, женился. А через несколько лет опять в тюрьму угодил. В этот раз ему всего года три дали. И вот когда вернулся Славик в село после этого срока, Олег Викторович как раз и приехал. Только мне кажется, что я его и раньше видела. Но как-то мельком. Впрочем, может и не он. Так вот на следующий день пришёл Олег Викторович к председателю нашему, рассказал, что он двоюродный брат Славика, пропавшего Виктора Мазура сын. После развода родителей взял фамилию матери. А ещё рассказал, что у Славика туберкулёз на последней стадии. Поэтому он и приехал в родное село досматривать брата, чтобы не остался родной человек в последние минуты жизни один. Жена Славы, после того как его забрали, к родителям уехала. Развелись они или нет не знаю, но не видела её больше. А после смерти Славы вообще, говорят, пропала. Олег Викторович попросил председателя предупредить людей, чтобы в гости к ним не ходили. Да и в целом, чтобы обходили дом стороной. Потом договорился с Андрюшкой и каждое утро выносил ему сумку, список продуктов и деньги, чтобы самому лишний раз по селу не ходить. Андрюша покупки делал и на скамеечке перед домом оставлял. Мы тогда очень благодарны были Олегу Викторовичу. Сейчас ведь какие времена, ходят эти несчастные туберкулёзники, раскашливают бациллы и никто за ними не следит, даже не лечат. Не то, что раньше. Протянул Славик недолго, буквально через месяц и отошёл. И опять-таки Олег Викторович попросил, чтобы не отпевали, так как не верующий Славик был. И чтобы на похороны не приходили. Просто дал денег Свете-продавщице, они с Андрюшей конфет за упокой Славика раздали и на том поминание закончилось. Олег Викторович, да ещё пара мужиков незнакомых гроб с телом Славика уже закрытый вынесли, сами могилу вырыли, сами закопали. А через неделю он снова к председателю зашёл. На стол бумажку положил из тубдиспансера, что здоров и никаких признаков туберкулёза в лаборатории не выявили. Вымыл с хлоркой дом дедов и поселился в нём. Мы его после смерти Славика очень уважать стали, а уж как он взял на себя обязанности участкового, то совсем за своего приняли.
–– Как это он взял на себя обязанности участкового? – удивлённо перебил рассказчицу Роман.
– А так, – вытерла губы чистым платочком Анна Иосифовна. – Участковый у нас официально один на два села, а неофициально, то и на три. В Качановке такой алкаш, что порой не добудишься его. Наш Пал Алексеевич катается туда-сюда, а жизнь-то ждать не будет. Порой участковый на вызове в Качановке, а в Пантелеевке драка. Вот и в тот раз, слышу вечером крики истошные, выбегаю, а Митька, алкаш наш местный, Андрюшку, сына своего, вожжами отхаживает. Бабы собрались, кричат, а подойти никто не рискует. Митька буйный, как перепьёт, не смотрит ребёнок или женщина, молотит кулаками, не увернёшься. Вот тут и выскочил Олег Викторович, да с ходу Митьке по самому больному месту как заедет, звон по всему селу пошёл. Андрюшку на руки взял и, не поворачиваясь, говорит: «Ещё раз кого в селе тронешь, будешь иметь дело со мной. А за яйца не переживай, таким, как ты размножаться нельзя». И унёс мальчишку к себе. С тех пор Андрюшка за ним, как собачонка бегает, всем рассказывает, что работает у Олега Викторовича.
–– А что это за разборки у Гереги были? Что-то с домом, Андрюшка рассказывал.
Роман, не сдержавшись, бросил взгляд на последний кусочек чизкейка и внутренне облизнулся, вспоминая плывущий по языку, мягкий вкус. Перехватив его взгляд, Анна Иосифовна легко поднялась и, специальной ложечкой положила кусочек на тарелку лейтенанта. Не давая возможности отказаться от угощения, женщина повела рассказ дальше:
–– Было дело, Роман Васильевич. Спасибо Олегу Викторовичу, что не продал нас. Если бы он свой дом отдал, остальные не выстояли бы перед этими злодеями Пару недель назад приехал в Пантелеевку джип огромный, а внутри несколько молодчиков, как в кино показывают, с бритыми затылками, только глянешь и уже со страху под стол лезешь. У Архиповны нашей, из третьего дома, спрашивают вежливо так: «Не подскажите, бабушка, где здесь дом Мазура Вячеслава Владимировича». Архиповна показала, чего же не показать, благо всё рядом, а пока те по нашим буеракам скакали, бегом ко мне. Мы в окошко вылезли и ждём, с чем гости пожаловали. Минут через сорок в доме Мазуров скандал завязался и полетели из дверей сначала один амбал, следом и остальные. А потом дверь закрылась. Один из парней, по-моему, кавказец, подскочил и давай на дверь кидаться. Прыгает, шипит что-то на своём языке. В этот момент стекло в джипе опустилось. Мужчина в возрасте пальцем в их сторону щёлкнул и в сторону машины махнул. Все трое разом замолчали и как щенки нашкодившие в джип полезли. Ну, а как только они за горизонтом скрылись, мы с Архиповной выскочили и к Олегу Викторовичу. Там и узнали, что пытались его уговорить дом свой продать, а если односельчан убедит с насиженных мест съехать, то ещё доплатить обещали. Вроде как собираются на месте нашей Пантелеевки игральный городок построить, типа Лас-Вегаса. Казино, центр досуга и развлечений для сливок общества. А нас в дома престарелых или к детям. Детям нашим, конечно, выгодно, им за наши избушки пятачок заплатят, они и рады, а мы здесь всё своими руками поднимали, всё с нуля начинали. Поздно нам жизнь менять. У меня вот, считай, невестка золото, умница, в доме всегда порядок, готовит, пальчики оближешь, казалось бы, переезжай и радуйся жизни. Только я-то знаю, что мы два золота, пока каждая в своём доме живёт, а как сойдёмся на одной кухне, тут любви и конец. Она привыкла в своём доме хозяйкой быть, да и я под невестку не прогнусь. У Архиповны своя судьба. Тоже, вроде, неплохие сын с невесткой. Работают, девчонок растят. А по субботам привыкли гостей собирать. Гуляют, аж дым коромыслом. Сколько Архиповна ругает их, лучше бы на эти деньги девчонкам платья новые купили. Да кто же её послушает. На платья нет денег, зато на гульки – сколько хочешь. Разве уживётся она в городе? Вот кого ни возьми, все испугались такой перспективы. Здесь-то мы одной семьёй живём, вот на днях Надежда заболела, так мы между собой поделили, кому, когда посидеть с ней, чем помочь. А как же, это жизнь. Дети на работе, разве их дождёшься? А если нас всех по разным районам разбросают, то совсем тяжело старикам будет.
–– Странно, – удивлённо поднял глаза лейтенант. – Андрюха рассказывал, что Славой Мазуром интересовались.
–– Может не знали, что Славик дом на Олега Викторовича переписал? –пожала плечами собеседница. – Кто ж его сейчас знает? В селе по- разному болтают.
–– Анна Иосифовна, – улыбнулся Роман. – Какой-то у вас Герега Робин Гуд получается. Того отбил, за другого постоял, а когда трое молодчиков пришли, то всех одной левой уложил. Что-то не вяжется этот образ с жизнью его полубомжатской. Или я не прав?
–– Вы тоже заметили, товарищ лейтенант? – испуганно подняла глаза бабушка. – Олег Викторович всегда был не такой, как все. Вот, хотя бы, когда Славик заболел. Повязок накупил, перчаток резиновых. Чтобы не заразиться, хлорку через день покупал для посуды, для белья. В общем не на любви и энтузиазме, а на последних разработках медицины за брата радел. А когда он за Андрюшку заступился… Наши ребята как дерутся? Развернутся и кулаком в ухо или в челюсть. А Олег Викторович тогда руками Андрюшку взял, ногой дёрнул, никто и не заметил, как эта самая нога, как нож в масло вошла куда надо. Вроде и не целился вовсе, а нога сама по себе взлетела.
–– Чак Норрис, – засмеялся Роман.
–– Джекки Чан, – поправила со знанием дела собеседница. – Норрис как-то натужно дерётся, хекает, а вот Джекки Чан точно, как Олег Викторович. Вроде играючи ногами машет. Впрочем, наверное, просто мне Джекки Чан больше нравится. Мы об этом постоянно с внуком спорим. У Джекки как-то всё весело, нога в одну сторону полетела, зубы в другую. Совсем не страшно, не то, что в американских боевиках. Ну это я отвлеклась. Потом уже не только я стала замечать. Месяц назад мой день рождения праздновали, народу много собралось. В доме душно, и дочка Лены Боженовой в обморок упала. Сидела-сидела и вдруг, встала, покачнулась, мы ещё и осознать, что произошло не успели, а она уже у Олега Викторовича на руках лежит. Мы потом с Архиповной пытались вспомнить: пил он или не пил? Вроде вместе со всеми сидел, тост говорил, рюмку поднимал, а стали девочку на свежий воздух выносить, глянула, а глаза-то у него трезвые. Вот тогда мы и заподозрили, Мазура ли он сынок или пришлый нинзя. Может от кого-то прячется? Ничего плохого про него никто не скажет, а вот то, что не тот он, за кого себя выдаёт, это вполне возможно. Хотя документы в порядке, наш председатель проверял его паспорт и завещание на дом, покойным Славой сделанное.
***
Лариса проследила за пролетающим за окном самолётом и снова перевела взгляд на чёрную поверхность стола. «Ещё два часа и можно будет бежать домой. Как Надюша одна с такой высокой температурой? И ведь с работы не уйдёшь, как назло, всё начальство на месте. Когда надо, никого не найдёшь, зато, когда не надо, как приклеенные сидят». Ничего уже завтра свёкр отпросится с работы, потом мама возьмёт отгул, посидит, а там и отпуск. Главное сегодня продержаться. Час назад звонил Игорь, прибегал домой на обед, покормил дочку, лекарство дал, вроде заснула. Только ведь такая растёт огневушка-поскакушка, ни минуты не посидит спокойно. Не повезло им с Игорем, оба городские. Бабушки и дедушки молодые, сами ещё по работам бегают, вот заболела Надюша и посидеть не с кем. Были бы родственники в селе, было бы и молочко парное, и свежий воздух, и трудовое воспитание. В их случае всё лето придётся провести в душном, жарком городе. В июле у неё отпуск, поедут к подруге на дачу на пару дней. В августе – у Игоря, может на недельку на море съездят с дочкой. Вот и всё лето. А ребёнок растёт, ей свобода нужна. И фрукты.
Мысли Ларисы прервались оттого, что тишина стала приобретать почти физически ощутимую консистенцию. Вернувшись в реальность, она подняла взгляд.
–– Шла бы ты домой, Лариса. Всё равно из тебя сегодня работник никакой.
Майор благодарно улыбнулась сидевшему напротив Илье и закусила губу: только что ребята закончили отчёт о проведённой работе, а она не услышала ни слова.
–– Григорьев сегодня на месте, – раздражённо бросила Лариса, изучая кричащих за окном воробьёв. Стряхнув собственные проблемы, она расстроенно повернулась к Роману: – Так что ты там рассказывал насчет Гереги?
Лейтенант, не проявляя признаков раздражения, ещё раз подробно описал результат своей беседы с Андреем Налимовым и Анной Иосифовной Ярко.
–– Что же это получается, – нахмурила лоб Лариса. – Изначально всё было так просто и понятно: Виталий Далматов, пытаясь избавиться от компрометирующих документов, подтверждающих его участие в прошлогоднем деле о нелегальной переброске за границу партии военного транспорта, нанимает безработного Герегу. Под конец операции пытается захоронить его вместе с документами. Теперь же оказывается, что безработного пытаются уничтожить уже не первый раз. В деле с этими типами я так и не поняла, Мазуром интересовались гости или домом? А если рассматривать этот визит, как операцию с целью уничтожить тёмную лошадку Герегу? Тогда при чём здесь документы Далматова. В общем, чтобы сложить всё, надо узнать, кто такой этот Олег Герега.
–– Лошадка более чем тёмная, – сосредоточенно разглядывая записи в блокноте, подтвердил Роман. – Я сегодня посмотрел в наших архивах, но ни по одному делу он не проходит, в поле зрения полиции никогда не попадал, в нарушениях, злодеяниях и прочих преступлениях не замечен. Но… В качестве Гереги Олега Викторовича. А Герегой Олегом Викторовичем он стал год назад, женившись на Герега Ольге Александровне. Сия жительница нашего города после заключения брака, неожиданно разбогатела настолько, что смогла вместе с дочкой выехать на постоянное место жительства в Испанию. Замуж Ольга Александровна вышла за Малокостова Олега Викторовича. А в архиве я нашёл заявление от Малокостова о пропаже паспорта. Побеседовал с Герегой. Тот слёзно вздыхал, жаловался на головные боли, бил себя в грудь кулаком, доказывая, что он и есть Малокостов. В общем, между героем Пантелеевки, Качановки и всех прилегающих сёл и тем дурачком, которого пытается продемонстрировать нам потерпевший, чересчур заметная разница.
–– Малокостова, потерявшего паспорт, нашли?
–– Ищем-с. Соседи говорят, что уехал на заработки.
–– Ладно, пока отложим на «подумать», – перевела разговор Лариса. – Что у нас по Далматову?
–– Пустился в бега Далматов, – расстроенно буркнул Звонарёв. – На моё предложение побеседовать в интимной обстановке ответил невежливо и, сославшись на мигрень, на рандеву не явился. Дома его нет, на работе не видели.
–– Какие меры приняты?
–– Аэропорта и железные дороги перекрыты, объявлена операция «Перехват», зарубежные посольства…
–– Прекрати идиотничать, – раздражённо стукнула ладонью по столу Лариса.
–– Извини. Пока только установили наблюдение за женой и секретаршей. На вторую возлагаю больше надежд, чем на жену. Что-то в её поведении подсказывает, что неровно дышит юная Маша в сторону шефа. Время покажет, которая из курочек бросится защищать это яичко Фаберже.
***
Маша переложила пакет с продуктами в другую руку и, достав ключ, отключила сигнализацию. «Пежо 206», приветливо моргнув фарами, поднял крышку багажника и принял поклажу. Закрыв багажник, Маша несколько минут постояла, подставив лицо заходящему вечернему солнцу. Кажется, ничего не забыла: пара телячьих отбивных, картошка фри, салат из морепродуктов, кусок торта бисквитного, хорошо пропитанного и шоколадка с орехами. Воды «Ланжерон» не было, пришлось взять «Фонт Белья» и бутылка вина на её вкус. Всё то, что входило в «Долматовский антикризисный набор». В элитном кругу города Далматова знали, как аристократа с безупречной родословной. И только очень узкий круг родственников и друзей знал другого Далматова: мальчишку-хулигана, выросшего на окраине Краснореченска и с детства научившегося зубами и кулаками добиваться поставленной цели.
Запив белым вином омара, Далматов, хватал Машу за руку и нёсся в недорогой ресторан. Развязав тугую «бабочку», он ещё раз перечитывал только что подписанный контракт и заказывал «антикризисный набор». Поглощая хорошо прожаренное мясо, констатировал: «Парня, выросшего на куче дерьма, лангустами не накормишь».
«Дома нет, на работе не появлялся. Значит залёг на дно», устало вздохнула Маша, выводя машину на переполненный проспект.
Открыв дверь своим ключом, она зашла в пустую квартиру и в тот же момент ухо уловило еле слышный глухой хлопок. Крошки чипсов на кухонном столе подтвердили её предположения. Поставив на стул сумки, она прошла в небольшую уютную комнату. Маленький ключ послушно повернулся, дверца бара бесшумно открылась. Бутылка коньяка стояла почти пустая Взяв двумя пальцами горлышко квадратной ёмкости, Маша нарочито громко прошла на кухню и выбросила её в мусорное ведро. Открыв посудомоечную машину, восторженно покачала головой. Машинка оказалась пуста. Вернувшись в зал, Маша распахнула стеклянные створки шкафчика, внимательно осмотрела посуду и довольно улыбнулась. Высохшие потёки на одной из рюмок ясно дали понять, что мыли рюмку вручную. Это что же должно было случиться, чтобы Далматов так шифровался?
Снова открыв бар, Маша достала бутылку «Бейлиса», бросила на дно стакана несколько кубиков льда и приготовив напиток, села на диван. Ждать пришлось недолго. Паркетные панели бесшумно поднялись и из тёмного прохладного подвала поднялся Виталий Далматов. Ни слова не говоря, мужчина сел на пол напротив Маши, опёршись спиной о стену. Молчание затягивалось.
–– За тобой никто не следил? – наконец спросил мужчина
–– За мной всегда кто-то следит, – буркнула Маша, поднимаясь и проходя на кухню.
Тяжёлый ковёр снова издал характерный хлопок, пряча от посторонних глаз и без того незаметный люк. Несколько лет назад Наташа, бывшая секретарша Далматова, хохотала, обозревая подобные меры предосторожности. Но Далматов знал, что тыл должен быть прочно прикрыт и, как бы не идеален был план А, план В всегда должен быть в стадии абсолютной готовности.
Сервировав стол, Маша искоса наблюдала с какой жадностью Далматов набросился на еду. Пожалуй, за год их знакомства, это был первый случай, когда мужчина находится в таком жалком, подавленном состоянии. Волна любви и жалости затопила её сердце. Сделав несколько шагов. Маша обняла голову Далматова.
–– Узнала, что мне «шьют»? – устало закрыл глаза Виталий, прижимая к щеке её тёплую ладонь.
–– Да. В селе Качановка пытались убить какого-то бомжа.
–– А я тут при чем?
–– Рядом с несостоявшимся трупом была обнаружена шкатулочка, в шкатулочке документы, а в документах «чёрная бухгалтерия» нашей фирмы. Следишь за цепочкой?
–– Угу, – промычал мужчина, снова принимаясь за еду. – Бухгалтерию проверила? Что за документы убежали?
–– Всё на месте, – будничным голосом заверила Маша, засовывая в рот поджаристый кусочек картошки. – Что за документы попали в руки нашим энкаведешным друзьям неизвестно. Как они оказались в этой шкатулочке тоже покрыто мраком. Ну и какие отношения связывают бомжа с нашей фирмой тоже предстоит узнать. Но есть и хорошая новость: преступление совершено в ночь с субботы на воскресенье, как раз в то время, когда ты был на банкете после инаугурации. Я дала все данные организаторов мероприятия. Свидетелей, подтверждающих твоё алиби, найдётся не один десяток. Завтра, пожалуйста, не задерживайся. С утра совещание, приедут поляки. Твоё присутствие необходимо.
Маша собрала со стола грязную посуду. Почувствовав сгустившуюся тишину, она резко развернулась и несколько долгих секунд изучала покрытую лёгким налётом седины голову шефа. Глаза её наливались яростью. Словно в замедленной съёмке, Маша присела перед Далматовым.
–– Виталик, не пугай меня, – тихо прошептала она. – Ты же был на банкете?
Глядя на нервно прикусившего губу Далматова, Маша искала его взгляд, надеясь найти отрицание своим подозрениям. Но чуда не случилось. Швырнув на пол пакет с грязными пластиковыми тарелками, она глухо зарычала:
–– Кобель, где на этот раз тебя носило? И не смей врать, что ты кого-то хоронил на том кладбище. Я тебя, как облупленного знаю.
Резко поднявшись, Маша развернулась. Фарфоровая ваза для фруктов, подарок итальянских партнёров, грохнулась на пол и разлетелась на мелкие осколки. Следом за вазой со стола полетели светлые чашки с эротическим рисунком на дне, затем хлебница. Далматов, не поднимая глаз, рассматривал сложившиеся в яркую мозаику кусочки стекла и фарфора, орошённые остатками кофе, понимая, что оказался в закрытой клетке. Когда первый порыв истерики прошёл, Маша устало опустилась на стул, рядом с Далматовым.
–– У тебя жена брюнетка на десять лет моложе тебя. У неё сеть косметических магазинов и она может поддержать любой разговор, касающийся бизнеса. Она может дать тебе совет, предостеречь от ошибок. У тебя любовница блондинка, на двадцать лет моложе тебя. Я секретарша и, может быть, пока не могу соответствовать твоему интеллектуальному уровню, – в её голосе, перемешиваясь со слезами, проскальзывали горькие нотки сарказма, – но я люблю тебя. Я готова делить тебя с женой, но я не буду мириться с твоими постоянными загулами.
На кухне повисло тяжёлое, почти искрящееся молчание, прерываемое хрустом орешков. Далматов монотонно жевал шоколад.
–– Ну и хрен с тобой. – наконец безжизненно произнесла Маша, направляясь к двери. – Сядешь, передачи носить не буду.
–– Нельзя мне садиться, Машка. Ещё неделю продержаться надо, пока подпишем контракт.
–– Зачем тебе всё это? Разве мало мы на тракторах имели. По крайней мере всё было легально.
–– Что было легально, Машуль? Или ты думаешь, что я на ремонте сенокосилок бизнес держу? Нет, все трактора и прочий металлолом, который мы собираем и доводим до состояния экстра-класса – нелегальщина. Только та нелегальщина стоит три копейки, а эта – состояние.
Дверной звонок нарушил повисшую тишину. Обернувшись к Далматову, Маша почувствовала, как сердце испуганно замерло. Если бы Виталий начал метаться по комнате, прятаться, она, пожалуй, не так бы испугалась, как испугалась, увидев его потухшие, полные безысходности глаза. Медленно поднявшись, Далматов застегнул пуговку на рубашке и пригладив пятернёй волосы, пошёл к двери. Только сейчас Маша заметила, что уже несколько минут не дышит, прижавшись спиной к стене. Выйдя из шока, она шумно втянула носом воздух, схватила Далматова за руку и почти силой потащила к люку. Опустив ковёр на место, Маша прошла взглядом по усыпанному осколками и крошками хлеба полу и пошла открывать дверь.
***
Лариса раздражённо швырнула папку на стол. Ну вот и всё. Чао, отпуск, чао. Вчера был ты таким радужным, весёлым и долгожданным. Капитан Звонарёв уныло курил у окна, а Ромка старательно сортировал документы, которые обещал разобрать ещё неделю назад. Да уж, никто не ожидал подобного облома. Сначала ребята по-дилетантски опростоволосились в квартире, принадлежащей фирме «Видалтранс» (чего, спрашивается, ждали?). Потом, конечно, нашли и подвал, и доказательства присутствия Далматова, только доказательствами этими теперь можно туалет обклеить. Машенька хлопала глазами и удивлённо поднимала густые бровки, заглядывая в пустой подвал. «Завтра приезжают клиенты из Польши, зашла проветрить квартиру». А кто съел две огромные отбивные, пол кило салата и ещё перечень продуктов, способный удовлетворить аппетиты десяти таких миниатюрных дамочек? Щёчки розовые, губки дрожат, вот-вот расплачется: «кушать очень хотелось». Самое неприятное, что вышел Далматов из соседнего подъезда и направился в сторону остановки. Наверное, предотпускное настроение совсем мозги ребятам прожарило. Ну что ж, отдохнули? Теперь будем все дружно работать. Впрочем, огрех с Далматовым ещё можно было бы как-то замять, если бы, в то же время, не сбежал Олег Герега. Рядового, который охранял потерпевшего наказали. Нашли на ком оторваться. Что же ему, как роботу, ни на кухню, ни в туалет ни выйти? Смену парнишке ещё пару часов назад должны были прислать.
–– Ладно, проехали, – наконец тусклым голосом буркнула Лариса. – Что нового удалось узнать о Гереге?
–– Практически, ничего, – пробасил Роман, прочищая горло. – Имеет ли он отношение к семье Мазуров выяснить не удалось. Виктор Мазур в своё время окончил Московский Государственный Университет и, как говорят помнящие его люди, отличался умом и сообразительностью. Преподаватели возлагали на него большие надежды, но на четвёртом курсе, парень связался с какой-то радикальной организацией и попытался сбежать за границу. При попытке нелегально пересечь кордон был застрелен. В те времена перебежчики не только преследовались законом, но ещё и от народа получали. Наши высшие чины оказались перед нелёгким выбором: отец-то у парня герой войны, партизан-разведчик, обвешанный медалями сверху донизу, а теперь, оказывается, у героя сын предатель. В общем, посоветовались великие мира сего и решили не портить розовую картинку и, ни Прохору Степановичу, ни Раисе Алексеевне о смерти Виктора не сообщили. Впрочем, судя по тому, что Прохор Степанович никогда не пытался разыскать сына, о чём-то старый разведчик догадывался и не будил лихо, пока оно тихо.
Так же и к Малокостову Олегу Викторовичу наш подозреваемый Герега не имеет никакого отношения. Связался я с настоящим Малокостовым. Он подтвердил, что паспорт то ли спёрли, то ли сам посеял, о чём и написал в заявлении на следующий день.
–– Так что же, совсем никаких зацепок по Гереге? – Лариса расстроенно запустила руки в волосы, массируя кожу.
–– По Гереге никаких, – Ромка скосил на начальницу взгляд и перевернул листок в блокноте. – Но я, попутно, прошёлся по биографии друга или брата нашего Гереги, покойного Славика Мазура. Парень закончил школу почти с золотой медалью. В том смысле, что, если бы родители подсуетились, где-то подмазали, где-то орденами потрясли, то получил бы Славик Мазур заслуженную награду, но Владимир Прохорович уже в то время выпивал и было ему не до сына. А Раиса Алексеевна, воспитанная в духе советского патриотизма, абсолютно доверяла школе, искренне считала, что все преподаватели там Крупские и Макаренки. Словом, парню руку мохнатую никто не протянул и вышел он из школы с обычным дипломом, но твёрдыми знаниями. Поступил в институт и курсе на третьем заметили способного паренька умные люди. А теперь, вопрос для знатоков: кто эти умные люди?
–– Завалов? – удивлённо спросил капитан.
–– Бинго, капитан Звонарёв. Именно люди Завалова начали опекать Мазура, помогая ему двигаться вперёд не по кочкам и колдобинам, а на «Мерседесе» по автобану. Красный диплом он не получил, но только потому, что господину Завалову нужен был экономист с мозгами, а не с медалями. После института Славика сразу взяли на работу в банк. Это официально, а неофициально, занимался Мазур финансовыми делами Завалова и компании.
Перелистнув следующую страничку блокнота, Ромка замолчал. Илья, расстроенно сопя, исподтишка оценивал уровень рабочего состояния коллег. Искренне пытаясь проникнуться рабочими проблемами, он постоянно ловил себя на том, что утренняя перепалка с женой не позволяет сосредоточиться на преступной деятельности тандема Мазура-Завалова. Переведя взгляд на майора Чередниченко, не сводящую глаз с жужжащей мухи за стеклом, Илья облегчённо вздохнул: не одному ему сегодня тяжело.
