Светлана Хорошилова
Умирать не советую
– Давай я не буду ничего рассказывать раньше времени?.. – продолжала она с ещё большей премудростью. Глаза её замерли в ожидании. – Иначе какой это сюрприз?! – Она остановилась, наигранно хлопая ресницами, а заодно сексуально выпятив губки.
У неё был поразительный талант – создать интригу на ровном месте, но я прекрасно понимала, что сюрприз – это придуманная на ходу отмазка, лишь бы отвлечь Олега Маратовича, лишь бы он не заподозрил неладное, творившееся в стенах его дома. А вообще, в подобной ситуации, когда жена и сын, оба молодые и привлекательные, оба без моральных принципов, слишком тесно соседствуют друг с другом… то удивляться тут нечему. Тем более не стоит удивляться, что однажды, по воле демонов, либо других карающих сил, происходит непредвиденное возвращение мужа… Ах-ах-ах, какие острые ощущения для всех участников скандала! Однако, Натали, попав в западню, устроенную демонами, не растерялась, а быстро придумала повод, который, дескать, вынудил её заглянуть в комнату пасынка для того, чтобы обсудить запланированную вечеринку в честь Олега Маратовича. В хитрости и изворотливости ей не было равных – я это сразу заметила, в противном случае Натали не сумела бы крутить безжалостным таким мужчиной, имеющим влияние в своих кругах. Но мой план при этом сорвался.
– Правильно! – взъерепенилась я. – Езжай давай на работу, чёрт рогатый! Убедился, что всё тут в порядке?..
Олег Маратович в сопровождении жены двигался к выходу, потому как в городе оставалось много незавершённых дел.
– Езжай, езжай! – крикнула я ему вдогонку, с крыльца, когда он направлялся к машине. – Тупой осёл!
Натали махала ему ручкой вслед. Глава семейства, успокоившись окончательно, погрузился в автомобиль и отчалил по своим делам. Во время проводов я пыталась принять довольно-таки трудное для себя решение: к кому из них примкнуть? К Натали, к Денису или снова уехать в город с пресловутым Олегом Маратовичем? Если бы я могла разорваться на несколько частей…
Всё же выбрала дом. Не знаю, не прогадала ли, только очень уж хотелось поприсутствовать на обсуждении только что случившегося инцидента, полюбоваться на беспокойство застигнутых врасплох любовников. Но Натали даже не рискнула возвращаться назад к Денису, а направилась прямиком к себе и остаток дня вела себя скучно: накладывала косметические маски на разные части тела, лежала в джакузи, слушая музыку… С Денисом они сегодня больше не общались, и мне показалось, что он уехал.
Дней через пять в доме и на прилегающей к нему территории засуетилось много разных людей. Приехавшие работники возводили большой шатёр посреди газона, затем подключились, подъехавшие чуть позднее, девушки-декораторы, которые оформили территорию белой вуалью и букетами живых цветов в лиловой гамме. Ресторан прислал поваров – эти кулинарные ваятели прибыли самыми первыми и уже вовсю трудились на кухне возле горячих плит бок о бок с нашим штатным, ничем невозмутимым, поваром. Я бродила среди приехавших, с интересом наблюдая как они слаженно возятся каждый в своём деле, только Натали металась между ними хаотично и нагоняла панику – носилась как оголтелая туда-сюда, отдавая распоряжения и поглядывая на часы, а моментами сталкивалась со мною в проходах. Меня она, судя по всему, никак не ощущала, однако я, столкнувшись с ней, ввиду привычек прошлой жизни шарахалась от неё неосознанно. Из меня вырывались ругательства в адрес её излишней суеты. Вскоре нарисовалась ещё одна – распорядитель сего мероприятия, женщина лет сорока, одетая в благородный бежевый дуэт: платье с жакетом, но с вызывающими серебристыми серьгами, больше бы подошедшими для подростка, в виде компакт-дисков внутри колец.
Недалеко от шатра смонтировали сцену, на которой установили аппаратуру приехавшие музыканты. Парень и девушка начали распеваться, пробуя микрофоны – я постояла, послушала их. Девушка была явно одарённой, вот только прилагалась она вторым номером к менее талантливому вокалисту.
Олег Маратович с утра отъезжал, затем, вернувшись, повозился за столом в кабинете, попутно отвечая на многочисленные звонки с поздравлениями, позже занялся своим внешним видом – мне с ним было нечего рядом делать, когда вокруг всё кипело, и творилась масса интересных вещей. Я настолько забылась, наблюдая за созданием чего-либо, что стала чувствовать себя участником мероприятия, которому было поручено ходить и за всем наблюдать.
Длинные столы с выглаженными идеально белыми скатертями, что стояли под открытым небом, рассчитаны были на первую, фуршетную, часть юбилея, шатёр же предназначался для продолжения, его готовили к прохладному вечеру, поэтому, помимо столиков со стульями, в нём наставили современных тепловых приборов. На уличных столах начали появляться блюда в шикарной подаче – я разглядывала каждое как музейный экспонат. К некоторым из них я внимательно приглядывалась, пытаясь угадать состав. А потом вдруг вспомнила, что я всё же ем, если мне так хочется, осмелела и решила не церемониться: принялась дегустировать, снимая с верха руками самые роскошные деликатесы. Официанты проносились мимо меня, а я с наслаждением пробовала один за другим шедевры кулинарного искусства, разложенные на специальных блюдах, затем поправляла, чтобы место не зияло пустотой – ну это я так, для порядку. Не знаю, стоило ли вообще заморачиваться и что-то там поправлять – это в моём мире еда была съедена, а у них всё оставалось на местах. Стоило мне на миг отвернуться, как кусок, только что мною съеденный, снова оказывался там, где он был. На одном салате в квадратном стакане я провела эксперимент и специально отъела часть, а оставшееся вернула на подставку, затем на секунду закрыла глаза. Открыла: мой салат будто никто не трогал, несмотря на то, что я в этот самый момент дожёвывала ту самую часть, которая снова, так сказать, воскресла. Видимо, мне предстояло столкнуться с разными аномалиями, вызванными моей смертью. Я бы лучше предпочла иметь столь чудесные возможности будучи живой, чтобы пользоваться ими по случаю. Например, проголодавшись, я могла бы принять невидимый облик и зайти в ресторан. Выбрать то, что понравится, съесть, при этом ничего не украв, потому что еда останется на своём месте и снова вернуться к обычной жизни. А сейчас я обладала даром, которым пожелает обладать каждый, но за это за всё с меня взяли баснословную цену – жизнь, потому как происходящее со мной жизнью назвать было нельзя. Я чувствовала себя одинокой, оторванной от родных. Вокруг меня было столько народу, а я бродила среди них сама по себе – меня никто не замечал. Я бродила, дегустировала, философствовала, пока не случилось ещё одно обстоятельство, ставшее для меня очередным испытанием и поставившее меня в тупик…
Официант выставил на стол поднос с какими-то профитролями, начинёнными рубленной массой – я к ним, естественно, приступила, сгораемая от любопытства, чтобы понять из чего они сделаны. Это было невероятно вкусно, как раз то что я люблю, поэтому я уничтожила штук шесть за один присест, даже пальцы облизала, восхищаясь вкусом начинки и теми, кто это всё готовил. На подносе образовался пробел – я махнула на него и не стала ничего там поправлять, осознавая, что бессмысленное это занятие – сейчас всё обратно появится. Но, к моему ужасу, пробел остался пробелом. Сколько бы я не крутилась возле этого места съеденное так и не появилось.
От растерянности я начала озираться по сторонам, чувствуя себя воришкой, укравшим хозяйское и тут заметила первых гостей – они уже разгуливали по территории. Денёк сегодня выдался тёплым, поэтому приехавшие гости-мужчины были одеты в костюмы, а дамы – в вечерние платья с наброшенными на плечи палантинами, мехами, жакетами. Двое гостей вдруг очутились за моей спиной – я обернулась, услышав голоса, опешила, увидев, что они так же, как я, бродят вдоль пестрящих едой столов и пробуют фуршетные закуски, попутно любезничают друг с другом. Кажется, им не было никакого дела до того, что кто-то там уже съел шесть штук профитролей, и это только усиливало мои сомнения. Я начала склоняться к тому, что моё видение – просто обманчивый калейдоскоп событий реальности и нереальности, что беспорядочно вращался у меня в голове. Спиртное уже разливали. Я наблюдала как налитые фужеры подносят гостям, как бармен смешивает коктейли и ставит в каждый бокал цветную соломинку – она-то и помогла мне высосать до дна содержимое ближайшего ко мне бокала. Должна заметить, напиток меня не меньше впечатлил своей гармонией вкусов в сочетании с прохладой колотого льда, правда, и в этот раз я столкнулась с тем же феноменом: выпитый коктейль так и не появился в фужере. Вместе с тем я стала свидетелем испуганной реакции подошедшего официанта, который глядел безотрывно на мой пустой бокал. Официант просто почернел от ужаса и уставился на него, будто ему привиделась его собственная смерть, и я пришла к выводу, что прокололась, что нужно прекратить вести себя так неосторожно. Дальше происходило следующее: юноша пришёл в себя, огляделся по сторонам, нерешительно прикоснулся к моему бокалу, переставил его на свой поднос трясущимися руками и понёс, едва перемещая ноги, будто страшно опасался выронить свою ношу. Проследив, пока он скроется из виду, я вернулась к столу, только теперь стала украдкой таскать остальное, ещё не опробованное мной – я брала то, что стояло с другой стороны, где никто не ходил. Так мне удалось перепробовать почти что весь ассортимент: от сыров до устриц.
Вокруг меня расхаживали холёные люди, улыбающиеся неустанно. Со стороны казалось, что они безумно рады друг друга видеть. Дамы звонко и изящно посмеивались, мужчины вели себя предельно сдержанно, и я понимала, что это временно – они себя ещё покажут. Все эти люди, число которых продолжало расти, вызывали во мне ассоциацию с шахматными фигурами на доске. Перемещались фигуры прямо, по диагонали, вправо, влево или делали ход конём – это когда кто-то обходил стоящих на пути гостей. Наконец среди них появилась хозяйка праздника, наша красавица Натали, которая была сегодня просто безупречна. Ей очень шло дорогое платье сложного цвета, состоящее из оттенков персикового и кофейного. Спинка платья сделана была из прозрачного материала в гамме тех же тонов. В плане украшений минимализм: небольшая подвеска на тончайшей цепочке и малюсенькие серёжки.
Юбиляр явно своею женою гордился – я прочла это в его глазах. Выражение на лице у виновника торжества было разным, в зависимости от того, стоял ли он один, или рядом блистала она. Наблюдая за ним, я откровенно потешалась над его преклонением перед ней: как он водит её под ручку, а подойдя к гостям начинает распевать дифирамбы не важному гостю (или гостье), а своей жене. Моментами я не выдерживала: вставляла свой комментарий относительно Натали. В общем, у нас происходил здесь некий диссонанс: гости одаривали хозяев праздника комплиментами, я же – насмешливыми репликами, которые, по правде, никто не слышал. А давайте спросим, положа руку на сердце: кто из нас, из всех здесь присутствующих, всё-таки честен: я или эти люди? Выходит, что я.
Перед публикой предстала свежая молодая певица – её приезд и оказался тем самым сюрпризом, о чём накануне намекала Олегу Маратовичу жена, застигнутая врасплох. Натали снова заговорила о сюрпризе, на этот раз в микрофон, во всеуслышание, дескать, она решила сделать своему любимому особенный подарок. Объявленное имя певицы мне ни о чём не говорило, но, когда заиграла музыка, я узнала известный на всю страну шлягер. Олег Маратович весь просиял от удовольствия, даже взбирался на сцену, чтобы выказать певице своё восхищение. Я удивилась, каким же он стал многословным в этой части вечера.
В разгар банкета объявился сын (описывая мероприятие я пропустила одну деталь: праздник отмечался при отсутствии Дениса). От меня не ускользнуло переменившееся выражение лица Олега Маратовича, с каким упрёком он молча следил, как тот подходит к гостям и приветствует их широчайшей белозубой улыбкой, будто он сам здесь гость. Перед некоторыми он оправдывался, дескать, вынужден был отлучиться по важному вопросу и как только освободился, так сразу приехал. По правде сказать, у него никто не спрашивал: по какой причине он столько времени отсутствовал и пропустил всю торжественную часть. Пристально наблюдая за нашим юбиляром, я была убеждена, что его ухо сейчас нацелено только на разговоры сына – Олег Маратович прохаживался около, замирал, как только Денис с кем-либо заводил беседу, а мне было слышно, как он, рассерженный на парня, скрежещет зубами от злости.
На протяжении оставшегося вечера виновнику торжества удавалось сохранять самообладание, хотя иногда мне казалось, что Олег Маратович не станет ждать окончания, а устроит сыну нагоняй прямо на людях. Возникло у меня такое подозрение ближе к завершению, что сейчас юбиляр набросится на сына – Денис к тому времени напился до свинячьего состояния. В его эксцентричном поведении я заподозрила что-то вроде выражения протеста – он будто бы делал всё назло и выделялся среди других всякими непристойными выходками. Претендовал, обгоняя всех, на участие в конкурсе, можно сказать, бросался с желанием выиграть все призы, какие есть. Но конкурс с ним превращался в балаган. На танцплощадке он обезьянничал, вставая на руки, падал, ползал на четвереньках, вытанцовывал «цыганочку» на коленях, тряся «грудями» и прочие, всем известные, танцы. В горячке вид у него стал взъерошенным, истрёпанным, смятым. Своим неприличным поведением он всех распугал. Я заметила, как он нагло обнял и ощупал официантку, поравнявшись с ней в узком проходе – девушка залилась краской, вырвалась из его принудительных объятий и убежала прочь. После данного инцидента я больше нигде её так и не увидела. Помимо отца, за Денисом постоянно следила и Натали: наблюдала искоса, с порицающим выражением лица, а если он увлекался какой-нибудь красоткой, то это выражение приобретало вдобавок ревностную форму. Мне показалось, что её мысли и тем более мысли Олега Маратовича только и заняты сыном-пасынком. А когда тот перестал, наконец, куражиться, поистратив все запасы энергии, когда он уткнулся пьяной физиономией в стол, они будто о нём забыли. В это время гостей развлекали танцоры.
Олег Маратович несколько раз отходил к заветной тумбочке, чтобы заглотить пару-тройку таблеток. Растворившись в суете, я совсем забыла о цели моего пребывания здесь, забыла, что меня не так давно умертвили, забыла про Веронику… Опять меня одолели душевные муки: они тут все веселятся, сволочи, а мы там тлеем в сырой земле. Несправедливо.
– Твой сын ненавидит тебя! Ненавидит, презирает! – чуть ли не кричала я, сопровождая хозяина как его неотъемлемая часть. – Взгляни на него – это твой позор! О таком наследнике ты мечтал? Ему плевать на тебя! Плевать, что среди гостей есть важные люди, от которых в твоей жизни, твоём бизнесе много чего зависит, и они сейчас оценивают какой у тебя сын! Делают выводы: можно ли с тобой вообще иметь дело?.. Да он просто издевается над тобой! Он вытворяет это нарочно, чтобы досадить тебе! Неужели ты до сих пор ничего так и не понял?..
Поместье покинули последние машины с гостями, и дружелюбно до этого прощающийся Олег Маратович вмиг переменился… Быстрым и уверенным шагом он сразу направился к комнатам сына. Вы спросите: откуда я знаю куда он направился? Уж поверьте, знаю. Убеждена.
Хозяин с каждым шагом набирал темп. Чуть с ног не сбил подвернувшуюся на пути прислугу. Распахнул энергично дверь – сын стоял, пошатываясь, перед зеркалом. Гадёныш вяло расстёгивал рубашку, путаясь в каждой пуговице. Пиджак валялся на полу. Денис не сразу сообразил кто вошёл. Он будто не понял, что вообще кто-то вошёл.
– А теперь давай с тобой поговорим! – объявил родитель после того, как захлопнул за собою дверь. – …И мне плевать, что ты сейчас плохо соображаешь! Тебе плевать и мне плевать! Ты позоришь меня перед серьёзными людьми, и я не собираюсь ждать до утра пока ты протрезвеешь! Я многое тебе позволял из-за того, что ты рано потерял мать… Но не ты один – и я потерял жену! – Оратор постучал себе пальцем в грудь. – Не я же повинен в её смерти! Так почему я должен терпеть такое хамское неуважительное отношение к себе от своего собственного сына? Будто бы это я во всём виноват!
Крайне возбуждённым было поведение Олега Маратовича. Могло показаться, что он впервые на него накричал и до этого дня никогда не срывался на сыне, а срывался на посторонних людях, кого ему было совсем не жалко, типа нас с Вероникой. Мне, если честно, их скандальная семейная сцена определённо доставляла удовольствие. Заставила меня отвести в сторону глаза с усмешкой, когда я выслушивала запоздалую воспитательную речь. Я даже придумала занятие своим рукам, пока эта речь громогласно произносилась и принялась теребить настоящее страусиное перо, что было воткнуто в отверстие фетровой шляпы, одетой на голову бронзового сеньора. Пушинки колыхались от прикосновений моих рук, ласкали мне душу – за этим процессом забавно и приятно было наблюдать, гораздо приятнее, чем за скандалящими двумя родственниками.
Вдруг произошло неожиданное, отчего я даже отпрянула к стене: Олегу Маратовичу зарядили в глаз. Мы замерли все трое в испуге от случившегося. Поведение Дениса весь день катилось по наклонной, а теперь докатилось до предела и вышло за рамки. Отец пришёл в ярость от такого непредвиденного поворота событий и зарядил в обратную. У Дениса пошла носом кровь. Затем отец добавил ещё – тот перестал держаться на ногах и теперь упирался в пол руками и ногами, пытаясь подняться. Олег Маратович с пренебрежением толкнул его ногой в бок, да так, что тот не смог удержаться и свалился на пол.
Распахнулась дверь. В комнату ворвалась Натали, видимо, услышала ругань. Увидев происходящее, сразу закатила истерику – если бы не она, неизвестно чем бы закончилась драка. Денис осмелел, встал на ноги через силу и снова ринулся в бой – на своего отца. Натали запаниковала, бросилась разнимать их, с испугу даже заплакала. Решила, наверно, что эти два дурака друг друга поубивают. В потасовке развалилась её причёска, бретель свалилась с плеча. Постепенно она утянула мужа с собой, отдав распоряжение прислуге, чтобы срочно принесли коробку с медикаментами. Теперь и горничная вошла в суматошный ритм. Я следила за всем этим балаганом и почти была уверена, что произошедшее – результат моей работы.
Утром за завтраком собрались: я, Натали и хозяин дома, смущённый фингалом под левым глазом. Сын до сих пор не спустился. Все немного его подождали, а затем Олег Маратович отправил горничную наверх, к сыну, чтобы та разузнала в чём дело. Вернувшись спустя несколько минут, горничная доложила, что Денис Олегович объявил голодовку.
– Каков наглец! А? – выпалил хозяин, нервно приступая к завтраку. – Ты слышала: голодовку?! – адресовал он жене. – Испортил мне праздник, паршивец, и чем-то видите ли недоволен!
Горничная не уходила, ожидая дальнейших распоряжений.
– Что там у него с носом? – как бы забеспокоился Олег Маратович. – Не сломал?
Гуля была в этом доме кем-то вроде передатчика. В случаях, когда возникало напряжение между членами семьи, она ходила от одного к другому, чтобы передать сказанное.
– Вроде всё на месте, Олег Маратович… – ответила она. – До свадьбы заживёт.
– Толстокожий стервец! – Он повернулся к супруге. – Напрасно ты за него переживаешь.
– До чего докатились, Олег Маратович! – эти слова были моими. – Собственного сына, да по морде… Толи ещё будет! Скоро он вас «порадует» новыми сюрпризами – уж поверьте, покруче мордобоя.
Покончив с завтраком, супружеская чета отправилась нежиться в собственную баню-сауну, что находилась в другом крыле, и вела туда отдельная ковровая лестница, уходящая вниз по спирали. Я тоже блаженствовала вместе с ними, втягивая медовые и хвойные ароматы, вспоминая времена, когда мы ходили с девочками в одну чудесную сауну при фитнес-клубе. Сопоставляя ту нашу общественную сауну с этой, отделанной дорогостоящей древесиной, с фонарями из гималайской соли, с водопадом, гейзером и прочими штучками в зоне бассейна, я бесспорно соглашалась, что сауна Олега Маратовича не идёт ни в какое сравнение с нашей.
Должно быть я забылась, потому что полезла в бассейн, предварительно раздевшись, и плавала в нём на спине, закрыв глаза. Становилась под водопад, ловила мощные струи водяного потока, предназначенные для массажа и получала удовольствие. А когда начала выходить, держась за поручни, обнаружила, что снятая мною одежда оказалась опять на мне. Я ощупала её – сухая. Кажется, со мной опять происходила игра воображения, в которой я могла навоображать себе всё, что угодно, а потом, вне зависимости от моих желаний, всё возвращалось на свои места.
Олег и Натали по большей части молчали, затем разговорились и принялись обсуждать вчерашних гостей. Обсуждали, что свойственно многим людям, с критической стороны: кому-то перемыли все косточки, над кем-то посмеялись, о ком-то отозвались слишком уничижительно, думая, что в парной их точно никто не услышит. Не зря говорят: даже у стен есть уши. Теперь я вникла в, казалось бы, бредовое выражение и раскрыла его переносный смысл, ведь речь здесь идёт вовсе не о любителях подслушивать за дверью, а о моих ушах, об ушах у таких, как я, кто может оказаться рядом в весьма тесном, закрытом, в обеспеченном абсолютной безопасностью, помещении, где обычный человек не сможет подслушать. Но разве кто-либо хоть раз допускал всерьёз, что около, бок о бок, у самых шепчущих губ может находиться невидимый дух, который слушает каждое твоё слово и тщательно усваивает информацию. К тому же собирается ею воспользоваться в своих целях.
Они уже поднялись к себе, когда в дверях появился охранник, чей пост располагался в домике, построенном у ворот. Хозяина попросили спуститься.
– Вам стоит это увидеть! – сказал чем-то взволнованный охранник. Лицо этого парня было бледнее бледного, скорее напуганным каким-то нештатным происшествием, требующим безотлагательного вмешательства хозяина.
Олег Маратович, несмотря на его испуганный вид, вначале замешкал – ему, вероятно, было лень выходить наружу сразу после банных процедур, но вид у паренька был поистине близок к припадку, поэтому хозяин возмущаться не стал и поспешил за ним. Разумеется, я не могла пропустить такое интригующее событие и увязалась с ними. Я потирала свои ладони, пока приближаясь к домику и полагала, что это может быть связано с интрижкой сына и его мачехой. Мой звёздный час настал: сейчас нашему самоуверенному павлину раскроют глаза, и он наконец узнает, что носит рога, да ещё какие!
– Нам позвонила одна дама со вчерашнего банкета… – попутно докладывал охранник, суетливо следуя рядом. – Она разыскивала свою сумочку. Сначала уверяла, что забыла её где-то здесь – впрочем, это уже не важно, не имеет значения, потому как вышло недоразумение, и сумочку она нашла в другом месте. Но-о-о… дело в том, что записи-то с камер я успел просмотреть. Внимательно.
– И что там?
– Лучше взгляните сами. Клянусь – никакого монтажа! Я заступил вчера ровно в двенадцать и весь банкет никуда не отлучался. И на обед не отходил – мне принесли.
Мы друг за другом проследовали в домик, специально оборудованный для несения вахты, с выстроенными на столе мониторами, на которых я сразу узнала виды, куда смотрели камеры видеонаблюдения, развешенные по всей территории. Парень склонился над клавиатурой и открыл нужное место.
– Смотрите! Случайно заметил.
Олег Маратович склонился тоже, прищурился.
– Вот, видите: на горке лежат бутербродики? Вот, смотрите внимательно на крайний бутербродик третьего яруса…
– Ну?
– Смотрите, смотрите! Сейчас! – Охранник замер. – А теперь упс! – Он перевёл на хозяина недоумевающий взгляд. – Вы это видели? Вы видели? Он взял и исчез! – Парень сверкнул глазами, по-видимому от восторга, что именно он сделал ошеломляющее открытие. – Хотя никто к столу не подходил… Вы же сами видели, что никого рядом не было!
Олег Маратович смотрел с глупым видом попеременно на парня и верхний ярус с бутербродами в оставленном на паузе кадре. Я готова была поспорить, что он собирался что-то вымолвить на этот счёт, но слова у него встали комом. Тогда охранник взял инициативу в свои руки.
– Давайте покажу ещё раз! Я прокручу замедленно, а вы смотрите на бутерброд. – Он отмотал назад. – Вот он лежит на месте – его хорошо видно. Камера здесь висит прямо над столом.
В руках у охранника оказалась пишущая ручка, конец которой он тихонько поднёс к экрану, указывая в конкретную точку. Оба замерли снова – мне даже показалось, что они задержали дыхание в ожидании определённого момента. Теперь я сама увидела как исчезают бутерброды – я вспомнила их: из подрумяненного багета с кунжутом и крупной солью. Я съела таких две или три штуки и брала, действительно, с этой трёхъярусной горки.
В этот раз Олег Маратович ничего не упустил – он однозначно всё видел, потому что выпрямился, выпятив грудь, удовлетворившись просмотром и взглянул на своего работника испытующе. Только на лице его появилось некоторое смятение, недоверие к увиденному. Я подумала, что он сейчас отмахнётся от «глюка на плёнке» и тут же уйдёт. Но охранник предоставил ему новые эпизоды.
– А теперь смотрите ещё! – Он поколдовал над техникой, занёс снова пишущую ручку, приготовился демонстрировать. – Видите, стоит бокал? А теперь смотрите внимательно! Сейчас увидите… сейчас-сейчас… Началось! Коктейль в бокале… видите? Он уменьшается! Он уменьшился! Вот уже половина исчезла! Смотрите: его всё меньше и меньше! И вот бокал опустел. И взгляните на физиономию этого официанта – он тоже смотрит на него, я уверен, он подошёл и смотрит на этот бокал как на светопредставление какое-то!
Охранник завёлся в нетерпении и стал ещё живее комментировать каждое действие на записи:
– А теперь он его берёт и уносит. Вот, смотрите с другой камеры – он его несёт. Взгляните на его лицо – пацан просто в шоке! Он идёт офигевший, он… он явно так офонарел, что еле идёт! И это не всё! Сейчас покажу впечатляющий трюк с фруктами. Вот это место! Сейчас увеличу. Та-ак… на блюде разложены фрукты… Вам видно? А теперь смотрим на арбуз – вот на эти арбузные бруски. Бах! Брусок испарился! Та-ак, ждите ещё будет фокус. Смотрите на дыню. Бах! – и нету дыни! – Хлопнул о стол. – А сейчас испарится ещё один… дынькин кубик. Опа-а-а! Нету! Испарился!
Своей оживлённостью охранник напоминал спортивного болельщика, и в момент «гола» чуть ли не подскакивал со стула, в то время как хозяин просматривал стоя и неподвижно.
– А вот лежит эта… как она называется… А! Тарталетка! Теперь смотрите на тарталетку, на ту, что ближе к стопке тарелок, вот на эту. – Он устремил в неё кончик ручки. – Смотрите, смотрите! Сейчас она исчезнет. Оп! – Охранник снова замер, облегчённо выдохнул, поднял на хозяина удовлетворённые глаза. – Всё. Исчезла.
Не зря охранник назвал происходящее на записи фокусом, потому что вид у Олега Маратовича стал таким, будто ему показали невероятно закрученную комбинацию фокусов, и теперь он пытался найти объяснение, раскрыть, так сказать, технику исполнения. Он долго смотрел на парня в упор, но, видимо, ему ничего не приходило на ум.
– Я ещё где-то видел… – не унимался охранник, должно быть решивший, что собрал недостаточно улик. – Могу поискать… если хотите…
Предоставив хозяину время на размышления, парень начал проматывать эпизоды, пристально вглядываясь, останавливая, вновь мотая. Они не видели в каком шоковом состоянии пребывала я, когда он демонстрировал все эти кадры, уличающие моё присутствие здесь. Теперь всё зависело от того, насколько им хватит воображения, чтобы объяснить необъяснимое. Я надеялась: раз до сих пор о потусторонней жизни в народе ходят лишь несуразные выдумки, то на большее можно не рассчитывать.
– Скинь мне на флэшку! – приказал Олег Маратович, придя в себя.
– Весь банкет? – Охранник округлил глаза.
– Нет. Выбери всё, что тебе показалось странным. Всю эту странную дребедень.
– Да уж… Если те явления, что я вам предъявил, можно назвать не иначе, как странными… то-о…
– Хватит трепать языком! – заткнул его Олег Маратович. – Ни слова при Наталье Максимовне! Ты понял? – Хозяин приготовился выходить. – И вообще помалкивай! Никому! – Погрозил он пальцем.
Мы оба вышли, оставив парня, как мне показалось, огорчённым больше из-за того, что нельзя ни с кем поделиться феноменальной находкой. Бьюсь об заклад, получи он от босса дозволение, что может поступать с этой записью на своё усмотрение, то он тут же понёс бы её на телевидение. Как бы то ни было, я быстро забыла о нём, поскольку всё моё внимание теперь устремилось на окна второго этажа, где виднелись два силуэта – каждый в своём окне, и принадлежали они жене и сыну. Похоже, оба следили за идущим к дому Олегом Маратовичем. Раз уж его вызов на пост охраны безумно заинтересовал меня, то этих двух авантюристов и подавно, к тому же Олег Маратович пробыл там продолжительное время. Нервишки у них сто процентов затрепетали. Мне захотелось понаблюдать: что он скажет жене, если она спросит – а она обязательно спросит: с какой целью охранник увлёк хозяина за собой в свою «будку». Поднявшись с ним на второй этаж, я приготовилась слушать.
– Милый, что стряслось? На тебе лица нет!
Олег Маратович завалился на кровать с видом глубокой озадаченности. Она ждала ответа, он молчал, всё ещё раздумывал. Наконец ожил.
– Да ерунда! Не бери в голову.
– Ну правда, Олежек! Что случилось?
– Да там… девица одна развопилась! Решила… дескать, у неё здесь сумку свиснули… В моём-то доме! Х! – Олег Маратович изобразил оскорблённого. – Мы, как дураки, сидим… просматриваем запись… Ищем эту сумку, время теряем… А сумка у неё, оказывается, дома преспокойно себе лежит!.. Что за курица! Швырнула куда-то по пьяни и, не разобравшись как следует, давай искать воров в моём доме. Прежде, чем нам звонить и обвинять кого-то, могла бы для начала у себя поискать. Ну что за люди!
Ему бы на сцене играть, подумала я. Так увлёкся, выставив некую девицу причиной ажиотажа, так вошёл в роль, что сам, наверное, забыл про мистическое исчезновение продуктов с праздничного стола.
– А почему тебя вовлекли в поиски? – Натали не удовлетворилась его рассказом. – Почему именно тебя? У нас что, больше некому заниматься подобной ерундой?
– Да там… – Он вдруг осёкся. – Действительно ерунда! Забудь!
– Скажи мне честно: это касается Дениса?
– А он здесь при чём? – Олег Маратович даже приподнялся. – Нет, я не понимаю… При чём здесь мой сын?!
