Светлана Хорошилова
Умирать не советую
Все компроматы были удалены. Затем она предусмотрительно избавилась и от снимков в папке «недавно удалённые», и только тогда, скинув нижнее бельё, полезла в облако горячего пара.
Кто же он такой, задумалась я. Почему совершенно обычные фотографии с его участием надо удалять максимально тихо, и почему она удалила всё то, где самого парня практически не видно? Похоже, я поторопилась с выводами – здесь не всё, оказывается, идеально.
– Ну как отдохнула? – Благоверный встретил её сразу, как только она вышла из душевой комнаты, завёрнутая в полотенце.
Я не могла представить, что этот монстр способен щебетать, как птенчик и улыбаться как… Вообще улыбаться. Он обхватил жену сзади за бёдра, целуя обнажённые плечики, находящиеся на уровне его губ – она в это время сосредоточилась на своих волосах: сначала брызнула в ладонь пахучего средства из флакона, затем начала втирать его в мокрые пряди, слегка наклонив голову. Судя по разговору между ними, разъезжала она по миру довольно часто, потому что благоверный, пусть не всерьёз, но выказал опасения насчёт её регулярных поездок. Та ему возразила, что раньше он таким не был: и вместе летали, и против её отлучек он ничего не имел.
В обращении к ней прозвучало «Натали» – теперь я знала имя жены своего врага. Олег Маратович притёрся к ней, увлекая в кровать, но она его отстранила.
– Дорогой, ну не сейчас! Ты же знаешь, эти аэропорты меня выматывают! К тому же рейс задержали на два с половиной часа… Я очень устала. Такое ощущение, будто вообще не отдыхала!
– Гуля! – Натали глянула за дверь, позвав горничную. – Гуля! Сделай нам, пожалуйста, чай!
Поначалу я представляла эту длинноногую куклу высокомерной по отношению к прислуге, но, когда она вошла в роль хозяйки дома, я заметила, что Натали вполне сносно обращается с персоналом, значительно лучше, чем её надменный супруг.
Мне стало ясно почему Натали спешила избавиться от снимков: получив от жены отказ, Олег Маратович развалился на маленьком диванчике, что стоял тут же в спальне и без спроса полез в её телефон, будто это был семейный фотоальбом – бери, когда вздумается и разглядывай фотографии сколько душе угодно. Перелистывал он, останавливая внимание на каждом снимке и разглядывал его с довольной кошачьей улыбкой.
– А это кто?
Натали, копошащаяся неподалёку, вздрогнула, услышав его вопрос. Подошла, включив самообладание, наклонилась, присела на подлокотник.
– А, это… Ах, эти?.. Это одна пара из Питера. Занимаются… м-м… тренажёры, массажёры – сайт, короче. Довольно милые люди – я в основном с ними тусовалась. А с кем ещё? Лёля подвела меня, бортанула в последний момент – такой кидос! Головные боли у неё видите ли… Овца!
– Всё-таки мне не нравится, что ты летаешь одна… Мало ли чего может…
– А мне нравится!
Она резко встала и отправилась по делам, приговаривая по пути:
– Лучше летать одной, чем выслушивать… всякую херь… Мне и тут хватает… Я хочу отдыхать спокойно, расслабленно, безо всяких Лёль! Чтобы никто не капал мне на мозги!
Наблюдая за ними и за обустройством этого особняка, я сделала некоторые выводы: в браке эти двое состоят официально, скорее всего, с недавнего времени. Ну, может быть, два, максимум три, года. Натали действительно вращалась в сфере высокой моды – не только на подиуме, но и в качестве модели, о чём свидетельствовали фотокартины работы талантливых мастеров, что мне удалось увидеть на некоторых стенах, таскаясь за ней по дому. На изображении холодный взгляд этой женщины и царственная осанка выигрышно демонстрировали такое же «ледяное» платье.
Интерьер дома Олега был выполнен в духе старого холостяка: массивность, фундаментальность, строгость, отсутствие сочных расцветок… Не приложена фантазия – современная девушка ни за что бы на такое не подписалась, и будучи хозяйкой этого дома на момент ремонта она бы отделала всё в каком-нибудь новомодном стиле. И всё же кое-какие фрагменты интерьера говорили о совсем недавнем их появлении в продаже – как раз тогда я работала с отделочными материалами, поэтому с уверенностью могу сказать, что приобреталось это всё года четыре назад, ну максимум пять, а значит, этой фифы четыре года назад здесь не было. Как не было другой женщины. Не было очень долго.
Натали отдыхала от аэропортов до самого позднего часа, слоняясь по дому и болтая по телефону с подругами. Наконец она улеглась в кровать, где её давно ожидал благоверный, почитывающий перед сном художественную литературу. Тут они заспорили из-за света, потому что Натали погасила и свой, и его светильники. Но Олега Маратовича темнота не устроила, и он снова зажёг один, тот, что был к нему ближе. Жена демонстративно обошла вокруг, снова выключила, жалуясь, будто её глаза устали от света, однако тот, недолго думая, снова зажёг, объясняя, что не может ею налюбоваться. Пару раз они ещё включали и выключали. В результате Натали махнула на упрямство мужа рукой и перестала выключать, потому как он своим мурлыканьем и ласками принялся её задабривать.
На их постельную сцену противно было смотреть. Натали заигрывала с мужем, называя его нежными прозвищами, но уж я-то видела корчившуюся гримасу на её лице, которую не видел муж, пока пыхтел, – она закатывала глаза с видом сгораемого последнего терпения, и всё в ней говорило: ну когда же это закончится!
Сам того не ведая, Олег Маратович оказал мне услугу, оставив зажжённым свет, благодаря которому мне удалось узнать многое из личной жизни супругов, чего я не заметила бы во тьме – пусть моё зрение обострилось, но всё же я не стала бы вглядываться досконально в каждую мелочь, считывать эмоции с лиц, тем более, когда смотреть, как мне казалось, было не на что. Наш самонадеянный и бесстрашный Олег Маратович, вгоняющий людей в дрожь одним своим взглядом, был вовсе не тем, кем его воспринимало окружение. Он маскировался под мужика, ведущего активную, бурную сексуальную жизнь, под альфа-самца, тогда как на самом деле он таковым не являлся. Натали с трудом его вытерпела (и я это заметила), потому как у него были явные проблемы с потенцией, невзирая на высокую привлекательность его партнёрши. Правда он не сдавался: в ящичке у него лежал целый арсенал препаратов для стимуляции, и он к ним прибегал, в телефоне у себя он настроил эротическое видео, но, кажется… ничего не помогало, ничто не могло дать ему необходимой силы – процесс безнадёжно затягивался.
С каким злорадством я воспринимала любые его неудачи! Примостившись на углу кровати и отпуская нелестные комментарии, подшучивая над слабостями ненавистного мне человека, я наслаждалась любыми проявлениями, создающими для него трудности. И почему Натали всё это терпит, почему не уйдёт от него? Ответ напрашивался сам: разумеется, в обмен на красивую жизнь с гарантией защиты. Но она ещё так молода, ей где-то двадцать восемь – двадцать девять… Не удалось найти кого-то получше при её-то внешних данных? Да к ней в очередь должны выстраиваться толпы женихов, и моложе, и богаче! Только не говорите будто она его любит – любовью здесь вовсе не пахнет, даже с его стороны: у меня сложилось ощущение, будто он продолжительное время жил один, а женившись совершил героический подвиг, пожертвовал собой, перевернув привычную жизнь, выбрав не иначе как королеву, чтобы возвыситься в глазах окружающих и потешить своё самолюбие. А Натали? Она-то чего собирается делать дальше? Какие у неё планы? Ждать, когда муженёк скопытится, чтобы остаться богатой вдовой и одновременно завидной невестой? Понятное дело, что при таком варианте она унаследует либо всё, либо пусть даже какую-то часть от его имущества, а бонусом к наследству станет тот красавчик с фотографии, плечистый, загорелый, в модных шлёпанцах. Если её план таков, то, хочу сказать, что наши с нею планы почти схожи.
Со стороны выглядело, должно быть, смешно, как мы все трое спим на одной кровати. Оказывается, я вовсе не вечно бодрствующая субстанция и могу заснуть, если постараюсь, если душа моя угомонилась в предвкушении победного исхода вместо прежнего состояния, когда я сходила с ума оттого, что чувствовала себя в полном тупике. Но сны мне снились ужасные; прокручивалось одно и тоже: мою сестру убивают, я вздрагиваю, кричу, бросаюсь к ней… Просыпаюсь в холодном поту – не во сне, на самом деле, различаю в полутьме знакомую обстановку: широкую кровать и на ней двоих, спящих рядом. Натали за время моего сна успела уползти подальше от мужа и навалиться на меня. Отодвигаюсь от неё на самый край, где заканчиваются подушки, сворачиваюсь калачиком, снова засыпаю. Новый сон не лучше: вижу дом моей бабушки по линии отца, где я проводила летние каникулы, за окнами кто-то ходит – я прячусь, прижавшись к полу, в окна стучат – кто-то опасный настойчиво пытается проникнуть в дом, отчего просыпаюсь снова. Мне нет покоя на этой кровати – теперь Натали откинула руку, и та упала мне прямо на лицо. Слезаю вниз. На полу мне лежать не хочется, поэтому иду досыпать на оттоманку, расположенную «в ногах» кровати. На этот раз я заснула так крепко, что не только перестала реагировать на чью-либо возню, но и пропустила утренние сборы на работу главного, интересующего меня, персонажа. Видимо, он делал всё максимально тихо, дабы не разбудить свою прекрасную богиню, которая всё нежилась в кровати на момент моего пробуждения.
Вылезла хозяйка из постели значительно позже меня, после чего я ознакомилась с её рационом: зелёный чай без сахара, салат из зелёной ботвы без соли, отвратительный болотно-водорослевый коктейль из блендера. Да, жизнь у неё тяжёлая… Ясное дело, ей необходимо поддерживать форму, но я уже не беспокоилась о своей фигуре и цвете лица, поэтому для себя решила, что буду обедать только с Олегом Маратовичем.
К полудню из холла донёсся вызывающий идиотский смех. Я поспешила взглянуть: спустилась со второго этажа, где до этого бродила по коридору, разглядывая классические полотна живописи, развешанные на стенах. Застыла на лестнице в изумлении, не веря своим глазам, когда увидела кто приехал – тот самый таинственный незнакомец, чьи нежелательные фото заставили Натали как можно скорее от них избавиться, да ещё с такой конспирацией. Пересекал он дом поступью полноправного молодого хозяина, удерживая плечом смартфон. Отвечал, а послушав начинал гоготать, нисколько не стесняясь горничной, катившей чемодан за ним следом. А вот и Дениска явился, смекнула я, сын своего отца, такой же наглый и самоуверенный.
Каждый раз, увязавшись за новым объектом своего расследования, я вынуждена была подолгу торчать с ним в одном помещении, потому что мне всегда препятствовала закрытая дверь. Но всё равно я добровольно шла в эту ловушку, чтобы разведать – с кем имею дело, какие отношения связывают этот объект с моим главным обидчиком, поэтому, оказавшись в комнате молодого хозяина, я первым делом начала озираться по сторонам и собирать информацию.
Пока он продолжал развязано хохотать, бросив телефон на кровать и включив громкую связь, я рассматривала обстановку вокруг, чтобы сделать выводы о личности здесь живущего. В комнате стояла единственная его фотография подростковых лет: в руках он держал награду, на шее висела медаль. Судя по снимку, в прошлом его волосы были значительно светлее, удлинёнными, вьющимися, взгляд казался наивным, и что-то было в том взгляде угнетённое… Зрачки неестественно синими мог сделать ему фотограф – не могли же они за несколько лет пожухнуть и посереть, какими я их видела сейчас на живом примере. Подросток на фотографии отличался ребяческим обликом, хрупкостью. Повзрослевший он был круглолицым, плечистым, мясистым. Я смутилась при виде оголившегося загорелого торса, когда Денис-взрослый собрался помыться с дороги. Должна сказать, его сексуальный торс с татуировкой на лопатке, уходящей к шее я оценила ещё на фотографиях Натали.
Освежившись, Дениска разогнался, пробежал тройку шагов и с размаху упал на кровать. Полежал лицом вниз, снова взялся за телефон, лениво перевернувшись на спину. Парень не умолкал, рассказывая друзьям – какие девки отдыхают в солнечной Испании, но о Натали не сказал ни слова.
В пределах одной комнаты, с ничем не занятым её обитателем, мне со временем становилось скучно: надоедало видеть одну и ту же спящую физиономию, всё здесь уже многократно осмотрев. Вот и сейчас мне успел поднадоесть «сынок», заснувший поперёк кровати в позе распятого, и я ждала, чтобы он поскорее открыл глаза, вспомнил, что ему куда-то нужно и выпустил меня отсюда, так как я, к своему сожалению, не могла осилить препятствие в виде, даже не запертой на замок, двери.
Поначалу я старалась не думать о худшем положении дел в этой странной семейке – Натали могла удалять Дениса со всех испанских фотографий по его же просьбе: бывает так, что затурканный строгим родителем сын начинает хитрить и тут, и там, выкручиваться, скрывать реальное положение дел, лишь бы не гневить своего папашу. Но, когда я стала свидетелем встречи сына и мачехи, у меня надолго отвисла челюсть… Денис исподтишка, пока никто не увидел, схватил её за грудь, на что мачеха положительно отреагировала. Их общение наедине и на людях в корне отличалось: в присутствии посторонних они могли равнодушно обмолвиться парой-тройкой слов типа «привет», «пока», в приватной же обстановке сразу переходили на шёпот, всё время о чём-то договаривались, придумывали шифры.
Моя челюсть так и не вернулась на место, пока я ходила за ними хвостом. Кто бы мог подумать! А Натали далеко не проста, да и сынок чего стоит! Так тебе и надо, Олег Маратович! Получай! Я безумно рада, что твоим рогам позавидует любой олень.
К приезду Олега Маратовича сын куда-то смылся, полагаю, поспешил убраться из дому лишь бы не прятать от отца бесстыжие свои глаза. А может так резво умчался по другой причине: потянуло в злачные места, о чём упоминала Натали – не зря она провожала его ревностным взглядом, когда он уходил. Я стала размышлять: как бы донести до хозяина то, что творится у него под носом – не ради справедливости, а для того, чтобы подсыпать острого перцу в его сладкую жизнь. Я пыталась представить его реакцию, когда всё откроется – что он сделает? Убьёт их обоих, так же, как нас с Вероникой? Сомневаюсь…
Натали смеялась над передачей в то время, как её муженёк с суровой миной, привезённой с работы и до сих пор не сменившейся, продолжал заниматься добыванием денег для семьи, закрывшись в кабинете. Я ничего не смыслила в том, чем он зарабатывал на жизнь: мне были не понятны его телефонные разговоры, ни о чём не говорили бумаги, в которых он копался. Иногда злостно отшвыривал… Что-то у него не клеилось, а тут ещё я, висящая над ухом и нашёптывающая: «Твоя жена изменяет тебе с твоим сыном… Твоя жена и твой сын… Натали и Денис, представь себе, любовники!»
В какую-то секунду он будто что-то почувствовал, когда я прислонилась к правому его плечу, потому что он неожиданно весь напрягся и затаил дыхание, бросив своё занятие. Я тут же отпрянула, невольно качнув его кресло, на спинке которого лежала моя рука. Затем в таком же ужасе безотрывно наблюдала за ним: как он нерешительно обернулся, потёр себе плечо, встал с места, осмотрелся по сторонам, снова замер, вслушался… Издали донёсся смех Натали. Некоторое время он стоял неподвижно – лишь глаза его косились вправо и влево, вверх и вниз. В кабинете не было таких мест, где кто-то мог спрятаться – Олег Маратович явно осознавал это, из-за чего его мучило непонимание. Дальше он опять опустился в кресло, встряхнул головой, отгоняя почудившееся, продолжил перебирать хаотично разбросанные документы.
Произошедшее меня взволновало не меньше – я сама пребывала под сильным впечатлением от странной реакции Олега Маратовича, будто не он, а я почувствовала присутствие потустороннего. Может мне показалось то, что он ощутил мою руку? Может он совсем по другой причине схватился за плечо? Но что-то подсказывало мне: если внимательно проанализировать случаи, связанные с моими намерениями коснуться мира живых, то можно заметить, что стена, разъединявшая наши миры, в определённые моменты исчезает. А с чем это связано, думаю, я рано или поздно разберусь.
Они ложились в постель в приподнятом настроении. Олег Маратович, видно, уже забыл о своих неурядицах, и об аномалии, случившейся в его кабинете, причём, жене об этом он не сказал ни слова, а заодно он сменил своё грозное выражение лица на добрую физиономию. Мне кажется, что любой мог заметить положительное влияние на него Натали, которая была ему отдушиной, наслаждением, снимала любые стрессы. Бьюсь об заклад, что с момента её появления он перестал интересоваться другими женщинами и после работы спешил домой. От Дениски и слуг, да и от него самого веяло безразличием и безучастием к этому огромному дому, чего не скажешь о Натали, о чём свидетельствовал следующий разговор:
– Милый, давай пригласим дизайнера? – Я угадала: Натали не устраивал интерьер. – На время ремонта мы могли бы пожить в квартире… Посмотри! – Она потянулась к телефону. – Вот такую хочу спальню и вот такую ванную!
Олег Маратович заглянул с интересом, но, увидев картинку, сразу его потерял.
– Давай чуть позже, кисунь? У меня сейчас голова и так забита.
– Чем она у тебя забита?
– Делами. Сейчас разрулю кое-что и займёмся другими вопросами.
– Так и скажи: спальня не понравилась!
Натали недовольно отвернулась, насупилась. Муж спохватился, приобнял её сзади, пожал за голое плечико ободряюще.
– Кисуня! Ки-су-ня! Ну что ты в самом деле? У тебя прекрасный вкус – мне всё понравилось. Сделаем! Но только позже, не сейчас. Вот разберусь со всеми… загвоздками…
«Твоя жена изменяет тебе с твоим сыном», – проговаривала я ему на ухо, тем же образом приобняв его за плечо. Мы лежали втроём как креветки на блюде, сложенные друг за другом; он нашёптывал ей в ухо всякие нежности, я – ему всякие гадости: «Твоя жена изменяет тебе…» Надо было увязаться с Дениской, подумала я, неизвестно какие ещё пороки могут таиться в отдельном мирке сынка, ведь яблоня от яблони… Передо мной встал довольно-таки сложный выбор: за кого мне взяться вперёд – за него самого или его близких, потому что боль, причинённая близким, станет и его болью. Ударит больнее, чем его собственная.
Отставив загвоздки, он всё же принялся ублажать свою кисуню. Я слезла с кровати и направилась в туалетную комнату, чтобы не участвовать в дальнейшем – альтернативных доступных мест, где могла я убивать время, у меня на данный момент не было. Эта пара стала сильнее действовать мне на нервы своим наигранным воркованием, враньём и скрытностью, лицемерием. Олег Маратович силился, изображая любовь и чувства, восторгался женой глядя на неё, но, поворачивая глаза к своим «делам», тут же о ней забывал. Пытался приласкаться только когда Натали начинала капризничать, но видит бог, если ему дозволить вести себя естественным образом, он бы нежного слова не произнёс, ни разу не улыбнулся бы – как же тяжело ему давалась эта роль хорошего мужа. Теперь перейдём к Натали. К Олегу Маратовичу она однозначно не испытывала никаких чувств: не любила, не хотела его, избегала, лгала, изменяла, однако, завидев мужа, включала весь свой бархатный лексикон, не забывала целовать, обнимая за шею, часто гладила по плечу. Их совместная жизнь – одно сплошное лицемерие. Мне хватило и недолгого пребывания здесь, чтобы отметить для себя: своими секретами, пусть даже самыми невинными, как супруги они не делятся. Не делятся обычными повседневными проблемами. К примеру, если она интересовалась рабочими его делами, тот всегда отмахивался, спрашивала о самочувствии – отмахивался вновь. Либо сам получал неопределённые ответы, когда интересовался жизнью жены – та ему отвечала, дескать, никого не вижу, ни с кем не общаюсь, никуда не хожу. А при удобном случае Натали выражала недовольство «сынком», капала отцу о его разнузданном поведении – может в том состояла её стратегия, чтобы у мужа не возникало подозрений о их любовной интрижке, а может настраивала отца против сына умышленно, что только приумножало враньё.
К утру я определилась чем сегодня займусь: поеду в город с Олегом Маратовичем, к нему на работу и посмотрю что к чему. Надеюсь найти интересующие меня компроматы, которые смогу в дальнейшем использовать в нужных для меня целях. Хозяин продолжал собираться: брился, снова нервно шуршал в документах на своём рабочем столе… Вдруг решил сменить рубашку и галстук – пошёл переодеваться. Входная дверь распахнулась: появился работник, заносящий что-то хозяйственное в дом и вместе с тем ароматы свежего утра – я воспользовалась возможностью оказаться на улице. Побродила вокруг машины, в которой всё тот же шофёр флегматично поигрывал в шахматы в телефоне. Изучив обстановку, я начала прикидывать – как поеду. Я могла устроиться на переднем сидении, могла устроиться с хозяином рядом на заднем, но дверцы машины пока что были закрыты, а подкарауливать момент выхода из дома хозяина мне что-то было лень. Одурманенная свежестью воздуха сегодняшнего прекрасного погожего дня, я опять полезла на крышу автомобиля, чтобы полюбоваться природой с высоты.
Он всё не выходил, а я лежала на спине, в упоении разглядывая формы облаков; в лопатки мне упиралась твёрдая, прохладная, как я подразумевала, поверхность крыши, под голову я подложила руки и восхищалась: какой насыщенный небесный цвет! Кажется, за всю мою прожитую жизнь я не видела таких раздувшихся облаков – в объёмной-приобъёмной проекции: белые гигантские клубы собирались воедино, а проплыв некоторое расстояние разваливались, теряли части… Налюбовавшись я вытянула вверх свою босую ножку, закинутую на колено и начала любоваться ею – красный глянцевый лак на моих ногтях теперь постоянно пребывал в одной и той же фазе недавнего наложения и не отрос ни на миллиметр. Он добавлял контраста бело-голубому. Не понимаю, почему загробный мир нам всегда выставляли мрачным, бесцветным, лишённым вкусов и запахов… На самом деле в нём слишком зелёные ели и до безумия пахучие можжевельники, а птичьи голоса вообще непередаваемы. До чего прекрасна жизнь… правда, уже не моя, а тех, кто продолжает в ней жить.
Размышления прервались из-за внезапного звука открывшейся парадной двери – вышел сам. Я встрепенулась. Сегодня он надел, даже застегнул на все пуговицы, плащ, значит в мире живых людей лето, так сказать, прошло окончательно. Из-под плаща выглядывали воротнички костюма и белой рубашки – общий вид Олега Маратовича был очень уж деловым и солидным. С завидной энергией он без чьей-либо помощи забрался в автомобиль, мягко закрыв за собою дверцу, следом я услышала жужжание стартера и запуск двигателя. Я перевернулась на живот, ухватилась обеими руками за рейлинги, сконцентрировалась. Всё! Мы двинулись в путь.
Живописная зелень была нашим спутником только на начальном участке пути, затем растянулся пригород из выстроенных в ряд коттеджей и простеньких домишек. Вот мы и в городе – стоим на светофоре. Настроение у меня скатилось до нуля, так как обстановка напомнила ту злосчастную встречу на дороге с участием пассажира, сидящего где-то подо мной. Я на себя позлилась, что вместо того, чтобы двадцать четыре часа в сутки мстить, мстить и мстить – глядишь да получится, я анализировала отношения в их семье. Надо было времени зря не терять, да столкнуть его, например с лестницы, как мне удалось опрокинуть тот злосчастный стакан. Раз бы не вышло, другой бы не вышло… А с пятнадцатым таким толчком он улетел бы… с грохотом. Успокоюсь я только тогда, когда этот ублюдок сломает себе шею. Надо собраться, прибавить темп, чтобы моё желание поскорее осуществилось.
Однако, все мои попытки его столкнуть, когда он поднимался по лестнице к зданию, а затем к лифту, оказались тщетны, поэтому я сказала себе: «Быстро только кошки родятся» и продолжила наблюдение, а вместе с тем продолжила вредить – по возможности. В течении дня он общался с разными людьми: меня кружило от потока информации, от новых персонажей, в которых я выискивала что-то важное для себя, угадывала, какие отношения на самом деле их объединяют. Сын ни разу не позвонил – мне показалось, что и дома он не ночевал.
Секретарша, работающая в его компании, занимавшейся неизвестно чем, многим походила на Натали, но не настолько была красива и одевалась согласно секретарскому окладу. От моего глаза не ускользнуло как Олег Маратович провожает блудливым взглядом её удаляющиеся ноги в туфлях на шпильках. «Кобель!» – невольно вырвалось у меня. Мне показалось, что настроение у него сегодня приподнятое – меня это стало бесить.
– Твоя Натали… – я снова взялась за старое, когда улеглась прямо на столе возле компьютера, предварительно сдвинув в сторону канцелярские принадлежности, – жёнушка твоя, королева красоты, которая кисуня… изменяет тебе. Ты разве не слышал вчера?.. Если не слышал, то повторю: с Дениской твоим! Нет, ну я, конечно, свечку не держала, но тут дураку понятно: вместе ездили отдыхать втайне от тебя, – стала я загибать пальцы, – по углам обжимаются, фотографии она удаляет, закрывшись в ванной… О чём это говорит? О том, что твой сын тебя не любит! А почему? Значит, пошёл весь в тебя – самовлюблённый, эгоистичный циник, который привык получать всё, на что глаз упал.
Олег Маратович сверял в компьютере какие-то цифры. Результат его радовал – о том говорила довольная мина. Каждый новый столбик пятизначных цифр делал его ещё довольнее, видимо, проблемы были улажены.
– Для них стараешься, да? – не унималась я. – Им на Испанию?.. Чтобы они там… и в Испании, и в твоём доме в удовольствии проводили время, пока ты тут на них пашешь! Встаёшь ни свет, ни заря, а она там дрыхнет до обеда… вся такая уставшая!.. – При последних словах я покривлялась, передразнивая преувеличенно уставшую Натали, а затем нависла прямо у его лица. – Какой же ты слепой! Твоя жена спит с твоим сыном! Открой глаза, идиот! Поезжай домой прямо сейчас – сам увидишь!
Он будто впал в оцепенение: уставился мимо монитора – долго так глядел в пустоту неподвижно с очень серьёзным видом. Вдруг резко сдвинул клавиатуру, твёрдо скрестил пальцы перед собой и начал думать о чём-то важном. Вид его стал крайне чем-то озабочен; нога выстукивала в нервном ритме; я же, пока он обдумывал не лезла со своими подсказками, да советами, а внимательно следила за переменой в его лице, пытаясь понять: что спровоцировало Олега Маратовича и переключило на другую волну? Из-за чего настроение у него слишком неожиданно изменилось? Я спрыгнула со стола, когда он схватился за телефон – набрал он водителю напрямую, не задействовав секретаршу. Пронёсся мимо обескураженного её лица, игнорируя посыпавшиеся вслед вопросы, вылетел из приёмной, распахнув настежь дверь. Затем я гналась за ним по коридору, едва поспевая и недоумевая, что немногим ранее он планировал какие-то встречи у себя в кабинете, а теперь побросал все дела и помчался как метеор. В лифт я не вбежала на своих двоих, а со взлётом впорхнула в щель промеж вот-вот готовых сомкнуться дверей, почувствовав невидимые крылья – поразилась в неизмеримой степени новым своим возможностям, о чём мне мечталось в фантазиях, но чего я никак не могла ожидать. Мы следовали тем же маршрутом – судя по всему, водитель вёз нас обратно в особняк. На этот раз я не поехала с ветерком на крыше, а предпочла подсесть к Олегу Маратовичу, чтобы понаблюдать за ним, за странным его поведением, которое меня озадачило. На протяжении всего пути он не отвечал на звонки, не продолжал вести дела своей фирмы, как делал это по дороге на работу, а напоминал скорее мраморное изваяние, насупившееся и смотрящее только вперёд неживым взглядом. Как только Инфинити притормозил возле главного входа в особняк, изваяние ожило и бросилось открывать дверцу. Я едва успела вбежать с ним в дом – насколько он торопился. Только пока не знаю куда.
Олег помчался по лестнице, перескакивая через ступени и далее держа курс на супружескую спальню, как я начала уже понимать. В спальню он так же ворвался, обежал её воспалённым взглядом, крикнул:
– Ната! – Бросился к ванной комнате. – Ната!
Тут уж мне стало окончательно ясно – кого и зачем он искал. Так как я была намного осведомлённее, чем он сам, то раньше него поспешила в другое крыло, во владения сына. За дверью спальни Дениса стояла тишина, будто он и не возвращался, потому как появляясь он приносил с собой много шума и спал под шум, бьющий из всех акустических щелей включенных им устройств. Но приложив ухо к его двери, я услышала женский голос, принадлежащий нашей красавице Натали. «Олег приехал! Олег приехал! – завопила она испуганно. – Там у входа его машина! Быстро одеваемся!»
Через минуту кто-то подкрался и осторожно провернул изнутри замок… Внимание: не на закрывание – наоборот открыли! В тот же самый момент из-за угла вынесся вконец обеспокоенный Олег Маратович и на правах хозяина дома без промедления дёрнул за ручку. Остановился озадаченно в дверях, затем неторопливо вошёл. Я, естественно, вошла вслед за ним.
Картина предстала перед нами совершенно обыденная: Дениса мы застали в домашней одежде спортивного стиля развалившимся в кресле, всем своим видом показывающим своё привычное безделье и лень, Натали стояла ближе к двери, сжимая в руках непонятный буклет и показывая своей натянутостью, будто она вошла исключительно по делу. В комнате было мрачновато из-за туч, затянувших небо – свет зажечь они, видимо, не успели. Увидев мужа, Натали резко спрятала буклет за спину, причём такими наглядными движениями, что Олег Маратович обязательно бы это заметил.
– Ну вот, – обиженно произнесла она, – сюрприз не удался!
«А по-моему, ещё как удался», – подумала я, оглядывая комнату, где лично мне было понятно – чем они тут только что занимались.
– Это в папином духе всё обламывать! – эгоистично прокомментировал сын, укладываясь в более удобную позу и вытягивая ноги на стоявший рядом столик. Весь вид его говорил: «Чего вам от меня надо? Давайте скорее заканчивайте и валите из моей комнаты!»
– Что здесь происходит? – спросил Олег Маратович с явной растерянностью.
– Милый! – Натали его аккуратно вывела, нежно взяв под руку – вместе они пошли по коридору, глядя друг на друга. – Насчёт твоего юбилея…
Буклет она продолжала держать за спиной в другой руке, будто он и хранил в себе тот самый упомянутый сюрприз. Мне стало любопытно и я, чуть нагнувшись и наклонив на бок голову, начала вчитываться в слова на обложке, продолжая плестись за супругами. Меня чуть смех не разобрал – буклет этот оказался всего-навсего каталогом ювелирных украшений. Вполне вероятно, что в Денискину спальню его могло занести только вместе с Натали.
