Светлана Евгеньевна Андреева
Мы назовём её Возмездие
– Как думаешь, почему целью выбрали смотровую площадку?
– Возможно, сочли, что стекло – самая уязвимая часть, – пожал щуплыми плечами Грейдо. – Или потому что при удачной атаке можно было бы перебить весь узел кабелей, который под смотровой как раз проходит, и станция была бы надолго выведена из строя.
– Согласен, – кивнул капитан. – С какого расстояния стреляли камнями?
– Шестьдесят восемь и три сотых, судя по тому, что осколки уже начали расходиться веером.
– То есть, устройство станции и самое уязвимое место стрелявшим хорошо известно, – капитан на миг задумался.
– Простите, – вмешалась я, – на станцию пираты нападали?
– Да, – кивнул Грейдо. – Пока станция была заморожена, на неё была произведена атака, замаскированная под метеоритный поток. Никаких повреждений, к счастью, нет. Поле выстояло.
– И если бы не внимательность Грейдо, мы бы так и считали её просто столкновением с метеоритами, – добавил капитан.
– Ого! – я удивлённо перевела взгляд на Грейдо, заставив его слегка смутиться. – Я думала, с пиратами уже покончено.
– Дальний космос всегда полон сюрпризов, – ответил капитан. – Что у нас ещё осталось на сегодня? Калибровочный центр?
– Я проверил. Всё чисто.
– Прекрасно. Грейдо, подготовь отчет по атаке к следующей конференции. На сегодня всё. Тогда плодотворного дня всем, – капитан поднялся и вышел.
– Придумала какое пирожное ещё тебе хочется? – улыбнулся мне Грейдо.
– Пирожное? – я уставилась на его беззаботно счастливую физиономию. – Подожди, вы только что выяснили, что на станцию было нападение пиратов, а ты говоришь о пирожных? Пиратов же больше нет! Правда?
– Это наших пиратов больше нет, – он отвёл глаза, делая вид, что изучает сообщение в браслете. – А у других цивилизаций, возможно остались.
– Но… пятнадцать часов прямого огня! Это же… это же только военный флот способен на такую мощь.
– Да, – кивнул он, всё так же избегая смотреть мне в глаза, – а у нас со всеми договор о сотрудничестве. Так что…
– Значит, это была какая-то новая цивилизация? – перебила его я.
–Нет! Что ты! – он удивлённо поднял на меня глаза. – Новички, только вышедшие в космос и с такой мощью? А потом, это произошло четыре года назад. И с тех пор эти сверхвооружённые новички нигде не появлялись.
– Но тогда…
– Дара, я не знаю, кто это, – опередил он мой вопрос. – Если пожеланий по взлому кухни нет, я, с твоего разрешения, пойду потружусь на благо миссии.
– Станцию обстреливали пятнадцать часов непрерывно! – повторила я, глядя как он невозмутимо, как ни в чём ни бывало, допивает свой морс. Словно они такие вещи каждый день обнаруживают. У меня в голове не укладывалось, что это могло произойти сейчас, в мирное время, когда у нас нет ни с кем конфликтов и всякий сброд вроде пиратов и беглых негодяев уже вычищен с самых дальних уголков вселенной. Что-то эта миссия становится всё страннее и страннее.
Капитан появился в дверях неожиданно и для нас обоих.
– Грейдо, покажи мне твой расчет баллистики. Сейчас.
– Да, капитан, – Грейдо вскочил на ноги, но внезапно нагнулся ко мне, через весь стол пытаясь дотянутся до тарелочки с печеньем, и шепнул мне: – В пять я буду абсолютно свободен. Придёшь в бассейн?
Он направился к двери, не дожидаясь моего ответа.
Вот нахал! Да ни за что! Что это за тон? Он что, действительно возомнил, что может назначать мне свидание? Хорошо, что сейчас Надя не видела. Хотя, капитан тоже странно на нас посмотрел. Вот мне именно этого только и не хватало!
– Я предупреждал тебя, что бы ты держался с ней осторожнее? – тихо спросил капитан спешащего за ним Грейдо.
– Капитан, да я же ничего…
– Вот и хорошо, что ничего.
– Напрасно вы так с ней. Она хорошая девушка. Уверен, она ничего плохого не замышляет.
– Именно это и делает её идеальным оружием. Она сама не осознаёт, что творит. Потому что считает, что не делает ничего плохого.
Повести будущее по ложному пути
– Капитан, – я догнала их.
– Я пойду, выгружу расчёт, – Грейдо пошёл вперёд, тактично оставив меня с капитаном наедине.
– Разве это не засекреченная информация? Про нападение на станцию. Почему вы разрешили мне узнать это?
– Вы журналист. И у вас есть право на получение информации.
– Но почему тогда мне закрыт доступ в лаборатории, в зал управления?
– Требования мер безопасности, – спокойно ответил он. – Мы же на станции пятой степени опасности. Недопустимо отвлекать сотрудников во время выполнения их обязанностей. К библиотеке и архивам у вас доступ открыт.
– К архивам, – усмехнулась я. – А к оперативной информации?
– Ограничения в доступе к информации вызваны вовсе не желанием скрыть что-то. Но для того что бы правильно понять суть вопроса, нужно располагать полным объёмом информации, предварительным углублённым изучением специфики темы. Обрывочные данные неизбежно приведут к искажению смысла. А вы, Дара, специалист по распространению информации. И, насколько я понимаю, достаточно поверхностно знакомы с задачами нашей миссии, и общей ситуацией в этом секторе космоса.
Его упрёк в моей некомпетентности и слабой подготовке к заданию больно задел меня. Что я могла ответить? Он был прав. И я прекрасно понимала это.
– Дара, вы же журналист. Более того, вы детский писатель. Если искажения информации и неправильная трактовка взрослую аудиторию вводят в заблуждение и провоцирует к ошибкам, то для детей это ещё более губительно. Их мировоззрение формируется на ошибочных представлениях о жизни.
– Я прекрасно это понимаю, – уверила его я. – Именно поэтому этой программе и придается такое значение. Мы сознательно создаём для детей образы, которые будут вести в нужном направлении развитие нашей цивилизации.
– То есть, вы понимаете, что не обладая достаточным пониманием всего происходящего, вы можете сделать неверные выводы и повести наше будущее по ложному пути?
Он не стал дожидаться, пока я до конца осознаю эту очевидную истину и вновь обрету дар речи.
– Вы простите меня, я вас оставлю, – капитан бросил взгляд на свой браслет и пошёл вперёд, обращаясь уже к Грейдо. – И расчёт по падению метеорологический станции тоже выведи.
Я стояла и просто смотрела вслед безупречному капитану. Недостаточное понимание. Да я вообще не понимаю, что они тут делают! Я и стараюсь именно с этим разобраться! И это же всего лишь детские сказки! Если я напишу что быть таким героем – это хорошо, как это направит будущее по ложному пути?
Но, несмотря на всё моё возмущение, где-то в глубине я чувствовала, что он прав. И все мои оправдания были абсолютно бессмысленны.
Ты с вирусами прилетела
Капитан сказал, что у меня есть доступ ко всем архивам. Но что мне от них толку? Мне надо наблюдать, как люди ведут себя в рабочих и внештатных ситуациях, что и как они делают, как реагируют, какие решения принимают. В наше время ничего героического уже не случается, а характеры героев раскрываются именно в кризисных ситуациях. Архив. Ха! Кому он нужен? И хватит всё время тыкать меня носом в то, что я не успела пройти подготовку к миссии!
Я хотела избежать встреч и успокоиться, поэтому свернула в коридор, которым, по моему мнению, сейчас меньше пользовались. Но побыть наедине с самой собой мне не удалось.
Доктор стоял возле грузового шлюза и внимательно наблюдал за происходящем через прозрачную дверь, часто поглядывая и на картинку на дисплее. Он был сосредоточен и явно переживал за результат там происходящего, его руки даже машинально повторяли какие-то движения.
– Ювелирно, – восхищённо взлетели брови доктора, компенсируя отсутствие интонаций в его голосе, и он облегчённо вздохнул.
– Спасибо, доктор! – ответил довольный голос Грейдо.
– Вам спасибо, Грейдо. Воистину наша писательница права. Вы повелитель зондов.
– О. Дара, – это доктор уже меня заметил.
Я никогда ещё не видела его таким возбуждённым.
– Что интересного я пропустила? – я заглянула в шлюз, где роботы убирали транспортировочные крепления какого-то контейнера.
– Грейдо готовит к спуску мою наземную лабораторию, – с довольным видом, но монотонно ответил Пабло.
– Вам уже разрешили спуск? – мне даже обидно стало, что меня не известили о получении разрешений.
– Нет, нет, – успокоил он меня, – это автономная станция. Я здесь в лаборатории буду получать результаты и трансляцию происходящего на планете.
– А что это?
– Вирусы. Штампы вирусов, которые прежние экипажи могли ненароком привезти сюда.
– Проверяете, не могли ли они мутировать в здешних условиях и стать тем самым источником заражения?
– О, Дара, я вижу вас не зря выбрали для этого задания, – голос доктора был монотонным и безжизненным, словно он говорил откуда-то из глубин себя самого. – Совершенно верно. Эти вирусы, кстати, прилетели вместе с вами.
– Со мной?
– Простите, старика. Не хотел вас напугать. Я имел в виду, они доставлены как раз тем грузовым транспортом, которым вы к нам прилетели.
– О, чудесно, оказывается, у меня были попутчики с ещё более сомнительной полезностью для миссии, чем я, – пробурчала я себе под нос, что бы не портить приподнятое настроение доктора.
– Всё, доктор. Комплекс стартует, через двадцать семнадцать минут будем разворачивать, – раздался голос Грейдо из браслета доктора.
– Ну, за работу, – он с удовольствием потер руки и поспешил к себе в лабораторию.
Может, мне всё же про доктора сказку написать? Я так и этак прокручивала варианты в голове, но у меня ничего не складывалось. Не так-то просто придумать сказку. Это вам не крики цветочков записывать.
Не стоит спорить с Надеждой
Я невольно вздрогнула, когда заметила ещё одного члена миссии на моём пути. Поль стоял у обзорного окна и мечтательно любовался на планету. Прекрасная возможность договориться с ним об интервью. Надежда права, я ничего о нём не знаю. Даже о том, как он таким стал. И пусть не для сказки, но мне этот вопрос покоя не даёт. Мне всего-то надо поговорить с ним. Что в этом сложного?
Я собралась с духом и пошла к нему. Поль заметил меня и повернулся приветливо улыбаясь. Я тоже улыбнулась ему и быстро прошла мимо. Проклятье! Не могу! Просто не могу это сделать! Никогда так глупо себя не чувствовала. Я же даже уже слова приветствия на языке держала, и не смогла заговорить с ним. И куда я иду теперь? Пожалуй, мне лучше вернуться к себе по другому коридору, через кольцо лабораторий.
Надо успокоиться. Ещё не хватало, что бы этот проклятый браслет опять послал доктору сигнал тревоги. И надо перестать злиться на себя. Я не виновата, что так реагирую на Поля! И в том, что к миссии не готова, тоже не виновата. Но сегодня точно всё было против моего отчаянного желания сохранить самообладание.
Я замерла на месте, чувствуя, как неприятный холодок пробежал по моей спине. На двери лаборатории Надежды горел красный индикатор, предупреждающий об опасности. Заражение? Я невольно вздрогнула и покосилась на свой браслет. А потом я краем глаза уловила движение и увидела Надежду в зимнем саду. И как тут было не разозлиться? Вот зачем они так делают? Почему надо каждый день напоминать мне, что здесь опасно? Они же это нарочно! Просто запугивают!
Я подошла к зимнему саду. Надежда уютно устроилась на диване, поджав под себя ноги и, развернув перед собой экран, любовалась на расползающиеся по макету планеты концентрические круги.
– Привет, – я стараясь скрыть раздражение в голосе. – Я думала, ты чем-то невероятно опасным занимаешься. На лаборатории горит сигнал тревоги.
– Плановая дезинфекция, – буднично пояснила она, любуясь на свой не самый удачный на мой вкус дизайн глобуса. – Вернее, я перенесла время плановой дезинфекции. Терпеть не могу, когда автоматика перебивает меня во время работы.
– Круги на воде – новый тренд в росписи глобусов? – я кивнула в сторону её медленно вращающейся проекции.
– Это локации распространения растений. Эпицентры созревания.
– Как захватывающе, – я не удержалась от ехидства. – Ты не обижайся только, но ты действительно считаешь, что это важно изучать? Как кричат цветочки. Какое это имеет значение при освоении планеты?
– Это часть экосистемы. Весомая часть.
– Но какое значение это имеет для людей? Что от них толку? Мы что будем их музыкой наслаждаться? Симфония для цветка с оркестром?
– Ты бы лучше подумала, что ты сама здесь делаешь, – перевела разговор она.
– Я здесь выполняю важное правительственное задание.
– Ты прости, но это даже звучит нелепо – сказочница в составе экипажа исследования планеты пятого уровня опасности. Профессионал по сказкам это, конечно, очень интересно, но не на борту закрытой из-за повышенной опасности станции. Сама подумай, у нас даже все экологи, планетологи, биологи, геологи, технические специалисты, программисты оборудования исключены из состава миссии и работают с нами дистанционно. Из-за повышенного риска для жизни. А вот сказочнице здесь, оказывается, безопасно. Что за бред! Какой кретин вообще дал тебе разрешение быть здесь?
– Зам министра по образованию Генрих Вайтмас, – я произнесла его фамилию как можно более небрежно. – Лично.
– Почему зам министра по образованию дает такие распоряжения? Исследовательское направление не в его подчинении.
– Потому что он разработал пакет очень важных программ, связанных с развитием именно исследовательских миссий. Это совместная работа министерств. И Генрих как идеолог этих проектов, имеет право посылать меня сюда. Ему виднее кого куда посылать.
– Это сидя в уютном кабинете и понятия не имея, насколько это опасно?
– Генрих прекрасно понимает опасность экспедиций в далёкий космос. Его дочь работала в одной из таких миссий.
– Ты хорошо знаешь Генриха? – Надежда резко развернулась ко мне, сплетя руки на груди и ожидая моего ответа, который она, судя по позе, готова оспорить в не зависимости от того, что я скажу.
– Он был в жюри всех трёх конкурсов, в которых я победила, – я не стала упускать случай похвастаться. – И я даже однажды разговаривала с ним лично. Он, между прочим, сам ко мне подошёл.
– Будь он хоть трижды гений и сам царь, посылать ребёнка сюда – на планету пятого уровня опасности без всякой подготовки он не имел право. Похоже, после потери дочери у него с головой не в порядке.
– У меня, между прочим, тоже важная работа. И не менее нужная, чем у тебя! Я в правительственной программе участвую. И это очень актуальная программа. Это сто лет назад полёты к неизведанным планетам считались героической, престижной работой. И все дети мечтали стать покорителями дальнего космоса. А сейчас это превратилось в обычную рутинную работу. И это уже никого не вдохновляет. Теперь все ищут надёжную, интересную и удобную работу. А дальние экспедиции – это опасность, неудобства и сомнительный уровень престижности. Никто не хочет идти работать в этот сектор. А после этой волны неудач в последних миссиях, да ещё и гибели людей в экспедициях, так и вовсе никто своё чадо не пустит на исследователя учиться. А правительству нужно развивать это направление. Нам нужны новые планеты под заселение, и новые знания. Моё задание – писать сказки, которые будут вдохновлять детей с пелёнок мечтать стать покорителем дальнего космоса. И это не менее важно, чем всякие крики цветочков записывать.
– Дара, я же не говорю, что ты выбрала ненужную профессию. Я о том, что ты оказалась именно здесь, – она на минуту прикрыла глаза руками, как иногда делала, что бы что-то обдумать. – Ладно, прости. Что-то я опять сорвалась на тебя. Ты не виновата, извини меня. Просто я семь лет ждала, что бы попасть именно сюда. Четыре дополнительные программы подготовки прошла, что бы мне разрешили работать на планете пятого уровня. И у меня просто в голове не укладывается, как для тебя это всё просто проигнорировали. Не держи на меня зла.
– Ты такая нервная, словно три года в отпуске не была.
– Я исправлюсь, – улыбнувшись, пообещала она.
– Я серьёзно, тебе надо отдохнуть, и нервы успокоить. Ты очень нервная, – и парадируя её манеру изъясняться, я добавила: – Не знаю, как тебя в эту миссию допустили с такими нервами.
Рискованно было так с ней разговаривать, учитывая, что она только успокоилась, но Надежда рассмеялась. Это хорошо, потому что я собиралась расспросить о её упорном стремлении попасть именно в эту миссию. И сейчас я кожей чувствовала, что стена напряжения между нами, наконец, рухнула. И тут неожиданно всё испортил капитан.
– Внимание всем, – раздался его твёрдый и уверенный голос по общей связи, – пришло разрешение на спуск на планету. Даре спуск запрещён. Пабло спуск запрещён. Официальная причина – обострение аллергии. Надежде спуск запрещён. Официальная причина – перенесённое два месяца назад заболевание. Спуск разрешен Полю, поздравляю Поль. Всей группе Антона открыто разрешение на спуск. Неизвестно сколько вылазок нам разрешат. Будьте максимально точны с заданиями оперативникам.
– Ну, нет! – Надежда разочаровано застонала. – Это же всего лишь насморк! У меня даже температуры не было! Я так и знала!
Я предпочла тихо удалиться, пока она вновь не накинулась на меня. Тем более, что мне уже пора идти на прием к доктору.
Мне тоже запрещён спуск. Я, честно сказать, не очень-то и рассчитывала. Ну, хоть Надежда не будет ещё больше на меня злится. Если бы мне разрешили, она бы меня совсем съела. Я, конечно, понимаю, что ей для работы спуски важны. Хотя, если честно, что она собирается на планете делать такого, что не смогут для неё сделать оперативники? Записывать песни цветочков?
Ох, я опять повела себя крайне непрофессионально. Мне же надо было сразу расспросить её, почему она так рвалась работать в этой миссии. А вместо этого я стала пререкаться с ней, как в детском саду, выяснять кто из нас важнее. Глупо получилось.
На дальних подступах к человечеству
– Но эти датчики ведь срабатывают не из-за того, что я больна? – переспросила я, наверно, уже в третий раз за недолгое время очередной проверки данных моего браслета.
– Уверяю вас, юная леди, вы абсолютно здоровы, – доктор проверил браслет на моей руке, и я даже почувствовала себя в нём увереннее, хотя защитить эта штука меня ни от чего не могла. – Вы просто слишком эмоционально реагируете.
– Но вы же и сами можете заразиться? – я покосилась на такой же браслет на его руке.
– Да, это возможно.
– Тогда я всё равно не понимаю, почему вы согласились лететь сюда. Разве для вас не лучше было бы продолжать преподавать? Вы же просто нарасхват на всех этих симпозиумах и слётах.
– Видите ли, юная леди, с определённого возраста начинаешь понимать, что дело не в том, что лучше было бы для меня лично. Гораздо важнее, что лучше обществу, которому я имею честь служить. А я с моим опытом и знаниями, и авторитетом в некоторых кругах, гораздо полезнее здесь. Не без гордости скажу, что мало кто обладает таким грузом знаний в области вирусологии, как я. И у меня гораздо больше шансов остановить эту болезнь на дальних подступах к человечеству.
В этот момент этот невысокий, полноватый почти совершенно седой профессор, показался мне героем в сияющих доспехах. Я совершенно не ожидала, что такой зануда может быть тоже примером настоящего героизма. Об этом стоит написать сказку. Прекрасный пример для детей.
– К тому же, – продолжал он так же безэмоционально, но теперь в его словах я чувствовала решимость и полное отсутствие колебаний, – эта работа даёт мне спокойную обстановку и достаточно свободного времени, что бы, наконец, дописать ещё один учебник по моему курсу. Я должен передавать мои знания, должен учить других преподавателей. А я, надо честно признаться, со всеми этими лекциями и конференциями, совершенно затянул этот вопрос.
– Вы замечательный человек, – совершенно искренне заявила ему я.
Он посмотрел на меня и улыбнулся.
– Ну что же, не смею дольше вас задерживать, а завтра опять, будьте добры заглянуть ко мне.
Доктор так вдохновил меня, что я с головой ушла в работу. И занимаясь любимым делом, я чувствовала себя спокойной и счастливой, впервые с момента прилёта на станцию. Что бы они там не считали о моём выборе профессии, я люблю эту работу, и у меня прекрасно получается с ней справляться. А теперь мне надо выпытать у Грейдо его историю. И о Надежде я тоже всё узнаю. И даже о Поле. Я не отступлю от своих целей. Но сначала, Грейдо. Я набрала ему вызов.
– Грейдо, ты сильно занят? Ах, да. Ты же всегда нарасхват, всем нужен одновременно.
– Э-э-э… Я минут через десять сбегу в столовую, – быстро сориентировался он. – Составишь компанию изголодавшемуся повелителю зондов?
– С удовольствием, – ответила я, предвкушая как устрою ему настоящий допрос.
