Светлана Евгеньевна Андреева
Мы назовём её Возмездие
Чудовище в человеческом обличии
Я чувствовала себя жалкой, глупой и беспомощной. Как это унизительно – осознавать, что со мной играли. Как с вещью. Моей жизнью распоряжались для достижения каких-то тёмных, мерзких целей! Эти цели просто не могут быть не мерзкими! Потому что ради них, они не считались с тем, что я живой человек! Не считались с моей жизнью! Наоборот! Этим разрешением на спуск, меня буквально приговорили стать неизлечимо сумасшедшей. А может даже и к смерти. Кошмар! Ведь это точно могло случиться со мной. Если бы не капитан. Запретив мне спуск, капитан спас меня от этой ужасной судьбы. Он мне жизнь спас! А тот, кто хладнокровно подписал мне разрешение, зная, чем мне это грозит? Зная, что подписывает мне смертный приговор! За что? И я не могу в это поверить! Я не хочу в это верить! Не хочу!
Но разве могут быть сомнения? Ведь это так и есть. Нет никаких сомнений, что всё это для меня придумал и организовал улыбчивый человек с лукавой хитринкой в глазах. Мудрый, добрый и всемогущий Генрих Вайтмас. Без зазрения совести, этот человек смотрел мне в глаза, когда подталкивал к идее напроситься сюда. И с улыбкой наблюдал, как я с головой бросаюсь в его ловушку. А как умело он сыграл это минутное замешательство и растерянность, когда я потом на сцене попросилась сюда! Лжец! Он же всего за несколько минут до этого раздразнил меня этой смелой до безумия идеей. Конечно, я попалась. Конечно, я ухватилась за эту возможность попасть сюда, куда закрыт доступ для всех остальных. Но какое извращённое притворство было в его глазах! Я ведь и сама поверила, что ошарашила его своим заявлением.
Чудовище! Чудовище в человеческом обличии! Какая же я дурочка! Я ведь так гордилась тем, что попала в его группу! К самому Генриху Вайтмасу! Я так кичилась тем, что он именно меня выбрал для своей программы. А оказалось, что он выбрал меня для совсем другой игры. Как расчетливо и хладнокровно он приговорил меня к ужасной смерти. Какая жуткая перспектива – неизлечимое сумасшествие. Это что, больше никакой нормальной жизни? Друзей, путешествий, простых удовольствий, понимания и осмысливания происходящего? Я бы перестала узнавать друзей и родных? Не узнала бы папу и маму, братьев? Не помнила бы о моих планах и мечтах? Забыла бы кто я?
Как это ужасно! Ещё неизвестно, что было бы для меня лучше. Неизлечимое сумасшествие или гибель. Я ведь сейчас сидела бы запертой в соседнем с Антоном боксе! Если бы осталась жива, конечно. Сидела бы совсем одна, запертая как зверь в клетке, с ужасом ожидая малейших проявлений симптомов заболевания. Как это страшно!
Антон! Как он это выдерживает? Каково ему сейчас? Одному, запертому. Если бы не капитан, если бы не капитан… я ведь тоже…
Ноги сами понесли меня к медотсеку.
О чём мне не сказали
– Капитан! Её фильтр пробит намеренно, – взволнованно объяснял Грейдо. – Я уверен, такое повреждение нанести случайно просто невозможно! Это след от сверла! Очень тонким сверлом в фильтре пробито сквозное отверстие. В него впрыснут раствор аквасмолы. К гадалке не ходи – это было сделано умышлено!
Капитан побледнел. Таким Грейдо его ещё никогда не видел. Суровый взгляд его, казалось, сейчас мог расплющить лежащий перед ним фильтр.
– Даре пока не говори. Никому не говори.
– Это что же получается? Её к нам прислали, что бы убить? – голос Грейдо дрогнул.
– Грейдо, проверь состав раствора.
– Я проверил. Это плентополиглиноколь. Доктор сделал контрольный анализ паралелльно со мной.
– Доктор знает?
– Нет. Я просто попросил его помочь мне с анализом, – взволнованно пояснил Грейдо.
– Хорошо.
Капитан перевёл на него взгляд и на миг закрыл глаза, болезненно сведя брови.
– И он бы растворился от воды и открыл пробоину в фильтре, – не то спрашивая, не то предполагая произнёс капитан.
– Да, – кивнул повелитель зондов. – Достаточно было бы влаги от её дыхания. Через минут пятнадцать от пробки из смолы уже следа бы не осталось.
– Благодарю, Грейдо. Ещё раз прошу не распространяться об этом.
– Но, если её хотят убить…
– Мы же не допустим этого, правда?
– Конечно, нет.
– Она в безопасности пока она здесь, на станции. Не беспокойся за неё. И пожалуйста, подготовь мне отчёт по этому случаю, как и по предыдущим случаям брака.
– Брака? Это не похоже на поломки техники, это же её индивидуальный костюм! – возразил Грейдо.
– Всё равно подготовь. И давай не позволять личным привязанностям искажать статистику по случаям саботажа.
– Это так заметно? – смутился Грейдо.
– Да. Она интересная девушка, но давай оставаться профессионалами.
– Да я… понял, капитан.
– И не говори ей. Пока не время. Не стоит вгонять её в панику.
– Ясно, капитан.
Когда Грейдо покинул каюту, капитан позволил более явственно отразиться на лице клокочущёй в нём ярости. Потом он тряхнул головой, то ли отрицая, то ли отгоняя какую-то мысль, и вызвал на дисплее фотографию красивой гордой девушки. Она насмешливо смотрела на него с экрана, приспустив расстегнутый ворот форменной куртки так, что обнажились её плечи, словно она пыталась сделать из рабочей одежды вечернее платье. Капитан провёл пальцами по её щеке. Потом вызвал на экран какой-то документ и пробежал глазами по тексту.
Потом капитан открыл запись репортажа, в котором Генрих говорил о Даре. Несколько раз он останавливал кадр, всматриваясь в выражение лица Генриха.
Что-то вдруг заставило расслабиться сурово сведённым в гневе бровям. Он откинулся на спинку кресла и задумался.
Как Антон перевербовал диверсанта
– Получил твои лекции, – обрадовался мне Антон. – Знаешь, ты права. Мне это многое объясняет. Я еще не до конца понял, но уже вижу, что мне это точно нужно изучить.
Он, наконец, заметил, что я не свечусь от счастья.
– А ты чего такая кислая?
– Я диверсант, – призналась я. – Генрих прислал меня сюда как диверсанта. Для того что бы отомстить капитану. Я не знала. Я честно не знала! Генрих не давал мне никакого задания, не убеждал ни в чем, не настраивал меня против капитана. Я сама сразу же по прибытию стала рушить все правила на станции. Сама! И Генрих заранее знал, что я именно так и поступлю! Он просто прочел это в моем досье. Я настолько предсказуема.
– И что ты раскисла?
– А тебе приятно было бы узнать, что тебя просто используют в чужой игре? Думаешь легко осознавать себя подложенной бомбой? Я – инструмент возмездия! Это гадко и мерзко понимать, что тебя просто используют! Используют, потому что в тебе есть те самые качества, которые ты всегда считал лучшей частью себя, а оказалось, они и есть то, что делает меня похожей на заминированную посылку.
– Ты теперь знаешь, что от тебя ожидают, – спокойно ответил он. – В твоих силах не играть по чужим правилам. Играй по своим.
– Я сорву ему игру! – решительно заявила я.
– Не взорви при этом вселенную, госпожа Возмездие, – усмехнулся он.
– Ты же сам только что сказал, что я могу играть по своим правилам, а теперь смеёшься?
– А я и не говорю, что ты не сможешь. Я говорю, что жажда мести тебя ни к чему хорошему не приведет. Не делай что-то назло Генриху. Делай на добро его противнику.
– Капитану? – я покачала головой. – Капитан не доверяет мне.
– Ну и пусть. Ты же доверяешь капитану?
Я вгляделась в его лицо. Простое, открытое, бесхитростное, с грубоватыми, словно топором вырубленными чертами. Ничего он не хотел мне внушить. Просто ляпнул именно то, что думал.
– Дара, волей не волей, но мы здесь все в одной сцепке, – объяснил он свою мысль. – Команда выигрывает, только если каждый поддерживает друг друга. А ты сейчас в нашей команде.
– Я не думала об этом в таком ключе, – призналась я.
– Поэтому тебя легко использовать. Ты видишь ситуацию только глазами того, кто тебя заслал.
– Ты случайно со спецслужбами не сотрудничаешь? – обернулась я, уже собравшись уходить. – Ты только что очень профессионально перевербовал диверсанта.
День одиннадцатый
Выпотрошим планету
– А почему вы не остаётесь на совещание? – спросила я у Фёдора, раз уж мы одновременно подошли выбирать завтрак.
– А что время зря терять на пустую говорильню? – добродушно усмехнулся он. – И так всё ясно. Обсуждай, не обсуждай, а мы будем строить здесь поселения.
– Вот – вот! – поддержал его подошедший за своей порцией Самсон, – взорвем и выпотрошим эту планету! С нами не задуришь, мы возьмем все, что нам от неё потребуется. Разумной цивилизации здесь нет, значит рано или поздно здесь будут наши города строить.
– Как только наши умники найдут и обезвредят, наконец, этот вирус, превращающий умников в трусливых сусликов, – заученной фразой поддержал его Фёдор.
–Я уже подал заявку на часть здешних угодий для своих надобностей, – похвастался Самсон. – И тебе советую поторопиться. Как только подпишут план обустройства, выбить себе участок получше будет сложнее.
– Ты собираешься здесь жить? – уточнила я, косясь на входящую в зал бабулю и пряча от её взгляда пирожное.
– Ага. Обустроюсь здесь, – и Самсон ещё громче добавил. – А, Надежда будет моей женой, когда ей надоест из себя недотрогу строить. Хотя, нет. Я себе посговорчивее найду.
– Копаемся в этих песочках да камушках из-за твоих совещателей, – проворчал Фёдор. – Давно бы уже использовали силовую технику и навели здесь порядок.
– Привет, звезда! – Грейдо довольно улыбнулся мне, когда я села рядом с ним.
– Прекрати, – обернула я его. – Я не знаю, что из этих пары фраз такую шумиху сделали. Там же никакой информации толком нет.
– Зато, к тебе привлекли внимание общественности, – потягивая свой неаппетитного вида напиток, пояснила надежда. – Это же хорошо для писательницы? Больше интереса будет к твоим сказкам.
– Да. Это мне на руку, – согласилась я, и сбилась с мысли, заметив, как Грейдо вдруг побледнел и тревожно взглянул на капитана. – Но… там про мои сказки ничего и не упомянули даже.
Капитан ответил ему взглядом и Грейдо опустил глаза, увлеченно разглядывая что-то в своей тарелке. Что-то они скрывают опять. Был ещё один обстрел нашей станции?
– Зато сказали, какая ты отважная, – продолжила Надежда, – это тоже плюс к твоему образу известного писателя.
– Поль, что-то случилось?
– Нет, нет, – я просто задумался, смущённо улыбнулся Поль.
– Чую, нас ждёт ещё одна сенсационная версия, – восхищённо сверкнул глазами Грейдо.
Поль не ответил, вновь погрузившись в задумчивое молчание.
Я совсем не слушаю, о чём они говорят. Надо сосредоточиться. Но это мне как раз и не удаётся. Я слишком вымотана этими переживаниями. И почему я чувствую себя виноватой перед капитаном? Мне даже взгляд его на себе поймать страшно. Я же не виновата, что со мной такое сделали!
«Она гарантированное ЧП». Эта фраза сама всплывала в моей голове, как только вспоминала про Генриха. Он просто просчитал, что мои поступки здесь поставят миссию на грань закрытия. И при любом ЧП, как заметил Поль, больше всех пострадает карьера капитана. Неужели у Генриха такой извращённая жажда мести? А я ведь так верила ему, верила в его идеи. Да я жизнь хотела посвятить работе в его программе! Какой же он мерзавец! И самое мерзкое во всей этой истории, что я в этой грязной низкой игре назначена на роль пешки! Меня просто решили использовать! Если бы капитан не был таким тактичным и воспитанным, то давно бы мне в лоб заявил, что я тупая, ничего не соображающая марионетка в игре Генриха против него!
Жена капитана погибла в грузовом корабле. И меня так торопились сюда отправить именно на грузовом корабле. Я же могла на два дня позже с оперативниками прилететь. И подготовиться бы успела получше. Но нет, надо было напомнить капитану про его погибшую любимую! Меня даже прислали сюда вместе с остальными вирусами. Очень тонкий юмор!
Меня давили слёзы, мне было так обидно. Это так унизительно! Я долго убеждала себя, что не позволю Генриху довести меня до слёз. Я вновь и вновь пыталась посмотреть на себя глазами капитана, который всё знал. Глазами остальных, которые тоже, наверно, всё знали. Как же глупо я выглядела!
– Дара! – отвлёк меня встревоженный голос доктора над самым моим ухом, – с вами всё в порядке?
– Да! Да, всё хорошо! – я не сразу сообразила, что это на этот раз не из браслета коммуникатора. – Простите, я задумалась.
– Поль, может, поделишься с нами своими раздумьями? – спросил доктор.
– Да. Чуть позже, с вашего разрешения, – печально произнёс Поль.
– Что у вас за массовое впадение в раздумья? – с тревогой посмотрел на нас с Полем Грейдо. – Доктор, это заразно?
Доктор осуждающе взглянул на шутника и покачал головой.
– Ну что же, если вопросов больше нет, – подытожил капитан, – предлагаю всем приступить к работе.
История Поля
– Поль, я занесу тебе результаты через час, – пообещала надежда на пороге столовой.
– А мне ничего занести не хочешь? – пророкотал над моей головой голос Самсона и я вздрогнула от неожиданности и отошла в сторону.
– Прекрати! – осадила его Надежда.
– Нравиться с уродцами нянчится? – хмыкнул Самсон. – Хочешь, я тебе десяток таких сегодня наловлю? С горбами и уродливыми лапками. Будешь эксперименты свои ставить.
– Не смей так о нём говорить! – она возмущённо шагнула навстречу гиганту.
Он даже с места не сдвинулся, нагло взирая на неё сверху вниз.
– Ты меня на этого полдурёнка променяла? Да таким жить не положено, это ошибка природы.
– Он в миллион раз лучше тебя, – заявила она и пошла прочь.
Я догнала её.
– Вот ты всё время обвиняешь меня, что я курс подготовки не прошла, – возмутилась я. – Но, что толку?
Я на секунду задумалась, прежде чем заскочить за ней в открывшуюся дверь её лаборатории. Но мне необходимо было высказаться.
– Самсон же прошёл курс, а он всё равно к Полю цепляется! – он даже угрожает ему постоянно.
– Угрожает? – она резко повернулась ко мне, нервно вертя в длинных красивых пальцах какую-то колбочку с жидкостью.
– И это так глупо! Поль ведь не виноват, что он такой. Я вообще не понимаю, как он мог стать таким, но это точно не его выбор. Врезать Самсону хочется за такое поведение!
Она резко отвернулась от меня, проделала какие-то манипуляции с лабораторной машиной. А потом так же резко повернулась ко мне.
– Ну, хорошо, – Надежда сложила руки на груди с вызовом глядя на меня.
– Что хорошо? – уставилась на неё я.
– Ты, наверно, не знаешь или не помнишь об этом. Но ещё тридцать восемь лет назад, у нас существовало пиратство.
– Вообще-то, я об этом знаю, – возмутилась я очередной попытке доказать мою некомпетентность как журналиста. – И последняя стычка была на спутнике Деловера.
– Молодец! – похвалила меня Надежда. – А предпоследняя?
Я сделала вид, что пытаюсь вспомнить, но Надежда верно подметила, в этой теме у меня полно белых пятен. К тому же, на экзаменах всегда спрашивают только где была первая и где последняя.
– Возле планеты Пирамы, – подсказала она. – Флот быстрого реагирования тогда уже набирал свою мощь, но ещё не успел вычистить эту нечисть. Челнок вёз запас медикаментов и нескольких пассажиров. И их захватили пираты. Родители Поля как раз были на этом челноке. Его отец был убит пиратами на глазах у его матери. При захвате был повреждён двигатель, а заложников продолжали держать на борту ещё почти месяц. Так на первых месяцах беременности его мама попала под облучение. Ей не оказали медицинскую помощь. Её в числе прочих заложников держали в заключении два с половиной месяца. А когда освободили… Роды были с осложнениями. И врачи сразу сообщили ей, что такой ребёнок не будет жить.
Надежда старалась рассказывать эту историю с равнодушной отстранённостью, но ей плохо удавалось контролировать свои эмоции. Голос её дрогнул и сорвался на последней фразе, словно сама мысль, что Поля могли приговорить уже при рождении, ужаснула её сейчас.
– Она не подписала отказ от ребёнка урода, – продолжила Надежда. – Каким-то чудом, его жизненные показатели дотянули до уровня, позволяющего считать его жизнеспособным. Его мама отказалась его отдавать. Она просто уехала на безлюдную заставу, где и прятала Поля ото всех. И обучала сама. Потом её уговорили подключить его к дистанционному обучению. А потом, когда Полю было всего четырнадцать, она умерла от последствий перенесённых тогда испытаний. И Поль попал в мир, населённый Самсонами, где больше некому было его защитить.
– Почему этого нет в его досье? – я потрясённо ставилась на ней.
– Поль не хочет, что бы его жалели, – она отвернулась продолжить работу. – Я не должна была тебе рассказывать… Вернее, это лично дело Поля, кому рассказывать. Не смей писать об этом без его ведома!
– Надо рассказать об этом Самсону, – тихо предложила я, когда она замолчала.
– Он знает, – Надежда перевела взгляд на свои приборы и зло добавила: – И ведёт себя как последняя сволочь.
– У вас с Самсоном что– то было? – я сообразила, что переборщила с вопросами, и быстро попыталась исправить ситуацию до того, как она вспылит или одарит меня своим осуждающим взглядом. – Прости, это не моё дело. Просто я вижу как он обращается с тобой.
– Да, это не твое дело, – но она тут же смягчилась. – Мы вместе последнюю программу подготовки к этой миссии проходили. Там и перезнакомились. Я тогда просто в эйфории была. Меня, наконец-то приняли в эту миссию, а тут ещё и такой мужчина. Просто Аполлон. Казалось, моя жизнь стала превращаться в прекрасную сказку. Я не сразу поняла, что для Самсона ничего важнее его самого и его отражения в зеркале не существует. Я надеялась, что он… Только вот не надо мне психологические тренинги устраивать! – Внезапно резко огрызнулась Надежда.
– Да я и не пыталась, – пожала плечами я.
– Извини. Я опять сорвалась. Нервы совсем никакие. Извини.
– Да, ладно.
– Ты не думай, я ведь сама всё понимаю. Но… это так тяжело… перестроиться и начать жить заново.
– Я уставилась на неё, не понимая о чём она.
– Я ведь всю жизнь жила не своими мечтами, воплощала не свои планы, не свои желания. Чего же удивляться, что мне так с мужиками не везёт? Я всё время была что-то должна сделать, должна быть какой-то, какой они меня хотели видеть. И три года назад всё это кончилось, а я так и продолжаю искать, кто же теперь мне скажет какой быть и что делать. – Она закрыла лицо руками.
– Что кончилось три года назад? – не поняла я.
– Да, ничего. Не обращай внимания, – отмахнулась она. – Знаешь, Поль ведь первый человек, который заставил меня увидеть себя такой, какая я на самом деле есть. Он первый и единственный, кого я интересую такой, какая я на самом деле, а не такая, какой я должна быть для них.
Я всё меньше и меньше понимала её мало связанную речь, но она натолкнула меня на другую важную мысль.
– Прости, я опять на тебя выплеснула свои неуравновешенные эмоции. Я не должна была.
– Да, ладно, – пожала плечами я. – Мне не привыкать. Думаешь ты одна такая истеричка? Это ты моих подруг не знаешь.
Я улыбнулась ей. Я действительно ни капли не лукавила. Я так привыкла к истерикам моих подруг, что Надеждины взрывы эмоций меня совершенно не пугали, не удивляли и не оскорбляли.
– Я вот теперь думаю, если ты такая нервная из-за того, что чувствуешь, что неправильно жила, и не знаешь как тебе правильной быть, то выходит, практически все мои подруги той же бедой маются?
– Возможно, – вздохнула она.
Про историю Поля действительно никакой информации в базах не было. Да, я опять вскрыла доступ Пушистиком, но это же не сломает карьеру капитана? Список захваченных пирамскими бандитами кораблей был так впечатляющ, что определить на каком конкретно летели родители Поля, я смогла с трудом. И то только потому, что Тоуронка – не самая распространённая фамилия среди пассажиров.
Мне не стоит в таком состоянии браться на написание сказок. Я просто раздавлена обилием тяжёлых открытий.
Это тюрьма
– Дара, присоединишься к нам? – вызвала меня Надежда.
– Да! – не задумываясь ответила я. – А вы где? И к чему я уже согласилась присоединиться?
– Мы в столовой. Поль хочет поделиться своими наблюдениями.
– Сейчас буду!
О! Хоть что-то хорошее! Я с трудом сдерживала себя, что бы не перейти на бег. Мне очень нужно, мне просто жизненно необходимо услышать хоть что-то радостное и позитивное! А Поль специалист по неожиданным открытиям.
Надежда и доктор уже были в зале. Грейдо и Антон сейчас контролировали оперативников на планете, поэтому подключились дистанционно. Поль подождал, пока подойдёт капитан.
Я вглядывалась в взволнованное лицо Поля. Пожалуйста, пусть это будет что-то потрясающе хорошее.
Поль тяжело вздохнул прежде чем начать.
– Сперва, я хочу извиниться перед всеми вами. Ученый обязан быть беспристрастным. Обязан, без ложных домыслов анализировать факты. А я позволил себе поддаться собственным фантазиям.
– И что в этом страшного? – не выдержала напряжения я. – У всех есть право на ошибку.
– Но ошибки исследователей работу всей миссии могут повести по неверному пути. Я не верно переводил надпись на камнях. Я сделал ошибку, сразу решив, что это должно быть что то вроде памятника. Я ожидал прочесть о подвиге предков. О тех, кто выжил в той войне и построил эту планету. А это всего лишь свод правил. Законы, написанные для переселенцев теми, кто их сюда переселил.
– Ты перевел надпись? – уточнил капитан.
– Не всю, – покачал головой он. – Но я взглянул на нее трезвыми глазами без моих радужных ожиданий. И сразу стало ясно, что это свод предписаний и правил проживания.
– Так это же новое открытие! – опять вырвалось у меня. – Ты перевел надпись на неизвестном вымершем языке! Да еще и совершенно незнакомой нам цивилизации. Даже Союзу Миров это не удалось
– Да они и не пытались, – отмахнулся Поль.
– Значит, это свод правил для переселенцев? – Вернул нас к теме обсуждения капитан. – И что он гласит?
– Что на планете, э-э-э… скорректирован или исправлен закон. Это близко к смыслу текста так звучит. Что всякая жизнь священна и не может подвергаться насилию. Что нарушивший будет не то выслан из поселения на место убитого им, не то должен послать, что-то свое. Вообще-то по смыслу ближе – что-то передать убитому. Я не очень понимаю это место. Но теперь ясно, что это именно описание действия закона.
– Но ведь это новое открытие! – поддержал моё настроение Грейдо.
– Поль! Ты перевел нечитаемую надпись! Ты прочел о законах жизни местных. А о них даже Совет Миров ничего не знает! – мне хотелось подбодрить его.
Его растерянный печальный вид после такого заявления был так некстати. Это же новое открытие! Ну почему он такой?
– Ты можешь рассказать миру, какой была жизнь на этой искусственно собраний планете! – восторженно воскликнула я.
– Да. Теперь могу, – Поль поднял на меня полные боли глаза. – Это была тюрьма.
Мы молча слушали как Поль объяснял свои печальные выводы.
– Всё сходится, – он вздохнул. – Мы нашли более трёх сотен поселений на всей планете. И они разбросаны друг от друга на значительные расстояния, явно не позволяющем поселенцам поддерживать контакты друг с другом, посредством личных визитов. Никаких коммуникаций между поселениями не обнаружено. Увилгов словно разделили на группы и поселили в разных городах. Возможно, это был какой-то эксперимент. И те несколько поселений в недоступных местах. Это, скорее всего, контрольные группы. Их заранее лишили возможности выбраться от туда.
Поль пожал плечами, от чего он стал ещё сутулей и меньше.
– Да и населения этих городов было бы явно не достаточно, что бы развиться в какую-либо сложную форму взаимодействия, собственную цивилизацию, – заметил капитан.
– А ещё планету явно доделывали позже, – вздохнул Поль. – Эти шахты в каждом городе, они позже пробиты. И они выводят излишек тепла от ядра и синтезируют азот для атмосферы. Вероятно, создатели обнаружили, что условия планеты не очень подошли их подопечным и доработали планету.
– То есть, кто-то собрал планету из осколков других планет, переселил сюда выживших увилгов и установил для них законы, – уточнил капитан. – Но почему тюрьма?
– Да! – поддержала я капитана. – Это же была миссия спасения!
– И в результате этой миссии все они вымерли. – Вздохнул Поль. – Их ограничили правилами, которые, по-видимому, оказались для увилгов губительными.
– То есть, их пытались перевоспитать? – уточнил Грейдо. – Вроде как отучить хищников есть мясо и перейти на пыльцу?
– Возможно, – согласился Поль. – По какой-то причине увилги гибли, выходя за стены городов. Здесь нет хищников и не было, но вся планета усыпана их костями. Что странно, нет никаких следов иных поселений или даже временных стоянок увилгов вне границ городов.
– Никаких стоянок? Они боялись селиться вне городских стен?
– Возможно. Хотя, стен у городов не было. Похоже, что обороняться увилгам было не от кого, учитывая, что на планете даже хищников нет. – Поль вздохнул. – Я предполагаю, что нужную концентрацию азота в атмосфере увилги получали только в пределах городов. Их искусственно привязали к местам поселений, просто лишив возможности дышать вдали от городов.
– Но, по сведениям Надежды останки увилгов валяются на планете повсюду, – уточнил капитан. – Им удавалось уходить достаточно далеко.
– Да. Вероятно, они сбегали из городов, но всё равно гибли, – вздохнул Поль, опустив голову набок, что бы поправить прядь волос. – По моим замерам, возраст этих шахт меньше, то есть они были пробиты после массовых войн между увилгами, нанёсших самый большой урон их числнности. То есть, это было сделано, что бы не дать увилгам возможности ходить войнами на соседние города. Их привязали к местам проживания.
И я полагаю, именно тогда им был навязан некий свод правил проживания на этой планете. И именно этот текст и выбит на плитах. Они есть во всех городах. И они абсолютно идентичны. Хоть до конца я ещё его не перевёл, общий смысл уже ясен.
– То есть, их заперли в городах, не давая убивать друг друга? Вы считаете, что тогда из спасительного корабля планету переделали в поселений каторжников? – Не удержалась я.
– Более того, – улыбнулся доктор, – Поль считает, что и мы все своего рода каторжники.
– Пабло, – одёрнул его Грейдо, – не передёргивайте. Дара сделает неправильные выводы.
– А что? У нас на борту станции тоже сплошные правила и запреты, – поддержала идею я.
– Дара, я шутил, когда сказал что, мы тоже своего рода каторжники, – Поль улыбнулся, прошу прощения, если мои измышления ввели вас в заблуждение. Мы обязаны подчиняться этому своду правил, но это для нашей же безопасности.
– Каторжникам внизу, наверно, так же объясняли, – я не дала ему отвертеться от этой идеи, даже поймав на себе взгляд капитана.
– Так увилги гибли от недостатка азота? – уточнил капитан, отведя от меня свой пронзительный взгляд.
– Нет,– ответила за Поля Надежда. – Они гибли от этого вируса сумасшествия. Судя по позам, в которых мы их находили, они гибли так же как наши заражённые.
– А недостаток азота мог как-то провоцировать у них этот приступ, – добавил Поль.
– Но наши люди дисбаланса с азотом не испытывали, – продолжил капитан. – Почему тогда этот вирус заразен для нас?
– Мы с доктором всё-таки проверим версию с азотом, – подытожила Надежда. – Присоединитесь ко мне, когда с проверкой оперативников закончите?
– Да, Наденька, конечно, – поднялся доктор. – Но версия с азотом действительно интересная.
И они стали расходиться.
– Хочешь не хочешь, а приходится верить в теорию Поля, что мы все здесь каторжники, – вздохнула я, когда осталась совсем одна.
– Да ладно, у Поля просто жизнь не лёгкая, вот он и видит всё пессимистично, – отозвался Грейдо, заставив меня вздрогнуть. Я и не заметила, что он ещё не отключился.
– Поль не мог придумать что-нибудь более жизнерадостное?
– Предложи свою версию как жизнерадостно они повымирали, – отозвался Грейдо. – Ой, прости, я отключаюсь. Пора парней забирать.
