Светлана Евгеньевна Андреева
Мы назовём её Возмездие
Её собрали искусственно?
Я с удивлением заметила, как капитан сразу развернулся в сторону Поля и с нескрываемым интересом стал ожидать его слов. Надежда тоже улыбается. Я едва сдержалась, что бы не обернуться и не взглянуть на него самой. Но это слишком рискованно с моей-то реакцией.
– Хочу напомнить присутствующим, Поль ранее выдвинул гипотезу о том, что разумный вид был переселён на эту планету и привёл ряд доказательств, что он не мог возникнуть здесь в ходе эволюции. Однако, Совет Миров эту версию не подтвердил. По летописям Совета, которым, как вы знаете, не один десяток миллионов лет, этот разумный вид населял несколько планет в этой системе, в том числе и эту ещё до прихода в этот сектор Фторигахцев. А значит, они коренной вид этой планеты. Поль, передаю вам слово.
Я перевела взгляд на капитана и Надежду. Так вот чему они улыбаются. Поль поклонник идеи искусственного заселения планет созданиями Великого Творца, якобы выдумавшего и сотворившего всё сущее.
– Приветствую вас, коллеги. И благодарю за интерес, проявленный к моим изысканиям, – мягкий бархатный голос, так не соответствовавший его внешности, полился за моей спиной. – Я благодарю за информацию, которую вам удалось получить от Совета Миров. Я прекрасно осведомлён с какой неохотой они предоставляют нам эти знания. Но всё же, я останусь верен моим умозаключениям.
Как было верно замечено на нашей прошлой встрече, нет никаких следов глобальных катаклизмов или катастроф на этой планете, из-за которых местное население могло так массово погибнуть. Даже хищников нет. И, тем не менее, жители поселений достаточно быстро деградируют и численность населения постоянно падает, пока они не вымирают полностью. Да, это очень похоже на эпидемию. Но тогда не очень понятно, как она затянулась почти на пять тысяч лет и при этом, этот вид так и не смог адаптироваться, не смог выработать антитела. Вирус это или нечто другое, но я считаю, что это говорит о том, что они не являются неотъемлемой и незаменимой частью этой системы. Они здесь чужаки. И за время их проживания здесь, они так и не стали частью этой экосистемы. Напомню, что и Надежда только что отмечала, что увилги не реагировали на зов цветущего Пареруса. И это тоже косвенно подтверждает версию их непричастности к этой экосистеме.
На прошлой нашей встрече, я обещал вам представить доказательства того, что так называемые «города», не могли быть заселены в результате обычных переселений части населения на новое место. Я предоставил вам доказательства того, что все города были построены одновременно и по технологиям, неиспользуемым более никогда местным населением после постройки этих объектов. Теперь хочу ознакомить вас с картой распространение городов по планете и подробной структурой местности.
Обратите внимание, как равномерно раскиданы города по поверхности планеты. Почти с математической точностью нанесены как узлы сети. Как происходит расселение естественным путём? Группа отделяется и идет искать наиболее пригодное для проживания место. Или как здесь – вымеряет идеальное пересечение линий сетки между уже построенными городами?
По-моему, этому есть только одно объяснение. Увилги переселились на эту планету массово и одновременно. Несколько миллионов особей были перевезены на эту планету и заселены в построенные для этого города. Судя по карте размещения городов, с таким расчетом, что через несколько лет они заселят всю планету. И уровень технологических возможностей увилгов на тот период был поразительно высок. В эти два города, например, просто невозможно попасть без использования летательных аппаратов. И заселяли их, вероятно, тоже с учётом продолжения использования летающей техники. Но её мы не обнаружили.
Увилги не смогли сохранить прежний уровень своей цивилизации. Судя по всему, потери, вызвавшие необходимость переселения увилгов на эту планету, были слишком велики и отбросили их цивилизацию в развитии назад. Они не только не смогли поддерживать прежний уровень, но и достаточно быстро деградировали.
– Картина действительно складывается странная, – прозвучал голос ведущего, заставив меня вздрогнуть и оторваться от созерцания проекции планеты с уж слишком правильной сеткой городов, – но давайте не забывать о фактах. В конце концов, мы не знаем логики мышления местного вида. Они вовсе не обязательно должны следовать логике расселения других видов. А факты говорят, что этот вид населял эту планету, и не только эту.
– Эдвард, я могу добавить, что они населяли не конкретно эту, а планету, которая находилась на этой или близкой к этой орбите, – продолжил мягкий голос Поля. – И возможно, наблюдатели Союза Миров не заметили, что это уже совсем не та планета.
Повисла тишина. До меня медленно доходил смысл высказывания Поля. В каком это смысле «не конкретно эту, а планету, которая находилась на этой или близкой к этой орбите»? Что он хочет этим сказать?
– Поль, – недоверчиво улыбнулся ведущий, – не хотите же вы сказать, что планету подменили? Это же не алмаз в самом деле, что бы менять планету на подделку.
– Самани Бува, вы говорили, что не можете найти объяснения геологическим аномалиям этой планеты, – вместо ответа обратился Поль к голограмме смуглой женщины. – Что эти породы просто не могли образоваться рядом, да ещё и со столь идеально ровным стыком.
– Да, верно, – кивнула она. – И вы правы, мы действительно не обратили внимание на подобные факты в отчетах геологов предыдущих миссий. А они есть. Коллеги, Поль прислал мне ссылки на ещё шесть подобных аномалий, зафиксированных геологами на этой планете. У меня по прежнему нет объяснения такому соседству пород, которые должны были образовываться при несопоставимо разном давлении и температурах. И опять таки, в трёх их этих случаев обращено внимание на ровный стык. В четвёртом я вижу его сама.
– У меня есть этому объяснение, – мягко вмешался Поль. – Эта планета собрана искусственно из осколков взорванных планет. Поэтому, и соседство пород столь парадоксальное, и стыки столь идеально обработаны.
Вновь повисло молчание. Не одна я была ошарашена таким предположением. На лицах всех этих учёных была отражена растерянность. Интересно, для него это миг триумфа? Я обернулась. Ой! Я и забыла, как он выглядит. Загипнотизированная его голосом и этими невероятными фактами, я совсем забыла, что надо контролировать мою реакцию на него. Хорошо, что сейчас мой организм ничего не учудил. Я быстро отвернулась и с нетерпением ждала продолжения. А я ещё раздумывала, стоит ли возвращаться на конференцию. Вот это поворот! Поль только что сказал, что эта планета искусственно собрана из кусков взорванных планет? Я не ослышалась? Да говорите же вы уже хоть кто-нибудь!
– Я считаю, что в ходе той войны увилги потеряли все планеты, на которых жили, – полился из-за моей спины мягкий голос Поля. – Поэтому собрали эту из осколков планет и переселили сюда остатки выжившего населения. Нам известно, что они были технологически развитой космической цивилизацией, что заселяли несколько планет. И моя версия этому не противоречит. И она многое объясняет, в том числе эти геологические аномалии.
– Вы считаете ВЗМ искусственно собранной планетой? – уточнил ведущий.
Он прямо с губ у меня вопрос снял! Ещё пол стука сердца и я сама бы вмешалась в их обсуждение. Нет, конечно, в наше время строят гигантские станции, и искусственные спутники с садами, озерами и прочей реконструкцией живой природы. Но я точно знаю, в чём разница между живой планетой и рукотворным аналогом: само воспроизводимость и само восстонавливаемость экосферы. На искусственных спутниках, без постоянного вмешательства человека, никакие леса и моря долго существовать не могут. Их надо поддерживать, обслуживать, чинить. А здесь целая планета со всеми этими кричащими цветочками и мигрирующими стадами полосатиков! И всё это прекрасно продолжает кричать и мигрировать не смотря на то, что увилги давно вымерли. Это не может быть искусственно созданная планета!
– То есть, по-вашему, увилги после полного разгрома их в той войне, наспех собрали себе планетку и переселили сюда выжившее население? – уточнил полноватый профессор. – Они могли стоить планеты? У Совета Миров нет никаких сведений об… или Совет скрывает это от нас? Не мог же Совет упустить такой факт? Нет, давайте выясним это!
– Я принял ваше предложение и непременно уточню эту информацию у Совета, – кивнул ведущий.
– Позвольте, я вернусь к моей гипотезе об искусственном происхождении планеты, – прозвучал завораживающе бархатный голос Поля совсем рядом с моим плечом. – Да, я считаю, что планета была собрана из осколков других космических объектов, что вполне допустимо, учитывая три пояса астероидов на орбитах, где по расчётам должны были быть планеты. А так же, учитывая, что в галактический войне эта система попала в самый эпицентр столкновения.
Я не рискнула посмотреть на Поля, хотя сейчас я отчаянно нуждалась в оценке его мимики, жестов, всего, что могло бы мне подсказать, насколько он серьёзно излагает эту фантастическую версию. Вместо этого, я подняла глаза на капитана. Он сосредоточенно слушал Поля, и на лице его не отразилось ни тени улыбки. И лица голограмм тоже не выражали ни капли удивления от этой потрясающей версии. Они что, действительно думают, что кто-то просто собрал эту планету из кусков астероидов? Планету с целостной экосистемой, атмосферой, всеми этими морями и вулканами? Серьёзно? Вот это да! Я не зря вернулась на конференцию!
Мягкий голос Поля из-за моего плеча продолжал излагать свою сказочную версию:
– По изучению геологического состава исследования продолжатся, как только вернутся наши оперативники. Вы в курсе, что, к сожалению, мы вынуждены были прервать планетарные работы. Сейчас я могу только высказать ещё одну гипотезу. Строения носят следы неоднократного восстановления, поэтому я не сразу пришёл к этому выводу. Я считаю, что изначальные строения, так же как плиты с надписями созданы из одного материала. И этот же материал использовался для скрепления, или если хотите, склеивания осколков космических тел в эту планету. Это только первые данные зондов и они, безусловно, нуждаются в проверке. И я планирую проверить эту версию, как только мне будет открыт спуск на планету.
– Уважаемый коллега, вы уже говорили, что установить время создания и изначальный вид строений практически невозможно, из-за следов неоднократных перестроек, – уточнил ведущий. – Так почему сейчас вы считаете, что сможете доказать, из чего изначально построены города?
– Спасибо за вопрос, Эдвард, – вежливо ответил Поль из-за моего плеча. – Дело в том, что за эту неделю нам удалось обнаружить ещё два города, полностью похороненных под слоями почвы. Как раз благодаря четкой сетке размещения городов. Мы просто вычислили, что они должны быть в этих местах. И есть надежда, что, так как эти города не стали восстанавливать, то возможно, они сохранили большую часть своих изначальных характеристик. Как вы знаете, сам материал имеет свойства самовосстанавливаться, что само по себе уже крайне интересно. Память формы у каменных плит, это ещё объяснимо, но как может восстанавливаться объём и структура вещества? Пока мы имеем только ряд очень спорных гипотез. А ответ здесь, в этих руинах.
Один объект находится в зоне разлива русла реки и завален, предположительно илом и песком около трех тысяч лет назад. Второй объект на шельфе северо-восточной отмели малого континента. Затоплен в результате медленного опускания шельфа. Я большие надежды возлагаю на первый объект. И лагерь для дальнейших исследований там уже подготовлен. Сейчас, к сожалению, у меня нет права на спуск и приходится довольствоваться результатами планетарной автоматики. Этого, как вы понимаете, недостаточно.
– Поль, шахты в районе подтопления – это слишком опасно. Я бы не рекомендовал вам.
– Я думаю, шахты бурить не понадобятся, Эдвард, – успокоил его Поль. – Как вы знаете, шахты уже есть в самой структуре города. Во всех обнаруженных, по крайней мере, они были, и я имею смелость предполагать, что это типичная застройка для таких объектов. А верхние пласты наносных пород я рассчитываю поднять установкой контроля периметра.
– Не собираетесь же вы работать под висящими над головой тоннами камней? – не выдержал какой-то лысый толстяк.
– Мне надо только Крома туда запустить, – пояснил Поль. – Я же не сам в шахту буду спускаться.
– И всё же, это довольно опасный проект.
– Служба безопасности уже одобрила правильность расчётов. Дело только за разрешением на спуск.
Поль говорил, и фантастическая картина его исследований так увлекла меня, что я совсем забыла, какой он. Его мягкий голос нарисовал в моей голове образ крепкого брюнета с мягкими щенячьими карими глазами и копной взъерошенных каштановых кудрей. И я поверила, что человек, говорящий из-за моего плеча так и выглядит. Это было бы так естественно. Умный, интересный, со столь смелыми идеями, что его собеседники слушают его едва ли не с открытыми ртами. И капитан развернулся в его сторону и с нескрываемым удовольствием следит за его докладом. И Надежда гордо улыбается, довольная успехом её коллеги. Если идея Поля подтвердится, эта миссия взорвёт новостные каналы. Это же прорыв в технологиях! Миссия будет более чем успешна.
– Ваша гипотеза, безусловно, очень неожидана и интересна, но я считаю такой риск неоправданным, – неуверенно покачал головой ведущий. – Такие раскопки требуются дополнительные технические мощности. Уверен, центр даст вам добро на увеличение масштаба работ. А предложенная вами технология слишком рискованна.
– Если эта вылазка докажет мою гипотезу о едином веществе в основании зданий и плит, я буду настаивать на расширении работ, но пока считаю это необоснованными тратами ресурсов. Для начала мне нужны только образцы материала изначальных построек. Это будет шанс узнать точнее время создания этих поселений, этих надписей и спутников, – возразил мягкий голос Поля. – А значит, и узнать о цивилизации, обладающей такими способностями.
– Поль, в прошлый раз вы ошарашили нас заявлением, что найденная здесь цивилизация не оставила после себя никакой техники, а теперь утверждаете, что они смогли себе планету из кусков склеить? – вновь вмешался полноватый профессор. – Что-то здесь не сходится.
– Согласен, – ответил Поль, – меня это тоже озадачило. Но, возможно, их техника была столь отлична от всего привычного нам, что, даже натыкаясь на её остатки, мы не опознаём её как остатки техники.
– Или это была даже не техника, а необычные способности их вида, – предположила пожилая женщина из института биологии. – Возможно, они умели летать. Я говорю не о наличии крыльев, а о левитации.
– Но Союз не располагает данными о каких-либо суперспособностях увилгов, – возразил полноватый профессор. – Или это они тоже скрывают?
– Давайте отложим обсуждение политики предоставления информации Советом Миров, – остановил возмущающегося коллегу ведущий.
Я с удовольствием следила, как меняются выражения лиц собеседников Поля от его всё более и более фантастических выводов, и так увлеклась этим спором, что почти машинально обернулась посмотреть на его реакцию на очередной вопрос.
– Знает об этом Совет или нет, но на этой планете увилги определённо города строили не с помощью кирки и лопаты, – Поль наклонил голову на бок, что бы его короткие ручки смогли поправить прядь упавших на лоб кудрей.
Я сразу же отвернулась, но жестокая реальность уже ворвалась и растерзала невесть откуда взявшийся привлекательный образ другого Поля в моей голове. Мне стало нехорошо. А ещё хуже мне стало от того, что я только сейчас сообразила, что ещё двадцать пар глаз с самых разных уголков большого мира сейчас могли заметить мою реакцию. Я, стараясь не поднимать глаз на голограммы участников, осторожно выбралась из зала.
Свежие глаза и уши
Я остановилась у обзорного окна. Проклятье! Ну почему он такой? Это не честно! Он же потрясающий учёный! Он просто не может помещаться в это тельце! И что у меня за реакция опять? Подумаешь, ручки короткие! Сбежала как идиотка! Они такие вещи интересные там обсуждают, а меня передёргивает от его маленьких ручек. О! Проклятый браслет! Мне ещё и с доктором об этом объясняться!
Прославленные учёные и тридцать лет не могут установить причины заражения. А я из-за них вынуждена этот здоровенный браслет на руке таскать и объяснять, почему меня опять трясло или давление прыгнуло.
Прекрасная зелёно-оранжевая планета крутилась у моих ног. Такая целостная, ничем не отличающаяся от множества других планет. Невероятно, как вообще ему могла прийти мысль, что она искусственно созданная. Неужели это правда? Интересный он человек. Ну, как учёный, конечно. Надежда не зря сказала, что он может завалить меня идеями сказок. Искусственно собранная планета – мне такое бы в голову не пришло.
Что это? Аплодисменты? Неужели? Они что, конференции аплодисментами заканчивают?
Я заглянула в зал. Голограммы погасли, но капитан, доктор, Надя и Поль продолжали что-то горячо обсуждать. Я едва успела развернуться, как Грейдо поймал меня за локоть.
– Ой! Откуда ты взялся?
– Пошли. Хватит здесь скучать.
– Куда? – опешила я.
– В зал, – недоумённо уставился на меня Грейдо. – Ты же туда собиралась?
– Так конференция закончилась.
– Вот именно! Теперь самое интересное будет, – тоном заговорщика сообщил он. – Подведение итогов и корректировка планов работ. Заходи, не ломайся.
Он буквально втолкнул меня в зал перед собой, да ещё и привлёк к этому всеобщее внимание, с порога радостно сообщив.
– А вот и мы – свежие уши и глаза.
– Дара? – обернулась Надежда. – Заходи. Может, ты со свежей головой нам новую идею подскажешь.
– Я? – если она хотела удивить меня, то её удалось.
И тут я натолкнулась на взгляд капитана. И хоть это было всего мгновение, это заставило меня усомниться, что он рад моему возвращению в зал.
– Иногда глубокая специализация мешает поиску нестандартных решений, – глубокомысленно произнёс Пабло. – Мышление, так сказать, зашоривается. Трудно увидеть новые пути, если есть уже хорошо известные.
– И чем я могу помочь? – я решительно присоединилась к ним и невольно вздрогнула, когда заметила рядом Поля. За спинкой дивана его, да ещё и нагнувшегося над какими-то своими вычислениями, совсем не было видно. У меня по спине пробежал неприятный холодок от его вида, но отступать было поздно.
– Свежей идеей, – устало потерла виски Надежда, сделав вид, что ничего не заметила. – Можно даже нелогичной, фантастической, сказочной. В этом-то ты специалист?
– И про что ваша сказка? – я с готовностью приняла вызов.
– Про причины безумия, которым заразились люди на этой планете. А то наши консультанты зашли в тупик. Ни одной новой версии.
– Ого! – я даже отпрянула назад от серьёзности обсуждаемого ими вопроса. Одно дело про орущие цветочки рассуждать, и совсем другое о потерявших рассудок несчастных отважных исследователях этой опасной планеты.
– Никаких видимых причин такого изменения нет, – стал вводить меня в курс дела Пабло. – Патологических или хоть каких-либо новообразований нет. Это не отравление газом или любым другим веществом. Никаких поражений ни внешних, ни внутренних органов. Никаких сбоев иммунной системы. Никаких изменений в нервной системе и мозге, за исключением одного. Некоторые отделы мозга, например, отвечающий за речь, просто больше не задействуются. Они не повреждены, нет. Пациенты просто теперь их не используют в своей жизнедеятельности. Зато, возросла загрузка на сектора, отвечающие за рефлексы.
– То есть, они перестали быть людьми? – уточнила я. – Как будто в них кто-то вселился?
– Эту версию тоже уже проверяли, – кивнул доктор. – Но, нет, у всех оказалось только один центр сознания. Никаких раздвоений личности.
Доктор вывел на экран какие-то снимки мозга, спектрограммы и прочую научную атрибутику.
– Я бы сказал, в них стёрли личность, – добавил капитан.
– Но тогда должны были бы доминировать животные инстинкты, – не согласилась Надежда. – А они ведут себя иррационально. Иногда даже сами себе травмы наносят.
Я старательно вглядывалась в снимки не торопясь признаваться, что мне они ничего не говорят.
– Есть чёткие изменения в психическом поведении, – продолжила Надежда. – Они все перестали осознавать себя людьми. Они ведут себя как животные. Не узнают родных. Не умеют пользоваться элементарными вещами: ложкой, стаканчиком, туалетом, одеждой. Такое нельзя просто взять и забыть. Даже при потере памяти, элементарные навыки сохраняются или быстро восстанавливаются. А здесь нет. И произошли эти изменения с пострадавшими, судя по статистике, практически мгновенно. Что-то случилось и щёлк, человек мгновенно провалился в это состояние.
– Я думала, это вирус, – призналась я. – Почему-то в репортажах всегда ссылались на возможный вирус.
– Я до сих пор не исключаю эту версию, – признался доктор, – хотя ни один известный вирус так не действует. И нет никаких следов поражения.
– Значит, это вирус, не оставляющий следов?
– Вирус – это тоже живой организм, – покачал головой доктор. – Он оставляет после себя следы жизнедеятельности. А здесь никаких следов нет. Совершенно. Мы уже рассматривали вариант быстрой ликвидации вируса. Но никаких следов хоть какой-то реакции организма на любое инородное тело нет. Ни у пострадавших, ни у их коллег. Мы даже не смогли выявить ничего связывающего все эти моменты внезапного приступа. Ничего общего.
– Стерли личность… так это облучением делают. Электромагнитные волны разрушают связи в мозгу.
– Ни у одного пострадавшего ни вируса, ни чужеродных бактерий, ни следов излучений не обнаружено, – покачала головой Надежда. – Нейронные связи не повреждены. Они просто больше не задействуются.
– А крики твоих растений не могли так сказаться?
–Нет, они совпадают с ежедневно окружающими нас звуками. Мы эту версию проверяли. Они для нас точно не опасны.
– Вы видите это? – вдруг спросил Поль. – Мы все мыслим избитыми стереотипами. Перебираем все известные нам варианты. Но космос – это безграничное количество новых возможностей. И решение обычно находится за пределами привычного нам мировоззрения.
– Поэтому нам просто необходима сказочница, – бодро поддержал его Грейдо.
– Ну, – я развела плечами, – если ВЗМ действительно искусственно созданная планета, то это может быть действие древнего проклятия. Могли же эти древние предки наложить проклятие и защитить своих спасённых и переселённых увилгов от повторного вторжения чужаков? Ну, как вариант.
– Вы с Дарой друг друга стоите, – улыбнулся Пабло, – твоя версия про искусственную планету мне кажется не менее сказочной, чем версия Дары про проклятие.
Меня даже передёрнуло от того, что доктор сравнил меня с Полем. Хотя, он, конечно, не хотел меня оскорбить. Он просто про наши фантазии говорил, и всё же, мне не по себе стало от одного упоминания моего имени в связке с этим карликом. Я невольно посмотрела на Поля и с некоторым облегчением заметила, что перенесла это непродуманное действие без особого ущерба для моего эмоционального состояния.
– Но тогда всё равно должен быть какой-то спусковой механизм срабатывания этого, так сказать, проклятия, – задумчиво начал развивать эту тему доктор.
– Да, – кивнул Грейдо, – не всех же поражает это проклятие. Даже не всех ступивших на планету. Или есть какая-то очерёдность? Например, поражают каждого третьего? Хотя, нет, не третьего. Сейчас я проверю.
Грейдо на полном серьёзе стал высчитывать что-то на браслете.
Я слегка растерялась от того как серьёзно они восприняли мою выдумку.
– Может, что-то общее в генетическом коде? – живо предложила Надежда.
– Что-то пересекающееся с генетикой природных врагов увилгов? – поддержал капитан.
– Нет, у нас с увилгами нет ни одного общего гена, – покачала головой Надежда. – Хотя, мы же не знаем, кто были враги увилгов. Может с ними совпадения у нас есть. Я проверю схожие гены у заражённых.
– Дара, ещё есть версии? – спросил меня доктор.
– Может, это не гены? – меня забавляло с каким серьёзным видом они обсуждали эту нелепую идею, это действительно было захватывающе и остановиться было трудно. – Может, мы нарушили какой-то древний закон? Осквернили святыню ненароком.
– Это, кстати, согласуется с версией Поля о надписях на плитах, – заметил капитан.
– А что это за надписи? – я поздно сообразила, что это вопрос к Полю и мне придётся развернуться к нему, что бы услышать ответ.
– Я считаю, что надписи, выбитые на каменных плитах, это свод правил или запретов, – мягко ответил Поль, – возможно, регламентирующий жизнь увилгов.
Я так и не смогла заставить себя поднять на него глаза, поэтому только кивала в такт его словам, глядя в пол и делая вид, что обдумываю эту версию.
– И эта склизкая рыба из института экологии систем так и будет спорить, что это просто орнамент, – вздохнула Надежда.
– Несмотря на скептическое отношение к моей версии профессора Эдигейла, которое он неоднократно высказывал, я всё же продолжаю думать, что на этих камнях выбит именно свод правил, – мягко, но настойчиво повторил Поль. – Или, если вам будет угодно, свод заповедей для обитателей этих поселений. А значит, за нарушение этих законов может, и даже должно быть предусмотрено какое-то наказание. Вполне правомерно, что Дара пришла к этой же версии. И не называйте, пожалуйста, профессора рыбой. Я теперь как только его вижу, сразу вспоминаю о его рыбьих чертах.
Надежда и Грейдо одновременно прыснули от смеха.
– Тогда мы в тупике, пока не удастся расшифровать надписи, – подытожил капитан, прерывая их веселье.
– Я, к великому моему сожалению, не слишком сильно продвинулся в моих переводах, – вздохнул Поль. – И мои коллеги тоже пока не смогли расшифровать эти надписи. Поэтому, от меня пока помощи мало. Но, если эти надписи могут быть действительно связаны с этими несчастными, важность их расшифровки безмерно возрастает. Я приложу все силы для раскрытия этой тайны.
– Давайте вернемся к версии нарушения запрета. И какое преступление могли совершить сотрудники предыдущих миссий? – спросила Надежда. – За что на них могло обрушиться проклятие? – и она обратилась ко мне.
– Не знаю, – я пожала плечами, – но это должно быть какое-то серьёзное преступление. С их точки зрения. Наступили на бабочку или произнесли запрещённое сочетание звуков. А оказалось, что на местном наречии – это хула на какого-то бога.
– Согласен, возможно, наши сотрудники даже не считали это преступлением, – поддержал меня Поль. – Может, это только здесь считается преступлением.
– Вам с Полем надо обязательно поработать над этим вместе, – посоветовал доктор, – вы думаете в одном направлении.
Я удивлённо уставилась на него. Доктор же знает, как я реагирую на Поля. Что это за совет такой? Заботится о моей скорейшей адаптации к любованию уродцами?
– Прошу прощения, – Грейдо поднялся, – данные о сканировании обработаны, капитан.
– Прекрасно, – капитан тоже поднялся. – Вынужден вас покинуть. Благодарю всех за работу. И за свежие версии.
Мне показалось, или мне тоже достался благосклонный взгляд капитана?
– Я тоже вас покину. Хочу успеть до ужина катер установку проверить, – Грейдо подмигнул мне с порога, и я тут же вспомнила о нашем свидании.
Нет! Не о свидании. Это просто интервью о его работе. Надежда совсем сбила меня с толку своими нелепыми предположениями. Хорошо хоть сейчас она занята разговором с доктором и Полем и не заметила выходки Грейдо.
– Надежда, я выгрузил данные зондов, – раздался бодрый голос Грейдо по общей связи. – Поль, изменения в программе, что ты просил, тоже установлены. Так что, хватит языками чесать, всем работать!
– Действительно, – Надежда, взглянув на свой браслет, быстро поднялась, – у меня тоже анализ уже закончен. Дара, Поль, вы всё-таки поработайте над вашей версией.
Я быстро сообразила, что рискую через минуту оставаться с Полем наедине, и быстро вышла вместе с Надеждой и Пабло.
Я с удовольствием бы с ним пообщалась ещё, если бы… если бы меня до сих пор не передёргивало от отвращения. Ну что я могу с этим поделать?
У меня есть ещё целых два часа до назначенной встречи с Грейдо и я пошла в свою каюту. Лучше всего это время потратить на запись идей сказок. После фантастических версий Поля и этого забавного обсуждения моей версии, голова моя была просто переполнена бурлящими идеями. Надо их все записать, я потом остыну и забуду.
Космос – как необъятное число вариантов реальностей. Шикарная концепция у Поля. И вообще, он классный! Как получилось, что такой потрясающий человек живёт в таком теле? Неужели его вылечить не могут? Да не может такого быть при нашем уровне медицины! Как вообще он мог родиться таким? Это же просто не возможно! И это не справедливо. Он хороший. Он не заслуживает это издевательское тело. Это не справедливо!
Какая это странная ситуация. Вот сейчас я точно понимаю, что Поль для меня, с точки зрения прототипа героя сказки, самый интересный из исследователей на этой станции. И я непременно должна с ним пообщаться. Как же мне справиться с реакцией своего организма?
Я уютно устроилась в кресле, открыла мой рабочий блокнот… и поняла, что ничего не могу записать. Даже сформулировать толком не в состоянии. Столько всего произошло за этот день! Столько странных, не связанных друг с другом фактов на меня обрушилось, что я даже у себя в голове не в состоянии увязать эту всё в хоть какую-то общую картину, не то, что описать. В голове каша из поющих цветочков, объеденных растениями – падальщиками костей пристрелянных Атракси, убивающим проклятием местных древних богов и собранной из кусков планеты. Всего этого слишком много для меня, особенно в один день. И особенно в моём подавленном психологическом состоянии, когда я все силы трачу на то, что бы контролировать мою абсолютно неожиданную реакцию на Поля. Да ещё и эти придирки и насмешки Надежды. И капитан с его ледяным сверлящим взглядом.
Какая уж тут работа? Чувствую себя жутко измотанной. Устала как после двухнедельного экзаменационного марафона. А мне здесь ещё целых двадцать пять дней жить. Устала. Мне просто надо отдохнуть. И лучше активно отдохнуть. А здесь никаких вечеринок! По крайней мере, до прилёта оперативников. Скукотища.
Я невольно зевнула и прикрыла глаза. Водоворот странных ярких образов закружился перед моими глазами. Цветочки крестиком, цветочки звездочкой, круги и цветочков по всё планете, и всё это поёт. Не удивительно, что здесь все вымерли. Поющие цветы. Им же даже заткнуться не прикажешь. Хотя, местные их не слышали, на их счастье. Так и заснуть не долго.
