Степан Витальевич Кирнос
Восхождение к власти: падение «ангелов»
Данте ощутил боль в груди, когда чей-то молот ударил его в панцирь, и капитан не выдержал такого натиска. Спиной он почувствовал неровность раздробленного асфальта и краем глаза приметил, как ударник уже занесён над его головой.
«Вот он и конец» – подумал мужчина, смиренно ожидая упокоения и момента, когда он сможет встретиться с женой, но выверенный огонь по глазам гвардейца не дал этому свершиться. Линзы лопнули, и воин с диким криком попятился назад, а Данте увидел своих спасителей – отряд воинов в малиновой броне и тяжёлыми карабинами, которые громоподобные залпами возвестили о своём прибытии. Но сильнее всего выделяется фигура ковыляющего мужчины, в красном грязном и изодранном балахоне, капюшоне, и опирающегося на длинный энергетический мушкет, как на посох.
– Вот и наши пожаловали! – кто-то радостно закричал и бросился крушить врага.
– Наступаем! – скомандовал глава венецианцев.
Перначи трёх русских «Дружинников», брошенных в самый ад словно бумагу изминают защиту мятежной элиты и калечат их самих, алебарды разбивают оружие и листы покрытия. Жестокая схватка близиться к своему кровавому завершению и Данте видит, что тел павшего «Серебра» практически не видно, оно не просвечивает из-за количества канувших в лету нечестивцев.
Венецианцы рассредоточились веером, занимая позиции между руинами построек или взбираясь на кучи обломков и открывая оттуда подавляющий огонь по оставшимся обычным воинам из орденов.
Вскоре, всякое сопротивление было подавлено, и враг бежал с поля боя, скрываясь на площадках перед стенами дворца, Данте и выжившие воины встретились с теми, кто пришёл им на подмогу.
– Андронник, – прохрипел Данте. – Где вы были раньше?
– Почему ты отказался нас ждать? – тут же раздались слова возмущения, а металлический палец уставился на нагрудник брони капитана. – Из-за твоего безрассудного поведения две роты десанта, которые шли за тобой, были окружены. Мы им помогали.
– Я… я…
– Данте, ради кого? – устало спросил киборг. – Её ты уже не вернёшь… какой путь твой? Ты думал, что творишь ангельское действие, но оказался хуже врага человеческого.
«– Истинно так говорит твой друг», – снова вился голос, царапающий ум капитана, но он отмахнулся от него, загнал куда поглубже в дебри подсознания, преодолевая нестерпимую жажду крови, явившуюся после битвы – его руки трясутся, рот полон слюны и ярость бурлящим котлом кипит в душе.
Данте оглянулся на тот путь, который он проделал, когда они расстались с Андронником, ибо киберарий отправился на уничтожение вражеских систем противовоздушной обороны. С северной части города он прорезал себе путь через легионы тех, кто посмел вставать на его пути. Ополченцы и солдаты, орденские бывшие братья и роботы – он не щадил никого. Весь путь его стал символом огня, душевной раны, из которой проистекла истинная ярость, безумие и гнев. Он стыдливо понял и опустил голову, что в своём сумасшествии не только стал похож на «демонов», против которых сражался, но и погубил безрассудством нескольких боевых братьев, не желая ожидать поддержки с тыла и слепо бросаясь в бой. Он печально осознал, смотря вдаль разрушенного города, что поступил не лучше своих братьев-предателей, поддавшись мимолётному желанию.
– Каюсь, – выдавил Данте, смиряя ком, подступивший к горлу и ощущая, как его всего изнутри выворачивая, но сделав усилие над собой, он тихо начал говорить. – Я потом с этим разберусь на трибунале, а теперь нам нужно поставить точку в этом конфликте. Там на площадках всё ещё множество тех, кто раньше с нами проливал кровь. Бывшие братья…
– Понимаю. У меня для тебя плохая новость – наши заняли порты Кьятона, но туда пробиваются подразделения врага. Если они перехватят батареи, то корабли не смогут нам оказать поддержку.
Данте ощутил, как его грудь наполняется тяжестью и становится не продохнуть от злобы. Если они прорвутся к городку и займут его, то штурм дворца пройдёт ещё тяжелее и кровавее. Он только хотел обратить к Андроннику гневную тираду, но был остановлен им же:
– Я направил туда людей. Да и… попросил через десантников, чтобы туда высадили мой эскадрон.
– Аметист-1, наши тактические штурмовики через пять минут зайдут на цель. Коринф свободен от ПВО? – раздалось из рации Данте.
– Андронник?
– Да, мои боевые единицы при помощи десантных подразделений Рейха смогли подавить вражеские средства ПВО у коринфского перешейка.
– Да, Свет-2-4, мы готовы для нанесения удара.
Данте только хотел пойти посмотреть на то, как авиация скинет смертоносный ливень на головы врагов, как что-то запищало в его устройстве, и он даже не смог сделать шагу, все устройства остановились, техника ему не повинуется.
– Что за…
– В блоке питания нет энергии, – сказал один из «Стражей» и обратил на капитана осудительную речь. – Если бы вы так не прыгали, а были более спокойны, то заряда хватило бы подольше, а так…
– Помогите тогда мне его снять.
Пока с Данте снимали высокотехничную броню, группа штурмовиков устремилась к ним, заходя на фоне светлеющего запада. Остатки противовоздушной обороны не дремали, и воздух понеслись множественные ленты очередей, вместе с поднимающимся светом ракет, и раздалась канонада снарядов, но самолёты под защитой силовых полей преодолели этот барьер и сбросили бомбы. Всё захлестнуло ярко-рыжее обжигающее море – рвы и мешки с песком, километры колючей проволоки оплавились и почернели; в единую линию окопов проникли струи золотисто-ярких язычков, настолько жарких, что пехота в них стала пеплом. Только немногочисленные, порушенные ударами артиллерии бункера остались изнутри в порядке. Но вот всё остальное, целые массивы строений, – передовые опорники, серебристые ангары, наполненные военной техникой, командные пункты – всё это пожрал жадный океан испепеляющего жара.
Пока всё это происходило, с Данте сняли костюм и дали ему в руки длинную штурмовую винтовку ордена «Палачей», надели бронежилет и бросили в бой. Впервые за долгое время битвы бойцы видят его чистое лицо и взгляд изумрудных глаз, в котором горит невыносимая печаль. Он, сохраняя молчание, повёл за собой сводный отряд, обступая тела.
– Аметист-1, приём, говорит командир полка «Вермиллионова Слеза». Благодарим вас за поддержку. Мы начинаем штурм.
Данте увидел, как солдаты полка, воспользовавшись преимуществом авиационного удара, поспешил вывести стенобитные орудия и стремится как можно скорее занять выгодные точки для наступления, без труда расчищая себе путь. Зачистка средь полыхающих остовов зданий, горящих танков и покорёженных орудий – дело не пыльное и войска занимают метр за метром, всё ближе подбираясь к высоченной стене, верхи которой сметены беспрестанным огнём гаубиц.
Но внезапно раздался истошный противный звук механизмов и перед стенами появились трёхметровые конструкции – трубы со шлангами, явившиеся точно из-под земли. Данте было захотел крикнуть в рацию, но не успел. Враг приказал запустить гигантские позиционные насосы и помпы, поднимая целые озёра и реки топлива, которое шло в неимоверно громадные огнемёты, исторгающие фонтаны смердящего пламени. Все увидели, как как передовые взвода миланцов из «Вермилионовой Слезы» с тьмой могучих штурмовых орудий, так жизненно необходимых, утонули, изжарились в страшных огненных зыбях, которые слово выплеснулись из самого ада. Все тут же рассеялись по территории, начиная длинной протянутой цепью строится. Капитан, смотря на то, как практически большая часть имперцев исчезла в бездне огня, он связался с поддержкой.
– Свет 2-4, нам снова нужна ваша помощь! – яростно в рацию завопил Данте. – Враг применил системы позиционной обороны. Мы не прорвёмся через них.
– Хорошо, Аметист-1. Ждите, наши птички сейчас всё решат.
Мигом самолёты отреагировали и на этот раз бомбы упали в подножье почерневшей стены, их сил хватило, чтобы четыре огромных огнемёта разлетелись обломками металла по сторонам.
– Зараза! – прокричал Данте. – Подступаем к воротам, живее! Зачищайте территорию от всякого гада. Скоро сюда подойдёт остальной полк.
Отряд медленно прошёл на поле, где нет ничего живого, только пляшут слабые язычки пламени. Они наступают медленно, аккуратно, ожидая ещё ловушек от сепаратистов, но ничего нет, и они за двадцать минут сблизились со стеной.
Данте смог на мгновение остановится и посмотреть на ворота, через которые им предстоит пройти. За его спиной выжженное поле, нет ничего живого, лишь оплавленный контур, оставшийся от металлического забора, напоминает о том, что тут была ещё одна преграда. Чёрные врата, за которыми тоже нет ничего живого, являют собой устрашающую монументальность. На них нет символов, и отсутствуют письмена, только сталь. Взор капитана устремляется на тёмное небо, отбрасывающее тень на весь город. Парень чувствует, что война близиться к завершению, что скоро всё закончится и небеса смогут зарыдать о мертвых. Сам он ощутил странный укол в сердце и утёр глаза.
– Данте…
– В живых кто-нибудь остался, – перебил капитан Андронника, только тот собирался заговорить. – Из штурмовых взводов миланцев?
– Нет, они все…
Данте опустил голову.
– Говорит полковник Гонсалес, командир десантного полка «Ангелы престола», – рация Данте с шумом выдала слова. – Мои ребята через пять минут у вас будут, и начнём штурм дворца. Да, так же разведка сообщает, что сепаратисты стягивают все силы к дворцу. Капитан, у нас будет мало времени. Давайте покончим с этой войной! Конец связи.
– Господин, – вновь сквозь статику доносятся слова. – Говорит полковник-командир Труа, полк «Вермиллионовой слезы». Мы не можем продолжить продвижение к Дворцу. Основные подразделения приняли бой в двух километрах от вас с превосходящими силами противника.
– Андронник, – тут же, голосом низким, начинает говорить капитан. – Что там на фронтах? Сколько мертвых, сколько живых?
– Я не знаю. Количество смертей не поддаётся подсчётам, капитан. В Афинах тяжёлые боестолкновения, два ордена и три бригады морской пехоты там пытаются прорваться в сердце города. Последний серьёзный враг – Новая Спарта и Аргос. Только западная часть Великого Коринфа всё ещё под контролем врага. – Андронник примолк и тут же, его голос выдал слабую металлическую речь. – Прости, я не смог её вытащить… я не успел…
– Не нужно, Андронник, не следует. Сейчас главное – цель. Просто… всё потом, – устало говорит парень, сдерживая тремор и рокочущую горькую ярость, с которой он не знает, что делать.
Голос больше не одолевает его, нет обвинителя, ибо капитан слился с ним в едином теле – два духа в одном. И за получившую силу, скорость от злобы и стойкость от гнева он поплатился. Сладкими речами Валерон совратил сам себя, пленил тёмной стороне сущности.
– Что ты дальше собрался делать?
– Понимаешь, эту бойню можно остановить здесь и сейчас. Греческая Амфиктиония потрёпана, но не сломлена. Пока их лидеры не признают поражения, мы ещё неделю будем выковыривать мятежников. Я собираюсь всё это закончить.
– Я с тобой.
– Нет. Ты понадобишься тут. Бери венецианцев и «Стражей», а также всех тех, кто ещё подойдёт. «Ангелы престола» со мной. Вы должны будите построить оборону и держать все войска, до тех пор, пока всё не кончится.
– Данте, – раздался бодрый голос из приёмника в ухе. – Мы выполнили твоё задание, дочь из Писсии забрали твои люди. Но наш общий друг убедил меня ещё побыть с вами до конца этого дня. Готовьтесь, мы идём.
– Хорошо, высаживаетесь на площади возле дворца «Чёрной лилии» и занимаете оборону. Да, О’Прайс, я рад, что ты всё ещё с нами.
Валерон тяжело выдохнул, чувствуя лёгкое облегчение от того, что хоть его дочь спаслась, но она всё ещё не в Риме, а в горах возможно засели мятежники с ПЗРК, так что от него зависит, долетит она до дома или какой-ни убудь сепаратист их подстрелит. Данте чувствует, что развязки ближе, что когда ворота будут сокрушены, счёт пойдёт на часы. В его душе всё ещё тлеют угли скорби и печали, которые запросто могут стать ревущем пламенем мести, как только порог дворца будет переступлен.
И в завершении акта битвы, раздались из далёких рупоров пропаганды безумные возгласы и воззвания:
– Круг жрецов на связи с вами, – на этот раз ораторский голос дрожит и беснуется, и словно перемежается с фонящими перешёптываниями. – Ликуйте, жалкие поклонники, идите на смерть ради Греции, избавьте её от мук. С оружием в руках, послужите ей! Падите ниц перед вашими богами и отдайтесь в жертву им на горниле битв, чтобы познать их неземную суть.
– Какая мерзость, – вымолвил капитан и голос, зловещим шёпотом подхватил его слова:
«– То ли ещё будет».
– Может ты отстанешь от меня? Ох, если бы ты был человеком как бы, я тебя отделал, – гнев срывается с уст капитана, он ненавидит того, кто ему это нашёптывает, но злоба сменяется ужасом при словах:
«– Отделай себя, ибо я – порождение твоих страстей».
Капитан опускает руку в карман и на его ладони оказывается белая таблетка, мгновенная пропадающая во рту. Он надеется успокоительным хоть на немного освободить свой разум.
Последний рывок
Мрачным смертоносным наплывом хлынули воины Рейха внутрь высоченного дворца, на встречу последней преграды перед победой. «Ангелы престола» – солдаты в чёрных шинелях, расшитых золотыми и серебряными нитями, окантующие шевроны, воротники и элементы знаков отличия. В их руках винтовки, стреляющие лучами энергии, автоматы и пулемёты, которыми прорезают себе путь через вражеские ряды. Им противостоят разношёрстные формирования, среди которых и недобитые орденские воители, ополченцы и просто солдаты армии вольной Греции.
Прямо сейчас, в широких залах гремит битва, от которой зависит исход войны и не одна из сторон отступать не хочет.
Данте смотрит вперёд, выглядывая из-за мраморно-алой колонны. В огромной зале, предназначенной для парадов, праздников и торжеств тускло горят лампы, отчего мог бы создаться приятный полумрак, если бы не постоянные вспышки оружейного огня. Позади него огромный проход, через который они проникли в это помещение – арка, с выбитыми деревянными воротами.
Высунувшись, капитан ответил по врагам огнём из штурмовой винтовки и его пули скосили двоих, укрывшихся за мешками с песком. Он переводит оружие и снова стреляет, давая упасть людям в красно-белой форме, окутанными алыми плащами. Но им на место встали ещё не менее десятка бойцов в такой же форме, открывших огонь из золочёных коротких автоматов. Укрытие Данте посыпалось камнем и пыхнуло плотным облаком пылы.
– Уничтожьте спартанский отряд! – приказал капитан солдатам.
Ответом врага стало появление из различных дверей неисчислимого множества воинов в красно-белой военной форме с бронежилетами, стилизованными под золотой торс. Они встали за мешками с песком и открыли массированный автоматный огонь.
– Скорее! – кричит Данте, пытаясь переорать жужжащий рой пуль.
– Рота, лазерную фалангу! – прозвучала команда.
Воины в чёрно-золотой форме построились в одну шеренгу, встав под пули и вздев длинные чёрные толстые лазвинтовки, открыли огонь. Единым потоком несдерживаемой красно-ослепительной энергии сотня лучей, ударили в спартанцев. Громкий треск охватил всю парадную залу, а яркость лучей осветила стены и Данте увидел, как лики древних святых пытались закрасить нечестивыми изображениями древнегреческих богов, но краска отсохла, образы языческих божеств не выдержали, и лопнула, показывая, чей здесь первообраз. Капитан смог разглядеть нимбы и людей в церковных одеяниях, чьи образы проглядываются через обвалившуюся краску и его берёт неизведанный ужас, трепет, от того что Фемистокл покусился на саму сущность Рейха, на его веру и культуру.
Лазерный огонь прожигает доспехи врага, калечит его. К «фаланге» присоединились автоматно-пулемётные очереди, окончательно прижавшие противников к земле. Подствольные гранатомёты ударили по позициям греков и тут же взрывы прогремели посреди отступников, раскидывая их в стороны.
Данте поднял маленькую мортиру, установленную под ствол, и загнал туда отмеченную алым цветом гранату. Он точно прицелился и нажал на крючок, давая гранатомёту плюнуть огнём и выпустить пламенный снаряд, который пролетел по кривой траектории и взорвался фонтаном яркого, жаркого пламени в стане врага. Голодный пожар объял вражеских солдат, они пропали в вихре гранатного взрыва. Большинство бойцов не выдержали такого напора и дрогнули – спартанцы стали бежать, рассасываясь через задние двери, блокируя их и устраивая в коридорах засады с баррикадами.
Отряд в виде двухсот человек преодолел сто метров, добежав до середины залы, где за мешками с песком и стеной колючей проволоки лежат спартанцы. Ещё сто пятьдесят метров до первых входов за пределы парадной площади. Данте посмотрел направо, где окна, вмонтированные в стену под наклоном, покрылись влагой. Ему нет дела до того, что там начался дождь, больше всего его беспокоит, как скоро всё это закончится.
– Капитан Данте. Молния-2-5, отвечайте! – раздалось из рации, с лёгким потрескиванием статики, и парень активировал передатчик:
– На связи.
– Говорит Молния 1-1, наш полк проник на все уровни, но мы столкнулись со значительным сопротивлением противника. Нужно как можно быстрее захватить Зал совета. Судя по перехваченным передачам, вся «верхушка» забаррикадировалась там.
– Понимаю, Молния 1-1, но чем мы можем помочь? Наша текущая задача – захватить зал торжественных собраний и дождаться пятнадцатой роты, а затем уже пробиваться к центру.
– Нет времени, Молния 2-5, прорывайтесь прямо сейчас. У нас нет уверенности, что противник не отбросит наш полк за пределы дворца. Конец связи.
– Конец связи, – Данте отключил приёмник и потёр линзы окуляров маски шлема, скрывшей его лицо, и тут же крикнул одному из офицеров. – Лейтенант, мне нужно полурота, с разным вооружением. Остальные пусть занимаются охранением залы и ожиданием роты. Как только пятнадцатая будет тут, присоединяйтесь.
– Хорошо, – дал ответ рослый мужчина с серебряными погонами и тут же приступил к выполнению приказа.
Через пять минут перед Данте стояло пять десятков человек, вооружённых лазвинтовками, карабинами, автоматами, гранатомётами и пулемётами. Капитан осмотрел всех и каждый встретился с безжизненным взором визоров за которыми печальный взгляд на тех, кто готов идти за ним на смерть.
– Воины, наша задача – взять Зал совета и захватить в плен вражеское высшее командование. Вы – храбрые ребята, если согласились идти за мной. Там, – Данте указал оружием на дверь. – Вас ждёт бесчисленное множество мятежников, которые будут держаться за каждый метр, сражаться с неистовой яростью. Но помните, чем куплен их бунт – кровью и страданиями добрых людей Рейха. Они не щадили никого – не стариков, ни детей, ни мужчин, ни женщин. Помните, что они – враги Канцлера и Рейха. За мной, побратимы!
Данте повернулся к двери, и его посетила грустная мысль – «со мной нет моих братьев из ордена, нет Яго». Вся его жизнь, вся его война сейчас это исполнение задумки о мести, ибо кровь Сериль вопиет к мести.
Капитан ринулся в двухметровую дверь, а за ним и полсотни человек. Первой зашли три звукошумовых гранаты, которые засияли как звёзды, слепя и глуша. Там, за проходом Данте увидел высокую лестницу, на которой лежит алый ковёр, а на самом верху огневая точка – свалены столы, стулья и кресла, за которыми враг.
Данте открыл прицельный огонь – пронзительная очередь прорезала баррикаду и пробила доспех спартанца, окропив дерево кровью. Лучи энергии следом «засветили» вражеские позиции и несколько тел упали на диваны.
– За независимость! – раздался клич, и сепаратисты открыли огонь из автоматов, засыпав всё тучей пуль – солдаты в сине-серой форме и красно-белой одежде попытались отбросить имперцев, но не смогли, хоть их пули и оказались смертельными для пару воинов, что остались на мраморной поверхности.
На лестницу всё больше и больше выходило солдат Империи, которые слаженным огнём заставили врага прижаться к полу. Кто-то попытался швырнуть гранату, но солдаты расстреляли его, и она упала рядом со своими. Раздался небольшой взрыв и баррикады разлетелись небольшими щепками и кусками ткани, оставаясь в основном целыми.
– Вперёд! – приказал капитан, и отряд ринулся на укрепления врага, взбираясь по высокой лестнице и стуча ботинками по мрамору.
Данте тоже рвётся вперёд. Усталость в теле, утомление даёт знать и ему становится всё тяжелее перебирать ногами по ступеням, но что-то изнутри его подгоняет. Он рвётся вперёд, как острие клинка, всё глубже проникая в тело обороны сепаратистов. Взойдя на самую вершину лестницы и пройдя за самодельные баррикады, переступая через тела, он снова оказался перед дверью, которая ведёт в длинный коридор.
– Данте! Звезда 2-5, приём! – раздалось в приёмнике.
– Да, на связи.
– Говорит полковник Гонсалес. Вы должны как можно скорее захватить вражеское командование и принудить их к прекращению боевых действий. Как мне доложили из Рима, противник уже предположительно сбил два наших транспортника, которые несколькими часами ранее вылетели из Писсии. По крайней мере, они не долетели до места назначения. Конец связи.
Данте, как только были произнесены слова полковника, не смог и шага сделать – информация его просто шокировала, каждую мышцу парализовало, его броня стала будто бы покрытием для манекена. В сознании словно взорвалась граната – все мысли в сумасшедшем вихре спутались, и он не может даже родить здравую идею, вместо этого его накрыло чувство, словно его ударили тяжёлым поленом. Всё же, сжав волю в кулак, он делает неуверенный шаг вперед, и колено ломается, офицер падает на него, отчаянно цепляясь за винтовку, как за трость, до боли впившись в металл оружия.
– Капитану плохо, поднять его! – закричал кто-то. – Что с ним!?
Данте ощутил, как его схватили чьи-то руки, как ставят на ноги его полуживое тело, но всё это происходит для него как-то отдалённо и потеряно. Он не может поверить известиям полковника, его разум вопит в неверии и отрицании, психика готова надломиться и Данте рад бы броситься в забвение сумасшествия, лишь бы не чувствовать, забыться в себе и не терпеть ударов рока.
– Там… там была… моя… моя дочь, – слабый шёпот нисходит с губ Валерона и все смотрят в его линзы, за которыми горячие слёзы расчертили щёки.
Данте почувствовал, как его грудь затопил первобытный гнев, в нём будто бы родилась сверхновая ярости, которую он не в силах подавить. Все мышцы разом напряглись, когда ему полегчало, в ладонях ощутился зуд, жар и холод, которые его связали одновременно. Сердце забилось дикой птицей, его дух стал пламенеть неутолимой жаждой разрушения и смерти.
Он не стал сдерживать себя, воля, разум теперь полностью овладены одной мыслью, одним желанием, исполнением которого он возжелал хоть как-то принести себе облегчение и только принятые успокоительные держат чуждый разум за стенками ментальной защиты.
– Начинаем нашу атаку! – прокричал Данте и рванул в коридор. – Вмажем их в пол!
Широкий коридор, отделанный чёрными плитами, наполнился пылью и дымом, которые не стали помехой для капитана. Сам воздух потянул смрадом горящей ткани и горелых проводов – всюду по этажам начались пожары от боестолкновений и артиллерийских обстрелов. По низу стелется плотный дым, который идёт из глубины дворца, ставший вестником пожаров, которые охватили многие этажи.
– Впереди перекрёсток коридоров! – доложил какой-то боец, но Данте его не слушает.
Капитан поднял руку, облачённую в чёрную перчатку, и шедшие за ним солдаты встали как вкопанные. По дворцу прокатилась дрожь стен, за которыми просторные залы, кабинеты и галереи, когда стены сокрушили снаряды. Отряд смекнул, что эта работает флотская артиллерия, подавляя вражеские контркорабельные батареи. На чёрную форму что-то осыпалась, сделав её слегка припорошенной, а в воздухе повис лёгкий покров пылевого тумана.
– Контакт, – тихо сказал капитан, когда кто-то мелькнул в облаке пыли. – По другую сторону перекрёстка. Наступаем.
Отряд медленно стал расходиться в небольшие шеренги, методично рассредоточиваясь по всему коридору. Они приготовились открыть внезапный огонь и уставили оружие в сторону предполагаемого противника.
Из дыма возникли силуэты врагов, а затем явились и сами они – чёрные фигуры, в крепких доспехах, за которыми развиваются накидки. Отряд «Чёрных судей» опрометчиво идёт колонной. Данте видит в них отражение «братьев-Палачей», которые бронёй и тактикой чем-то проходили некогда на них.
– Сесть, – приказал шёпотом Данте, давая дыму скрыть их присутствие.
Воины смогли поближе разглядеть врага и ужаснулись от увиденного. Их броня измарана засохшим багрянцем, выведенным в рисунки каких-то букв, начерченных в порыве безумия. У кого-то на бедре покачиваются привязанные за нити конечности животных, наплечники некоторых украшены черепами собак, кошек, свиней и баранов. В противнике капитан увидел то, какими могли бы стать «Палачи», если бы встали на сторону Фемистокла, увидел их извращённую сущность, которую взрастил предатель. Отбросив всякие мысли в сторону, он, повинуясь огню в душе, отдал приказ:
– Огонь!
Врага встретил ураганный поток лазера, автоматных пуль и гранат, ударивший дыханием самой смерти. Первые двое «Судей» с множественными пробитиями в броне упали на пол, остальные начали отстреливаться. Капитан выстрелил и снёс предплечье разрывной очередью «Судье» и следующим выстрелом свалил его на пол. Враг «залаял» огнём в сторону имперцев, понеслись массивные снаряды, разрывающие бронежилеты и пробиваясь под одежду. Солдаты Рейха стали падать один за другим, а серый коридор постепенно окрашивался в красный. Но это было напрасным – практически всё отделение врага умерло, осталось только два человека, которые ведут беспорядочный огонь из глубины «тоннеля».
– Подавить, скорее! – рычит Данте, меняя магазин.
Внезапно, что-то мигнуло во мраке коридоров, и появились размытые пятна, всё стремительнее приближающиеся к ним. Двое бойцов прорвались через энергетическое заграждение и ворвались в ряды имперцев. Это тоже «Судьи», только на них навешано больше листов брони и металла, а в пальцах, обитых сталью, сжаты древки молотов. По ним забарабанили заряды, осветив их сверкающей аурой вспышек искр, а лазер безрезультатно выжигает неглубокие дыры.
Данте успел отпрыгнуть в сторону, прежде чем молот размозжил бы ему голову. Он увидел, как тоже оружие раздробило рёбра солдату и мгновенно справой стороны разбило плечо следующему бойцу. Раздались крики и вопли, под рык «Судей».
Капитан быстро поднялся на ноги и прицелился. Винтовка завизжала, и разрывная очередь прорвалась между пластинами доспеха у спины и головы. Прошедшие через шею пули ударили в высокий горжет, и кровь так же оказалась на нём. Кряхтя и захлёбываясь «Судья» упал на колени, раздирая броню у шеи руками, отчаянно пытаясь зажать ранение. Тут же капитан отпрыгнул назад, когда второй враг попытался его зашибить молотом, и оружие ударило в стену, пустив трещины по бетону.
Из тумана вынырнули ещё полдюжины фигур – последнее издыхание Легиона. Шесть металлических тварей с клинками вместо конечностей встретились с имперцами, пока Данте пытался разобраться с тяжеловооруженным «Судьёй». Мечи роботов пронзили плоть, кромсали одежду, пока огонь лазвинтовок и автоматов пробивался через пластины брони.
Штурмовая винтовка простучала по полу, когда её капитан отбросил в сторону. Молот опустился на пол и раздробил его мощным ударом молота, который снова устремился к голове офицера, но оружие сокрушило стену. Двое «Судей» пытались расстрелять Данте, но дальние стрелки имперцев прижали их огнём, и он не могут прицелиться.
Молот летает как бешенная бола, не давая командиру сделать и выстрела из пистолета, который он достал из кобуры. Но ему на помощь приходит концентрированный огонь пуль и энергетических лучей, пробивший колено мятежника. Воин завалился и опёрся на молот, словно на посох, резко протянув руку, попытавшись зацепить офицера когтистой перчаткой, но капитан уставил на него крупный серебристый пистолет и выпустил обойму. Вся нижняя лицевая пластина и горжет изрешечены, мятежник, простонав завалился на пол.
– Враг отступает! – заявил один из бойцов, когда оставшиеся «Судьи» бежали прочь.
– Преследовать! – командует капитан, поднимая свою винтовку.
Как только всё кончилось, Данте выдохнул и повернулся, чтобы идти дальше по коридору. Он лишь краем глаза заметил, что пол усеян мёртвыми телами имперцев, средь которых мелькают доспехи «Судей». Только он сделал шаг, как ощутил, что как будто его схватили за плечо и потянули назад, утянули прочь от трещащего потолка. Секундой позже с диким грохотом раздробленная верхняя поверхность не выдержала и проломилась, осыпалась на пол, поднимая клубы пыли, в котором капитан узрел призрачное проведение, напомнившее одно чудесное место в России. Данте резко обернулся, чтобы увидеть, кто его мог схватить, но никого не замечает, имперцы на три метра от него смотрят удивлённым взглядом. Валерон ошарашенный и сбитый с толку не может понять, что произошло. Потолок мог обрушиться от чего угодно – взрывчатка или просто конструкция не выдержала, неважно, это не так загадочно. Более всего его терзает, кто его мог одёрнуть? Или же это чудеса измученного рассудка? Эта – загадка для него и он не находит ей ответа, но его ум переключается на слова, прозвучавшие из приёмника:
– Молния 2-5, говорит О’Прайс, как вы там? Приём, – раздалось из рации капитана.
– Проклятье! Потолок обрушился! Но мы не оставим цели – найти вражеское командование и принудить их к миру, – проскрежетал Данте. – А если они не согласятся, я с радостью их сам «попрошу».
– Вы могли бы поскорее, а то у нас тут слишком жарко!
– Хорошо, конец связи.
По другой стороне связи так же отключили связь. Офицер в тёмно-зелёном военном промокшем облачении и панаме, подсоединил новый изогнутый магазин к штурмовому карабину – тонкому автомату, с нацепленным на него прицелом. О’Прайс высунулся из-за укрытия – капота военного джипа и открыл огонь – охваченные ослепительно-ярким свечением пули полетели в сторону наступающего врага, присоединившись к грохоту орудий венецианцев.
Территория, не вмещающая взгляда и покрытая саваном слабого дождя, полыхает от того, что целая армия столкнулась с сотней имперцев, закрепившихся возле главных ворот. Ополченцы, солдаты-сепаратисты, недобитые орденские ратники и остатки легионеров пытаются пробиться к своим повелителями, но между ними и дворцом встала малиново-стальная и чёрная прослойка.
Сторонники Рейха, собрав оставшееся тяжёлое вооружение, превратив куски разодранного металла, опалённый строительный мусор, куски древесины и камня в укреплённые точки. Ревут пулемёты, и громыхают тяжёлые карабины венецианцев на пару с крупными автоматами отряда «Палачей» и русских, присоединившихся к шуму энегоороужия штурмовиков.
