Шиму Киа
Горе
–Сколько раз ты будешь убивать невинных жителей из-за своих больных нервов?
–Пока этот городок не опустеет.
–В тебе вообще есть что-то, кроме гнева?
–Да, ненависть.
–Боже, ты воплощение глупого ужаса и гнева.
–Вайолетт, здесь жил всякий народец, но тот, что живет сейчас…
–Он такой же, как все!
–Он олицетворение человеческих пороков!
–И ты думаешь, что если истребишь их всех, то в мире воцариться спокойствие и доброта?
–Да!
–Ты эгоист!
Дверь закрылась.
Я осторожно вышел в библиотеку. Она так же поражала меня своими размерами. Каждая полка с каждой книгой, обязательно неправильно стоящей, делали из обычных, скучных и величественных колонн детализированную и уникальную статуэтку, словно кто-то положил большие карандаши в пенал и оставил их на долгие-долгие годы, а те покрылись пылью, которая неравномерно оседала на поверхности письменной принадлежности. И все это было вечно окутано тусклым светом, скрывающим жуткие тени и непроглядную тьму впереди.
Я медленно шел к двери, в которую зашли незнакомые мне люди и чувствовал, эту сырость, этот книжный запах, которые вместе с ветром образовывали свой внутренний мир, отличающийся от внешнего и всеобъемлющего своими правилами, тишиной, неприкосновенностью. Подойдя близко к ограде, за которую грозил меня толкнуть старик, мне захотелось закричать и разрушить спокойствие этого места. Я так и представил, какое эхо получилось бы и какие обитатели библиотеки (дальше пошла уже фантастика) могут появиться из темноты и улететь вниз, в самое ядро, осесть там и больше не вылезать. Мое тело казалось таким ничтожным, как книга, по сравнению со всеми этими колоннами. Воображение делало из меня странника, увидевшего храм настоящего божества, тихого, угрюмого, величественного. Я узрел то, чего мои глаза никогда не могли захватить своими узкими зрачками. Меня рассматривала с разных сторон камера, летая между полками и приближаясь к единственному человеку, посмевшему стоять среди этой красоты. Слишком просторно…
Думая о чуде этого сооружения, в голову пришла мысль, о строителе этого творения. Кто он? Сколько он строил? Как много здесь книг? Безусловно, я был любителем статистики, тем самым человеком, который приходит в восторг от цифр на бумаге. Конечно, вместе с графиками и результатами, спрашиваешь себя и об финансах, потраченных на ЭТО. Боишься представить, сколько состояний ушло на постройку библиотеки. Каждая книга, это ведь тоже копейка, которая в сумме со всеми этими единицами дает число колоссальных масштабов кошелька.
Наконец, дойдя до двери, я еще раз закрыл глаза, чтобы лучше обострить осязание и почувствовать, прохладу и сырость ветра, заставляющего мурашки бежать по коже от невероятной чувствительности тела в такие моменты. Открыл глаза и вздохнул, ручка дверцы повернулась. Снова тихий и теплый коридор с многочисленными дверьми по бокам. Все закрыты. Впереди виднеется поворот на лестничный пролет. Он особенно выделялся. Темный, мрачный, таинственный. Пока все остальное здесь не скрывало от тебя что-либо, не изображало страшные тени, оно являлось простым и дружелюбным. Я тихо закрыл дверь и стал идти по коридору. Разумеется, мое любопытство требовало от меня зайти в какую-нибудь боковую дверь, и мой страх и сознание не могли этому противится, так как сами того хотели. Выбрав первую попавшуюся ручку, я повернул ее.
Эта был огромный бассейн. Пахло хлоркой и какими-то духами. Вода бурчала из-за постоянной работы насосов, а панорамное окно впереди было какой-то иллюзией, ведь природа относилась к какой-нибудь Южной Америке. Дикие леса, высокие горы, разнообразная флора и фауна. Все двигалось, но не могло быть реальным, ведь климат Пивоварни не позволял сделаться такому чуду, а под землей это уже точно никак нельзя было построить. Хотя кто знает.
Обойдя все помещение, я вышел. И снова очутился в коридоре. Шурша ногами по ковру, я услышал голоса, говорящих на повышенных тонах. Однако они были настолько тихими из-за шумоизоляции помещения, что еле тревожили тишину и без того спокойного коридора. Прислонившись к двери, я пытался разобрать какие-нибудь слова. Но удалось мне только опознать голос того психопата, девочки и старика. Мне что-то подсказывало уходить отсюда, но любопытство упорно держала меня здесь, сковывая ноги.
–Опять?!– старик громко вопил.– Опять ты убил из-за пива?!– его палка била мягкий ковер.
–Он тыкал мне в лицо кружкой. Я взбесился и…,– убийца виновато оправдывался перед хозяином ларька.
–Взбесился,– карикатурно повторил слова мужчина старик.– Ты постоянно бесишься! Ты можешь, наконец, излечить свои поганые нервы?!
–Я стараюсь, но меня все здесь бесит. Все!
–Ты записался к психологу, как я тебе и говорил?– голос деда сделался более спокойным и деловитым.
–Да.
–И как идет прогресс?
В ответ была лишь тишина.
–Я спрашиваю, какие результаты?!– старик начинал снова гневаться.
–Я его убил…
–Что?!– отчетливо донесся звук громкого стука палки.– Этого-то за что?!
–Он… Слишком много говорил…
–Это его работа!– старое тело плюхнулось на кровать.– Дурак!– протянул досадно хозяин.
–Он говорил, что мне стоит уехать из этого города, что тут все пьяные и что я всегда буду беситься…
–Ну так уезжай отсюда! Тебя никто не держит!
–Вы знаете, я не могу покинуть вас. Я дал вам клятву…
–К черту твою клятву! Вали отсюда, ради Бога! Ты скоро и меня застрелишь!
–Ни за что!– мужчина воскликнул это гордо.– Я никогда не подниму руку на семью Ньепсов. Я дал клятву вашему прапрапрадеду…
–Опять та же пластинка,– устало проговорил старик.– Прекрати. Никто больше не нуждается в твоей охране. Никогда не нуждался.
–Как… Никогда…,– мужчина ошеломленно подошел к двери. Я в страхе чуть не отстранился, но понял, что никто выходить не собирается, и снова стал слушать разговор.
–Ты никогда не нужен был нам. Ты обычный крестьянин, которого случайно сфотографировал мой прапрапра… тьфу! Короче, предок. Да, ты служил нам верой и клятвой, но теперь твои услуги нам не нужны. Можешь уходить.
Молчание.
–Дядя!– вдруг крикнула девушка.– Пусть остается!
–Виолетта, он убьет еще больше людей.
–Я помогу ему!
–Ты ему уже не первый год помогаешь. Он безнадежен. Он- большая проблема.
–Он мой друг!
–Не будь ребенком!– крикнул старик.– Он- убийца! Монстр! Машина разрушений! Я устал вечно читать в газетах об очередных таинственных убийствах! Никаких новостей про садоводство- одна криминалистика!
–И кто из нас еще ребенок?– дерзко ответила девушка.
–Ах, вы… Неблагодарные твари!– старик опять гневно вопил.– Столько лет о вас заботишься, а вы… Прочь!!!
Я услышал шум приближающихся шагов. Нужно было уходить. Оглянулся. Одни сплошные двери. Шаги все ближе. Я тут же вбежал в дверь напротив и оставил небольшую щель, чтобы проглядывать за обстановкой. Тишина… Резкий шум открывающейся двери, из которой вышли девушка и мужчина в пальто. Они молча шли по коридору. Все затихло…
Вдруг меня что-то утащило назад, закрыв дверь…
III
–Тс!– передо мной стоял толстый мальчик с серой кожей, его губы были грязными, а брови густыми. Он подсветил себя снизу фонариком так, что его пухлая физиономия становилось еще более пухлой: свет особенно подчеркивал круглые щеки и слившийся с шеей подбородок. Мальчик глухо произнес.– Кто ты?
–Я?– я недоумевающе смотрел на него и чувствовал, как его жирные пальцы держат мои плечи, как небольшой мячик. Этот мальчик был настоящим великаном.
–Ты!– он грозно посмотрел на меня, скрестив свои густые брови, отчего его детское лицо и огромное тело стали куда строже.
–Я сюда попал случайно…,– пока что другой отмазки в моей голове не нашлось, однако, все еще разглядывая это неприятное лицо, я старался придумать достойную причину своего ненамеренного попадание в этот странный мир.
–Врешь! Я видел тебя здесь раньше. Тебя дедушка вел за собой,– он оглянулся в темноту и снова пристально взглянул на меня.– Ты с ним знаком? Кто ты?
–Я с ним не знаком. Я тогда случайно попал.
–Ты ему не друг?
–Нет.
–Тогда кто ты?
–Ридл.
–Ты тут живешь?
–Да, недалеко от центральной площади.
–Тут весь город недалеко от центральной площади,– небрежно ответил великан и отвернулся с фонариком, оставив меня в полной темноте. Затем, как гром, прозвучал крик этого мальчика. Эхо, которое бывает только в огромных помещениях, пришло ко мне обратно с еще большей силой.– Он ему не друг! Спокойно!
Тут же по стенам зажглись многочисленные огни, которые устремлялись все выше, пока не поднялись на несколько десятков метров вверх. Присмотревшись, я понял, что на меня смотрят тысячи детей-великанов, внимательно оценивая меня. Цилиндрическая комната была окружена небольшими отсеками, в которых лежали эти… ребята. Я ошеломленно смотрел вверх. Повсюду, как маленькие звезды в отражении реки, мерцали огни фонариков детей, любопытно и недоверчиво поглядывающих на меня.
–Что тебе здесь нужно?– проговорил строго тот самый мальчик, который встретил меня здесь.
–Я следовал за убийцей, который застрелил несколько людей на площади и пришел сюда,– на меня смотрели сотни взглядов, помещение, несмотря на весь масштаб, хорошо прогревалось, и было не холодно.
–А до этого?– великан причмокивал, когда говорил, а его веки постоянно сужались, пытаясь разглядеть своего собеседника в тусклом свете.
–Зашел случайно.
Мальчик устало вздохнул и развернулся снова, косолапо идя к своей кровати.
–Да-да!– кричал он, махая мне одной рукой.– Все вы ,,случайно заходите”, а потом дедушка гневается, что мы снова кого-то пропустили. Нам и так тут живется не очень!
Его непропорционально большое тело плюхнулось на койку.
–Тебе здесь не место!– он грозно указал на меня пальцем.
–Знаю,– присмотревшись к нему, я не увидел в нем какой-то серьезной угрозы. С годами пришла особая способность чувствовать в людях в той или иной степени враждебность или опасность. Опыт помогает при знакомстве с новыми людьми оценивать их нутром и интуицией, подсказывает, кому доверять. Поэтому я так смело и расслабленно стал оглядываться и ходить по твердому металлическому полу.– Все вы меня отсюда прогоняете, и я снова тут.
На моем лице появилась улыбка, которая взбесила мальчика.
–Тогда мне придется тебя навеки тут и оставить,– он хрустнул своими жирными детскими пальцами.
Раздался громкий скрип, который услышал каждый.
–Он идет!– кто-то крикнул сверху.– Гыц!
Все стали выключать свои фонарики и прятаться в койках. Огни на стенах хаотично затухали, снова погружая помещение в темноту. Мальчик посмотрел на меня, пристально и грозно, обдумывая что-то. Я смотрел на него непонимающе и нагло. Наконец, великан прорычал:
–Дуй сюда!– он указал на свою койку.
Я мигом прыгнул на его кровать, прижавшись к стене. Мальчик грузно и неуклюже лег на кровать, прикрыв себя одеялом и оставив для меня немного места. Его тяжелая туша продавила мягкую постель. Дверь открылась, и комнату осветил небольшой клочок яркого коридорного света. Между длинными волосами, головой и шеей великана была маленькая щель, сквозь которую виднелась часть комнаты. Тело мальчика страшно подымалось со вздохом и медленно и шумно опускалось при выдохе. От него исходил легкий неприятный запах, а пара жирных волос лезла мне на лицо.
Зашел старик, глухо постукивая своей палкой.
–Что за шум?!– высоким и вопящим голос, который разнесся эхом, проорал хозяин.
Никто не ответил. Тишина. Слышны только дыхания великанов.
–Я слышал, что вы здесь болтали,– палка медленно прокружилась, указывая на каждого, кто спит на своих кроватях.– Признавайтесь, кто шумел в сонный час?!
Снова тишина. Старик топнул ногой, развернулся, подошел куда-то и щелкнул выключателем. Зажегся свет. Ослепительно яркий. Многие стали притворно-сонно стонать, будто бы были только разбужены.
–Подъем, обманщики!– кричал старик.– Кто здесь шумел?!
Никто не отвечал. Кто-то подтягивался, кто-то зевал, кто-то продолжал нежится в кровати.
–А-ну!– строго приказал хозяин.– Выстроились все передо мной!
Мальчик, до этого смирно лежащий на кровати, встал, накинув на меня одеяло. Запах был отвратный, но я терпел и незаметно следил за происходящим.
Целая армия великанов спускалась со своих мест, громко падая или мастерски спускаясь, держась за койки товарищей. Они выстроились перед маленьким стариком, который на их фоне казался еще более маленьким и сгорбленным. Однако огромные дети с трепетом и страхом слушали вопящую речь хозяина, который нервно и истерически стучал палкой по полу.
–Я еще раз спрашиваю, кто шумел?!
Колонна великанов не дрогнула. Тишина.
–Молчите,– подозрительно протянул старичок.– Нагло молчите и не хотите говорить своему дедушке, кто шумел!
Он грозно стукнул палкой прямо перед ногой какого-то ребенка. Тот боязливо дрогнул и тут же стал на свое место. Хозяин присматривался к его двойному жирному подбородку и презрительно продолжал свою речь.
–Вы же понимаете, что нельзя обманывать своего дедушку? Вы понимаете, что ложь карается работами? Вам мало тех условий, которые я даю вам сейчас?!
Кто-то в колонне покачал головой, кто-то совестно дергался, но многие смирно стояли и молчали.
–Неблагодарные,– наконец жалко и грустно проговорил старик.– Я вам столько дал! Столько дал! А вы!
Хозяин раздосадовано стучал своей палкой вдоль выстроившихся детей-переростков. Видно было, что на их толстых лицах были сострадание и совесть. Вдруг тот самый мальчик громко сказал.
–Это я.
Старик мигом обернулся. Его жалкая физиономия преобразилась в довольную ухмылку кота, который раскусил свою хитрую жертву.
–Н!– притворно и удивленно спросил старик.– От кого я не ожидал такого, так это от тебя! Ты же первый среди всех Н в комнате! Как ты мог!
–Простите меня, дедушка,– мальчик виновато опустил голову.
Старик подошел к нему и снизу-вверх посмотрел в его глаза. Затем палкой поднял его жирный подбородок и ласково произнес.
–Ничего. Ты признался. Это самое главное.
Все облегченно выдохнули. Колонна тут же расслабилась.
–А теперь!– хозяин снова стал по-командирски кричать.– Продолжать обеденный сон!
Великаны тут же стали подыматься на свои койки, а мальчик подошел к своей кровати и забрал у меня одеяло, укрывшись сам. Свежий и чистый воздух меня окружил. Я уже привык к той вони одеяла этого потного мальчика, оттого было так приятно вновь дышать чистым воздухом.
Старик выключил свет и громко крикнул всем.
–Спокойной ночи!
–Спокойной ночи, дедушка!– со всех сторон, как шум водопада, прозвучали ответы великанов.
Дверь закрылась. Вновь наступила темнота. Мальчик вскочил, включил фонарик, встал и повел меня к двери.
–Теперь,– говорил он торопливо и тихо.– Вали отсюда и больше никогда сюда не приходи. Понял?
–Да,– отвечал я и, разумеется, лгал.
Мальчик приоткрыл дверь, осмотрел все и приказал мне.
–Беги!
Я вышел из комнаты в коридор. Стоило мне ступить на красный ковер, как какая-то дверь позади меня закрылась. Это был старик. Впереди проход в библиотеку. Я побежал на выход.
IV
Выйдя на улицу, я тут же почувствовал ужасный запах. Когда глаза привыкли к дневному свету, меня поразила картина, изображающая Площадь. Несколько десятков убитых лежали на сырой плитке. Небо было спрятано за бездушными серыми тучами, из которых даже капли не вылетело. Кровь растекалась по земле, как дождевая вода. Рассеянные и пьяные лица умерших или смотрели на равнодушное небо или прятались в земле. Вокруг метались полицейские, оградившие место убийство, фотографирующие трупы и пыхтящие своими детективными головами. Я аккуратно, стараясь не наступить ни на кого, ступал по площади, зажмурив нос. Меня вдруг обдало дрожью. Какой-то легкий холод повеял и заставил меня остановиться.
–Эй!– прокричал кто-то сзади.– Ты что здесь делаешь?
Мужчина в униформе и с медицинской маской на лице подошел ко мне.
–Я вышел из своего дома и…
–Пройдемте со мной,– он быстро ухватил меня под руку и повел, маневрируя между телами, к еще одному полицейскому только уже в синем свитере и коричневых брюках, который разговаривал с девочкой.
Подойдя к ним, ведущий меня мужчина громко проговори.
–Вот еще один тут ходил!
Он небрежно толкнул меня к человеку в свитере. Я посмотрел на него. Острый нос, темные волосы, особенно выделенные скулы, большие и вечно щурящиеся глаза, потрескавшиеся губы, небольшая щетина под носом, плоские уши и морщинистый лоб на его физиономии составляли все вместе очень задумчивый, но в то же время туманный вид. Несмотря на это, эмоции, которые выражало его лицо, придавали ему вид очень впечатлительного и, между тем, чувствительного человека, который в разговоре пытается дополнить своей рассказ мимикой, оставляя движения тела в статичном положении. Этот мужчина в свитере рассеянно посмотрел на меня, а потом, разглядев достаточно мою одежду и вид, задумчиво-удивленно стал изучать меня, стараясь проникнуть через глаза в душу.
–Еще один?– голос у него был молодой и бодрый. Видно, что человек недавно перебрался в это алкогольное царство, где самый энергичный человек раз в неделю становится вялым, уставшим и хмурым.– То девочка, теперь…
Он посмотрел на меня, потом на девочку. Я тоже взглянул на собеседницу и узнал в ней ту самую красавицу, смотревшую печально из окна. Пару капель пота появились на моем лице, но тут же пропали.
–Постойте,– он пристально взглянул на меня.– А вы случайно не знаете эту девочку?
Я посмотрел в сонные, уставшие глаза. Они молили что-нибудь придумать, иначе случиться долгое разбирательство, которое никому не нужно.
–Да,– пропел я,– Это… Моя сестра.
–Сестра?– переспросил полицейский, посмотрев на меня еще более пронзительно.
–Да, младшая сестра.
–И как же ее зовут?
Я стал вспоминать. Откуда я мог знать ее имя? И в голове прошлись все воспоминания из прошлого…
–Вайолетт.
Девочка изумленно посмотрела на меня.
–Это правда?– взглянул на нее полицейский.
–Да,– она удивленно кивнула.
–После всего этого ужаса,– я стал врать, чтобы ситуация казалась куда более правдоподобнее,– моя сестра в страхе убежала. Я пытался догнать ее, но хаос, что творился здесь, в итоге разделили нас. Я думал, что уже не увижу ее,– моя игра заставила задуматься полицейского.
–Хорошо…,– он посмотрел на кого-то позади нас.– Можете идти.
–Спасибо, что нашли мою сестру!
Я вместе с девочкой стал идти в сторону своего дома, но мужчина в свитере взял меня за локоть.
–Постойте. Вы видели лицо убийцы?
–Нет,– на этом я хотел закончить, но мои мысли, стоило мне взглянуть в глаза следователю, почему-то сами собой продолжили,– но я запомнил его силуэт.
–Отлично!– полицейский заметно оживился.– Могли бы вы мне его описать?
–Конечно. На нем был плащ темно-серого цвета, мешковатые черные брюки и лакированные туфли.
–Благодарю вас. Если вы его снова заметите сообщите нам, пожалуйста,– он стал уходить в сторону группы людей в белых комбинезонах.
–Разумеется!– я тоже стал отстранятся от него.
Мы вышли на улицу, где жила эта девочка. Когда площадь скрылась за углом дома, она оказалась впереди меня и направила на мой лоб дуло пистолета.
–Откуда тебе известно, как он называл меня?
Я остановился и посмотрел на нее. Видно, что это было очень личное.
–Это просто совпадение,– мой голос звучал спокойно, даже несмотря на потенциальную пулю в моей голове.
–Ты бы вероятнее всего сказал Виолетта, но произнес именно так. Откуда ты знаешь мое имя?
Она взвела курок.
–Простое совпадение,– беспечно пропел я, не показав ни капли тревоги, хотя пальцы мои нервно дрожали, а пот стал стекать по телу.
–Врешь,– мрачно и злобно проговорила девочка.
–Как я мог забыть человека, который на улице просто убил человека.
–Ты… помнишь?– она опустила пистолет.
–Конечно. Такое трудно забыть.
–Как ты можешь помнить его… Он же не существует.
–Со стороны он казался довольно-таки живым,– мои глаза наблюдали, как девочка ошеломленно отвечала мне непонимающим и даже испугавшимся взглядом, и облегченно вздыхали, ведь возможная попытка умереть была исчерпана
–Неужели у тебя…
Вдалеке прозвучал взрыв. Девочка тут же встрепенулась.
–Вот он где!– хищно проговорила она и стала убегать.
Я пошел за ней. Бежать как-то не хотелось, да и вряд ли я мог упустить ее на одной улице, где из поворотов- входы во дворы. Девочка хоть и была красивой, но спортивными данным не блистала: уже спустя пару десятков метров ее темп заметно поубавился, а тяжелое дыхание доходило до меня. Я уже подходил к ней, как вдруг она резко повернула в переулок между двух трехэтажных домов. Мой темп увеличился. Я повернул туда же, но никого не увидел, хотя узкий переход на другую улицу был длинным и темным. Остановился, прислушался… Тишина. Лишь вдалеке шумели редкие машины, разъезжающие по немногочисленным улицам Пивоварни. Я медленно и аккуратно стал идти по переулку, прислушиваясь к каждому шороху и всматриваясь в каждый самый темный угол. Никого. Девочка словно испарилась.
Я обернулся. Никто не убегал. Даже заветного силуэта не наблюдалось.
Я вышел на противоположную улицу. Она была куда шире той, что была до, и заметно оживленнее. Здесь встречались прохожие, в панике бежавшие в свои дома, бездомные собаки, единственные существа в этом городе, которые все так же беспечно рыскали по мусорным бакам в поисках провианта и наслаждались свободной жизнью блохастого пса, а в больших количествах туда-сюда метались полицейские и их верные металлические кони, делавшие всей это суматохой иллюзию, будто на одного человека в Пивоварне приходится сотня суетных людей в синей форме. Но среди всей этой паники людей и спокойствия псов не было девочки. Улица хоть и была богата на оживление, чем другие районы, но все равно плотность потока была все еще невелика, так что убегающего маленького ребенка можно было заметить без труда. Пройдя вдоль улицы, я вздохнул и решил направиться домой.
Позади послышались выстрелы, которые разрывали тишины вечно пьяной Пивоварни. Они не волновали меня. Я знал, как и все, кто стреляет, но мне еще было известно, что угроза получить пулю в лоб мне не грозит, и лучше пойти домой и крепко уснуть, чем пытаться догнать то, что, скорее всего, тебя убьет.
Чувствовал, что с этой парочкой я еще встречусь.
V
Вечером следующего дня я стоял около чахлой осины и наблюдал, как жители Пивоварни хоронили ужасающе огромное количество умерших во вчерашней резне неизвестного убийцы граждан. Один человек перестрелял невинных граждан тихого городка, а затем исчез, не оставив ни следа. Меня не слишком волновало исчезновение самого отбитого психопата мира, как вопрос о запасе арсенала знакомого Вайолетт. Откуда у него так много огнестрельного запаса в таком мирном и спокойном городке? В Пивоварню уже направились тысячные толпы журналистов, которые в скором времени заполнят улицы городка и, как бы противно это не звучало, компенсируют всех мертвых хотя бы на пару недель.
Люди горько плакали над могилами своих знакомых, друзей, родственников. Я думал об убийце. Что же с ним происходит? Причина его зверств спрятана не в корысти. Им не движет материальные цели. В голове мелькали немногочисленные кадры нашей встречи с ним. Убийца лишал жизни одним движением, и все из-за пьяного состояния жертвы. Неужели он терпеть не может алкоголь? Или у него есть свои убеждения, нарушение которых грозит немедленным лишением на тот свет? Тогда что это за убеждения? Не может же даже самый импульсивный человек тут же хвататься за лезвие ножа, когда незнакомый человек всего лишь наступил на его ботинки. Гнев хоть и страшная штука, но способная поддаваться контролю. Если же человек не обделен способностью самоконтроля, его сажают в психбольницу. Но этот убийца… В нем гнев не просто царит или движет им, он буквально состоит из ненависти.
«Он же не существует».
Не существует… У него нет материального тела, его помнят только до первых секунд исчезновения, а имя и внешность невозможно отобразить в голове, хотя одежда всплывает в памяти очень четко. Это ненависть… Как смерть, только если та куда более объективна и приходит в срок, то это лишь ее последователь, помогающий делать свою работу. Это сеятель хаоса, которые почему-то живет именно в этом городе, знаком именно с той девочкой и ссорится именно с тем стариком. Почему же он бродит не по всему миру? Неужели на него действуют законы физики?
Кто же все эти люди, которые окружают ненависть? Возможно, это ограничители, кандалы, удерживающие гнев от тотального разрушения Пивоварни, являющейся местом спокойствия и вечного пьянства, раздражающего ненависть. Это точка кипения настоящей войны, где жизнь и смерть выставляют своих генералов на важную и вечную битву за души землян. А бедные жители Пивоварни варятся в этом месиве…
Тот старик явно не ограничитель. Именно из-за него и началась трагедия, которая позволила ненависти убивать. Он… смертный. Обычный смертный, имеющий только… клятву с ненавистью? Что? Бред какой-то…
Люди постепенно стали расходится. Погода стояла серая, какая и полагает быть в траурные дни. Только дождя не было. Серые тучи душили надежду и счастливые мысли в головах людей. Сейчас победила смерть. Именно она является на этот день властительницей Пивоварни.
Власти направили в Пивоварню огромное количество техники и людей на чистку улиц городка. Вонь стояла ужасная. Жителям советовали оставаться дома и не открывать дома, пока последнее разлагающееся тело не будет отправлена в похоронное бюро, которое явно завалено работой. Сейчас на улицах куда оживленнее, чем в самые радостные праздники. Трагедия сближает людей больше, чем счастье.
Я быстро шел по мощенным плиткой улочкам домой. На похороны всех умерших обязан был прийти каждый. Это была дань уважения и сожаления погибшим и оставшимся в живых. Сегодня во всех заведениях, которые не закрылись, бесплатно раздавали еду. Проходя мимо небольшой забегаловки, известной своими теплыми светильниками, создающими домашний уют, я почувствовал, как мой желудок повелительно просил поесть. Решение было принято охотно, так как терпеть больше это зловоние было невозможно. Колокольчик радостно звенел, что на фоне всеобщего горя было неуместно и неловко. Заведение было не слишком заполнено людьми. Из постояльцев здесь сидели только малообеспеченные граждане или такие, как я. Мне приглянулся столик возле угла. Присев, я стал медленно вдыхать этот отфильтрованный воздух и выбирать блюдо в меню. Выбор был богатым. Разнообразие блюд впечатляло, а спиртных напитков, даже будучи в Пивоварне, и подавно. Мои глаза недолго бегали по темно-голубым страницам меню и, прислушавшись к мольбам желудка, выбрали обычный суп с сухарями.
Сделав заказ, я стал молча смотреть в окно. Мимо проходящие люди, прикрывая рты, быстро шли домой подальше от зловония. Скучно смотреть на мир из уютного помещения, когда нет ощущения чужого человека. Ты чувствуешь ответственность, находясь в здании- ты гость или хозяин- и это не позволяет с такой легкость и бесстыдством глядеть на жизни других. Какие тут жизни? Это спешка, суета. Она безразличная и скучная, может даже заразить и ввести в угнетающую меланхолию и раздумье. Когда ты на улице, то в твоей душе нет тех нравственных оков, тебя не теснит общественный взгляд, твои ноги не чувствуют стен- свобода поможет в любой момент сбежать в самый темный переулок и исчезнуть навсегда. Оттого смотреть в окна чужих домов куда веселее. Я становлюсь наблюдателем, камерой, которую никто не замечает, но она все видит. Мои зрачки фиксируют все, мозг запоминает повадки живущих в домах, у тебя появляется информация- ценный и важный инструмент, который в определенный момент поможет тебе. Тебя не волнует, что думают люди внутри. Они стеснены стенами. Пока хозяин откроет входную дверь, я уже буду пристально наблюдать за другими гражданами беспечной Пивоварни. Им становится жутко, мне становится весело. Все думают, что по улицам их пьяного города ходит психопат, что вот он убийца, но я неосознанное прикрытие настоящего монстра. У меня есть роль в этом сценарии…
Я- наблюдатель.
–Ваш заказ,– официант поставил на стол ароматный суп. Из тарелки еле видимыми горячими струйками поднимался вверх пар.
–Благодарю. Могу ли я сразу оплатить счет?
–Конечно.
Сотрудник на время удалился. Я снова повернулся к окну. Напротив меня стоял низкий мужчина, толстый и сгорбленный. Он смотрел прямо на меня и слегка улыбался, отчего на его щеках появлялись морщины. Его четкий подбородок сверкал, узкие ноздри широко раскрывались, отчего его грудь под серой курткой подымалась. Из-под шапки торчали пряди прямых коротких волос. Низкий лоб от улыбки становился еще меньше: его еле заметные брови так же, как и грудь вздымались вверх, а усмехающиеся глаза хитро глядели на меня. Несмотря на зловонье на улице, его руки в перчатках даже не поднялись, чтобы перекрыть нос.
–Вот счет,– неожиданно отвлек меня официант.
Я сунул ему купюру.
–Сдачи не надо. Вам на чаевые.
–Спасибо вам. Приятного аппетита.
–Спасибо…
Я повернулся обратно к окну. Мужчина пропал. Колокольчик зазвенел. Незнакомец вошел. Откланялся метрдотелю и стал направляться прямо ко мне. Меня это насторожило. Он вальяжно проходил мимо столиков, постоянно незаметно улыбаясь, иногда неуклюже сталкивался с сотрудниками и мило извинялся. Мужчина подошел к моему столику.
–Вижу, у вас не занято,– его протяжный, высокий голос немного картавил, мурча на звуке «р».– Меня зовут Атан.
Я ничего не ответил и смотрел на него снизу-вверх. Не дождавшись ответа, Атан бухнулся на стул, немного ойкнув.
–Ужасное зловоние в городе.
–Да,– немного понаблюдав за собеседником, я принялся за суп. Этот неожиданно наглый поступок меня смутил, но не полностью вывел из колеи.
–Может, и мне что-нибудь заказать?
–Как хотите.
–Вы были уже на похоронах?
–Да.
–Ужасающее зрелище, правда?
–Да.
–И ведь неизвестно, кто убийца.
Я промолчал, съев пару ложек. Незнакомец снял шапку и повернулся, пытаясь найти официанта. В глаза сразу бросилась большая лысина, которая, как остров в море, блестела под светом ламп. Сделав заказ, мужчина снова повернулся ко мне.
–Интересно,– он нагнулся ко мне поближе,– что вы делали у Ньепса?
Я остановился и медленно посмотрел на него. Его круглое невзрачное лицо улыбнулось шире- морщины на щеках стали отчетливее.
–Кто такой Ньепс?
–Как?– веки удивленно выставили белые глаза с красными венами.– Вы не знаете, кто такой Ньепс?
–Понятия не имею,– я равнодушно ответил и снова собирался взять ложку супа.
–А та лавочка? Та библиотека? Те Пленки? Разве вы их не помните?
Ложке снова пришлось упасть на тарелку. Я еще пристальнее взглянул на него.
–Хорошо. Допустим, я знаю, кто такой Ньепс. Зачем вам знать, что я забыл?
–Простое любопытство,– он своей пухлой рукой стал подпирать свой тяжелый подбородок.
