Сергей Юрьевич Демьяхин
Игрушки создателя 2
– Проклинаю! – вновь прогнусавила голова, бешено сверкая глазами. – Лободрот, ты предал меня? Почему не исполняешь приказ?
– Ничего не понял, – признался тот. – Медарон, наставник, это ты?
– Я это! Я! Эй, Пирст, поверни меня к нему, я хочу посмотреть в его предательские глаза.
– А может тебя просто прикопать поглубже? – спросил я, усмехаясь. – Прямо здесь.
– О, Создатель, за что мне всё это? Чем я разгневал тебя? Столько лет неустанной работы и всё коту под хвост.
Мне отчего-то даже стало жалко бедолагу. Однако, как он вообще может разговаривать? Без органов дыхания это ведь абсолютно невозможно. Снова пресловутое свойство ключа? Хотя вряд ли у остальных из их братии имелся опыт жизни головы без всадника. И что же мне теперь со всем этим хозяйством делать?
– Поверни меня, козлина! – продолжал тот тем временем. – Что не ясно? А-а, матерь божия, как же так? Верни меня обратно, ты же можешь, сволочь!
– Что я могу? – удивился я. – Ты своё тело со стороны видел? Хотя, чего болтать попусту?
Я подошёл к микроавтобусу и принялся водить его головой, словно видеокамерой, мне показалось, что так место ДТП будет выглядеть более достоверно, но ошибся.
– Хватит меня крутить, у меня сейчас голова закружится! – заорал Медарон. – Что это?
– Это ты, приятель, – сказал я ему. – Вернее, то, что от тебя осталось.
– Но как?! Это же совершенно невозможно. Я не могу умереть.
– Так ты и не умер. Технически, – заметил я. – Сознание твоё сохранилось. Вот только…
Да, печальное было зрелище. Тело умудрённого опытом, побывавшего, вероятно, во многих переделках, всесильного представителя кибериан, превратилось в суповой набор, а на месте головы так и вовсе образовалось кровавое месиво вперемешку с мозгами. Жуть.
– Сволочь! Убийца! Уничтожу тебя!
Интересно, он долго собирается мне угрожать подобным образом? Если отмести опасность слепого подчинения своему начальнику со стороны Лободрота, то из всех возможных способов мести, на мой непредвзятый взгляд, Медарону доступны только два. Заболтать меня до смерти, или ухитриться укусить за палец. Поэтому мне на ум тут же пришёл единственно верный вариант, как избежать этих пагубных последствий.
– Саймон, дружище, – обратился я к Лободроту. – А нет ли у вас, случайно, какого-нибудь перевязочного материала или клейкой ленты?
– Скотч где-то был, – машинально ответил тот, с неожиданным интересом приглядываясь и прислушиваясь к происходящему.
– Можешь принести?
– Конечно. Я мигом.
– Предатель, проклинаю тебя и всю твою родню! – проорал в ответ Медарон. – И детей твоих тоже.
– У меня нет никого, сэр, – обрадованно заявил Лободрот. – И вы мне больше не указ.
– А кто? Кто теперь тебе указ? Или ты забыл клятву, данную Верховному? Истреблять врагов наших до последнего. Так вот они, враги, истреби их и может быть тогда я подумаю о твоём помиловании. Ты же знаешь, что мы делаем с предателями?
– Ничего они тебе не сделают, – успокоил я того. – Искру может убить только другая искра.
– Сука! Заткнись, человек, чтоб вы все сдохли! Что же теперь будет?
Пока Медарон выкрикивал свои речёвки, обвиняя то меня, то тупую нерадивую искру, затем плавно переключившись на своего Верховного и самого Создателя, радостный мистер Грин притащил здоровенный моток клейкой ленты.
– Вот, Александр, Саша, нашёл.
– Петюня, давай, заклеивай ему пасть, надоел, как собака, – сказал я своему, отчего-то молчаливому, подопечному.
Тот неуверенно протянул руку к скотчу и замялся.
– Офигеть как стрёмно, Александр Викторович, – признался он. – Можно я сначала водки выпью?
– Нет, только не он! – вновь заорал Медарон.– Этот гад умудрился у нас сигналку сломать, пока ехал, пришлось его связывать. Её невозможно сломать было, а он умудрился, мудак. Знал бы, что дело этим закончится, прибили бы сразу этого недоноска.
– Чё это я недоносок? – тут же обиделся Петюня. – Я просто люблю всякие красивые штуки. Кто же знал, что она такая… Ну, это, я вообще думал, что это яйцо какое-то, хотел посмотреть, что внутри. Локи меня отговаривал, хотя самому тоже интересно было. Вот мы и открыли, а оттуда как дрянь поползла всякая, ну мы и давай орать и давить. Еле затоптали её, хорошо успели, пока эти не накинулись. Дальше не помню ничего
Ох, Петюня. Не зря тебя Разрушителем назначили. Да и Локи хорош, пусть осторожный, но всё равно взломщик, мать его.
– Ладно, я сам, Саймон, подержи своего начальника, пока я его слова лишать буду. У нас тут не демократия.
Лободрот бережно, насколько позволяли его огромные конечности, взял голову и стоически держал её на вытянутых руках всё время пока я осуществлял перевязку. Медарон же сначала орал, потом мычал, бешено вращая глазами и неистово сопя носом. Однако, как же он может дышать без тела? Или же это просто имитация? Так нет, из ноздрей вырывался вполне себе правдоподобный свист, а в сохранившихся на нашу беду голосовых связках слышались хрипы и горловое клекотанье. Чего же ты наворотил, Создатель? Что это за магия такая?
– Ну всё, – я с наслаждением выпрямился и потянулся всем телом. – Я закончил.
Медарон же, казалось, совсем обезумел, это ясно читалось в его глазах.
– А что дальше делать, Александр? – спросил Лободрот, аккуратно опуская голову на землю.
Петюня же в это время скрылся за автомобилем и мне не в чем было его упрекнуть. Не каждый день при тебе заклеивают рот говорящей черепушке. Только вот как бы не учудил опять чего. Этот точно сможет найти на свою задницу приключений даже в самой, казалось бы, безобидной обстановке.
– Надо бы тела утилизировать, – предположил я, озираясь по сторонам. – Ну, или похоронить, по местному обычаю. Наследили мы тут, будь здоров, не дай бог, заметит кто и доложит, куда не следует.
– Правильно ты говоришь, – обрадовался тот, видимо выполнять приказы для прирождённого воина-убийцы было намного проще, чем продумывать долгосрочную стратегию. – У нас и лопаты есть.
– Чего только у вас нет, – пробормотал я, глядя в спину удаляющегося Лободрота, который уже вовсю нёсся выполнять поручение.
Хотя я вроде и не поручал ему ничего, всего лишь обозначил некий план действий, но сие качество в нём мне неожиданно понравилось. Как-то ненавязчиво, я бы даже осмелился предположить, с облегчением, искра кибериан переметнулся в мой лагерь. Надо бы поразмыслить, как использовать его в своих последующих планах, если таковые, конечно, вообще нарисуются.
По-хорошему, ему помочь бы не мешало, но усталость начала брать своё и я присел на, ставший уже знаменитым, камень. Так и просидел неподвижно, пытаясь собраться с мыслями, до тех пор, пока Лободрот не появился вновь, вооружённый специальным ручным неавтоматизированным инструментом для рытья ям. Что-то глючить стало мою систему, выдаёт справки, которые мне и даром не нужны. По крайней мере, сейчас.
Петюня ещё странно тихо себя ведёт. Я решил не дёргать тигра за усы и незамедлительно проверить своего мелкого напарника, не ровён час, расхлёбывать придётся уже не ложкой, а половником. Лободроту, скорее всего, моя помощь и не потребуется. Глядя на то, как он рьяно принялся за рытьё, я решил ему вовсе не мешать и, встав на ноги, поплёлся на поиски.
Как в воду глядел. Ни красоты местности, ни пряный воздух в совокупности с птичьим щебетанием, ни синее небо над головой не смогло сравниться с картиной, представшей у меня перед глазами. Этот паршивец нашёл-таки себе утешение в виде огромной пузатой бутыли с пёстрой наклейкой и, жмурясь от счастья, лакал её содержимое прямо из горла. Никакого уважения к благородному, судя по всему, напитку.
Да, понятия о жажде у нас с этим индивидуумом были прямо противоположными. Я отродясь не пил спиртного, но глядя на довольную харьку Петюни, да ещё если учесть весь тот груз непомерной ноши, который навалился на меня со всей своей решительностью, решил вдруг поддаться на провокацию и махнуть рукой на всё. Будь, что будет. Надоело.
– Дай-ка сюда, – потребовал я у него и протянул руку к бутылке.
– А-а, Викторыч! Опять всех убил, да? – радостно отозвался тот. – А я вот самогон нашёл, только он стрёмный какой-то, у нас в деревне лучше гонят. Бабка есть одна, секретный рецепт у неё, никому не рассказывает. Только если пузырь выпил, всё… С ног сшибает напрочь. А эту хрень пью, а всё не пьянею.
– Так давай я выпью.
– На. Тут у них целая коробка почти. Правда, половина разбилась.
Петюня протянул мне бутыль и я, помолившись про себя, чтобы ни одна посторонняя бацилла не передалась мне от этого разносчика заразы, присосался к горлышку. Падать, так уж на самое дно. Отлежавшись, можно пробовать начать восхождение заново.
– Ну ка, подвинься, – велел я ему, оторвавшись от бутылки и, силясь не задохнуться от сивушных паров, устало присел рядом. – Всё хотел тебя спросить.
– Про чё? – язык у Петюни уже начал заплетаться.
Соврал как всегда, пьянеет он быстро.
– Ты мамку любишь?
– Конечно, ты ещё спрашиваешь? У меня она знаешь какая? Никто не знает.
– Это точно, – кивнул я и, поморщившись, вновь отхлебнул приличный глоток. Алкоголь на вкус был отвратительным, но внутри вдруг всё окатило приятным теплом и слегка ударило в голову.
Петюня тем временем порылся в глубине салона, звякнул стеклом и достал ещё один пёстрый пузырь. С хрустом отвернув пробку, добродушно и немного смущённо улыбнулся.
– А зачем спросил про мамку?
– Так это она тебя пришельцам продала. Вот этим самым, – я кивнул головой в сторону лужайки. – Это их машины и омерзительное пойло.
– Так это тоже инопланетяне, да? – обрадовался парнишка и вновь припал к горлышку. – Ну, так ты всех убил, чего теперь бояться-то?
Святая простота. Он что, вообще меня не слышит?.
– Я говорю, мамка тебя предала, она здесь самая главная убийца. Ну, не считая Медарона, конечно. И Лободрота.
– И тебя?
– Я с ней даже рядом не стою.
– Ерунда какая-то,– беспечно отмахнулся Петюня и засмеялся. Хмелел он просто с катастрофической быстротой. – Мамка добрая, она и мухи не обидит. Правда, ругается иногда, но так это не со зла, она мне добра желает. Я вот сейчас ещё немного выпью, отдохну и пойдём к нам домой, мамка теперь ужин, наверное, приготовила. Жрать охота, спасу нет. Да и, кажется, дождь собирается.
Я задрал голову к небу, но не увидел ничего особенного, лишь небольшую тучку вдали.
– Петюня…
– Чего?
Нет, так не пойдёт. Похоже на то, что подобные мысли в эту маленькую головку попросту не помещаются. Так и чёрт с ним. Насчёт ужина, кстати, верная мысль, пора здесь уже заканчивать. Я никак не мог привыкнуть к тому, что столь тёмные дела, которые творятся здесь уже почти целый день, не находят не то что моментального отклика от местных властей, но и вообще какой бы то ни было реакции.
– Ничего, – буркнул я, допил остатки спиртного и поднялся. – Выбираться отсюда надо, поздно уже.
– Так пошли, чего тянуть?
– Пошли.
Лободрот, надо отдать ему должное, с поставленной задачей справился на "ура", несмотря на свой сдувшийся уровень. Видимо, аватар его и при человеческой жизни отличался недюжинной силой и выносливостью. Ну правильно, в кого ещё вселять опасного со всех сторон рептора, как не в такой же устрашающий, но земной экземпляр. А ведь у всех этих людей, которые сегодня погибли и, скорее всего, ещё погибнут, были семьи, знакомые, привычная, устоявшаяся жизнь. А мы своим появлением просто стёрли тысячи личностей из местного бытия. Неужели только по воле Создателя? Ведь и у нас у всех был выбор. Что за игра такая? И все ли правила действительно пишет нам он самостоятельно?
Глядя на, выкопавшего огромную канаву, Лободрота, я для себя решил, что правила и условия этой долбаной игры я отныне буду устанавливать для себя сам. К чёрту Создателя и все его дурацкие прихоти.
– Саймон, тебе помочь? – спросил я, чувствуя, что голова наливается тяжестью и двигаться стало гораздо труднее. Впрочем, это не помешало возникнуть неведомо откуда взявшемуся веселью.
– Если не затруднит, Александр, – тяжело дыша, ответил тот. – Что делать с Медароном?
– Так тебя Саймон зовут? – радостно ощерился Петюня, держась за початую бутылку. – А я Петя. Тут ещё Локи был, брательник мой, только он сейчас в увольнении, но скоро будет.
– Му-мы-му!!! – донеслось в этот момент из под ног.
Медарон, что вполне естественно, не мог исполнять роль колобка, поэтому всё это время торчал, как гриб, на одном месте, силился прогрызть скотч и время от времени отчаянно мычал, привлекая внимание к своей, изрядно укороченной, персоне. Только вот не учёл, что люди, в большинстве своём, делятся на две категории. Одни от испуга шарахаются в сторону, как чёрт от ладана, другие же, при тех же обстоятельствах, стараются уничтожить источник угрозы.
Петюня и пробил с ноги по непонятному мычащему предмету, валяющемуся на земле. А вот нехрен пугать почтенных гражан, находящихся, ко всему прочему, в изрядном подпитии и состоянии повышенной готовности к разрушению всего и вся.
– Твою мать! Это чё за дела? – заорал он и ухнул прямо на задницу, завороженно наблюдая за полётом импровизированного мяча, который, ко всеобщему удивлению, влетел прямо в центр выкопанной ямы и завертелся, словно волчок.
– Ну вот и проблема решена, – заржал я, предчувствуя новые нехорошие последствия. – Саймон, как тебе такой вариант?
Лободрот с ничего не понимающим видом заглянул в яму.
– Сэр? У вас всё в порядке?
Господи, где моя Светлана, свет Игоревна со своими, всё решающими в подобной ситуации, ладошками? Хоть впору самому себя по щекам хлестать. Надо избавляться от этой истеричной реакции на всё подряд, тем более, что смех рядом с практически кладбищем выглядит несколько цинично. Да и вообще, впору скорее рыдать от подобного стечения обстоятельств, а не ржать, словно конь.
– Это… – нерешительно начал Лободрот, поднимая взор. – Нехорошо закапывать живого. Как-то не по-вашему, не по-людски.
– Александр Викторович! – подскочив, как смог, Петюня доплёлся до края ямы и тоже уставился внутрь. – Я не хотел его бить, просто со страху, так получилось. Давай его оставим, а? Будем девок пугать. Ни у кого ведь такой фигни нету, а у нас будет. Башка говорящая – охренеть же!
– Охренеть, – согласился я и мельком взглянул на Лободрота.
Тот вроде даже вздохнул с облегчением.
– Только откуда мы знаем, как за этим зверем ухаживать? Саймон, ты когда нибудь сталкивался с чем нибудь подобным?
– Нет, это впервые.
– То-то и оно. Насколько я понял, никакой инструкции по эксплуатации этой говорящей головы нет. Ну там, надо ли её кормить, поить, выгуливать. И где держать, чтоб не спалили. Оно ж не затыкается, если рот не заклеен.
– Может, специальную затычку сделать? – предположил Петюня и посмотрел на меня с вполне понятной надеждой.
Любит, бедолага, всё блестящее и необычное. Только кто ж ему позволит выставлять этакое чудище на всеобщее обозрение? Девок он пугать собрался.
– Или намордник, – не преминул добавить Лободрот и смутился, словно барышня.
Не привык, видимо, своё мнение высказывать, а тут и наказания вроде не предвидится, да и сам источник этих наказаний то ли есть, а то ли нет его. На глазах смелеет наш, беспощадный к нехорошим людям, рептор.
– Ладно, – чуть подумав, ответил я и кивнул киберианину. – Доставай своё начальство, нельзя его там оставлять, тут ты прав на все сто. Потом придумаем, что с ним делать. А вот рот развязывать не будем пока, надеюсь, он не задохнётся. Чёрт, как же это работает?
Лободрот бесхитростно улыбнулся и мигом очутился в канаве, бережно поднимая голову Медарона. К свёрнутому набок носу добавился стремительно наливающийся синим цветом фонарь на месте левого глаза, зато правый зыркал так ослепительно ненавидяще, что поневоле становилось жутковато.
Ну ничего, господин заокеанский гость, больше не будешь ты строить свои козни в отношении беззащитных людей. Как бы то ни было, а правосудие свершилось, хоть и с моим минимальным участием, но всё же. Врагу не пожелаешь такого существования. Хотя, ключ кибериан ведь и есть враг, кто же ещё? Хотел всех убить, вот сам и поплатился, так что всё по-честному.
– Есть у меня для тебя подарочек, Медарон, – проговорил я, принимая, замотанную скотчем, голову у Лободрота. – На обратной дороге заберём, когда здесь всё закончим. Лежит в кустах, тебя дожидается.
Естественно, тот ничего мне не ответил, лишь на мгновение в уцелевшем глазу мелькнул некий интерес, но тут же сменился на вполне себе обычное и понятное негодование. Ну, ничего, ничего, это ты мой подарок не видел, ещё не так возбудишься. А вот интересно, зелье Лайе подействует на отрубленную говорящую башку? Надо будет обязательно проверить, вдруг оно ещё и спать не будет теперь никогда, надо же ведь хоть на время его обезвреживать.
Передав импровизированного колобка радостному Петюне и строго настрого приказав глаз не спускать с него, мы с Лободротом принялись за дела наши скорбные, то есть – похороны. Дурное дело нехитрое, тем более, что яма уже готова, да и смутные подозрения, возникшие вдруг у меня в самом отдалённом закоулке мозга, будто сие занятие для моего тела совсем не в новинку – всё это способствовало процессу в положительном ключе. Спустя каких-то сорок минут мы втроём уже притаптывали землю и вовсю укладывали на месте братской могилы, предусмотрительно снятый Лободротом, дёрн.
– Вот и всё, – устало сказал я и повалился на спину прямо в траву. – Перерыв двадцать минут.
– Тридцать, – пропыхтел Петюня и рухнул рядом.
– Да хватит и пяти, – предположил Лободрот и аккуратно присел на камень. – Надо ехать. Только я теперь не знаю куда. Сэр Медарон теперь вряд ли захочет иметь со мной дело, но вот наш Верховный – очень суровый господин. За предательство мне точно ничего хорошего не светит, поэтому лучше мне сейчас отсидеться где нибудь. Хотя я так ничего и не понял, что же натворил такого? Ведь это вы убили всех наших парней.
– Ты должен был убить нас, разве не слышал приказа хозяина? – пробормотал я и уставился на небо, там явно готовилось что-то нехорошее – тучки понемногу заволакивали небосвод и совсем недалеко уже пару раз угрожающе грохотнуло. – А ты ослушался приказа, оставил нас в живых, так мало того, ещё и помог заткнуть голосовой фонтан этого говорящего черепа.
– Он мне не хозяин, – возразил тот. – Просто я всегда знал его, с самого детства, он мне вместо матери был.
– А почему не отцом?
– Ну так… – замялся киберианин. – Это…
– Что?
– У нас никто никогда не знает, кто отец.
– Как это?
– Ну, понимаешь, Александр, репторы размножаются немного не так, как люди.
– Блин, извини, – до меня дошло. – Вы же яйца должны откладывать.
– Ага.
– Ха– ха! – пьяно засмеялся Петюня. – Как куры, что ли?
– Типа того, – напрягся Лободрот и закусил губу. – Что в этом смешного?
Похоже, парень явно решил обидеться, но Петюня почему-то проигнорировал его совершенно очевидный посыл. Нет, точно не умрёт своей смертью.
– Куры – дуры, заявил он. – Все знают, что глупее курицы зверя нету. У нас в деревне один мужик был, Михалыч…
– Почему был? – спросил я. – Умер, что ли? Или уехал?
– Так убили его. В позапрошлом году, кажется. Короче, пил он, как не в себя, пропил всё, что было, а жрать нечего. Сначала соседи жалели его, подкармливали, только потом надоел он всем.
– А куры здесь при чём? – не выдержал я. – Тебя опять не туда понесло?
– Да слушай, начальник, у Михалыча спиннинг от отца остался, так он приспособился соседских кур на червя ловить. Мужики с утра на рыбалку идут, ну, кому делать нечего, а этот прямо с крыльца рыбачил. Насадит червя и давай бросать. А куры-то – дуры, клевали, как перед нерестом, дрались ещё за наживку.
Михалыч херак, и подсекает. За месяц штук пятнадцать поймал и, главное, никто никак понять не мог, куда куры пропадают, пока не спалили его. На петухе засыпался, уж больно матёрый оказался, зараза. Пол-улицы тогда сбежалось, ха-ха, я тоже видел, весело было. Бабы чуть не прибили его.
– Ты же сказал – убили.
– Так это не в тот раз, тогда ему только морду расквасили. Участковый наш посадить хотел, да бабы не дали, говорят, жалко его. Хоть и идиот. Спиннинг, правда, забрал. Сейчас сам с ним на рыбалку ходит, я сколько раз видел. Тот ещё жучара, ещё и к мамке моей подкатывается.
– Больше не будет, – пообещал я. – А убили за что?
– Да ни за что. Пошёл он за грибами в лес, да в капкан угодил, у нас тут браконьеров видимо-невидимо, охотники там всякие и прочее.
– И что, умер?
– Так охотники и убили. Мамке потом участковый, Георгич, рассказывал, а я слышал. Поймали браконьеров тех, вернее, они сами сдались. Прибегли в участок и давай орать, что оборотня завалили. Бухали до полночи, а потом капканы пошли проверить, глядят, а в одном кто-то шевелится и воет по-волчьи. В темноте-то не видно ничерта, ну они с перепугу со всех стволов и шарахнули. А когда подошли поближе, фонарём посветили, смотрят, а там мужик лежит, в капкан попался, только не мёртвый, а живой. Он им: "Какого хера шкуру испортили, суки?!"
Вот они пересрали тогда, это я понимаю. Я бы сам от страха обделался бы. Если бы трезвый был.
– И что дальше?
– Да ничего. Шмаляли в него до тех пор, пока патроны не кончились, а потом побежали докладывать. От Михалыча только почти ничего не осталось, еле узнали, что это он. Мужиков посадили тех потом. Хотя они вину не признали, всё твердили, что это точно оборотень был.
– Какая интересная история, – Лободрот аж зажмурился, видимо, всё ещё находясь под впечатлением от только что услышанного. – А я всегда очень скучно жил. На войне одно и то же. С той стороны враги, с этой друзья, потом через несколько лет наоборот и так бесконечно. Никакой романтики. А здесь у вас так интересно.
– Ха! – усмехнулся Петюня. – Ты меня держись, у тебя ещё столько разного произойдёт, мама не горюй. Скучать не будешь.
– Правда?
– Кривда! – влез я в их диалог и исподтишка пригрозил Петюне кулаком.
Нечего мне тут одеяло на себя перетягивать, тоже мне, вербовщик нашёлся.
– Всё, хватит отдыхать, кажется, гроза надвигается.
Действительно, небо стремительно серело, ветер уже перестал быть ласковым и с каждой минутой шумел в кронах раскачивающихся деревьев всё сильнее. Я подумал, что до Ходорковичей, при таком раскладе, мы теперь точно не доберёмся без потерь. В незнакомом лесу, не зная дороги, несмотря на весь имеющийся в наличии транспорт, покидать это место было бы слишком самоуверенно. Я ведь ещё ни разу не сталкивался с местными природными катаклизмами, кто знает, как здесь всё это происходит? Петюня не в счёт, ему всё едино.
Вот только в моей памяти были ещё свежи те последствия, которые наступали после таких вот, безобидных, на первый взгляд, сигналов от стихии, на моей родной Технеции. Сколько жизней унесли сезоны дождей, так никто до конца и не узнал, хотя статистика велась первое время. Потом погибших просто перестали считать.
И ведь ещё совсем недавно ничего не предвещало столь внезапно возникшего урагана. Складывалось впечатление, что сидящий там, наверху, решил вдруг наказать меня за опрометчивое решение действовать без оглядки на чужие правила и таким образом демонстрирует своё негодование и силу, вкупе с возможностями.
– Надо искать укрытие, – сказал я с тревогой, когда первые водяные капли ударили по макушке, впрочем, моросило недолго, буквально через несколько секунд ливануло, как из ведра.– Только не в подвал, а то затопит.
– Да ладно, Александр Викторович, – засмеялся Петюня. Этому дурачку лишь бы повеселиться. – Это же просто дождь.
– Александр, здесь немного по-другому, – добавил Лободрот. – Не так как в наших мирах.
– Что, ваша Киберия тоже погибла? – спросил я, догадавшись, к чему он клонит.
– Так же, как и остальные. Мне Медарон рассказывал. Но тут дожди неопасные… в основном. Правда, не везде.
– Вот видишь! – вновь запаниковал я. – Надо хотя бы в машину сесть. Хоть куда нибудь.
– Пойдём лучше в подвал, – сказал Петюня и первым двинулся к тому выходу, из которого в последний раз на своих ногах выбежал Медарон.
Арка неплохо сохранилась, несмотря на все прошедшие годы, поэтому словно приглашала к себе в укрытие. Лободрот последовал за парнишкой.
– Вы уверены?! – прокричал я, рискуя надорвать голосовые связки, поскольку раскаты грома стали просто ужасны, а дождь превратился в настоящий ливень.
Я уже вымок до нитки, но всё ещё колебался, хотя разум просто орал в уши: "Да беги ты уже, дубина, чего стоишь?" Оба моих товарища уже заняли свои места под спасительными сводами входа в подземелье, призывно махали мне руками и я, наконец, решился.
Всё произошло за считанные секунды. Мне оставалось два шага до безопасного, судя по отзывам опытных землян, места, когда в мозг закралась крайне несвоевременная мысль.
– Твою мать, – прошептал я. – А Медарон-то как? Его ж забыли.
Вот так оно всегда и бывает. Я резко развернулся и зашарил взглядом по поляне, стремительно набухающей влагой, дождь стоял стеной и сильно ограничивал видимость. Где же это зловредный колобок? Хоть бы укатился уже куда нибудь, думаю, что плакать никто не стал бы. Разве что Лободрот поскорбит маленько, да и успокоится. Ладно, главное сейчас, по примеру Петюни, этого футболиста доморощенного, случайно не пнуть его заново. Если опять залетит в какое-нибудь труднодоступное место, клянусь Фалангой Факи, выковыривать его оттуда точно не стану.
А, так нет же, вон он, лежит себе, душ принимает, как бы не захлебнулся. Иди-ка уже сюда, чёртова головешка, так и быть спасу тебя на этот раз. Хотя ты этого и не заслуживаешь вовсе.
Грохотнуло так, что я моментально чуть не оглох. Темнота вокруг ослепительно вспыхнула и, острой болью пронзив меня от макушки до пяток, погрузила весь этот мир во мрак.
