Сергей Владимирович Еримия
Отголоски тишины
Глава двадцать четвертая
Глаза медленно открылись. Мигнули. Темнота, но это неважно, я прекрасно понимал, где нахожусь – у себя в комнате. Сижу на диване, вот только не опираясь на спинку, а наклонившись вперед, будто нерадивый школьник за партой, горе-ученик, которого не беспокоит осанка. В руке у меня листик, то самое написанное тайнописью «мое» письмо. Простая бумага казалась подсвеченной, будто переливалась она, заставляя оживать то ли реальные, то ли воображаемые буквы.
Ярко вспыхнул свет, то моя рука нащупала шнурок торшера. Перемена освещения заставила закрыть глаза, но ненадолго. Подгоняло любопытство, подстегиваемое все еще не канувшим в бездну времени сном. Чуть-чуть приподнимаю веки, пытаюсь сфокусироваться на по-прежнему подмигивающем листе бумаги. Получается, вот только…
Да, я проснулся, почти проснулся, но сон не спешил покидать меня. Письмо, составляющие его буквы все еще жили своей жизнью. Они кружили перед моими глазами, вертелись, будто пытались запутать, срывались с мест, перепрыгивали друг через дружку и вдруг собрались в слова, те, в свою очередь, выстроились в предложения, вполне себе осмысленные предложения, текст письма…
В затруднительном положении я оказался, друг мой. На тебя одного уповаю, на твою лишь мудрость и рассудительность рассчитываю. Дочь известного тебе А. Не стану упоминать его имя пусть даже тайнописью, кто знает, куда это письмо попадет, в чьих руках окажется. В эти смутные времена я не могу довериться даже тем, кто обладает знаниями, позволяющими его прочесть. Так вот, дочь его вынуждена прятаться, и скрывается она за стенами нашей обители.
Спросишь, почему? Отвечу вопросом – а что мне оставалось делать? Что я мог сказать ей, молящей об убежище? Особенно после того, как кормилица, единственный близкий ей человек, умерла просто у наших ворот! Что! Что можно было сделать в такой ситуации? Как поступить? Вот и случилось, что теперь я укрываю ее, укрываю и боюсь.
Да, конечно, у нас есть оружие. Да, подвалы доверху заполнены бочонками с порохом. Но братья мои, они монахи, слуги господа, они ведь не воины. В большинстве своем они не в состоянии даже себя защитить, что говорить о ней!
Посоветуй мне, окажи милость, только умоляю, скорее! Я искренне верю, что о ней никто еще не ведает. А что будет, когда узнают?! Боюсь об этом и думать…
– Такая вот записочка. Не могу сказать, что привожу ее дословно, но суть примерно такова. Это и были те слова, над дешифровкой которых я так долго бился и смысл которых мне таким непостижимым образом открылся. Думаю, ты хотел бы спросить, как это я умудрился прочесть письмо, пусть даже и расшифрованное, но написанное на неизвестном мне языке? Нет? Вот и не спрашивай. Все равно я не смогу ответить. Как и на большое количество других вопросов. Нет у меня на то ответов да и быть не может. Я просто смотрел на буквы. Смотрел и видел. Видел то, что тебе процитировал. Каким-то чудом я понимал. А вот как…
– Наверное, это интересно. Допустим, то самое письмо, его текст, не игра сонного воображения, а действительно скрытый смысл тайного послания. Неизвестно от кого и непонятно кому адресованного. Хотя, я уверен, ты считаешь что знаешь, от кого и кому. Допустим все так, но что это доказывает? Только то, что ты и раньше знал. Легенда получила косвенное подтверждение, и какой из всего это вывод?
– Ничего ты не понял. Не было никакой легенды, была лишь моя выдумка или, что куда более вероятно, воспоминание!
– Даже так! Ладно. А что на счет святого Луки?
– Ты о Евангелие? Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам? Думаю это просто напутствие, может даже напутствие мне. Стучите, и отворят, вот я и постучал. Правда, вынужден сознаться, стучал я не очень настойчиво.
– Хорошо, постучал, отворили, а что дальше?
– Дальше? Понимаешь, уже тогда у меня возникла и разрасталась уверенность в том, что меня все время кто-то ведет, кто-то сопровождает, подталкивает. Именно так, кто-то мною управлял. По всему видно – меня в самом буквальном смысле заставили расшифровать это письмо. Сначала подбросили закодированную записку. Затем вручили страницу из Библии, можно даже сказать подложили разгадку (конечно, если это все-таки разгадка!). Наверняка знали, что сам я не справлюсь. Знали, что мне не хватит желания, упорства, а может и ума. Но вот какая штука – я до сих пор не понимаю, кто эти «они»!
Да, я получил разгадку своего таинственного письма. Таким вот непонятным образом. Получил и задумался. Нет, не о способе получения, и даже не о содержании послания. Я вдруг подумал, может весь смысл происходящего со мной сводился именно к тому, чтобы заставить меня поверить – мои видения они не такие уж и видения? Неважно, что они, но они более реальны, чем могло бы показаться.
Долго я размышлял, но ничего стоящего так и не придумал. Легко догадаться – я снова оказался в том положении, в той ситуации, когда не знаю, что делать, как поступить, не знаю, что предпринять. Конечно, со стороны, должно казаться, что я ждал пока кто-то, а может что-то укажет мне верный путь, подтолкнет меня. Пусть так, не стану искать оправданий, особенно учитывая тот факт, что мне опять-таки помогли. Снова непонятно кто, и не совсем понятно как. Но это ладно, тут бы хоть узнать, кто они мои таинственные покровители, друзья или совсем даже наоборот?
Ждать пришлось недолго, всего лишь до следующей ночи…
Днем, уже зная содержание письма, я впал странное состояние полнейшей несобранности. Стал рассеянным, все валилось из рук. Я подсознательно чувствовал, что это еще не конец, что что-то изменится и совсем скоро. Я чувствовал, что что-то случится и не мог понять хорошее или нет. Предчувствия душили меня, прогоняли из головы все прочие мысли. Весь день я был как на иголках. Не мог себя заставить хоть что-нибудь сделать. Не мог уговорить себя даже попытаться что-то сделать. Хорошо хоть брат Кирилл снова куда-то уехал, некому было удивленно на меня смотреть и беззвучно требовать объяснений.
Полный предчувствий, я и не заметил, как очередной день прошел…
Я уже не раз говорил, но повторюсь, за все время, проведенное в монастыре, я заново научился спать. Правильно говорят – режим очень даже полезная вещь. Канули в лету те времена, когда без малого половину ночи я ворочался в постели, гонял в полусонном сознании глупые мысли и ждал когда он придет. Когда придет такой долгожданный сон. Здесь же, в тишине, в спокойствии, подчиненный общему распорядку, я засыпал, лишь только голова касалась подушки. И ночи пролетали как одно мгновение. Казалось, только приляжешь, только закроешь глаза, а вот уже и утро. Новое, свежее утро. А с самого утра я полон сил и энергии, да что там «сил», каждое утро я просыпался с отличным настроением!
Вот только эта ночь была не как все. Вернее, в этой ночи было что-то не как во всех, что были и еще будут…
Неслышно, как и всегда подкрался вечер, обычный, почти ничем не примечательный. Вечер как вечер, вот только отец Александр почему-то настоял на моем присутствии на вечерней службе, а помимо того, что я научился спать, я еще научился и подчиняться. Правда, настоятель по своему обыкновению не приказывал, а лишь просил. Но это был не тот случай, когда между этими, полярными на первый взгляд, понятиями существует разница. Конечно, я пошел. Да и причин отказываться у меня не было.
Вернувшись в комнату, открыл окно, я так делал уже почти месяц. За всю долгую зиму и не особо теплую весну здание изрядно остыло, отопление давно отключили, и, несмотря на то, что за окном было довольно-таки тепло, от толстых стен веяло прохладой и легким намеком на сырость.
Несобранность минувшего дня еще не совсем покинула меня. Минут десять я просто лежал, не раздевшись и не расстелив постели, смотрел в побеленный потолок, который в призрачном свете луны выглядел мертвенно серым. Внезапно его яркость возросла. Вспыхнул он чистым, серебряным светом и тут-таки понемногу начал темнеть, будто тучка полупрозрачная на луну набежала.
Ничего не значащая на первый взгляд деталь заинтересовала меня. Я повернул голову к окну, но ничего не увидел. Перекатился на край дивана, стало лучше (во всяком случае, лучше видно). Маленький краешек лунного серпа проник сквозь окно и заглянул ко мне в комнату. Промелькнула мысль: «Но ведь должно быть полнолуние, а виден только узкий серп. Почему? Непорядок! Мысль немного повисела в сознании и вспыхнула идеей – так сегодня же затмение!».
Не подумай, что я никогда не видел лунного затмения. Видел, и не раз. Просто это такое явление, которое, мало того что бывает нечасто, так еще и на него всегда любопытно посмотреть. Есть в нем что-то таинственное, что-то пугающее, мистическое, а от того манящее.
Я спрыгнул с дивана и подошел к окну. Неудобное оно, узкое, стена толстая, чтобы хоть что-то можно было разглядеть из таинства поглощения лунного лика земной тенью, пришлось почти целиком пролезть в оконный проем.
К тому времени, когда я удобно устроился, луна почти скрылась в тени. Практически весь диск, за исключением тонкой светящейся нити, обозначающей край лунного диска, был залит серым с кровавым оттенком пепельным светом. Завораживающее зрелище!
Секунду я любовался редким природным явлением и тут случилось…
То, что происходило далее, я не понимаю. Узкая полоска лунного блеска погасла. Полутень луны стала гуще, качнулась она, сорвалась с небес и тучей хлынула ко мне в комнату. Темная масса влетела в окно. Толкнула меня. Я съехал по наклонному подоконнику и шлепнулся на пол. Кажется, ощутил ледяное прикосновение лунной тучи, чувствуя, как сознание покидает меня.
Очнулся (а может, все-таки проснулся?) я уже на диване. Удивленно осмотрелся, взглянул на себя, ничего необычного – лежу раздетый, одежда, как и всегда, аккуратно сложена на стуле рядом со мною. Все как прежде. Может и вправду приснилось? В пользу этого свидетельствовало и то, что от затмения не осталось ни следа, лишь полная луна весело проливала свой серебряный свет через открытое окно, вырывая из темноты скромную обстановку и удивительно контрастные стрелки часов. Два часа ночи. Ровно.
Тишину нарушил скрип – закрылась дверь. Нет, не какая-нибудь условная, а дверь моей комнаты! Дальше больше – в коридоре слышались шаги. Опять-таки у моей двери! Даже не так, они не слышались, они звучали, они раздавались! Так ходят, не скрываясь, так ступают с единственной целью – чтобы тебя услышали. Хоть кто-то услышал…
И я услышал. Подбежал к двери, распахнул ее, выглянул в коридор. Там, чья-то высокая фигура, закутанная в серый среди ночной полумглы плащ с капюшоном, закрывающим большую часть лица (просто как те, неизвестные из моего вчерашнего сна), медленно спускалась вниз по лестнице.
Любопытство подгоняло меня или что-то иное, не знаю, но я быстро схватил брюки, одеваясь на ходу, побежал следом. Напрасно спешил, зря боялся упустить незнакомца. Он шел очень медленно, и что меня особенно задевало, даже не думал таиться! Не иначе как чувствовал себя спокойно в помещении монастыря, да просто был как у себя дома! Это безобразие, тут надо разобраться.
По-прежнему не оглядываясь, незнакомец спустился на первый этаж, постоял пару мгновений, будто сомневался, затем проследовал в помещение библиотеки. «Так вот кто подбросил мне ключ от шифра! Сейчас я с тобой поговорю!» – я ринулся следом. Остановился у порога и заглянул в щелку приоткрытой двери. Нет, на этот раз мой стол не заинтересовал полночного визитера, он приблизился к противоположной от входа стене. Остановился. Несколько секунд осматривал лепнину на пилястре, медленно поднял руку, тут-таки до моего слуха донесся отчетливый щелчок, его дополнил тихий шелестящий шум невидимого в полумгле механизма.
В неверном лунном свете, проникающем сквозь цветные стекла узких окон, просто по центру противоположной стены рядом с фигурой незнакомца четко вырисовался ровный прямоугольный контур. Потайная дверь! Конечно же! Я слышал и неоднократно, что в старых монастырях существует обширная сеть подземных ходов, значит, это один из них!
Понятно, это все понятно, но вопрос был и остается, кто этот человек, почему бродит ночью по божьему дому, что ищет, что затевает?
Он все еще стоял рядом с образовавшимся проходом. Я был далеко, да и освещение не позволяло рассмотреть, что именно он там делал, но сейчас я просто уверен – он оглянулся посмотреть, убедиться в том, что я следую за ним! Хотя, может все гораздо проще? Может, его капюшон качнулся, потревоженный легким дыханием?
Минута и он шагнул в темный проем двери, растаял, слившись с абсолютной чернотой. Я тут же бросился в погоню, опасаясь, что он успеет скрыться, что механизм снова скроет от меня проход.
Можно было не спешить. Дверь не собиралась закрываться. Может, она управлялась исключительно из библиотеки, а может, некая автоматика срабатывала через определенный промежуток времени, или (чего тоже нельзя исключить) ее просто никто не спешил запирать! Тогда же я не задумывался на глобальные темы, я просто переступил через условный порог и, подсвечивая себе экраном телефона (спасибо производителю, за такую полезную возможность!), очутился в потайном помещении.
Несмотря на то, что весь механизм рассмотреть мне так и не удалось, казалось, что кто-то и когда-то (наверняка давно) очень здорово над ним потрудился. Дверь, та часть стены, что преграждала проход в секретную комнату, оказалась сплошной каменной плитой размерами почти метр на два и сантиметров сорок толщиной. Страшно подумать, какова ее масса! Какой грохот будет, если она свалится и успею ли я понять, что она свалилась, если она свалится на меня?!
Та сторона, которая была обращена внутрь библиотеки, была искусно покрыта штукатуркой, повторяя фактуру отделки остальной стены. Внутренняя же поверхность оставлена в своем природном виде. Там был обычный сияющий природной красотой камень, верху из которого торчал ржавый железный угольник, не иначе как часть механизма поддерживающего массивную створку. Вид изъеденного коррозией металла не внушал доверия, потому я, на всякий случай, шагнул в сторону, со страхом представляя, как меня может придавить тяжеленная каменюка…
В свете импровизированного фонарика я осмотрелся. Помещение за каменной дверью оказалось узким, длиной во всю ширину здания коридором. Просто посредине него находились каменные двери, через которые я вошел. Собственно, это и все. Сколько ни смотри по сторонам, не видно ни намека на другой ход, через который можно было бы пройти еще куда-нибудь. Но я-то понимал, он должен быть, непременно должен, ведь тот, другой, неизвестный, он ведь не испарился!
Со всей мыслимой осторожностью, ступая на цыпочках и практически не дыша, я направился влево. Медленно, осторожно…
Ошибся с направлением. На протяжении всей короткой прогулки, мой телефон высвечивал только каменную кладку и, в конце концов, я просто уперся в боковую стену, тупик, одним словом. На всякий случай ощупал кладку, но единственное, чего добился – поднял тучу пыли, которая тут-таки ринулась на меня.
Все ясно – дороги дальше нет. Но не расстраиваться же из-за такой мелочи! Я развернулся и также осторожно направился в недалекий обратный путь. Проходя мимо двери, шел с особой осторожностью и исключительно из-за ее избытка, споткнулся. Возможно, задел какой-то рычаг, а может статься, механизм был не таким древним, как могло показаться, сработал какой-нибудь датчик движения? Этого я никогда не узнаю. Какова бы ни была причина, отчетливо в тишине послышалось тихое жужжание, тяжелая дверь, легко обернувшись, стала на место, надежно заперла меня. В качестве кульминации праздника мобильник издал короткую печальную трель, сопровождаемый унылой музыкой, погас последний лучик света. Я остался в абсолютной темноте, запертый в потайной комнате.
– Если удастся выбраться, возьму себе за правило никогда не совать нос в тайные помещения, во всяком случае, предварительно не зарядив телефон! – вслух выговорил я, не иначе как в жалкой попытке себя подбодрить.
Конечно же, не сработало. В замкнутом пространстве мой голос меньше всего был похож на мой. Он звучал хрипло, глухо и даже немного угрожающе. Мои слова, звуки моего голоса произвели эффект, обратный тому, которого я ожидал. Стало страшно. Топая воображаемыми лапками, воображаемые мурашки дружной толпой пробежали по спине, костлявая рука ужаса коснулась горла, сомкнула пальцы, сжала их, я замолчал, действительно чувствуя, что задыхаюсь.
Чтобы не дать противным мыслям шанса и далее портить мне настроение, недолго думая, я направился дальше, правее от входа. Ведь мысли мыслями, но левее я уже был, да и в любом случае, если тебя закрыли, надо хоть узнать где!
Побрел прямо, рукой ощупывал стену, поднимал облака невидимой среди тьмы пыли. Медленно шагал, шаг, пауза, еще шаг…
Кажется, я слишком долго шел. Правда, ведь оценить ширину помещения библиотеки несложно. Точно те же параметры и у отделенной от нее продолговатой комнатки. Так вот, на мой взгляд, я прошел расстояние раза в два большее, чем должно было быть, а то и в три! Но это исключительно субъективное восприятие. Когда идешь в темноте на ощупь, да еще и изо всех сил стараешься не споткнуться, время не просто медленно плетется, оно и вовсе стоит на месте. А где стоит время, как измерить расстояние!
Трижды я споткнулся, дважды чуть не упал. Один раз наступил на что-то мягкое, и, кажется, живое. Это что-то, тихонько пискнуло и заскреблось, не иначе как бросилось во тьму, в попытке убежать от меня подальше. Оно и понятно, кому такое понравиться: сидишь себе на полу, что называется, никого не трогаешь, а тут какой-то товарищ, даже не поздоровавшись, давит на тебя всей своей массой! Безобразие! А может, не было ничего этого, может, все просто показалось? Не знаю…
На следующем (не знаю, каком по счету, сбился давно) шаге, вытянутая вперед левая рука наткнулась на камень. Я нашел боковую стену здания. Все. Дальше хода нет, но опять-таки тот незнакомец, не мог он просто так исчезнуть, не мог раствориться в воздухе! Куда-то он вышел, как-то прошел! Да и просто логичный вопрос, зачем нужен потайной ход, который никуда не ведет? Это же нонсенс!
Нонсенс или нет, а тупик, он и есть тупик. Я подумал, а не следует ли мне оставить напрасную суету, присесть в уголочке, дождаться утра, подождать, пока все проснутся и уже тогда со всей возможной настойчивостью колотить в каменную дверь в надежде на то, что меня услышат. Идея была весьма разумной, но одно, составляющее ее слово «проснутся» трансформировалось в другую мысль – может не они спят, может это я? Я сплю, а это всего лишь сон? Тогда и вовсе ничего делать не придется. Надо просто расслабиться и подождать, пока я там наверху проснусь.
Отличная мысль, если бы не сомнения – а что если я не сплю, что если где-то неподалеку в темноте бродит то самое существо, на которое я так некстати наступил? Вдруг оно злопамятное, вдруг следит за мною, и только того и ждет, чтоб я присел и ослабил бдительность. А ведь со зрением у него должно быть лучше, чем у меня. Оно в темноте не гость, оно живет здесь!
В ответ на мои мысли в дальнем углу что-то зашевелилось…
Я представил светящиеся глаза, смотрящие на меня (а может и увидел), а может и не глаза. А может и недалеко. Нет, точно недалеко, совсем рядом. Красноватое свечение. Чуть заметное, еле различимое. Вернее, не свечение, просто темнота не столь густа как та, что вокруг, но то, что не тьма оно почти свет!
Думать, что свет, что тьма быстро надоело. Решил так – пусть будет условный свет! В тот же миг действительно разглядел легкое свечение. Оно исходило от боковой стены, и, если добавить чуточку воображения, вычерчивало на ней высокий и узкий прямоугольник. «Еще одна дверь, как минимум, проход? Заглянуть? Конечно! В любом случае, если я сплю, то ничего не теряю!» – размышлял я. Мысль казалась разумной, как минимум, не самой худшей из тех, которые могли бы посетить меня во тьме.
Я приблизился к тому, что счел светом и действительно нащупал еще один боковой ход. Очень узкий, еле заметный. Проход! Он так удачно расположен и такой тесный, что если бы не легкое свечение я бы никогда его и не увидел (сказал тоже, не увидел в темноте!). Увидел, не увидел, но он был. Для такого по комплекции, как я вполне за дверь сойдет, а если кто более упитанный попытается пройти, может и застрять.
Первым делом я присел и принялся ощупывать стенки обнаруженного ответвления, далее перешел к изучению пола. Он резко обрывался. Плохой знак! Не люблю пропастей. Но нет, достаточно было наклониться чуточку ниже, удалось нащупать ступеньку. Еще ниже, там еще одна. Воображение тут-таки взялось за дело и изобразило то, что нащупали пальцы. Это была лестница, симпатичная узкая винтовая лестница, ведущая куда-то вниз, в неизвестность.
Та часть меня, которая еще до конца не уверовала в то, что это сон, вяло сопротивлялась, но я уже начал спуск. Медленно, осторожно, боясь поскользнуться. Ощущения сопутствовали подобным страхам. Ступени казались влажными, скользкими, но не возникало никакого желания разбираться, что тому причина: мох, вода, а может чья-то слизь. Если же отбросить пробудившуюся брезгливость, идти было довольно комфортно. Правда, не хватало перил. Не было их ни с одной стороны, ни с другой. Помниться я чуточку ослабил бдительность, поскользнулся, попытался хоть за что-то ухватиться, но хватал один лишь воздух. В тот раз удалось устоять, но более экспериментировать не хотелось. Ведь кто может поручиться в том, что это сон? Правильно, никто…
Я спускался все ниже и ниже. Спускался, а воображение дорисовывало невидимые во тьме подробности. Отчетливо представлялось, будто спускаюсь я в глубокий чуть не бездонный колодец. В него по спирали опускались ступени, вот только как ни старалось мое воображение, мне не удавалось понять, на чем они держались. Может они просто парили в воздухе (как для сна, так почему и нет?), а может, были приделаны к боковым стенкам. Но я уже однажды попытался это выяснить, и более подобного желанья не возникало. «Пусть призрачность остается призрачностью, – подумал я, – а неуверенность – неуверенностью».
От центра колодца шло еле заметное свечение. Более того с каждым шагом, с каждой ступенькой оно становилось ярче, отчетливее. Вспомнилась кроличья нора из сказки об Алисе и любопытство заворчало: «Какова же глубина этой норки?».
Все, что имеет начало, имеет и конец. Ступени закончились. Лестница закончилась. Я оказался на ровной площадке. Прошел несколько шагов по вымощенному диким камнем полу, взглянул наверх. Там увидел (а может снова представил?) бесконечные ступеньки, которые терялись в густой непроглядной тьме. Левее последней из них проявилась арка двери, скорее, бокового хода. Именно из него и выливался тот загадочный, еле различимый свет, заманивший меня в подземелье. Он проникал в шахту, освещал нижние ступени, преломлялся о грани большого прозрачного кристалла, отдаленно напоминающего частично разобранный стеклянный шкаф, и ровным потоком уходил ввысь, блекло освещая лестницу. «Как-то слишком уж слабое освещение, – все не желало угомониться воображение. – Может, я не совсем вовремя? Может это дежурная подсветка, так сказать, а свет в тоннеле просто выключен?».
Я шагнул в направлении условной двери. Остановился на порожке и оглянулся назад, посмотрел на тускнеющую лестницу. Снова повернулся к входу в тоннель. С некоторой опаской взглянул вперед. Ничего особенного, тоннель, как тоннель. Прямой он, в меру низкий, в меру узкий. Вдоль стен множество красных светящихся точек – лампочки. Любопытно все-таки, а это для освещения, или для антуража?
Я перестал гадать, где свет, где тень, где сон, где явь и, какая меж ними разница. Вместо бессмысленных размышлений в моем неизвестно от чего взбодрившемся сознании зародилась уверенность – тоннель выведет меня куда-то за пределы монастыря. Там все и решится, я выясню, кто тот таинственный незнакомец, узнаю, почему он бродит среди ночи, и заодно определю, куда ведет потайной ход! За эту часть идеи не могло не ухватиться услужливое воображение. Оно принялось рисовать картинки моего появления где-нибудь в скрытом проходе на склоне одного из холмов, на берегу пруда, а может и в погребе у кого-то из сельчан. Я даже представил удивленную физиономию хозяина дома, который увидит, как из его собственного погреба выберется такой вот гость!
Подбодренный веселыми картинками, я направился вперед, к ответам, к пониманию.
Шел недолго и вот в мои мысли ворвались голоса. Их дополнял странный запах, смолянистый, дымный. Просто как тот, из вчерашнего сна! Может, горит что-то? Хотя, чему здесь гореть, уж не камням ли?
Что бы ни служило источником запахов, смена обстоятельств, независящих от тебя, не лучшим образом влияет на настроение. Я непроизвольно остановился, инстинктивно вжался в холодную стену, затаил дыхание, прислушался, силясь не упустить ни звука из невнятного гула, витающего вокруг. Обострение чувств дало вовсе не тот результат, на который я рассчитывал, к шуму прибавились тени. Размытые условные. Они возникали из пустоты, витали вокруг, исчезали, стоило лишь присмотреться. Это все освещение, его шалости!
С огромным трудом удалось отделить вымысел от истины. Чуть стих монотонный гул, теперь он звучал как бы фоном, казался естественным звуков подземелий. Исчезли туманные силуэты, порожденные сознанием и игрой света. Некоторое время меня беспокоил фрагмент стены, который казался светлее общей серости, но скоро я все понял. Там была арка, точно как и та, которая вела в комнатку с лестницей (или из комнаты с лестницей, это с какой стороны смотреть). Из нее выливался свет, чуть более яркий, чем блеклое освещение в коридоре.
Стоило это понять, как я осознал еще одно – именно там находился источник гула. В картину происходящего тут-таки вмешалась фантазия, дорисовала она факелы, освещающие просторный зал, изобразила копоть на стенах.
Все свидетельствовало в пользу того, что там собрались люди, наверняка объединенные общей целью. Как к этому отнестись? Радоваться? Опасаться? Кто знает…
Крадучись, я пошел дальше, изо всех сил стараясь задавить разыгравшееся воображение. До чего же трудно отделять плоды его фантазий от истины!
Боковой ход. Вернее не ход, а настоящая подземная комната, просторная и вовсе не пустая. Все, как я и ожидал, именно из нее вытекали голоса, из нее же выплывал воздух, наполненный запахом горения какой-то ароматной жидкости. Не знаю, что именно горело, смола, масло, еще что-то горючее, не знаю, с какой целью зажгли факелы, не думаю, что как источники света, скорее как дань традиции, как часть мистической атмосферы. Не знаю, ничего толком не знаю, могу лишь сказать, что в сравнении с моим темным коридором, внутри комнаты было светло как днем. Вот только свет не спешил выходить за пределы помещения, словно оно было закрыто некой незримой шторой, а то и вовсе светонепроницаемым энергетическим экраном.
Занятная мысль о «силовом поле» тут-таки заставила меня подойти ближе и вытянуть вперед руку. Любопытство, что тут скажешь! Да, я на самом деле пытался нащупать в темноте незримую преграду. Пытался, но, как и следовало того ожидать, ничего особенного не обнаружил. Ничего мистического, ничего фантастического. Что поделать, снова воображение шалит!
Несколько расстроившись, не обнаружив ничего такого, от чего бы веяло магией, я заглянул внутрь. Пару раз мигнул глазами, привыкая к смене освещения. Огляделся…
В помещении находились человек десять, может двенадцать все как один – вылитый мой таинственный незнакомец. Все в одинаковых странного цвета плащах с одинаково скрытыми лицами. Непонятна их поза, то ли они присели, то ли стояли на коленях (разобраться мешали широкие, грязно-бежевого цвета одеяния), спинами к входу. Они громко шептали, думаю, молились. В совершенно пустом помещении с каменными стенами их слова сливались в монотонный гул, терялись в пространстве, благодаря чему до моего слуха долетало одно лишь невнятное бормотание.
Ждать чего-то, что было мне неведомо, надоело. Я решился войти в комнату, искренне веря в то, что меня не заметят. Перешагнул через порожек, пересек условную границу между коридором и комнатой, замер.
Остаться незамеченным не удалось. Нет, присутствующие никак не отреагировали на меня, хотя сейчас я более чем уверен – виду не подали. Но дело не в этом, меня обдало волной новых ощущений, которые заставили позабыть обо всех умных и не очень мыслях. Меня пронзил мертвенный холод, будто в жаркий летний день вошел в огромный морозильник и услышал, как за спиной щелкнула, намертво фиксируя дверь, защелка. Пробила дрожь и не только от холода, еще и от страха (разве тут поймешь, от чего больше!). Почти сразу леденящий холод сменился жаром, столь сильным, что даже гарью потянуло. Жар медленно угасал, даря блаженную прохладу…
Потемнело. Сразу и сильно. Я снова начал дрожать, но на этот раз точно не от холода, дрожало все тело, каждая мышца, каждая клеточка, будто электричеством прошило меня, если не молнией ударило.
Ровное освещение спрятанного в глубине подземелий помещения сменилось подмигивающими отсветами факелов. Послышалась тихая музыка, нежила она и успокаивала, будто пыталась заглушить боль корчащегося тела. Я дрожал, зубы мои застучали, словно старались отбивать все нарастающий ритм. Руки безвольно опустились, ноги застыли, как свинцом налитые. С огромным трудом, словно борясь с чем-то, что заведомо сильнее меня, я обернулся. Да, я уже догадывался, что увижу, потому совершенно не удивился.
Позади, да просто рядом со мной на расстоянии вытянутой руки в колышущемся свете факелов колыхалась темная фигура – человек, одетый в длинный плащ с надвинутым на лицо капюшоном. Точно такой же плащ, как и у других – грязно-бежевый, с примесью розового и фиолетового. Сильно вытянутый на локтях, мятый, толстая изрядно потертая ткань, будто и не плащ вовсе, будто халат, старый, засаленный халат. Его живописно украшенный пятнами грязи капюшон медленно покачивался, казалось, что нет под ним ничего, одна лишь пустота…
