Сергей Бушов
Лось и лосось. Фантастические истории
Сосны
«Я толстею, – думала Лена, лёжа в постели и глядя в потолок. – Трудно оставаться в форме, когда вокруг на триста километров – ни души. Плюс три килограмма за два года. Не так уж и много, но со временем будет всё хуже и хуже».
Часы на тумбочке показывали одиннадцать часов одиннадцать минут, но вставать не хотелось. Не было стимула. Разве что желание выпить таблетку, чтобы прекратилась эта непрекращающаяся, пульсирующая головная боль.
Лена спустила ноги с кровати, нащупала тапочки. Встала и доковыляла до аптечки, которая представляла собой высокий шкаф со стеклянной дверцей, доверху забитый лекарствами. Нашарила спазмалгон и поплелась на кухню.
Кофеварка почуяла её присутствие и, повинуясь заложенной программе, пустила на стол струю шипящего напитка.
– Блин! – вскрикнула Лена, отпрыгивая. – Вот дура!
Последнее можно было отнести как к кофеварке, так и к самой Лене, которая забыла с вечера поставить на место стеклянную чашу. Она вытерла, как могла, лужу, потом потыкала кнопки, чтобы сварить кофе ещё. Наконец налила себе чашку и села за стол. Лена выдавила из блистера таблетку, отправила в рот. Попыталась запить, но кофе оказался слишком горячим.
– Да что же это такое? – пробормотала она, закусив обожжённую губу.
«Должно быть, меня сводит с ума шум из подвала, – подумала Лена. – Или это противное, долгое, тягучее одиночество».
Взгляд уткнулся в стену, где прямо на розовой штукатурке были неровно нарисованы цифры – семь, шесть и ноль. Лена встала, вытерла ноль рукавом и, взяв лежащий рядом кусок угля, написала единицу. Семьсот шестьдесят один день – это слишком много. Особенно здесь.
Она взяла чашку, вышла на крыльцо, вдохнула воздух. Спустилась по деревянным ступеням, поросшим мхом, в сад. Преимущество жизни в одиночестве – можно не думать о нарядах, а весь день проводить в грязной затасканной пижаме.
Лена запрокинула голову, глядя в небо. Их крохотный участок со всех сторон окружали сосны. Лохматые верхушки далеко в вышине качались от ветра. Это успокаивало. Лена подошла к краю участка. Одна из сосен росла внутри забора, пробравшись на их территорию когда-то очень давно в виде шишки. Лена мысленно звала сосну «Боб», поскольку могучий ствол казался воплощением мужского начала.
– Привет, – сказала она, приложив ладонь к шершавой коре.
– Привет, – ответил Боб.
– Ну, как твои дела? – спросила Лена.
– Отлично, – сказал Боб. – Погода просто превосходная.
– А у меня не очень, – Лена прислонилась к стволу спиной и закрыла глаза.
– Я почувствовал, – сказал Боб. – По запаху. От тебя пахнет слезами и депрессией.
– Скажи, – сказала Лена, – в чём смысл жизни? Зачем ты живёшь?
– Всё очень просто, – сказал Боб. – Мне нужно подставлять листочки солнцу и расти, пока это возможно. А живу я потому, что мне это нравится. Я получаю удовольствие от каждого мгновения.
– Ты всего лишь дерево, – сказала Лена. – Всё молчишь и молчишь. Зачем я с тобой разговариваю? Совсем с ума сошла.
Он вытерла навернувшиеся слёзы и зашагала к дому.
– Жалко, что ты меня не слышишь, – сказал Боб.
Лена вошла в гостиную и села напротив экрана. Сеанс должен был начаться через пару минут. Она могла хотя бы причесаться, но ей было наплевать.
Монитор включился, побежала рябь. Потом сквозь цифровые шумы пробилось изображение. Володя в скафандре без шлема, небритый, сидел по ту сторону экрана, словно бы совсем близко, но на самом деле их разделяло несколько парсек. И хотя световой барьер уже давно научились преодолевать, Лена знала, что её муж вернётся не меньше чем через год.
– Привет, – сказал он, улыбаясь. – Мы долетели. Ты… – Тут он осёкся, словно разглядев её. – С тобой всё в порядке?
– Да, – сказала Лена. – Привет. Прости. Тут довольно тоскливо. Ещё у меня постоянно болит голова. И этот шум…
Володя шевельнул губами, словно хотел что-то сказать, но остановился. Потом всё-таки заговорил:
– Может быть, тебе сходить к психологу? Я понимаю, что ты там совсем одна, и…
– Ты что, думаешь, что этот гул мне мерещится? – возмутилась Лена. – Между прочим, я читала в новостях, что многие его слышат в нашей области.
– Я просто думаю, что ты начиталась дурацких новостей.
– Да, я тут одна, – сказала Лена. – И не я в этом виновата.
– Слушай, – сказал Володя, пригладив волосы. Он всегда так делал, когда пытался себя успокоить. – Я не хочу ссориться. Ты же помнишь, как мы вместе радовались, что меня взяли в эту экспедицию. Мне казалось, что ты рада за меня.
Лена почувствовала себя идиоткой.
– Да, – сказала она. – Прости. Как у вас дела? Что, там правда есть жизнь?
– А ты не смотришь телевизор? – удивился Володя. – Об этом только и говорят. Да, жизнь есть, но, похоже, только растительная. Мы так долго готовились вступать в контакт, но, похоже, не с кем. Соберём образцы – и домой.
– Это хорошо, – сказала Лена. – На самом деле… Я горжусь тобой. Просто мне тяжело. Я буду держаться. Прости.
– Всё нормально, – сказал Володя. – Я скоро вернусь. Хочешь – поживи пока у моей мамы.
– Нет, – Лена усмехнулась. – Лучше уж тут.
– Ладно, – сказал Володя. – Мне надо идти. Сейчас собираемся первый раз сами выйти на поверхность. Не грусти. Пока.
– Пока. А… Когда следующий сеанс?
– Давай завтра в это же время.
– Хорошо.
Экран резко потух, оставив её одну в пустой комнате.
Володя оторвался от монитора, вздохнул и направился к шлюзу.
– Как твоя жена? – спросила Саския, присоединяясь к нему.
– Я беспокоюсь за неё, – сказал Володя. – Что-то с ней происходит.
Они вошли в шлюз, где уже стоял, переминаясь на своих четырёх металлических лапах, РОРК.
– Тебе сказать откровенно, что я об этом думаю? – спросила Саския, надевая шлем. Володя мысленно удивился, как её копна курчавых волос поместилась внутри.
– Я могу предположить, – сказал он, надевая свой.
– Нельзя женщину оставлять так надолго, – произнёс голос Саскии уже в его наушниках. – Это противоестественно и, если хочешь, жестоко. Она либо свихнётся, либо найдёт тебе замену.
– Ну, – сказал Володя, – ты тут тоже без своего парня.
– Я – другое дело, – возразила Саския. – Я готовилась к этому несколько лет. И потом, я не одна. Тут ты и РОРК.
– Спасибо, что меня вспомнили, – сказал РОРК. – Выходим.
Шлюз раскрылся. Они спускались по трапу в буйство растительности. Всё вокруг было покрыто густой травой, а впереди простирался лес.
– Мы точно не на Земле? – спросил РОРК, покачивая впереди своими блестящими боками.
– Да уж, – сказала Саския. – Лететь почти два года, чтобы найти здесь обычный земной лес? Это странновато.
– Строго говоря, – сказал РОРК, – деревья не совсем земные, хотя и похожи на сосны. В инфракрасном диапазоне видны отличия.
– Какие? – спросил Володя.
– Вывожу на экраны.
Володя приблизился к РОРКу, посмотрел на картинку на его боку.
– Не понимаю, – сказал он. – что это?
– Какие-то слоистые структуры внутри ствола, – сказал РОРК, – уходящие глубоко в почву. Причём теплые.
– Тёплые? – переспросил Володя.
– На полтора градуса теплее окружающей среды, – уточнил РОРК.
– Любопытно, – сказал Володя.
Они углублялись в лес.
– Всё-таки поражает разнообразие видов, – заметила Саския. – РОРК, ты уже что-то собрал?
РОРК выпустил из брюха тоненький манипулятор.
– Вот сейчас собираюсь взять пару образцов, – сказал он. – Собственно, как я понимаю, это лучшее, что мы можем сделать – набрать чуть-чуть травы, сделать немного фоток и отправиться домой.
– Да, – согласился Володя. – Обидно всё-таки. Я так надеялся найти здесь цивилизацию. Конечно, ценность экспедиции и так очень высока – мы же впервые нашли планету, где есть жизнь, да и для человека здесь комфортные условия.
– Только не вздумайте снимать шлемы, – предупредил РОРК. – Мы пока ничего не знаем о местных микроорганизмах. Воздух очень похож на земной, разве что чуть меньше углекислого газа. Но это не гарантирует вас от возможного заражения.
– Не читай лекции об элементарных вещах, – сказала Саския.
– Тогда я лучше расскажу анекдот, – сказал РОРК. – Отец приводит сына к дереву, которое растёт у дороги возле дома. И говорит ему: «Вот, сынок, когда мне было столько же, сколько тебе, я узнал, что каждый мужчина должен построить дом, воспитать сына и посадить дерево. И я закопал в землю шишку. И выросла за тридцать лет такая высокая сосна. Надеюсь, что и ты посадишь своё дерево». На следующее утро сын прибегает к отцу и говорит: «Папа, на улице гроза, и та сосна, про которую ты вчера рассказывал, упала и раздавила машину соседа». «Сосна? – говорит отец. – Какая сосна?»
– Смешно, – сказал Володя, огибая очередное дерево, похожее на сосну. – Слушайте. Мы идём уже минут десять, и меня не оставляет ощущение, что здесь что-то не так…
– Что именно? – спросила Саския. – На мой взгляд, лес как лес.
Володя остановился.
– Я понял, – прошептал он. – Вы не заметили? Вот этот ряд сосен, вдоль которого мы движемся. Он идеально прямой. Будто…
– Ты хочешь сказать, – изумилась Саския, – что его кто-то высаживал?
– Вот именно, – сказал Володя. – Конечно, другие объяснения возможны, но… Если бы я встретил такой ряд деревьев на Земле, я бы тут же подумал о лесниках.
– Надо сделать более детальную разведку, – сказала Саския.
Она расстегнула сумку на поясе и достала пачку дронов. Распечатав её, вытряхнула всех до одного. Они сверкнули на свету яркими плоскими пластинками и разлетелись.
– РОРК, – сказал Володя, – предлагаю запустить их в разных направлениях и охватить как можно больше территории.
– Что искать? – уточнил РОРК.
– Следы жизнедеятельности разумных существ. И вообще, всё необычное.
– Хорошо, – сказал РОРК. – На всякий случай вывожу на экран картинки с четырёх дронов. Пока могу сказать, что анализ травы ничего особенного не дал. Виды не земные, но ничем принципиально не отличаются. Обычная углеродная форма жизни.
– А это что? – удивлённо спросила Саския, ткнув пальцем в экран.
РОРК увеличил изображение. Дрон снимал скалу, возвышающуюся над лесом. С краёв она была покрыта чем-то вроде лишайника, но сверху оставалась голой. И посреди этого серого пятна лежали останки человека.
– Ничего себе, – сказал Володя. – РОРК, далеко это?
– Километров пятьдесят, – ответил РОРК.
– Ты нас сможешь туда подбросить?
– Разумеется, – РОРК начал трансформацию, выпустив из спины штангу с огромными складными лопастями, а из боков – два сиденья с системой креплений.
Минут через десять они уже приземлились на вершину скалы. Володя отстегнулся первым, подбежал к телу. Оно истлело, оставив от себя только скелет и обрывки комбинезона, сделанного из материала, напоминающего резину.
– РОРК, – сказал Володя, – видишь эту вещицу у него в руке? Как думаешь, что это?
Скелет сжимал между пальцев пластиковый футлярчик с металлическим прямоугольником внутри.
– Учитывая, как эта планета похожа на Землю, – сказал РОРК, – и пользуясь ложными аналогиями, я бы предположил, что это некий носитель информации.
– И мне так кажется, – согласился Володя.
РОРК воспользовался манипулятором и, аккуратно схватив предмет, отправил его себе в брюхо.
– Как-то мне не по себе от всего этого, – сказала Саския. – Сплошные леса. Никаких следов жизни. И вдруг труп. Откуда?
– У меня тоже нехорошее предчувствие, – сказал Володя. – Я думаю, нам лучше вернуться. РОРК, ты командир, тебе решать.
– Возвращаемся, – сказал РОРК. – А по дороге я попытаюсь разобраться с этой штуковиной. Кстати, на ней следы органического материала, которые позволяют предположить, что покойный был очень близок к человеку по своей биологической природе. Я бы даже с некоторой степенью условности сказал, что это человек.
– Чертовщина какая-то, – сказал Володя, пристёгиваясь. – Поехали.
Они полетели над вершинами деревьев, которые колыхались внизу, словно волосы на гигантской голове.
– Я понял, – сказал РОРК. – На этой пластинке – микроскопические отверстия. Двоичный код, прямо как на Земле. Осталось только декодировать, но и тут, кажется, сложностей не будет. Очень простой формат.
– И что там? – спросила Саския.
– Небольшой видеоролик. Пока не совсем понимаю, как устроен контейнер звуковой дорожки. Но, пока долетим, надеюсь разобраться.
Опустившись возле корабля, они вошли в шлюз и стали ждать очистки.
– Ну как? – спросил Володя через пару минут, сняв шлем.
– Честно говоря, я немного шокирован содержимым, – сказал РОРК. – Сейчас выведу на большой монитор.
Саския и Володя расположились в креслах напротив экрана, который тут же включился и отобразил сочную, чистую картинку, на которой был изображён старик. Вполне земной, разве что лишённый волос да с непривычно широко расставленными глазами. Он говорил что-то на незнакомом языке, наполненном хрипящими и резкими звуками.
– А перевести можешь? – спросил Володя.
– Это не такая простая задача, как вы понимаете, – сказал РОРК.
Однако старик на экране встал и приблизился к предмету, напоминающему обычную школьную доску. Он взял нечто вроде фломастера и начал рисовать. Нарисовал круг, затем утыкал его колючками.
– Я поняла, – сказала Саския. – Это планета, а на ней деревья.
Старик изобразил тёмный кружок в центре планеты – видимо, ядро. Провёл чёрточки к деревьям. Затем нарисовал рядом с деревьями фигурку человечка. Добавил какие-то волны, идущие изнутри планеты к человеку. Повернулся к экрану и приложил руку ко лбу, сморщился.
– Что это он пытается показать? – спросила Саския.
– Кажется, – пробормотал Володя, – он хочет сказать, что у людей от всего этого головная боль.
Тут в комнате, где находился старик по ту сторону экрана, раздался сильный грохот. Саския и Володя уставились на монитор. Володя вскрикнул.
– О боже, – сказала Саския. – Что это было?
* * *
Лена полулежала на диване в гостиной и пыталась читать на планшете книгу. Рядом, на столике, стоял стакан с водой и пачка таблеток. Внезапно включился экран. Она вздрогнула. Володя, который вышел на связь, явно был чем-то взволнован.
– Милая, – сказал он. – Ты здесь? Хорошо. Слушай меня внимательно. Я пока ни в чём не уверен, но мне кажется… Нет, я не с того начал.
– Что случилось? – спросила Лена. – Вы что-то нашли?
– Да, – сказал Володя. – Но я не об этом. Мы уже передаём информацию на Землю, но пока мы всё объясним, а они проверят, уйдёт много времени. Ты можешь сейчас быстро собраться и уехать?
– Куда? К твоей маме?
– Нет. Куда-то, где нет растений. Не знаю. Какая-нибудь лысая скала. Или Сахара… Или Антарктида. Куда-нибудь.
– Что?! – Лена выпучила глаза. – Ты говоришь что-то странное.
– Да, я понимаю, – сказал Володя. – Но тут, на этой планете, кое-что произошло. И мне кажется, нечто подобное может произойти на Земле.
– Что произошло? – всё ещё не понимала Лена.
– Поверь мне, – сказал Володя. – Уезжай. Мы нашли тут запись. РОРКу удалось немного расшифровать, но язык сложный. Этот учёный говорит… Растения этой планеты… Похоже, что ими с какого-то момента управляло её ядро. Растения пытались обратиться к людям с посланием, а когда они ничего не поняли…
– Постой, – перебила Лена. – Ты что, бредишь? Это шутка такая?
– Ладно, – сказал Володя. – Смотри сама.
На экране отобразился пожилой мужчина со странным лицом, одетый в серый глухой комбинезон без застёжек. Он метался по комнате, которая качалась и трещала по швам. Внезапно потолок сорвало, и над помещением зависла огромная рука. Она была похожа на человеческую, только увеличенную раз в сто. Но состояла она из скрученных в тугую плеть стволов гигантских деревьев. Рука попыталась прихлопнуть старика, но тот увернулся от её пальцев и подскочил к камере. На этом запись заканчивалась.
– Ты поняла? – спросил Володя.
– Да, да! – ответила Лена. – Я еду.
На сумбурные сборы ушло минут пять. Она затащила в мобильчик огромный чемодан, сама села на переднее сиденье, закрыла крышку.
– В аэропорт, – приказала она.
Мобильчик тронулся. Он двигался по узкой лесной дороге, с обоих сторон которой возвышались сосны. Мобиль был полностью автоматическим, и Лена никак не могла влиять на его движение. Разве что нажать кнопку «СТОП» на приборной панели, но это совсем не совпадало с её желаниями. Потому что мохнатые сосны по краям дороги шевелили своими кронами. И стоял полный штиль.
17.07.16
Рыгалики
– Ты думаешь, что мы вернемся? – спросила Элли.
– Кто знает? – ответил Фарамант.
А.Волков. «Урфин Джюс и его деревянные солдаты»
I
Жара. Во рту у Верки пересохло, и неотвязный привкус кислятины заставлял нервничать, так же как и постукивающая, сдавливающая боль в висках. А ещё всё везде чесалось. А ещё этот маленький урод с закатившимися глазами и слюнявым ртом дёргал край её грязной джинсовой юбки и бубнил монотонным дебильным голосом:
– Ма купы рыгалик…
Верка стояла возле прилавка, бесилась и пыталась дрожащими руками пересчитать деньги, представляющие собой пару скомканных десяток и горсть разнокалиберной мелочи. Ещё и продавщица куда-то отошла, и деньги всё норовили проскользнуть меж пальцев на пол, глухо звякнуть и закатиться под прилавок.
– Ма купы рыгалик…
Верка в очередной раз нагнулась за убежавшей монеткой и почувствовала, как подкатила к горлу тошнота. Поморщившись и потерев пальцами лоб, к которому липли грязные волосы, она увидела, как приближается с другой стороны прилавка продавщица с недружелюбным выражением лица.
– Чего тебе?
– Поллитру. На какую хватит. Пересчитай.
Продавщица с омерзением взяла деньги, тут же ссыпала их в блюдце на прилавке, развернула десятки и принялась пальцем двигать по блюдцу монетки, вслух подсчитывая сумму.
– Ещё рубль пятьдесят.
– Ма купы рыгалик…
– Да заткнёшься ты, наконец?! – Верка схватила Илью за руку, оторвав её от своей юбки, и в сердцах оттолкнула от себя. Илья шлепнулся на задницу, наклонил голову на бок, прислоняя ухо к плечу, и стал протяжно ныть, пуская изо рта длинную струйку слюней.
– Я потом… занесу… – пробормотала Верка, уставившись парой осоловевших, опухших глаз в лицо продавщице.
– С тебя ещё с прошлого раза рубль, – процедила та, но всё же с грохотом поставила на прилавок бутылку без этикетки, которую извлекла откуда-то снизу, из неофициальных источников.
– Спасибо…
– Больше в долг не дам, последний раз! – грозно отрезала продавщица.
Верка схватила бутылку, сунула в тряпичную сумку, которая болталась у неё на сгибе локтя, и направилась к выходу, бросив:
– Илюха, пошли. Хватит выть.
Илья вытянул шею, словно прислушиваясь, встал на четвереньки, прополз так метра два, потом поднялся и засеменил за матерью, снова забубнив что-то про рыгалик. Хорошо, что идти было недолго. Завернув в подъезд, Верка огромным железным ключом отперла замок, зашла к себе в комнату, поставила на стол эмалированную кружку – единственную посудину, которую она так и не смогла разбить – и стала зубами откупоривать бутылку. Илья свернул на кухню. Открыл холодильник, оглядел пустые полки и, заметив недогрызанный хвост от воблы, схватил его и принялся сосать, сев тут же, возле холодильника, на полу.
Из комнаты некоторое время доносились булькающие звуки и ворчание матери, перемежающееся матом, потом всё стихло, а ещё через некоторое время донесся низкий гортанный храп с тоненьким присвистом.
II
Илья сидел на полу кухни, разглядывая жёлтые разводы на клеёнке, покрывающей стену, водил по ней пальцем и сопел. Закатив глаза, он пытался представить себе золотистый, посыпанный сладкими крошками рогалик, лежащий за стеклом витрины. Когда-то давно, несколько месяцев назад, он ел точно такой же. Вкус мягкого, рыхлого сдобного теста, хруст корочки и хлебный сладковатый аромат врезались в память и словно бы не отпускали Илью, да это и не удивительно – он ел мало, редко, и никогда ничего вкусного.
И сейчас он испытывал голод. Он поднялся и, словно зомби, стал бродить по квартире, оглядывая все уголки, куда могло завалиться что-то съедобное. У матери на столе рядом с недопитой бутылкой водки лежала зачерствевшая горбушка чёрного хлеба. Илья взял её и попробовал грызть, но это было всё равно что пытаться откусить кусок булыжника, и он вернул горбушку на место. Заглянув в шкаф и не найдя там ничего кроме грязных тряпок, он зашел в ванную. Лизнул кусок хозяйственного мыла. Начал плеваться, потом чихать, и в конце концов увидел себя в зеркале.
То, что он увидел, заставило его широко разинуть рот и начать царапать свое отражение, так же остервенело царапающее стекло с той стороны. В его голове, где-то за наморщенным потным лбом, висели два полупрозрачных зеленоватых рогалика.
Илья хотел вытащить их из отражения, но зеркало мешало, он всё время натыкался пальцами на холодное мутное стекло, а рогалики оставались дальше, недосягаемые, манящие, шевелящиеся…
Илью нисколько не смутило, что рогалики шевелились. В силу своей отсталости он никогда ничему не удивлялся, просто принимая мир таким, какой он есть, или, точнее, таким, каким он в данный момент оказался.
– Рыгалик. Хочу рыгалик… – бормотал он, постепенно осознавая, что «рыгалики» не с той стороны зеркала, а с этой, как и он сам. Они внутри, в нём, прямо в голове… Илья присмотрелся к своему отражению, пытаясь понять, как же до них добраться. Раскрыв рот, он запустил в него пальцы и попытался дотянуться до рыгаликов, но безуспешно. Засунул палец в ухо и попытался проковырять там дырку, но тут же понял, что и так ничего не выйдет. Под руку подвернулись ножницы. Илья схватил их и стал царапать по лбу. Лоб покраснел, затем посреди лба нарисовалась тонкая кривая линия, и из неё побежала струйка крови.
Илья в страхе выронил ножницы, пустил воду и сунул голову под кран. Он продолжал упрямо бормотать слово «рыгалик», вода попадала в рот, нос и уши, он мотал головой и плевался. Наконец он снова успокоился, выключил воду и снова взглянул в зеркало. По волосам, лицу и грязной футболке стекала вода. Кровь уже почти не сочилась, а внутри головы все также мерцали подковообразные шевелящиеся зелёные червяки.
Илья стал осторожно тереть лоб, мысленно пытаясь подозвать червячков поближе. Сначала это не имело никакого эффекта, но, когда по прихоти Ильи палец стал совершать круговые движения по коже, один из рыгаликов вдруг шевельнулся и, словно заинтересовавшись, двинулся по направлению к пальцу. Илья напрягся и вспотел. Червяк приближался, и вот уже его голова была возле самой поверхности лба, там, где двигался палец Ильи. Он быстро сжал пальцы, ухватил червяка за кончик и резко выдернул из головы. Во лбу что-то кольнуло, и слегка потемнело в глазах.
Червяк извивался в пальцах Ильи, полупрозрачный, склизкий, отвратительный, и Илья уже полностью осознал, что никакой это не рогалик, и есть его, конечно же, нельзя. Но что с ним сделать? Тем временем червь попытался заползти внутрь указательного пальца, делая судорожные движения головой и чем-то ещё на голове, похожим на губы. Илья в страхе стряхнул червяка на пол, однако тот, переждав пару секунд, вновь уверенно двинулся к Илье. Илья с размаху ударил по червяку тапком, но он, казалось, даже не заметил, что его хотят раздавить, и спокойно полз дальше, в сторону босой ноги Ильи. Тогда на помощь пришла стеклянная банка, стоявшая под ванной. Илья поставил ее на червяка краем дна, сильно надавил сверху – так, что стекло издало жалобный хруст – и увидел, что червяк лопнул и растекся по кафелю лужицей зеленой слизи, от которой шел легкий дымок или пар.
В голове Ильи словно бы что-то прояснилось. Он не понимал, что происходит, но ясно понял одно – того, второго, червяка в голове тоже нужно вытащить и уничтожить. Технология была уже отработана. Червь высунулся наружу в ответ на призывные движения пальца по коже, тут же оказался на полу и превратился в мокрое зеленое пятно, которое быстро испарялось с кафельной плитки.
Илья снова посмотрел на себя в зеркало. Червяков видно больше не было. Зато он впервые по-настоящему увидел в зеркале себя – ребёнка в засаленной футболке, у которого расцарапан лоб, мокрые волосы беспорядочно облепили голову, а с подбородка капает слюна. Илья снова включил воду, умыл лицо, нашел на полочке расческу и причесался. Потом понял, что не удовлетворён достигнутым, стащил с себя вонючую липкую футболку, штаны и пустил воду потеплее, заткнув пробкой сливное отверстие ванной.
