Семен Венгеров
Вильям Шекспир

X. Последние годы

Скоро, впрочем, Шекспир приобретет эту уравновешенность, и она отразится на трех последних произведениях – так называемых «романтических» пьесах его – «Цимбелине», «Зимней сказке» и «Буре», написанных между 1609-12 гг. Шекспир оставляет теперь театр и окончательно поселяется в кругу семьи в Стратфорде.

Безоблачен был закат его жизни. В 1607 г. он удачно выдал замуж старшую дочь Сузанну за доктора Голя и скоро стал дедушкой. Состояние было округлено; поэт мирно доживал свой век, окруженный славой, семейными радостями и всеми удобствами жизни.

Сношений с Лондоном Шекспир окончательно не порывал. Делецкая жилка была так сильна, что он не устоял против того, чтобы в это время выгодно купить дом в Лондоне. Не забывали его и лондонские приятели – актеры и писатели и не раз посещали удалившегося на покой товарища. По местному преданию, смерть Шекспира была результатом горячки, схваченной на пирушке, которую он устроил в честь приехавших к нему из Лондона друзей, поэтов Бен Джонсона и Драйтона. Трудно, конечно, сказать, сколько в этом предании правды, но самое возникновение такого предания не лишено некоторого значения и дает известное основание заключить, что, удалившись в Стратфорд, творец Фальстафа вел жизнь не аскетическую.

Шекспир умер 23 апреля 1616 г. Незадолго до смерти он в два приема составил обстоятельное завещание, рисующее его с самой симпатичной стороны. Никто из сколько-нибудь близких людей не был забыт, и даже бедным города Стратфорда было оставлено 10 фунтов, т. е. рублей 800-1000. Из друзей кому оставлено на память золотое кольцо, кому серебряная чаша и т. д. Вся же родня получила богатое наследство, сестра, например, кроме вещей и дома, 22 фунта. Младшей дочери Юдифи оставлялось в приданое целых 150 фунтов (12–15 тыс. руб.), а главными наследниками были назначены зять д-р Голь и его жена Сузанна. Одно только лицо на первый взгляд не только обойдено, но даже прямо оскорблено – собственная жена завещателя. Ей оставлялась всего лишь «вторая по доброте кровать». Этот странный пункт завещания целые столетия подавал повод к самому превратному толкованию: в нем усматривали не допускающее сомнений доказательство дурной супружеской жизни. Но теперь все это представляется в совершенно ином освещении. Дело в том, что о жене не было никакой надобности делать специальных распоряжений, так как ей по закону причиталась ⅓ часть всего имущества. A «вторая по доброте кровать», по-видимому, есть проявление теплого чувства: первая, лучшая кровать в доме тогда назначалась для гостей, вторая же – это супружеское ложе. Лучшим доказательством того, что ни о какой обиде тут не может быть и речи, служит последняя воля пережившей Шекспира семью годами (ум. 1623) вдовы его: она просила похоронить себя рядом с мужем.

XI. Иконография Шекспира

Шекспир оставил своим наследникам достаточно крупное наследство, чтобы быть похороненным с великою честью; могила его у самого алтаря внутри той-же самой главной стратфордской церкви во имя св. Троицы (Holy Trinity), где его 52 года до кончины крестили.

Чрез несколько лет у ближайшей к могиле стены стратфордской церкви был поставлен бюст Шекспира. Работы не особенно искусного скульптора монументщика, голландца Джонсона или Янсена, стратфордский бюст имеет, однако, интерес достоверности, и по-видимому, сделан даже по маске, снятой с мертвого Шекспира. Бюст был раскрашен, что оскорбляло эстетическое чувство знаменитого комментатора Шекспира Мэлона (Malone) и он устроил так, что в 1793 г. бюст был весь выкрашен в белую краску. Но в 1863 г. удалось восстановить первоначальную окраску, и посетитель стратфордской церкви может в настоящее время видеть, что у Шекспира были светло-карие глаза и каштанового цвета волосы и бородка или вернее клочок волос на подбородке.

Другое, имеющее право считаться достоверным изображение Шекспира – это гравюра Дройшюта (Droishout), приложенная к первому изданию соч. 1623 г. С художественной точки зрения гравюра тоже невысокого достоинства, но в обращении к читателю Бен-Джонсон удостоверяет, что черты покойного переданы верно. Однако, сходство между Стратфордским бюстом и гравюрой Дройшюта не велико, если не считать лысины во весь череп, жидких усов и небольшого клочка волос на подбородке, который в Елизаветинские времена носили вместо бороды. Стратфордский бюст представляет собою голову очень плотного человека с туповатым обрюзгшим выражением лица и очень подходила бы для статуи Фальстафа. Гравюра Дройшюта, напротив того, дает черты очень тонкие. 22-летнему Дройшюту было 15 лет, когда умер Шекспир, и он, конечно, не с натуры работал. В 1892 г. Эдуарду Флоуеру удалось открыть в Стратфорде старинный портрет, с обозначением «Willam Shakespeare 1609», до такой степени похожий на гравюру Дройшюта, что всеми компетентными людьми теперь принято, что именно с этого портрета молодой и еще неопытный художник и делал свое воспроизведение.

Некоторые, весьма впрочем слабые, основания считаться изображением Шекспира имеет портрет, принадлежавший епископу Элийскому (так наз. «Ely-Palace-portrait») и видимо писанный в начале XVII века.

Несравненно большею известностью, чем выше названные, пользуется так называемый «Чандосский» портрет (Chandos Portrait). Его приписывали кисти друга Шекспира – знаменитого трагика Ричарда Бэрбеджа, который, действительно, был талантливым портретистом. Но это едва ли имеет какое-нибудь основание, потому что портрет находится в решительном противоречии с стратфордским бюстом и гравюрою Дройшюта, которые – правда, при малом искусстве, во всяком случае искренно стремились к точности изображения. Чандосский портрет придал Шекспиру бороду, вдел большие серьги в уши, значительно облагородил лысину. В общем он чрезвычайно эффектен, чем объясняется как его популярность в публике, так и то, что все позднейшие портреты XVIII и XIX столетий взяли себе в образец именно этот недостоверный оригинал. Идеально-красивый Шекспир большинства гравюр, обращающихся в публике, своим чудным, вдохновенным видом гораздо больше соответствует идеальному понятию о гении, чем о реальном Шекспире.

Еще меньше, чем Чандосский портрет, имеет какое-либо значение ряд других старых портретов Шекспира – так назыв. «Фельтоновский», тоже якобы кисти Бэрбеджа, «Янсеновский», «Стратфордский», «Сюстовский» («Soest» или «Zoust-Portrait») и др., о которых будет сказано дальше в особой заметке.

Наконец, бесчисленны попытки навязать общественным учреждениям и коллекционерам разного рода «подлинные» Шекспировские портреты. Одна только основанная в 1856 г. национальная портретная галерея в Лондоне отвергла более 60 предложений. В 1849 г. доктор Людвиг Бекер купил в Майнце у старьевщика маску (находится теперь в Дармштадте и известна также под именем «Кессельштадтской»), относительно которой не исключена возможность, что она снята с мертвого Шекспира и что по ней сделан стратфордский бюст.