Сдобные Булочки
Как карта ляжет
Ни минуты покоя с этой лисой
Я нервно ходила из угла в угол. Хвост полуформы мешался в ногах. Макс сидел на диване в обнимку с подушкой и не прекращал зевать.
– Рири уехала в шесть утра сейчас время двенадцать ночи! На звонки не отвечает! Телефон вне зоны доступа сети! Но ты же говорил, что связь там ловит!
– Да всё с этой язвой хорошо, расслабься, малыш. – Макс натянул на плечи плед.
Хотела продолжить возмущаться, но откуда ни возьмись появилась Леона. Как дверь открыла? Или через окно влезла?
– Марриам права, это странно. Братик, мы сейчас же должны выехать на её поиски.
В гостиную прошёл Ал, застёгивая пуговицы на пиджаке.
Белый волк натурально захныкал, утыкаясь в диванные подушки.
– А-а-а, какого хомячка я должен портить такую прекрасную ночь из-за лисы? Можно просто послать за ней кого-нибудь!
– Мы едем!!! – крикнули в унисон с пассией Лешего. Против двух разгневанных женщин муж был бессилен, повесив голову, сдался:
– Идите к машине, я пойду возьму ключи.
Немногим ранее
Рано утром с первым автобусом покатила в ближайшую деревушку, до неё, на минуточку, было три часа езды. И не абы какой езды, а на железном, продуваемым во все щели драндулете. Народу в этой камере удовольствий было мало: только папочка с орущим ребёнком, да бабулька, которая везла с собой вонючие жареные на масле чебуреки. Во время поездки вспоминала Макса всеми красочными словечками, которые знала или когда-либо слышала. Вот кто он как не ссыкло? Переговорил бы со своим братом как мужчина с мужчиной, да дело в сторону. Ух, гад, гори твои уши от моего праведного гнева!
В этой части области я ни разу не была, да что уж там говорить, дальше ближайших к столице городов носа не высовывала. Поэтому единственное что скрашивало эту поездку был вид из окна: мы проехали мимо уже трёх большущих озёр, двух протяжных полей и всё это в сопровождении если не синих от хвойных деревьев гор, то холмов. Всё белым-бело настолько, что слепит глаза. В чистом голубом небе летали чёрные птицы. Лёгкий ветерок крутил позёмку. Я залипала в окно всю дорогу, не смыкая глаз, хотя думала, что проведу весь путь во сне.
Спустя отведённое время водитель остановил на трассе, сказал, что это моя остановка. Я послушно вышла, передо мной простиралось чисто поле. Ветер раздувал полы пальто, играл с моим бурым хвостом полуформы. Перехватив покрепче рюкзак, который взяла с собой, оглянулась и отправилась искать дорогу ведущую к деревне.
Долго идти не пришлось, поворот оказался за ближайшими деревьями. Благо снегопада здесь ночью не было, и я смогла дойти без происшествий. Далее шла по указке Леоны до последней, идущих в ряд, улицы, там свернула налево в сторону леса. В отдалении от последнего дома стоял небольшой одноэтажный домик. Не так я себе представляла добровольную камеру вожака, ждала как минимум огромный коттедж. Культурно постучалась, мне открыли через минуту… Ох, йо-о-о, мама, забери меня отсюда…
Дверь мне открыл шкаф, превышающий комплекцию Марриам и ростом и размахом плеч.
– Извините, я кажется деревней ошиблась. – Развернулась в желании воткнуться мордой в снег, только не за мышкой, а в побеге от кары небесной.
Что-то тяжёлое упало на моё плечо, ах ты ж йо-о-оп, да это его рука! Меня втянули в дом и дверь со стуком захлопнулась. В лучших традициях старой жилой постройки Коткару, мы оказались в сенях, и уже за следующей дверью оказалось жилое помещение. Внутри офигенно пахло печкой и хлебушком. Непроизвольно потекла слюна, я быстро её смахнула. Мой сопровождающий хмыкнул.
– Куда ты пойдёшь? Через час метель обещали. Посиди, пережди, мы пока чай попьём. Есть хочешь? Вижу по мордахе, что да. Пальто на крючок вешай, сапоги снимай, полы тёплые, не замёрзнешь.
Пока мужчина говорил, я его ощупывала взглядом. Ну что сказать… Мужик как мужик, правда с обложки журнала «Ходячий секс»: чёрно-каштановые волосы, двухнедельная щетина, густые, но как будто ухоженные брови, охрененные тёмно-бирюзовые глаза, прямой нос и красиво очерченные узкие губы. Белые уши торчали из шевелюры, хвост покачивался под длинной льняной рубашкой, в тон ей светло-коричневые штаны и простые тапочки.
Сказала бы что он в моём вкусе, но как показала жизнь, я вообще не придирчива. Так что этот экземпляр был на сто баллов из ста. Когда жопа немного отогрелась от холоднючего автобуса, услышала запах коньяка с горьким шоколадом. Ох, бля… выпить захотелось, сглотнула непослушную слюну и стала озираться в поисках откупоренной бутылки, но таковой не нашла.
Домишко внутри довольно простой: камин, деревянный стол, две лавки к нему, шкаф в углу, что-то прикрывающая занавеска, холодильник и радиоприёмник на окне рядом с розовой геранью.
– Как звать? – сказал объект моего слюноотделения, разливая чай по огромным керамическим кружкам.
– Р-Р-Рири…
Пока говорила, экстренно думала стоит ли говорить этому верзиле своё настоящее имя. Я-то надеялась, что увижу такого же оборотня как Макс: лощёного, смазливого и в конце-то концов, ниже меня! Да эта махина меня с одного удара в покой отправит! Вдох выдох, главное без паники, а то его волк учует, что очко моё сжалось.
– Хм-м-м, не местная, что ли? – уселся за лавку напротив меня медведь волк.
– Угу, – получилось как-то пискляво, прокашлялась.
– Понятно. Откуда именно родом? Куда путь держишь? Гостей у меня давненько не было, поговорить хочется. Развлеки уж беседой, будь добра, если, конечно, тебя это не напрягает. Настойку будешь? Сам ставил. – Довольно изрёк вожак.
– Буду хозяин, буду.
На трезвую голову рот открывать побаиваюсь. Даже моя чаровница лиса, свернулась клубочком внутри и послала меня на хрен, мол сама разговаривай и флюиды мои не трожь.
На стол он поставил картошечку с укропчиком и масличком, хлебушек, вяленое мясо, соленья из холодильника и большущую пятилитровую бутыль с бордовой, как спелая черешня, наливкой. На чём он её настаивал? На крови сбежавших из стаи крыс? Ладненько, ща бахнем по рюмашке, расслабимся, а там потом и мой лисий шарм подключится. Прорвёмся!
Но налил хозяин нам не по рюмашке, а по, матушку его, кружке. И стало мне хо-ро-шо сразу после первого тоста. Впрочем, поплыла в синюю страну не я одна: хозяин тоже немного окосел. Дальше дело пошло как по маслу: мы покушали, выпили ещё по две кружки, я сбегала в туалет, который вместе с ванной оказался за занавеской.
И как весёлые, общительные ликие подшофе стали изливать друг другу души. Он рассказал про свою зазнобу, в конце его монолога ему ответила:
– Знаешь, Влас, а я ей завидую! Не хмурься! Она умерла счастливой! Знала, что кому-то нужна и горячо любима! Вряд ли уходя, о чём-то жалела, если только о плохом здоровье… Но все мы рано или поздно отдаём душу на перерождение. Вот возьми хоть, к примеру моего наставника: он дух, жить будет примерно тысячу лет, и ты что думаешь? Рано или поздно и он скопытится! Развеется дымкой поутру.
Надо поблагодарить её за все те годы счастья, что она тебе дала и отпустить! Знаю, что тяжело, сама много кого похоронила, но! Представь как её душа уже обитает где-нибудь в другом мире или городе, живёт в другом теле и, наверное, ходит в детский сад, школу или бегает по лесу… Бля, о чём это я? А, о душе! У неё сейчас другая жизнь, считай она переехала на пээмжэ в другое место, ну или плавает в небесном эфире, охраняя и оберегая твой зад!
Знаешь, хозяин, верность – это круто конечно, но жизнь дана для того, чтобы мы жили для себя: делали что хотим, любили кого хотим, ели, спали, работали… жили в кайф, наверное, и умирали без сожаления о прошедшей жизни. Ну а ты? Что ты вспомнишь на смертном одре? Как лил слёзы в подушку о той, что к тебе не вернётся? Не-е-е, хозяин, надо духом воспарять, распрямлять плечи и идти дальше.
Вот возьми, к примеру, родителей одиночек, разве им есть когда слёзы лить? Да погорюешь тут, когда дети не кормлены и коммуналка не уплачена. Ну а если совсем тебе тошно от мира грешного, так иди в закрытые поселения, служи, восхваляй в песнях Бога Жизни. Хоть какая-то польза от тебя будет…
Вожак мне ничего не ответил, налил нам ещё по кружке и мне стало та-а-ак охренительно, что стала вспоминать своё прошлое. Хотя вот сколько раньше не пила, а до кондиции вспомним былые времена, никогда не доходила или успешно её проскакивала.
Я положила голову на руку, Влас что-то спрашивал обо мне, и мы как-то незаметно перешли к самому весёлому, мой язык не ведал преград, чувства притупились, поэтому говорила с холодной душой: внутри больше ничего не ёкало.
Время пролетело незаметно, как и метель: резко поднялась и так же утихла. На настенных часах стукнуло три часа ночи. Мы всё так же сидели за столом разговаривая и закусывая. На столе стояла пустая бутыль и недавно початая трёхлитровая, с той же сладковатой, терпкой жидкостью. Настойка была наиотменнейшая: голова не болела, язык не заплетался, но мы были пьяные в дрова! Чудо алкоголь! Попрошу рецепт, буду тоже гнать и не нужна будет химия магазинная.
Нашу беседу прервал отсвет фар в окне и стук в дверь. На пороге стояла злая Марриам, обеспокоенная Леона и в сторонке переминался с ноги на ногу Макс.
– Бра-а-ати-и-ик! – с протяжным радостным возгласом Леона кинулась на шею Власу. Тот её поймал и обнял своими лапищами в ответ, картина получилась умильная: медведь и шпиц, обнимашки в дикой природе.
Ко мне подошла благодетельница и резко дёрнула меня за хвост, от неожиданности я поддалась назад и упала с лавки.
– Вставай, мы уезжаем. – Ух, голосом ровным сказала, но я видела, как глаза её пылали гневом, они почти почернели, клыки выглядывали из-под губы, а уши и хвост, как и рык, она, предполагаю, сдерживала через силу.
Я встала, оделась, помахала ручкой моему собутыльнику собеседнику и потопала за благодетельницей. Леона о чём-то тихо пошушукалась с вожаком и поскакала за нами в машину. Ехали мы в полной тишине, на волнах дорог я отключилась. В полудрёме вылазила из машины, с поддержкой вошла в квартиру к смазлёнышу. Немного протрезвела от ора Мари. Прооравшись она закурила.
– Фи-и-и курить не модно…
– Как и бухать. – Вишня парировала мне в ответ.
– Я не бухаю, – попыталась возмутиться необоснованностью обвинений.
– А что ты сделала? Надегустировалась в сопли?
– Да я его душещипательную историю жизни выслушивала. Он предложил пригубить за знакомство, отказываться было не вежливо.
– Это когда тебя вежливость трогала? Пригубить?! Попробовать?! Расслабиться?! Лизнуть всего ничего?! С устатку?! Задолбала!!! Какого хрена? Лечение не работает? Тогда тебя на домашний арест закрою, пока вся дурь из головы не выветрится!
– Оборотни не болеют, – я аж привстала с дивана в негодовании.
– Да? Зато похоже неплохо так спиваются!
– Я не…
– Замолчи! Не зли больше меня! И так последнее время в офисе все как с цепи сорвались: ходят звуки противные издают, воняют едой своей из контейнеров. Ещё одна капля и точно кого-нибудь придушу!
– Макс, скажи ей уже, что она залетела, а то долго ещё курить будет. Пока пузо на нос не полезет, не догадается. – Бессовестно решила перевести гнев Мари на её муженька. Ощерившись от удачно подвернувшейся возможности сбежать, прошмыгнула мимо побледневшего Макса в гостевую спальню.
Закрыла глазки и ушла в пьяное забытие. Спала я сладко, беспробудно.
* * *
Утро было добрым. Ни похмелья, ни сушняка, ни других симптомов вчерашнего веселья. Сквозь жалюзи пробивался луч света, освещая пылинки, кружившиеся в медленном танце, в воздухе витал аромат свежеиспечённых булочек с корицей. С первого этажа доносился тихий гул голосов: то ли телевизор, то ли у семейства Вишни гости.
Скинула с себя одеяло и хорошенько потянулась, разминая вялые спросонья мышцы. Домашней одежды у меня с собой не было, зато всегда имелась походная щётка, полотенце и запасное нижнее бельё.
На втором этаже имелся душ с туалетом, поэтому мне не пришлось спускаться в неприглядном виде. Запах выпечки доносился вместе с голосами из кухни, поэтому туда я и навострила лыжи. За большим круглым столом сидели молодожёны и мой вчерашний собутыльник.
– Доброе утро! – он сидел спиной к выходу, но повернулся чтобы поприветствовать меня. Вчера я как-то не обратила внимание на его офигенный глубокий с хрипотцой голос. – Как спалось? Голова не болит? – начал заваливать меня вопросами Влас.
– Утречка. Всё норм, настойка – чудо. Из чего ты её делаешь? Рецептиком поделишься? – почесала макушку, переминаясь с ноги на ногу.
Мари обломала такое хорошее начало дня:
– Я тебе этот рецептик в трубочку сверну и в одно место затолкаю, алкашка! Тарелку бери и обедать с нами садись. – Благодетельница обратилась к Власу: – у неё проблемы с алкоголем, так что не смей идти у неё на синем поводу или подначивать её. – Мари указала на меня пальцем: – узнаю, что ты стала инициатором новой попойки, пообломаю хвосты обоим. Понятно?
Влас разразился смехом:
– А-ха-ха-ха, Максимилиан, какая злобная у тебя пара. – Мари нахмурилась. Влас, капитулируя, сказанул: – ладно-ладно, всё понял, лично проконтролирую сухую диету Рири.
Я аж охренела от такого ответа. Кого он там контролировать собрался? И когда вообще эти альфачи спеться успели?
Ничего не кинула в ответ, послушно села за стол. На обед было восхитительное мясо в кисло-сладком соусе с гарниром из запечённых овощей, два вида овощных лёгких салата и чаёк с хрустящими слоёными булочками. Очень вкусно, но я не могла сконцентрироваться на еде…
Дело было не в беседе, что вели эти трое: я даже не слушала, о чём они говорили, дело было в запахе. В запахе коньяка с горьким шоколадом! Запахе, которого в принципе не могло витать в этом доме!
Я ёрзала на стуле и бесилась, меня нервировало то, что щекотало моё обоняние. Хвост гневно дёргался из стороны в сторону, да с такой амплитудой, что постоянно задевал спину рядом сидящего Власа. Мужчина хитро прищурился и обратился ко мне:
– Всё хорошо? – и улыбнулся так красиво гад.
Несмотря на него, буркнула:
– Если что-то не устраивает, можешь пересесть.
– А-ха-ха-ха, забавная. Вчера вроде не огрызалась.
– Я всегда такая, когда трезвая.
Макс закатил глаза, сказав:
– Брат, не обращай, пожалуйста, внимание на эту язву. Ей лишь бы уколоть.
Зыркнула на смазлёныша, добавив:
– Тогда ты должен сейчас не здесь сидеть, а в уголочке и просвечивать как решето.
Супруг Вишни только и сделал, что вздохнул незаинтересованно, видимо сегодня не настроен на словесные баталии.
– Рири, Влас поживёт пока с тобой. Его квартиру горе-бизнесмены продали мне. – Поставила меня перед фактом Мари.
Тотчас возмутилась:
– Какого Лешего?
– Не беспокойся, я не обижу. Как только восстановлю более-менее дела того, что осталось от былого конгломерата, сразу перееду. – Продолжал тянуть свою лыбу Влас.
Я никак не отреагировала, опять утыкаясь в тарелку. Более возмущаться было глупо и некрасиво.
Пообедав, мы поехали на общественном транспорте в квартиру Мари. Влас вёз с собой вещи в чемодане, которые смазлёныш любезно хранил у себя всё это время.
* * *
Мы стояли в коридоре и раздевались. Влас крутил башкой как любопытный кот, всё осматривая.
– Давненько я здесь не был. А квартиру то и не узнать. Хороший вкус у Марриам.
– Свободных комнат до хуя, бери любую. Заняты только первая от окна – моя, и последняя у стены – Мари. Располагайся, я буду у себя.
* * *
Желания высовываться из комнаты у меня не наблюдалось. Почему я так негативно реагировала на Власа объяснения у меня не находилось. Может быть, всё дело в коньячном запахе, который исходит от него. То ли парфюм такой, то ли стирал одежду в алкоголе. Хрен разберёшь этих богачей.
Вечером я сидела за рабочим столом и просматривала документацию, которую мне скинула Любочка. Даже в выходной, моя персона была на подхвате, поэтому пришлось работать.
Когда я ускоренно просматривала документацию и печатала ответы на письма, в надежде успеть перелопатить всё до двенадцати часов ночи: очень уж хотелось спать, в приоткрытую дверь моей спальни постучал Влас. Я культурно отвлеклась от монитора и повернула голову к двуликому.
– В холодильнике мышь повесилась, пойду в магазин. Тебе чего-нибудь взять? И чем ты вообще питалась?
– Можешь взять мне какой-нибудь йогурт и банан: я не особо голодна. Питаюсь либо в забегаловках, либо набегами на холодильник твоего брата. Предупреждая вопрос, нет, готовить не умею и учиться этому ремеслу не собираюсь.
– Почему ты такая злобная? Я вроде ничего плохого тебе не сделал. – Волк оторвался от косяка и подошёл ко мне.
– Во-первых, ты слишком много обо мне вчера узнал. Если бы я не напилась, такого словесного поноса не случилось бы. Во-вторых, меня напрягает тот факт, что в том числе из-за меня в вашем бизнесе проблемы и тебя пришлось выдернуть из домика. В-третьих, от тебя несёт коньяком, поэтому выпить хочется невмоготу как сильно, а нельзя: Мари узнает и оторвёт мне хвост. И это не пустые угрозы: в гневе она реально страшна.
Повернулась обратно к ноутбуку, показывая, что разговор окончен. Но меня вместе с креслом беспардонно развернули назад. Лицо Власа оказалось в непозволительной близости. Я нахмурилась и попыталась отодвинуться, но мужчина крепко держал поручни кресла.
– Ты так прилежно работаешь. Стараешься на благо предприятий Южного Луча. – Озвучивая сей факт, Влас приподнял прядь моих распущенных волос, пропустил через пальцы, рассматривая в свете настольной лампы. – Интересный цвет. Натуральный?
Сказанула, не подумав:
– Как твоя ориентация.
Волчара растянул губы в улыбке, отпустил прядь из своих клешней, отодвинулся чуток.
Мужчина решил подойти к разговору с другой стороны:
– Что печатаешь? Тяжело?
Свернула окно в ноутбуке.
– Секрет фирмы. Легче чем твоя туша.
Тут двуликий резко заржал в полный голос, чем заставил меня подпрыгнуть на кресле.
– Чего пугаешь? Резкий как понос, блин. Если зашёл по делу, так излагай. Не топчись вокруг да около.
Влас успокоился, смахнул слезу с уголков сине-зелёных топазовых глаз.
– Ладно, ёжик, не пыхти. – Волк подтянул к себе свободный стул, уселся напротив меня.
– Отрабатывать когда будешь?
– Что? – ввёл меня в ступор своим вопросом.
– Тот урон, который принесла твоя бурная деятельность Северному Блику.
Наверное, лицо моё перекосило от разнородных эмоций, захвативших меня. В душе запищал стыд, свернулось клубочком негодование, завыла беспомощность… хотя какого детородного органа кита спрашивается?
– Меня уже наказал Макс. Своё я отмотала. Сейчас я работаю на Вишню. – Мысленно восторжествовала: выкуси! Я под защитой своей благодетельницы!
– Так-то оно так, но…
– Какое такое, но? – насторожилась.
Влас пожал плечами, достал из кармана спортивных домашних штанов телефон; разблокировал, показал мне его переписку с Марриам. А в ней…
Пробегая по переписке, глаза округлялись всё сильней и сильней, к концу их беседы, думала глазные яблоки выпадут на пол. Дочитав, вскрикнула:
– Не может быть! Ты меня обманываешь! Мари не такая, она…
Двуликий пожал плечами, мол удостоверься сама. Я пулей метнулась к своему телефону, с корпуса которого на меня взирала толстая лиса, позвонила Мари.
– Слушаю, – с ленцой послышалось с того конца связи.
– Мари, как это понимать? Скажи, что он мне по ушам ездит!
– Рири, м-м-м, да здесь…
Я невольно покраснела.
– Вы там теребонькаетесь, что ли?
– Н-не-ет, пониже чуток. Макс мне массаж делает. Что хотела?
– А-а-а, э-э-эм, это…
– Быстрее, Рири. Макс, а ты помедленнее, правее позвоночника, ага, тут.
– Короче, какого хрена!? Почему Влас мне сказал, что я выхожу работать на него? Меня в его приспешницы записали без моего ведома?
– А кем ты хочешь быть? Генеральным директором?
– Нет, конечно. Я вообще никак не хочу! Как ты вообще могла с ним до такого договориться?
– А в чём беда? Тебя что-то не устраивает?
– Разумеется! Я служу у тебя! С какой стати мне идти к нему?
Влас сидел себе да ухмылялся.
– Рири, по законам, выведенным на совете кланов, преступники должны возместить убы-ы-ытки потерпевшей стороне. Макс, ещё раз там же да посильней.
– Но я же уже всё отмотала! Ты сама так всем заявляла!
– Да, и я не отказываюсь от своих слов.
– Ну и?
– Что ещё ты хочешь услышать?
– Что я по-прежнему твоя!
– Рири, ты всегда будешь моей. Разумеется, ранее понесла наказание, но деньги же это им не вернёт. Просто какое-то время поработаешь на Власа. Долги надо возвращать.
– …
На том конце связи отключились. Моя рука стала неимоверно тяжёлой, пальцы расслабились, выпуская телефон на попечение мягкого коврового ворса.
– Что Марриам сказала? – елейным голоском поинтересовался Влас.
– Она подтвердила, что я в полной жопе.
– Не переживай. На мой взгляд, ты очень стройная, а попа у тебя в самый раз.
Грёбаная птица-говорун, не учили, когда надо вовремя заткнуться? Волк правильно расценил мой колючий взгляд, быстро встал и скрылся за дверью. Ни на секунду нашей стычки он не прекращал довольно скалиться.
* * *
Утро понедельника добрым не бывает, когда ты на работе въёбываешь как проклятый. Или это только у меня с утра пораньше полный пиздец намечается?
С первыми трелями будильника я аккуратно подорвалась с кровати. Лепёшка приподняла голову с соседней подушки, посмотрела на меня сощуренными со сна глазёнками, казалось, ухмыльнулась, говоря: «Ну ты и лошара», и дальше легла дрыхать, пока я суетилась, приводя себя в приличный вид.
День ото дня мне давалось всё с большим трудом изобразить на своём лице хоть что-то помимо усталости и обречённости. Изнурительная работа высасывала из меня все жизненные соки, а надо уточнить что последний зимний месяц я проходила под шефством Власа.
О своём новом начальнике у меня сложилось много нелестных отзывов, хоть сейчас бери и пиши мелким шрифтом под рекламой свободных вакансий Северного Блика: отличные перспективы, стабильная заработная плата, но шеф тот ещё клоп-кровопийца. Милости просим в наш коллектив, потому что рук и светлых голов критически не хватает! Переработки приветствуются! И где-то на заднем фоне крик подыхающей пчелы.
Иногда в моё подсознательное прокрадывалась мыслишка, шептала паскуда мне на лисье ушко, что не так уж и плохо было в борделе! Там по крайней мере не сношали мне мозг! Кстати, о сношениях, трахаться не хотелось от слова совсем. Почему? Да потому что всё либидо высасывала работа! Или нет…
Но да ладно, в последние недели ведь и хорошее имело место проскакивать, а именно клуб анонимных алкоголиков! Докатилась или всосалась в их дружное братство! Такие душевные ребята там, и это без шуток: собираемся в актовом зале местной администрации, с общей кассы покупаем печенье да прочие вкусности и сидим чаи гоняем; обсуждаем личные достижения.
Мне тоже есть чем похвастаться! Я сделала первый шаг – признала проблему. Правда шагов до счастливого финала впереди ещё одиннадцать, но не суть.
Наш куратор такой душка! Прям милота и уютный ликий компании. Что же касается Захера… ну… Захер это Захер: время, проведённое с ним, показало, насколько он душный, глубоко неудовлетворённый мужчина; ему, прежде чем устраиваться на должность психотерапевта, самому терапия не помешала бы, а то того и гляди себе вместо галстука петлю повяжет.
Так-с ну вот я поговнила чутка, пора бежать шефа будить. Да-да, будить! Этот гад вписал в мой список обязанностей ещё и этот пунктик!
Без стука вхожу в спальню двуликого, а там, как всегда, бьёт в нос запах коньяка и горького шоколада – феромон Власа. Повезло так повезло, не ему так мне: бухать нельзя, зато можно нюхать! Хотя многие мои друзья по кругу анонимышей рассказывали, что их от аромата алкоголя тянет к рюмке, меня же наоборот как-то расслабляет. Кстати, по этой причине я перестала негативить в сторону вожака Белых.
От запаха коньяка обильно выделяется слюна, не раз сглатываю, пока распахиваю окна. Если бы можно было Власа ещё и лизнуть… так-так стоп-стоп развратные мыслишки. Ух, этот сраный недоёб, вроде кажется, что и не хочется ничего, а мёртвое либидо приподнимается из гроба и орёт: «Как это не надо?! Я всегда готово! Хоть прям сейчас трусы снимай!»
Подхожу к кровати, чтобы трясти мужчину за плечо: он плохо просыпается от звуков, поэтому необходимы тактильные неудобства. Моя ладонь кажется такой миниатюрной на фоне его оголённого торса… такого твёрдого и развитого… та-а-ак а, ну, соберись тряпка, Лепёшка тебя кусай!
Начала трясти активнее, хотя попробуй такую тушу поколебли. Спустя минуту оборотень наконец-то подал признаки жизни: что-то промычал, причмокнул и заграбастал меня своей ручищей себе под бок! А-а-а-а, я так не играю! У него утром совещание назначено, если не разбужу, мне же и прилетит нагоняй! Провернулась в кольце его рук, с неимоверным усилием придвинулась к его уху, а для уточнения ради, он всегда ходил в полуформе, гаркнула:
– Ку-ка-ре-ку-у-у!! Шесть часов тридцать шесть минут ровно!! Опаздываем!! Критически опаздываем!!!
В ответ мне пробурчали что-то нечленораздельное. Влас перевернулся на спину, не выпуская меня из захвата. Таким образом, я оказалась прижатой животом к его животу и утреннему…
– Дорогой шеф, если ты сейчас же не откроешь глаза, то в твой елдак вопьются мои когти. Считаю до трё…
Влас резко открыл веки. Хриплым голосом проговорил:
– Доброе утро.
Проворчала:
– Добрейшее. Отпусти меня, иначе пожалуюсь Вишне на харассмент.
Двуликий раскинул в стороны свои ручищи, оправдываясь:
– Это случайность и физиология. Я здоровый мужчина, ты привлекательная женщина, да и солнце скоро встанет…
Вскочила, одёрнула длинную юбку карандаш; посмотрела грозно и со скепсисом. Влас в защиту растянул свои губы в обезоруживающей улыбке, которой владеет вся троица Белых, видимо скалиться подобным образом у них заложено в генах. Закатила глаза, поправила тёмно-бирюзовую блузу и направилась в прихожую.
Пока я собирала волосы в подобие укладки, надевала кардиган и пальто, застёгивала сапоги, волчара успел ополоснуться в душе, одеться, зажать во рту бутерброд, накинуть пальто. Пока я выходила на подъездную площадку, Влас намотал на шею шарф, обулся, схватил ключи от машины, закрыл квартиру. Когда спустились на лифте в подземную парковку, двуликий уже переваривал бутерброд. Не устаю поражаться скорости его утренних сборов.
На арендованном автомобиле цвета титановые белила мы домчались споро. Знакомая до тошноты высотка. Смазливые девушки на ресепшене. В коридоре на верхнем этаже нас встречает секретарша – двуликая белка, та ещё стерва, от смены к смене её юбка всё короче и короче, жду не дождусь, когда она просто заявится на работу в одних стрингах.
Ой, ну вы посмотрите на неё! Как увивается перед Власом! И так повернётся, и космы длиннющие ручкой поправляет. Оп-па, какая невнимательная: пока строила глазки начальнику, выронила документы. Ага-ага, давай, нагибайся. М-м-м-м, красота: не попка, а загляденье! Ну а я же просто мимо иду… ой, в поворот не вписалась…
– Шакари! – гневно шипит русая девушка, распластавшись от моего поджопника по полу.
Внимательно смотря на свои часы, гордо, не без самодовольства, спрашиваю:
– Что такое, белка?
С трудом вставая из-за высоких неудобных каблуков и скользкого пола, двуликая накинулась на меня словесно:
– У меня, вообще-то, имя есть! – Да меня как-то не ебёт – передала это мимикой. – Ты это специально! – Не отрицаю – приподняла брови и положительно кивнула. – Завидно, поэтому и пакостишь?
Я изумилась такому ходу мысли собеседницы, уточнила:
– Чему же я должна, по-твоему, завидовать?
Белка, подойдя вплотную, задрав голову, чтобы смотреть в моё бесстыжее лицо, брызжа слюной и тыча красным коготочком мне в солнечное сплетение, выдала:
– Ты плоская! Дверьми прижатая, злобная ворчунья! Твои синяки под глазами идут вперёд тебя! А этот прикид? Ужас тихий! Вырядилась как бабка!
Я просто соблюдаю дресс-код… и пашу за пятерых… и… да до хера факторов против меня сложилось! Только вот перед тобой отчитываться в лом!
Всё это время стоявший позади мини-юбочницы шеф громко рассмеялся. Гад. Меня тут оскорбляют, а ему смешно. Но голос его и улыбка настолько приятная, что такое поведение простительно.
Белка резко смутилась, извинилась перед начальником и убежала в кабинет. Мы же пошли с Власом в конференцзал, при этом мужчина приобнимал меня за плечо своей лапищей.
У самых дверей я остановилась, всучила двуликому папку с документами. На вопрошающий взгляд волка ответила:
– Мы забыли купить тебе кофе.
– Секретарь сделает.
– Нет. Она варит отвратно, а в кофейне как раз каждый шестой кофе бесплатно.
– Ты же жаловалась, что мы опаздываем.
– Вы пока начинайте, мой доклад в конце идёт. – Убегая, заверила: – я мигом!
Поблизости от офис-центра под вечнозелёной сосной стояла небольшая кофейня. По припорошенным снегом дорожкам, без пальто добежала до помещения, пропахшего жареным кофе. Внутри тепло и уютно, круглые стеклянные стены, высокая деревянная стойка, за ней одноликий в фирменном фартуке.
Подошла, оставляя следы стаявшего с подошв снега.
– Здравствуй, тебе как обычно?
– Ага. Чёрный как бездна кофе и зелёный, как твои глаза чай.
Мужчина как всегда смущённо приподнял уголки губ, принялся исполнять заказ. Кадрю я этого красавца по капле, но регулярно, глядишь к лету, перейдём в горизонтальный пикап. От созерцания простенького одноликого меня отвлекли завывания на улице. Повернула голову. Через толстое стекло отлично просматривался ликий, закутанный в тёмный балахон. Прохожий выкрикивал: «Конец света! Конец света! Спасайтесь, бегите, безумцы! Зло взяло верх!».
Бариста хмыкнул, говоря:
– Давно не появлялись. Я уже думал, что они прикрыли свою секту.
Смотря на улицу, проговорила:
– Я тоже так думала.
– Он, наверное, последний последователь.
– С чего так решил?
– Они обычно группами ходили. Ни разу не видел их по одиночке.
– Хм, и правда странно.
– Госпожа, заказ готов.
Я повернулась к мужчине, протянула руки за горячими стаканчиками в эко упаковке. Наши с одноликим пальцы случайно встретились на пол пути, но ни он, ни я не разрывали случайных объятий. Мы смотрели друг на друга. В его расширенных зрачках отражалась микро-я. Вибрация в кармане юбки поставила точку внезапному наплыву романтики. Достала телефон, на табло светилось Шеф всея дурдома.
Помахала на прощание бариста, вышла во владения вьюги. Порывы колючего ветра растрепали мои немного отросшие волосы, теперь они жутко мешались, затмевая обзор. Может опять их рубануть? Мне шла короткая длина.
Когда я приближалась к дверям офис-центра, позади раздалось:
– Бегите, глупцы, бегите!
Развернулась на каблуках сапог. Лицо сектанта утопало в тени глубокого капюшона, в который он вцепился пальцами: ветер норовил сорвать с мужчины покров инкогнито. Спросила флегматично:
