Роман Кузьма
Иррегулярный интеллект
Ле Сажу сделалось дурно; у него закружилась голова, как если бы он стоял над пропастью. Неведомый архитектор, видимо, стремился добиться подобного эффекта, когда проектировал зал и его пропорции. Однако какой извращённый, если не безумный, разум мог создать подобное? Ле Саж решил для себя не смотреть по сторонам; впрочем, стены всё равно привлекали его внимание, словно магнит. Их, несомненно, покрывала какая-то ткань, возможно, даже гидроизолирующий пластик, впрочем, покрытие это уже во многих местах облезло и даже оборвалось.
Только присмотревшись к подозрительным бурым пятнам, то и дело видневшимся на обивке, Ле Саж похолодел – материалом для неё послужила человеческая кожа, содранная с несчастных жертв. Не в силах более сдерживать тошноту, он позволил содержимому своего желудка присоединиться к жидким нечистотам, в которых стоял.
Вокруг вспыхнули огни – искусно сработанные светопанели имитировали пламя, охватившее зал. Красноликие умолкли.
– Сегодня к нам на трапезу пожаловал сам министр культуры. – Многократно искажённый неестественной акустикой зала, голос то звенел, как струна, то, наоборот, переходил в низкий, грохочущий басами, гул. Тем не менее, Ле Саж сразу узнал этот голос, который мог принадлежать только одному существу во Вселенной.
Подняв глаза, он, хоть и ожидал увидеть нечто ужасающее, всё же содрогнулся. На Кровавом Престоле, возвышавшемся в противоположном конце зала – или за углом, в соседнем помещении, иллюзорность происходящего не позволяла сказать с уверенностью, – восседал Анархо-Антихрист XI.
Смутные, невнятные слухи о Кровавом Престоле доходили и до Ле Сажа, их передавали из уст в уста шёпотом, словно боясь, что криворогий демон может услышать – и ни один из рассказов не оказался достоверным. Пленные дьяволопоклонники, которым изощрённые пытки Радая и Чинэля развязали язык, вещали истории, пронизанные бредом – те всегда содержали трепетные, исполненные страха и раболепия упоминания о Владыке Тьмы и его Тронном Месте – но ничего определённого.
Реальность оказалась гораздо хуже. Возвышение, на котором стоял трон, формировалось несколькими тарелкоподобными уровнями, наподобие пирамиды бокалов с шампанским – и по ним действительно стекала вниз жидкость, впрочем, по виду более всего походившая на кровь.
Сам Престол, казалось, представлял собой хаотическое нагромождение человеческих костей, с которых нередко свисала плоть. Большей частью высохшая и почерневшая, а кое-где ещё совсем свежая, сочащаяся кровью, она источала сладковатый запах гнили, непостижимым образом доносившийся до Ле Сажа.
– Здравствуйте, товарищ Анархо-Антихрист XI, – Ле Саж не преминул напомнить криворогому о том, что некогда они вместе входили в состав КомиСвободы. Он сделал несколько шагов вперёд, на более мелкое место.
В ответ послышалось мычание, обычно издаваемое свирепеющим быком.
Оглушительный звук дребезжал, подобно заевшей грампластинке. Ле Саж как-то раз видел у одного своего приятеля изготовленную по старинным изображениям точную копию, он даже слушал музыку, записанную таким примитивным способом, а потому знал и сам звук, и суть выражения, с которым неоднократно сталкивался на пожелтевших целлюлозопластных страницах старых книг.
Клич властелина Канализации не остался незамеченным его подданными.
– Оскорбление Носителя Зла! – Ле Сажу нанесли сокрушительный удар, от которого он рухнул ничком. Попытку подняться грубо пресекли – кто-то наступил ему ногой на спину в аккурат между лопаток, принудив таким образом хлебнуть вонючей жидкости. Ле Саж подумывал было, не применить ли один из приёмов хай-чи-вэй, когда несколько рук ухватило его и поставило на ноги.
Отовсюду, сколько он мог охватить взглядом, сбегались дьяволопоклонники. Некоторые из них являлись людьми, – однако большинство принадлежало к видам, появившимся на свет в результате насилия над человеческой натурой. Уродство, соседствующее с болезненным, самоуничижённым чувством прекрасного, отличало их. Органы зрения и слуха нередко находились не на привычном месте, а были хирургическим образом пересажены – например, на предплечья или на затылок. Роговые выросты на лбу, лишние конечности, хвосты являлись нормой.
Особенно разительное впечатление производил вполне нормального вида мужчина, имевший одну-единственную необычную особенность: его лицо плавно переходило в длинный жёлтый клюв, подобный пеликаньему. Глаза и уши отсутствовали полностью – кожа в местах, где обычно располагаются эти органы чувств, выглядела совершенно гладкой.
Обезображенные Злом – такой вердикт вынесло его подсознание.
Ле Саж вскрикнул – неожиданно для самого себя, – и голос его прозвучал по-женски тонким писком; он мечтал лишиться сознания и более не видеть происходящего. Оцепенев от страха, непрестанно всхлипывая, он наблюдал, как расстояние между ним и этой омерзительной толпой с каждой долей секунды сокращается.
Вперёд вырвался дьяволопоклонник, передвигавшийся, подобно животным – на четырёх конечностях. Ле Саж, морально готовясь к тому, что его сейчас опрокинут и начнут терзать когтями, посмотрел вверх, словно прощаясь с жизнью.
Существо, отдалённо напоминающее человека, совершенно обнажённое, безволосое и без каких-либо половых признаков, спикировало на него из-под потолка. Благодаря паре перепончатых крыльев, соединявших руки и торс, оно, если и не обладало способностью летать, то всё же могло планировать – и в последний момент ему удалось опередить всех прочих дьяволопоклонников.
– Я – Истинный Антихрист, – прокричал перепончатокрылый прямо в ухо Ле Сажу. – Я пью кровь! В моих лёгких есть особое отделение, прокачивающее воздух и жидкость через полые клыки. Вот на что я пошёл, чтобы стать Истинным Антихристом!
Раскрыв пасть, он продемонстрировал свои клыки. Ле Саж, и без того смертельно бледный, приобрёл серый цвет, словно он уже умер и несколько дней пролежал в Канализации.
– Я выпью твою кровь! – прокричал крылатый дьяволопоклонник, брызжа слюной прямо в лицо Ле Сажу. Тот молчал, желая лишь, чтобы конец стал по возможности скорым и безболезненным, и одновременно укреплял дух произносимыми про себя ритуальными фразами хай-чи-вэй.
– Ладно, оставьте его! – Голос Анархо-Антихриста XI, несмотря на пертурбации, наложенные ненормальным продвижением звуковых волн, узнали все. Прислужники криворогого отступили.
– Ты назвал меня товарищем, Ле Саж, в то время как я вынужден существовать в совершенно адских условиях! Вы же парите над городом в этой вашей Короне и ведёте образ жизни, который даже не стесняетесь называть райским. Разве это товарищество? Я до сих пор храню священные боевые знамёна Революции – продырявленные плазмомётами целлофановые стяги с портретом великого Льва… А Моррид именует себя Богом!
Ле Саж не стал вникать в данную риторику. И Бог, и Дьявол Гейомии – оба они отвратительно пахли. Обоих породила Канализация.
– Меня захватили на станции «Университет», а не во дворце, – коротко ответил он. – Я как раз вышел из вагона «надземки».
– Да, я слышал, ты столкнулся там с Кондуктором. – Анархо-Антихрист XI упомянул о подвиге Ле Сажа как о чём-то незначительном, но за кажущейся небрежностью просматривалось удивление и – даже не верилось, что такое возможно – лёгкая тень испуга. Поразительно, но Анархо-Антихрист XI, Носитель Зла и его Наместник, испытывал страх! Писатель почувствовал мрачное удовлетворение, заметив, как дьяволопоклонники начали возбуждённо перешёптываться.
– Ты называл меня товарищем, – Анархо-Антихриста XI не так-то легко было выбить из колеи. – Назвав меня здесь, у Престола, этим словом, ты должен осознавать взятые на себя обязательства. И, в знак былого союзничества, я дам тебе шанс спастись. Если ты настаиваешь на том, что мы товарищи, ты должен пройти соответствующую процедуру и стать Истинным Антихристом. Ты согласен?
Последнее слово Наместник Зла произнёс с явным ударением, едва скрывая ликование. Ле Саж сглотнул. Жизнь, пусть и униженная, является чем-то несколько лучшим, нежели мучительная смерть, сказал он себе.
– Я вижу, ряд твоих подданных ещё сохраняют человеческое обличье, – писатель махнул рукой в сторону группы дьяволопоклонников, одетых относительно прилично. Их выкрашенные в красное лица покрывали татуировки – вероятно, знаки отличия и ранги Канализации.
Анархо-Антихрист XI только отмахнулся от него.
– Это епископы, высший клир, Роже, тебе туда не пробиться. Кое-кто из них готовится стать кардиналом – вслушайся только в это слово! – кардиналом Зла. Если бы ты имел с ними хоть что-то общее, ты бы не смог стать министром у Моррида. Нет, единственный путь для тебя – это операция и превращение в Истинного Антихриста. Этим ответственным поступком ты признаёшь существовавшие у тебя заблуждения – и отказываешься от них, как отказываешься от своего тела и внешности.
Ле Саж сам удивился тому, насколько твёрдо он посмотрел в глаза криворогому демону.
– Пожалуй, я не могу принять твоё предложение. Считай меня врагом.
Торжествующий вопль вырвался из десятков глоток, требующих свежего мяса. Дьяволопоклонники уже было шагнули вперёд, чтобы разделаться с Ле Сажем, однако случилось нечто совершенно непредсказуемое.
Один из епископов неожиданно обратился к Анархо-Антихристу XI с фразой, состоявшей из гортанных звуков, повторить которые Ле Саж ни за что бы не смог, как бы ни старался. Криворогому Наместнику Зла звуки эти, тем не менее, показались знакомыми, так как он замер, словно его парализовало. Способность говорить вернулась к нему лишь несколько мгновений спустя. В тишине, воцарившейся среди потрясённых дьяволопоклонников, неожиданно громко прозвучала простая, короткая фраза, сказанная Анархо-Антихристом XI.
– Все вышли вон.
В мгновение ока зал опустел, остались лишь Ле Саж, Наместник Зла и таинственный епископ.
– Сегодня было знамение – звезда вспыхнула на небосклоне, – впервые Ле Саж слышал, чтобы Анархо-Антихрист XI говорил настолько подавленно. – Верующие говорят, сие есть знак перемен, предвещающий смерть великих. Другие говорят, что это взорвался Причал. Что скажешь ты, какую весть ты принёс?
Невероятно: в голосе Анархо-Антихриста XI слышались едва сдерживаемые рыдания. Казалось, он испытывает страх в присутствии загадочного незнакомца. Ле Саж замер, вслушиваясь в тишину – вот-вот должен был прозвучать смертный приговор, убийственное заклинание, что-то, чего криворогий дьявол боится как огня. Писатель ожидал какого угодно ответа, но только не того, который услышал.
– Я принёс вам бурбон – лучший на многие парсеки вокруг.
Глава XL
Епископ, представившийся Вайтсмитом, имел при себе сверкающий хромом контейнер, какими пользуются на орбите; он ловко разлил напиток в три из имевшихся в изобилии ритуальных чаш.
Ле Саж лишь мгновение колебался перед тем, как отпить из мерзостной чаши – подлинного человеческого черепа.
– За знакомство! – с вежливой улыбкой произнёс тост Вайтсмит. Бурбон действительно оказался весьма неплохим, даже Ле Саж признал это, а ведь он, завсегдатай приёмов и презентаций, разбирался в винах и крепких напитках вообще.
Похоже, Вайтсмит действительно только что прибыл с Причала – и, несомненно, являлся причиной его взрыва. Внешность епископа Ишкедонского, конечно, не принадлежала ему, значит, Ле Сажу довелось встретиться с существом, способным изменять свой облик.
По коже писателя пробежали мурашки – вероятно, перед ним сейчас стоял наиболее опасный убийца на планете, если не, как он удачно выразился, на многие парсеки вокруг.
Это мог быть только агент косморазведки, тот самый Полный Нуль, сообщение о котором он получил накануне по каналу подпространственной связи. Несмотря на то, что его предупреждали об исключительных способностях ПН, Ле Саж не мог даже представить себе, что тот играючи уничтожит Причал, а потом проникнет в святая святых нечестивых.
Более всего поражало то, что Анархо-Антихрист XI оказался давним информатором не то косморазведки, не то ГАЛАКОНФЕПОЛа. Интересно, подумал Ле Саж, способен ли Анархо-Антихрист XI читать мысли Полного Нуля о страшном и ненавистном, и подвержен ли тот вообще каким-либо страхам и слабостям?
– А что Рихтер, вы убили его? – Криворогий повелитель канализационной преисподней казался захмелевшим, благо выпил он почти стакан крепчайшего виски.
– Я никогда не оставляю свидетелей, если вас удовлетворит такой ответ. Теперь скажите мне, что означают эти татуировки, которые вы ставите на лоб своим епископам и кардиналам? Это чистое любопытство, почти вежливость.
Анархо-Антихрист XI расхохотался. То был странный звук, перемежавшийся мычанием, к тому же проходивший неоднократное преобразование скошенным под причудливыми углами помещением. Этот сатанинский смех накатывал то на одно, то на другое ухо Ле Сажа, подобно прибою, соперничающему с землетрясением и тонкими звуками флейты.
– Просто имя и сан на тайном языке анархо-антихристов. У меня столько епископов, и они меняются столь часто, что их имена приходится записывать на самом видном месте – прямо посреди лба.
Услышав такое, Ле Саж не смог удержаться от улыбки. Он сделал ещё один глоток обжигающего напитка и задал вертевшийся у него на языке вопрос.
– А сколько у вас служителей? – Анархо-Антихрист XI метнул было в него пылающий взгляд, но вопросительное выражение, посетившее лицо Вайтсмита, стало достаточной причиной для того, чтобы он ответил на заданный вопрос.
– Вы знаете, я действительно многим обязан ГАЛАКОНФЕПОЛу – вплоть до моих рогов с их антеннами, считывающими отрицательные биотоки мозга. Кто знает, не способны ли вы убить или парализовать меня фразой, подобной той, которой приветствовали? – Криворогий минотавр посмотрел в глаза Вайтсмиту, словно пытаясь что-то там прочесть, но вскоре отвернулся и вновь заговорил, явное разочарование слышалось в его голосе. – Около двух миллионов верующих, включая более пятисот тысяч клириков – это по-настоящему много в теперешних условиях. Да, мы плохо вооружены – а кто сейчас вооружён лучше? – однако мы хорошо организованы. Рано или поздно Моррид окончательно уступит нам не только Канализацию, но и всю поверхность Туфы. Когда он окажется запертым в своём дворце, как в клетке, мы приберём к рукам и бериллоглассовые рудники. Конфедерация будет вынуждена работать с нами, и на полученные средства мы осуществим, наконец, запланированные реформы и преодолеем…
Ле Саж поперхнулся, вспомнив об Истинных Антихристах. Реформы постоянно упоминались на заседаниях КомиСвободы как нечто совершенно необходимое – и лишь теперь Ле Саж, уже знакомый с содержанием замыслов криворогого, не выдержал и рассмеялся.
– Кстати, сколько людей осталось в Туфе? – спросил Полный Нуль, не обращая внимания на истеричный смех пьяного писателя.
Анархо-Антихрист XI поскрёб себя за правым ухом.
– Не знаю, это сложный вопрос. После Пожара оставалось ещё около двух миллиардов, может, даже больше, но потом настал такой голод – вся гидропоника и теплицы вышли из строя… С каждым днём дичи становится всё меньше, порой епископы даже доносят мне о нехватке мяса…
– Но миллиард хоть ещё остался? – вмешался Ле Саж.
– Миллиард? – Анархо-Антихрист XI вновь рассмеялся. – Я думал, вы лучше знакомы с положением вещей на Гейомии, Ле Саж. Миллиард! – в голосе правителя канализации слышалась откровенная насмешка. – В настоящее время численность населения Туфы не достигает и шестидесяти миллионов человек, товарищ министр!
– Я больше не буду работать министром, – ответил Ле Саж. – Я увольняюсь.
– Отлично, – Анархо-Антихрист XI просиял, услышав такое. – Идите ко мне, я произведу вас в Истинные Антихристы. Вы должны понимать меня, сейчас уже нет былого бардака, этой комитетчины, настало время жёсткой централизации, основанной на беспрекословном подчинении строгим, предельно ясным правилам. Правила эти суровы и справедливы. У Моррида, кстати, всё обстоит точно так же, но его дни сочтены, вы сами это признали.
Ле Саж был вынужден отказаться. Присутствие Нуля придавало ему уверенности в себе, в том, что у него появится возможность улететь, наконец, с Гейомии.
– Вы сможете справиться с Морридом самостоятельно? – спросил Нуль у криворогого.
– Если его Корона упадёт на землю – хоть сейчас. Но это, – Анархо-Антихрист XI развёл руками, – это как достать звезду с неба.
– Хорошо, – в голосе Нуля появились зловещие интонации. – Считайте, что сегодня с небес падает звезда за звездой. Собирайте свои отряды – я могу уложить Корону в любой момент, когда захочу.
Анархо-Антихрист XI ударил рукой по подлокотнику, изготовленному из человеческих костей.
– Воистину, твоё прибытие стало добрым знаком, Вайтсмит. Я сразу это понял. Оставайся в облике моего епископа – и мы поведём войска Льва к окончательному триумфу Революции!
– Революция… Революция нуждается в настоящем лидере, а не в криворогой пародии, – Ле Сажу показалось, что он слышит голос из давно забытого прошлого. – Когда я стану Президентом…
Гарф Гаспар! Голос его исходил – о, невыносимое зрелище! – из собственных уст неэвклидова шахматиста. Голова, отрубленная некогда Морридом, всё ещё жила. Жила, вмонтированная в основание трона, подключённая к множеству искусственных сосудов и капилляров, питающих её кровью безвестных доноров.
Гаспар воистину воскрес! Благодаря новейшим технологиям и злонамеренной воле Анархо-Антихриста XI клетки его головного мозга восстановились вскоре после того, как начали отмирать. Даже не обладая телом, Гаспар всё это время существовал в качестве части декора.
– Говорящая голова Гаспара, – не скрывая гордости, произнёс криворогий. – Один из важных компонентов нашего культа…
– Я победил тогда! – закричал Гаспар. – Я – Президент!
– Победил Моррид, это все видели, – перебил его Анархо-Антихрист XI. – У него большая голова, у тебя – маленькая. Большая голова умнее маленькой, так что всё справедливо.
– Мошенничество! Подтасовка!
– Это правда, – заявил Ле Саж. – Моррид действительно получал подсказки от компьютера. Это один из ИИ коммунальных служб…
– Неважно, – перебил его Нуль. – Немедленно собирайте ваших людей, чтобы напасть ещё до рассвета.
– А этот? – Анархо-Антихрист XI бросил вопросительный взгляд на Ле Сажа.
– Он больше не нужен.
Глава XLI
Когда импортный термоядерный реактор, питавший антигравитаторы Короны, внезапно заглох, во дворце немедленно началась паника. Дорогостоящее устройство не имело заводского клейма – его купили и ввезли нелегально, по контрабандным каналам, – однако долгие годы работало безотказно. И вдруг такой прокол!
Постепенно снижая мощность работы антигравитаторов, игнорировавший указания DMR-28 реактор плавно опустил Корону на грунт. Причиной стал, разумеется, кодированный радиосигнал, отправленный Полным Нулём.
Счётчики Гейгера тревожно защёлкали; кто-то вспомнил трагическую судьбу Причала – и всё, начался Исход! Обилие сотрудников, желающих уйти в отпуск, выстроилось в очередь – но начальство не принимало, так как срочно выехало на совещание за город или взяло больничный. Тай-По, немедленно пронюхав о причинах, стала угрожать увольнением, что мало чем отличалось от смертного приговора. Данная мера, впрочем, не дала результатов. После минутной запинки, к превеликому удивлению Радая, нашлись желающие уволиться!
Радай немедленно смягчился и попытался действовать уговорами. Не помогало. Корона уже час как покоилась на земле, и вокруг начали собираться толпы любопытствующих, включая красноликих дьяволопоклонников.
Опыт министра обороны и тайной полиции подсказывал: орды анархо-антихристов, стремящихся пожрать всех обитателей дворца, вскоре перейдут в наступление. К ним присоединятся и бесчисленные обитатели Туфы: весь город выкрасит лица красным.
Моррид, находившийся в собственных покоях, ощутил лишь мягкий толчок, основательно встряхнувший дворец, когда реактор остановился. Проснувшись, Коронованный Президент увидел, что за окном восходит солнце, освещая расположенные неожиданно низко руины Туфы. Он вскочил, разбудив лежащую рядом Френни
– Что происходит, Моррид? – Её серо-зелёные глаза блестели на широком, плоском, чуть опухшем после сна лице. Он вызвал DMR-28, не обращая внимания на глупые женские вопросы. Голографическое изображение, возникшее в дальнем углу, то мерцало, то теряло цвет, то пропадало вовсе. Тем не менее, вскоре стало ясно: настал последний день его правления.
– Реактор вышел из строя. В настоящее время я использую энергию аккумуляторов и резервного дизель-генератора. Во многих местах диагностированы разрывы электрических цепей, разрушена оболочка сверхпроводящих кабелей…
– Говори короче! Когда Корона взлетит? – Моррид начал одеваться. Государственные дела требовали его неотложного вмешательства. Улучив момент, когда напряжение не прыгало, он нажал кнопку тревоги. Верные Радай, Чинэль и прочие члены кабинета министров немедленно явятся в Тронный Зал, чтобы получить указания главы правительства. Сообща они примут верное решение и осуществят все необходимые для преодоления возникшего кризиса меры.
– Корона уже никогда не взлетит, Диммор, – компьютер назвал Моррида его подлинным именем, словно подчёркивая тот факт, что всё кончено. – Никогда. Нет даже энергии запустить бортовые лазеры или плазмомёты. Готовься к тому, что твоё существование перейдёт в иную, менее материальную фазу…
Выругавшись, Моррид разбил консоль голографона вдребезги.
– Диммор? Он назвал тебя Диммором? – глаза Френни удивлённо округлились. – Так звали…
Этого он уже не стерпел. Столь непроходимая тупость могла процветать только в Специальной Школе.
– Да, именно так он меня и назвал! А теперь исчезни отсюда!
Френни никогда не нравился Диммор, слишком маленький и слабый в период их совместной учёбы – она увлекалась Воспитателями и иногда посещавшими Школу Важными Посетителями. Моррида же девушка откровенно боялась, из-за его силы и жестокости – и гигантских размеров… порой она чувствовала себя просто ужасно после ночи, проведённой с ним.
Её будто обокрали. Судьба уготовила Френни должность Воспитательницы – заместитель Директора Бастрок так ей и обещал, достаточно было лишь досидеть в Школе до двадцати пяти лет. Он где-то заполучил документы одной покойной девушки такого возраста, запись о самом существовании которой к тому времени уже стёрли бы из банка данных.
Оставалось лишь потерпеть несколько лет – и всё, перерегистрация! Френни стала бы Регуляршей; любые возражения компьютера всегда можно отмести, списав всё на его же ошибки и сбои. Подобные злоупотребления считались нормой в старой Туфе, и Френни уже мысленно примеряла салатовый халат Воспитательницы, когда в одну ночь всё переменилось.
Нападение Иррегуляров, жутких, провонявших фекалиями мужланов, стало полной неожиданностью для неё. Большинство учеников и весь персонал погибли, а Школа сгорела… Френни даже обрадовалась, когда Моррид, возглавлявший налёт, обратил на неё своё внимание. Немного женских чар – и он сделал её своей женщиной. И вот теперь оказывается, что это был…
Возмущённо фыркнув, она вышла из покоев Коронованного Президента. Моррид больше никогда её не видел.
Глава XLII
Ле Сажа вели, вернее сказать – гнали, по лабиринту, заполненному канализационными стоками. Большую часть времени приходилось идти или бежать, согнувшись, даже боком, протискиваясь в технические тоннели и даже собственно сточные трубы крупного диаметра. Однажды их путь упёрся в глухую стену с древней кирпичной кладкой, из-под которой текла бурая жидкость.
К запаху гадкой жижи бывший министр культуры и образования, казалось, уже привык. Впрочем, ожидавшее его испытание представляло собой вызов не только чувству собственного достоинства или брезгливости – на сей раз ему предстояло погрузиться в тёмные воды с головой. Первый анархо-антихрист, не колеблясь, сделал это, а затем сильный толчок прикладом плазмомёта в область почек возвестил Ле Сажа о том, что настала его очередь.
Он не стал спорить, просто закрыл рот и глаза и нырнул, как если бы находился в обычном бассейне. Двигаясь вперёд так осторожно, насколько это вообще возможно, он вскоре нащупал то, что, пожалуй, являлось обутой в башмак ногой. По крайней мере, такое у него сложилось впечатление, когда этот башмак пнул его в голову, принудив вскрикнуть и выпрямиться. Второй удар, уже головой, пришёлся о слишком низкий потолок и едва не лишил его чувств.
– Тихо! – приказал дьяволопоклонник. – Здесь можно наткнуться на Тысяченогого, благословенным будь день, когда его извергло в сей мир.
Ле Саж слышал об этом, обитавшем в Канализации, чудовище: слизистая тварь, состоящая из бесчисленных щупалец, питалась человеческой плотью. Говорили, что она практически неуничтожима, так как вместо каждого повреждённого щупальца отрастает другое, а мозг, сердце или печень – уязвимые места вообще – у Тысяченогого попросту отсутствуют. Монстр будто бы обладал децентрализованной нервной системой и органами кровообращения.
Существует ли Тысяченогий на самом деле – и если существует, то откуда он взялся, – оставалось предметом споров. Однако для анархо-антихристов Тысяченогий-Которому-Приносят-Жертву представлял собой не меньшую реальность, чем окружавшие их стены, и страх, начавший сжимать Ле Сажа за горло, являлся убедительным свидетельством того, что он начинает разделять их веру.
Один за другим к ним присоединялись прочие анархо-антихристы, составлявшие конвой Ле Сажа. Почему они не пошли вместе со всеми туда, где гвардейцы Моррида приняли свой последний бой, писатель не понимал – вплоть до этой минуты. Смутное подозрение укрепилось, когда его начали обматывать углеволоконным тросом. Вскоре писатель был прочно привязан к железобетонной балке, проходившей поперёк помещения. Несомненно, Ле Сажу уготовили участь сакральной жертвы, призванной обеспечить благосклонность Сил Зла.
Когда один из анархо-антихристов вдруг истошно завопил и скрылся под водой, стало понятно, что нападение Тысяченогого состоялось несколько раньше, чем планировалось.
Несмотря на свою прославленную стойкость, дьяволопоклонники немедленно впали в панику: один закричал и начал стрелять из плазмомёта куда попало; в это время двое остальных отчаянно сражались друг с другом за право первым проскочить в проход под стеной.
Ле Саж заворожённо наблюдал за тем, как одного из этой пары обхватило щупальце и потянуло вглубь помещения. Попытка перебить щупальце, предпринятая его товарищем, оказалась неудачной – разряд плазмы угодил в спину последнему, уже было счастливо нырнувшему под стенку, дьяволопоклоннику.
Надтреснутый смех вырвался из глотки Ле Сажа. Растерянно озираясь, последний анархо-антихрист выстрелил куда-то, где раздался плеск воды. Он даже не заметил, как другое щупальце в это время приблизилось к нему сзади.
Ле Саж как воды в рот набрал; он злорадно наблюдал за происходящим. Щупальце ухватило бойца с плазмомётом за ногу резким неожиданным движением. Ещё одно обвило свою жертву за талию; объединённое усилие, несмотря на яростное сопротивление, свалило человека. Его руки, словно умоляя о помощи, в последний раз взметнулись над водой – и окончательно исчезли.
Ле Саж остался один.
Ожидание смерти, к которому он почти привык в последние часы, стало нестерпимым. Казалось, вот-вот одно из щупалец Тысяченогого сожмёт его могучей хваткой, сминающей кости, как стекло…
Но этого не происходило.
Когда он уже было решил, что опасность миновала, послышался плеск – из сточных вод поднималось нечто огромное, более всего походившее на пачку разваренных спагетти. Они имели отталкивающий, тошнотворный вид. Бледные, никогда не знавшие света солнца, щупальца покрывали зелёные, будто оставленные коррозией, пятна.
Руками, привязанными к балке над головой, Ле Саж нащупал выступ, показавшийся ему достаточно острым, и стал торопливо тереть об него свои углеволоконные узы. Понимая, что всё равно не успеет, он с удивлением заметил, что непроизвольно ускоряет движения в безнадёжной попытке опередить чудовище.
Влажное щупальце коснулось его лица. Писатель вздрогнул от омерзения и попытался пнуть его ногой, но не дотянулся. Тем не менее, тварь почему-то медлила. Наконец, одно из щупалец начертало на стене некий знак, а сам монстр ушёл под воду, оставив после себя быстро расходящиеся круги.
Ле Саж, всё ещё не веря в своё чудесное спасение, попытался разглядеть, что же именно нарисовал Тысяченогий. Тварь явно обладала разумом!
Знак определённо был ему знаком, Ле Саж уже где-то видел его ранее. Наконец он вспомнил, и, поражённый, чертыхнулся – это же монограмма Эльзера! Популярный в народе музыкальный исполнитель бесследно исчез вскоре после Революции, и большинство полагало: Моррид попросту втайне убил его. Однако сейчас Ле Саж получил подтверждение тому, что Коронованный Президент сдержал своё обещание поселить Эльзера в Канализации, причём ужасным, воистину бесчеловечным образом.
Он вновь начал тереть свои путы о выступ. Ле Саж чувствовал необходимость во что бы то ни стало успеть на поле боя. Что-то говорило ему: Френни в опасности.
Выбравшись на поверхность, он сразу же направился к Короне; определить верное направление оказалось несложно, ведь изо всех подвалов, развалин и импровизированных укрытий, давно заменивших нормальное жильё, выбирались следовавшие к дворцу люди. Ле легко затерялся в толпе.
Простые жители Туфы и ещё вчера охотившиеся на них дьяволопоклонники объединялись против общего врага – Моррида; главной темой разговоров являлись сокровища Короны. Ле Саж, благодаря всех богов за купание в Канализации – теперь он практически не отличался от окружающих, – предпочитал молчать и сохранял возможно более свирепое выражение лица. В одной из железобетонных плит рухнувшего многоквартирного дома он выломал ржавую арматуру и вооружился.
Вскоре его путь преградил затор. Как оказалось, Жрецы Зла проводят омерзительные ритуалы крещения новообращённых перед тем, как определить в один из штурмовых отрядов.
Анархо-Антихрист XI, с невольным восхищением подумал Ле Саж, обладал исключительными организаторскими способностями.
Он прошёл блокпост; повторил за жрецом слово и жест – перепачканное лицо не позволило дьяволопоклонникам опознать его – и занял своё место в колонне. Маршируя по направлению к дворцу, они пели какой-то безумный гимн.
Едва красноликие командиры ослабили внимание, Ле Саж скользнул в ближайшие руины и укрылся на относительно целом цокольном этаже. Крошечное помещение, судя по обилию кастрюль, ложек, сломанной кофеварке, некогда являлось кухней. По пластиковому столу сновали многочисленные гигантские гейомские тараканы в ладонь величиной. Писатель счёл их компанию куда более приятной и веротерпимой, чем общество анархо-антихристов, и, прислонившись спиной к стене, осел на сгнивший линолеум пола.
