Ринат Ашрафзянов
Открой глаза, нас нет
– Доброе утро! Ты меня ждешь? – Фергюс увидел, как Марк сидит на диване возле его кабинета и листает свежие утренние газеты.
– Да, мне надо поговорить с вами. – Марк кинул газеты на столик и встал, подав правую руку для пожатия.
– Ну пошли, – Фергюс мотнул головой в сторону своего кабинета. – Мне вот точно такой же кофе и такую же ванильную булочку принесите, пожалуйста, – обратился Фергюс к секретарю, демонстративно принюхиваясь и рисуя указательным пальцем невидимый овал на потолке, словно указывая на манящий запах в офисе.
Раздался характерный звук открывающегося замкá ко входной двери, как только Фергюс приблизился к ней на достаточное расстояние. В его кабинете было свежо благодаря оставленному на ночь открытым окну.
– Ну ты, конечно, удивил меня своим письмом! – Фергюс, не снимая верхней одежды, сел на свое рабочее место. – Я не хочу читать тебе нотации, давать советы, ты взрослый парень, и должен отдавать себе отчет в том, чтό ты теряешь, если не изменишь свое решение.
– Я знаю, что значит для компании конфиденциальность. В этом вопросе не должно быть полумер. Лучше сразу отказаться от человека, чем доверять ему частично. – Марк присел за интерактивный стол, где обычно восседает во время совещаний Фергюс. Он сложил руки ровно на том самом месте, где стол транслировал выступ в скале над обрывом. И складывалось ощущение, что, опираясь локтями об этот выступ, смотришь вниз, в пропасть, на дно ущелья, окруженного высокими горами. Один из сотрудников как-то на совещании подшутил над очень впечатлительной сотрудницей. Она, как и Марк сегодня, облокотилась об этот самый выступ, склонила голову над столом, как бы нависая над пропастью, и что-то высматривала взглядом на дне. Тем временим сотрудник подошел сзади и ладошкой толкнул ее вперед. Сотрудница истошно завопила и схватилась за края стола, как вцепляется тонущий за любой попавшийся под руку предмет, лелея последнюю надежду. – Мое доверие к Эрику не является полным, поэтому я и решил остаться здесь на то время, пока не найду замену себе, того человека, который на этой должности будет отвечать требованиям компании. – Оторвав взгляд от обрыва, Марк повернулся к внимательно слушавшему его Фергюсу. – Тем более, что именно сейчас, после выступления капитана, здесь я буду особенно нужен.
– Ты уже сообщил ему? – озабочено спросил Фергюс об Эрике; он перевел взгляд на заливающее дождем окно.
– Да, я сообщил ему об этом, – уверенно ответил Марк.
– Мне он понравился. Очень жаль, что ты так решил. Но принципы есть принципы. Если бы не они, то все наши разработки ничего бы не стоили, все наши патенты обесценились, а наша компания стоила бы не дороже ваших нефтедобывающих компаний. – Фергюс, словно вспомнив, что сидит за столом в верхней одежде, встал из-за стола и повесил плащ на вешалку в шкафу. Марк тоже поднялся, еще раз окинул взором обрыв и, погрузившись в свои мысли, поплелся к выходу из кабинета. В дверях он столкнулся с секретарем, которая держала в руках поднос. Кабинет Фергюса наполнился запахами ароматного кофе и ванильного пирожного. В окно продолжали стучать крупные капли дождя, которые, превращаясь в струйки, стекали вниз по стеклу.
* * *
– Забавно получается. Только недавно я сказала тебе «да», «согласна быть в радости и в горе», а ты уже что-то скрываешь от меня. Эрик, милый, что беспокоит тебя? – Катя села рядом с ним за кухонный стол. После ее предложения подвезти его сегодня утром на работу, чтоб он не промок под дождем, он поставил чашку кофе и начал задумчиво выжигать взглядом что-то на стене. – Я предполагаю, что Марк не стал рекомендовать тебя на свое место, я права? – она ущипнула его за бедро. Он повернулся к ней лицом, за что был вознагражден искренним, наполненным заботой взглядом.
– Я думаю, что надо еще немного подождать, – с надеждой сказал Эрик, одарив свою невесту скупой улыбкой, при этом его глаза были опущены вниз, как у провинившегося ребенка. – Да, Марк написал, что мне пока приходить не надо, – скороговоркой исповедовался Эрик.
– Но ведь это не самое страшное происшествие, не правда ли? – Катя держала его взгляд и гладила по коленке. – У тебя есть лаборатория, ты там главный. Милый, брось переживать! – Она намеревалась рассказать об ультиматуме Марка, но решила, что эта информация будет лишней, и поэтому пока стоит воздержаться.
– В таком случае отвезешь меня до лаборатории сейчас?
– Конечно, милый, я уже почти готова.
Дождь с ускоряющейся силой падал на шелестевшую листву, отбивал звонкую барабанную дробь на Катиной «Аудюхе». Эрик стоял у водительской двери с раскрытым зонтом, обеспечивая Кате сухость, пока та садилась за руль. Закрыв дверь, он обошел автомобиль спереди и буквально плюхнулся на пассажирское кресло. Перед этим Катя заботливо распахнула для него пассажирскую дверь. Под брошенным на резиновый коврик зонтом растекалось маленькое прозрачное озеро.
– Эрик, позвони сегодня Фергюсу. В ресторане мне показалось, что он хорошо расположен к тебе. Он хвалил тебя. – Катя нарушила молчание, висевшее в салоне с самого дома. – Кто и прояснит информацию, так это он.
– Почему мы с тобой ни разу не встречали рассвет? – Эрик повернулся к Кате, словно не слыша ее предложения. – Вдвоем, только ты и я.
– Ух ты, неожиданно! Рада, что ты смог переключиться. Только давай когда дождя не будет, ладно? – Катя кинула озорной взгляд на Эрика, когда поворачивала на автостоянку при лаборатории. Дождь придал каждому автомобилю на стоянке свой, особый стиль. Палитрой для каждого из них была листва с деревьев, стоявших поблизости.
– А у меня для тебя сюрприз. Покажу вечером, – Эрик, выйдя из автомобиля, опустил голову в салон и подмигнул ей, одарив ее улыбкой. Затем аккуратно закрыл дверь и направился в свои владения.
– Там тебя, в лаборатории, ожидает студент. Он какой-то взвинченный, как будто не в себе, – Эрика на входе встретил обеспокоенный охранник Андрей. – Чтобы он не нервировал меня своими передвижениями, я отправил его к тебе в лабораторию.
– Как зовут его?
– Валентин. Вон сам посмотри, – Андрей показал на монитор рукой, в которой крепко сжимал рацию. На камере наблюдения из стороны в сторону метался тот же самый студент в той же зеленой вязаной кофте. На столе, рядом с его рюкзаком, были разбросаны бумаги.
– Я его знаю, всё нормально. Разберусь. Давно он тут?
– С семи утра.
– Хорошо.
Все стулья в лаборатории были плотно приставлены к столам. Это фирменный знак уборщицы, сообщающий о том, что уборка помещения была произведена ею. Эрик вошел в лабораторию именно в тот момент, когда студент, отдаляясь от Эрика, был спиной к нему. Студент, погруженный в свои мысли, отсчитывал шаги с опущенным в пол взглядом, а в комнате звучал хруст его пальцев.
Дойдя до края комнаты, студент обернулся и увидел Эрика. Он в несколько крупных шагов оказался возле него, продолжая перебирать правой рукой костяшки пальцев на левой руке.
– Эрик Платонович, вы верите в существование призраков?
– Валентин, мы в стенах здания науки, а наука еще не доказала существование подобного рода явлений, – намеренно соврал Эрик, вспомнив о данном себе обещании не раскрывать свое увлечение.
– Но наука допускает существование непознанного! – Студент словно долгое время держал эту фразу в голове и ждал удобного случая спустить ее с поводка. – Я хочу вам показать кое-что. Пройдемте в ваш кабинет? Нужен компьютер.
– Заинтриговал ты меня! – Эрик направился в свой кабинет. Студент, подобрав кипу бумаг со стола, поплелся за ним. Эрик буквально чувствовал его дыхание на своей оголенной шее, пока открывал дверь. – Ну проходи, раз тебе так не терпится, – Эрик, открыв дверь, пропустил Валентина вперед.
В кабинете было очень душно и пахло моющими средствами. Стулья так же, по-фирменному, были плотно приставлены к столам. Окно плотно закрыто, поскольку охрана запрещает оставлять их на ночь в режиме проветривания. Студент встал посередине кабинета, не зная, куда ему теперь идти. Своим взглядом он буквально просканировал каждый сантиметр комнаты, пока его взгляд не упал на объемные фотографии людей, которые в наследство оставил Марк, и это полностью обездвижило студента.
– Вот тебе компьютер, – сказал Эрик, когда ввел пароль для активации компьютера и обернулся к Валентину. – Ау, ты чего, отключился? – с нотками переживания обратился Эрик к студенту. Он, словно врач, провел визуальный осмотр, начиная с его черных кроссовок на шнуровке, проходя через вязаный свитер и завершая его глазами, которые туманноглядели куда-то вдаль. – Виталий, аууу!..
Словно зомби, влекомый своей жаждой, не замечая ничего вокруг, Валентин близко подошел к объемным фотографиям на стенде. При этом Эрик отошел в сторону, чтобы дать ему пройти.
– Вы знаете этих людей? – без эмоций, предельно сухо произнес наконец-то студент.
– Не всех, но знаю. А в чем дело? Ты как будто призрака увидел.
– Так вот о чем я и хотел поговорить с вами. – Голос студента звучал всё в том же холодном тоне. – Я сфотографировал на свой телефон все те снимки, которые мы с вами на днях отпечатали.
– Что?!. – Эрик хотел закончить свой вопрос грубой фразой: «Какого хрена ты это позволяешь себе?!», но не стал излишне подогревать обстановку, заметив волнение студента и определенную дрожь в его речи.
– Не переживайте. Я потом сотру фотографии, – начал оправдываться студент, к нему вернулись бледные признаки эмоций. – Мы тогда так спешно закончили, что я не успел разглядеть результат. Решил сфотографировать, чтобы спокойно делать это дома. Проявка и фотопечать – это, конечно, очень увлекательные процессы…
– Что дальше? – сердито спросил Эрик, стоя прямо возле него и всматриваясь в бегающие зрачки.
– Вы же говорили, что эти снимки вы делали недавно, на этой неделе.
– Да. И что с того? – Эрик сохранял холодный тон.
– Так вот. Вчера я в Интернете нашел много материала, посвященного теме призраков. Особенно заинтересовали меня вот эти страницы, – увлекшись рассказом, Валентин подошел к компьютеру Эрика. На экране появились две страницы с кричащими названиями: «Призраки среди нас» и «Фотопризраки». – Здесь парень утверждает, что он нашел на старых фотографиях призраков на фоне живых людей. Вот смотрите, – студент показал пальцем на фотографию в мониторе, на которой, среди людей, было светлое размытое облако. – Видите, здесь – четкие контуры человека, вот его голова, вот глаза и нос.
– Ну такой эффект можно сделать в любом «фоторедакторе», тебе ли этого не знать, ты же студент, – Эрик пытался внести в разговор нотку недоверия к его рассказу, хотя был изрядно увлечен им, и ему не терпелось узнать, к чему ведет этот любопытствующий студент. – И что дальше?
– Так вот, эта фотография сделана в 1979-х годах. А вот фотография самого человека, который очень похож на призрака, – студент тыкал пальцем в монитор, где теперь была открыта другая черно-белая фотография. – Похож?
– Да, буквально одно лицо.
– И тут самое интересное. Этот снимок сделан в 1949 году, – студент продолжал тыкать пальцем в монитор, – то есть разница в этих фотографиях 3126 лет. Автор материала утверждает, что этот мужчина умер в 1951 году, он наводил справки.
– Тем самым ты хочешь сказать, что мужчина, умерший в 1951 году, запечатлился на фотографии 1979-х года? – недоверчиво спросил Эрик. – Кто автор этой статьи?
– Я поговорил с отцом о фотографиях, которые делал мой дедушка, – Валентин был увлечен и игнорировал вопрос Эрика. – Правда, дедушка давно умер. Но он рассказывал отцу о призраках, которые попадались на его фотографиях, даже показывал их. Но никто всерьез не воспринимал дедушку. Все списывали на то, что у него не было соответствующего образования и опыта, и поэтому фотографии получались подпорченными. Ведь он их проявлял и печатал сам, в ванной.
– Как же мне это знакомо, – пробубнил Эрик почти не слышно, адресуя эту фразу самому себе. Он продолжал рассматривать фотографии на мониторе, листал их, вчитывался в комментарии под каждой из них.
– Знакомо? – удивленно спросил студент и уставился на Эрика. – То есть вы уже встречались с такой аномалией?
– И к чему ты провел такое расследование? – Эрик намеренно не отвечал на вопрос, прекрасно помня, как неблагосклонно отнеслись люди к его мыслям.
– Так вот, когда мы распечатали с вами фотографии и повесили их сушиться, я сначала подумал, что мне это показалось… Вы куда-то очень торопились. Я не успел их рассмотреть как следует. Поэтому и сфотографировал на всякий случай. Я всегда так поступаю в институте, – студент обернулся к Эрику и прищурился, – подхожу к лектору и фотографирую его конспекты к лекциям. Это удобно.
– Ты говорил, что тебе показалось… Не томи!
– Вот этот человек, – студент показал на одну из объемных фотографий на стенде, – и вот этот человек, – он откуда-то достал вчерашнюю газету, развернул ее, и Эрик узнал капитана Антонова, – они погибли в той самой аварии на мосту.
Эрик взял в руки газету, развернулся и сел на край стола. На развороте газеты располагалась фотография капитана Антонова, где он выступает с речью перед публикой, а ниже, чуть меньше размером, расположились уже знакомые ему фотографии грабителей банков и виновники трагедии на мосту “Легенда” Давида и Тимура.
В открытую дверь кабинета начали просачиваться первые аккорды мелодии под названием «пришли студенты». Робкое передвижение стульев дополнилось шуршанием верхней одежды и перестуком звонких женских каблуков.
– А теперь посмотрите сюда, – Валентин вынул из принесенной им кипы бумаг фотографию, распечатанную на черно-белом принтере. Он растянул ее в обе стороны, чтобы сгладить все ее изгибы. – Заметили что-нибудь?
Эрик взял из его рук лист бумаги, так же растянул ее перед собой и начал просматривать проявленные негативы, подведя листок близко к глазам, чуть ли не задевая кончик своего носа. Фотография была распечатана с явной экономией черного тонера. Но даже в таком виде можно было узнать лицо Давида Кехермана, смотрящее прямо в объектив. Лицо словно парило в воздухе, без шеи и без туловища. Изображение призрака повисло над правым плечом Фергюса. А слева от Фергюса Катя обнимала Эрика, а справа от них стоял Дмитрий Анатольевич.
– Действительно, есть явное сходство с этим, – Эрик кивнул головой в сторону стенда с объемными фотографиями. – Но этого не может быть, поскольку он давно погиб вместе со своим подельником Тимуром.
– Так и я об этом! – воскликнул Валентин.
– Может ты случайно этот лист бумаги прижал к той самой статье в газете, – Эрик потряс листом бумаги в руке, – и его лицо с газеты отпечаталось на листе. Типографская краска легко пачкается, как ты знаешь.
– А что мы спорим? Пойдемте вашу тайную комнату. Оригиналы там, – студент вытянул руку вперед, словно отдавая приказ. – Фотографии же там еще?
– Да, фотографии там. Пойдем посмотрим. – Не выпуская лист бумаги из рук, Эрик буквально спрыгнул со стола и направился в пыльную кладовку прошлого. Валентин приспустил рукава на своем зеленом свитере и поплелся следом за ним, прихватив газету, которую Эрик оставил на клавиатуре.
При входе в лабораторию, вдоль стены, были расставлены открытые зонты всех цветов радуги. Они, как семейство опят, были понатыканы близко друг к другу. Вода стекала со шляпки каждого зонта, образовывая маленькие струйки, которые вливались в одну большую реку, текущую через всю лабораторию. Часть русла этой реки заходила под столы, текла под стульями и вытекала на широкий проход, по которому курсировали студенты, оставляя на полу темные следы подошв от своей обуви.
– Ничего себе лужа! – Эрик обратился к плетущемуся сзади студенту, услышав из-под ног звук, похожий на шлепки по лужам. – Валентин, пока весь пол в лаборатории не превратился в поле грязи, сходи до охраны: пускай позовут уборщицу. – Эрик знал, что в это время уборщица должна быть в здании. – Я буду в архиве.
Валентин вручил Эрику газету и быстрыми шагами скрылся за дверью. Эрику не терпелось взглянуть на получившиеся фотографии, и у него не было желания охранять место скопления воды от ног студентов до прихода уборщицы. Он выдвинул стулья от ближайших столов и огородил ими лужу, соорудив непроходимый кордон. И только в архивной комнате всё было без изменений: всё тот же запах старины, вся та же пыль на своем месте, та же самая вросшая лестница и тот же самый тусклый свет. Разве что в последние месяцы к постоянной палитре запахов добавились нотки химикатов, которые смешивал Эрик в своей темной комнате.
Часть проявленных фотографий висела под потолком, прицепленные прищепкой к натянутой веревке. Другая часть, словно пасьянс, была разложена на поверхности стола в той очередности, в которой были сделаны фотографии. Всё было ровно так же, как оно было оставлено Эриком.
Глаза отыскали уже примелькавшуюся с утра фотографию, которую распечатал студент. На столе ее окружали фотографии с Катей: Катя с растрепанными волосами и полная луна над ее головой; Катя, гордо демонстрирующая кольцо на безымянном пальце, ее широко открытые глаза и прикрытая ладошкой улыбка радости.
В глаза также бросилось лицо преступника, повисшее в воздухе за спиной Фергюса. Взгляд Эрика забегал по поверхности стола, сканируя каждую фотографию, а в голове, как в программе Searchsocial, возникала надпись: «Найдено совпадение». Эрик, словно одержимый, внимательно всматривался в подвешенные над головой фотографии. Из лаборатории, на фоне быстрых приближающихся шагов, донесся знакомый голос уборщицы. Вот шаги вступили на территорию архива, пробираются между стеллажами.
– Вы еще не посмотрели фотографии? – со спины Эрика раздался голос студента.
– Нет, пока нет, – Эрик обернулся и бросил на Валентина невозмутимый взгляд. – Меня срочно вызывает ректор, – соврал он ему. – Вернемся к фотографиям немного позже, хорошо? Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Эрик, не давая студенту ни единого шанса войти в темную комнату, ринулся к выходу, подгоняя его. Все попытки студента обернуться и задать вопрос были безуспешны. Эрик имел невозмутимый вид. Стулья, расставленные в качестве баррикады, были разобраны студентами. Все рабочие места были заняты. Лужи как небывало; вместе с ней исчезли следы грязи от обувных подошв. Эрик и студент вошли в кабинет.
– Вот, держи газету. Как зовут автора материала по призракам? – Эрик остановился у своего компьютера. На мониторе все еще красовались статьи с кричащими названиями, в которых преобладало слово «призраки». – Вот этого материала! – Эрик ткнул указательным пальцем в монитор.
– Блин, я не помню. Там под статьей указано, – студент подошел к монитору и принялся листать страницы, в то время как Эрик копошился в выдвижном ящике стола. – Вот, нашел! – воскликнул Валентин.
– Это он? – Эрик поднес к его лицу визитку, не дожидаясь, когда студент произнесет фамилию автора публикации.
– «Левицкий Эрик Платонович», – вслух прочитал студент на визитке, и его взгляд стал недоуменным. Он недоверчиво взял визитку из рук Эрика, поднес его к монитору, к тому месту, где была указана фамилия автора. – Это ваша работа?
– Да. Это моя выпускная работа! – с чувством гордости ответил Эрик. Еще бы, этот Валентин был третьим человеком после мамы и Кати, кто серьезно и с верой, как и он, отнесся к существованию призраков.
– Ничего себе! Я вам тут целую теорию рассказал, а вы все это время были в курсе, – робко произнес студент, возвращая визитку в руки Эрика.
– Люди не готовы принять то, что их пугает. Если не хочешь, чтобы за твоей спиной шептались, выставляя тебя чудаком, никому не сообщай о том, что ты рассказывал мне. Ладно, как только освобожусь, мы вернемся к призракам. Договорились?
– Договорились.
– Запиши свой номер телефона, я свяжусь с тобой, – Эрик положил перед ним на стол распечатанную на принтере фотографию.
Дождь за окном усиливался, капли с неба становились всё крупнее, а их количество множилось час от часа. Ударяясь об стекло, капли разлетались брызгами, беспрепятственно пролетали водное заграждение в приоткрытом окне и наполняли лужу на подоконнике. Студент немного постоял, бросая взгляд то на Эрика, уставившегося в окно, то на стенд с объемными фотографиями, то на монитор. Поняв, что остался без внимания, он побрел в общий зал фотолаборатории.
Эрик наблюдал через приоткрытое окно спринтерские забеги людей, которые прикрывали свою голову чем попадя, лишь защититься от дождя.
* * *
Даже затхлый запах, вперемешку с витающими в воздухе ароматами этилового спирта и пота, не был способен перебить тот букет нечистот, который давал себя знать из постоянно открытой двери туалета, который находился рядом с камерой. Свежий воздух мог присутствовать в коридоре и в камерах только в том случае, когда приводили или уводили арестантов или разносили еду. Скамейка по всему периметру камеры была утоплена в стену и была настолько узкой, что сидеть на ней можно было только со строго выпрямленной спиной. Стоило чуть сгорбиться, так сразу съезжаешь с нее и оказываешься на липком и грязном полу. Для тех, кто находился в камере больше одного дня, скамейка превращалась в кровать. Камера была преимущественно в темно-желтых тонах: стены, линолеум на полу и даже некогда белые рамы пластиковых окон, которые никогда не удостаивались внимания уборщицы.
Пелена перед глазами рассеялась, как после опустившегося на землю туман, обнажив предвечернюю реальность следующего дня, когда Ефим переночевал на этой узкой скамейке в камере предварительного заключения. Все это время в его голове звенели односложные ответы «да» и «нет», которые он давал на вопросы тех, кто его допрашивал.
– Ефим, на выход! – прозвучало в динамиках, висевших где-то в углах ярко освещенного коридора. В камеру на мгновение заструился свежий воздух, который в считанные секунды растворился в общей массе пахучести. К черной железной решетке, свитой из толстенных металлических прутьев, подошел мужчина в форме, невысокого роста. Из-за его большого, свисающего живота было видно нижнюю, узкую часть черной кобуры. По коридору пронесся скрежет от отпирания металлического замка.
– Спиной ко мне! Руки за спину! – пренебрежительно скомандовал блюститель правопорядка.
Открытая дверь по инерции продолжала свое движение, издавая истошный скрип, который завершился ударом двери об стену и щелчками наручников, надетых на запястья Ефима.
– Выходи, чего встал! – Толстый представитель органов правопорядка привык, что арестанты направлялись на выход тотчас, как наручники защелкивались на их запястьях. Эта «ходка» (так выражались на местном жаргоне) у Ефима была первой в его жизни. После очередной команды «Стоять!» Ефим уткнулся лицом в черную металлическую дверь. По коридору пронесся звук металлического щелчка, при этом мощный магнит на двери расслабил свою хватку. В коридор хлынул поток свежего воздуха.
– Васек, проходи быстрее, перекрой эту вонь! – окрикнул кто-то из толпы, обращаясь к мужчине, который держал Ефима за правый локоть. – Да что вы с ним все возитесь, пускай сидит, и долго! – бросил на Ефима злобный взгляд и махнул в его сторону рукой белобрысый мужчина, сидящий у самого окна.
– Там у тебя сейчас люди прямо на пол начнут гадить. Подними свою тощую задницу и своди детишек в туалет! – саркастическую улыбку бросил Васек на белобрысого мужчину, намекая на то, что тому теперь придется хорошенько провонять.
– Куда вы меня ведете? – Осознав происходящее в полной мере, Ефим наконец-то вспомнил, что он имеет гражданские права, о которых не вспоминал в течение всего времени, что находился здесь. – Я хочу позвонить!
Толстый представитель правоохранительных органов в ответ лишь обдавал Ефима противным запахом собственного пота и вонючим дыханием изо рта, наполненным смесью лука и табака.
Пройдя череду собачьих команд «стоять!», «вперед!», «быстрее!», «лицом к стене!», Ефим оказался в узкой комнате, где посередине стоял стол, к каждой стороне которого были приставлены скамейки. Из пепельницы, стоявшей на самой середине стола, поднимались, извиваясь, как бараньи рога, струйки дыма, которые рассеивались под потолком. Но даже через плотно прокуренный воздух помещения вперемешку с запахом от Васьки Ефим уловил тонкие нотки аромата духов с цитрусовыми аккордами. Аромат держался стойко и не позволял себе смешиваться с неблагородным запахом комнаты. Как и Диана, которая гордо сидела за столом. Ее спина была пряма, взгляд был четкий, страха не было.
– Здравствуй, милая!
Диана бросила взгляд на вошедшего Ефима. Только Ефим мог правильно читать взгляд своей жены, в котором он в данный момент увидел страх и печаль.
– Стоять! – в очередной раз громко скомандовал представитель органов правопорядка. По комнате пронесся двойной щелчок, информирующий об отстегивании наручников. – У вас двадцать три минуты. – Сложив наручники в правой руке, Васек попятился назад и скрылся за дверью.
Ефим присел напротив Дианы. Пепельница только чудом остановила свое движение на краю стола и не улетела на пол после того, как Ефим толкнул ее.
– Что вселилось в тебя? Я не верила своим глазам, когда показывали тебя по всем каналам. Я и сейчас не верю. – Диана не отводила взгляд от мужа, ее зрачки двигались, словно она читала книгу в его глазах. – Как будто какое-то очень злое существо вселилось в тебя.
– Я и сам не понимаю, что произошло. Какая то пелена была перед глазами. Помнишь, как трое подонков пристали к тебе на улице? – Ефим сжал ее кулачки в своих ладонях и ловил перемещения ее зрачков. Только таким образом можно было заменить настоящие объятия, которые желали оба, но здесь не могли позволить себе этого.
– Как забудешь такое! До сих пор помню свой страх.
– Ведь тогда я только на следующий день осознал, что я натворил. И только после того, как ты всё рассказала мне. Я ведь не помню, как у меня оказалась в руке металлическая цепь, не помню, как бил ею этих подонков.
– Ефим, тогда ты защищал меня! – Диана опустила голову и прижалась губами к его большому пальцу руки. Длинные волосы опустились на стол, пряча ото всех их соприкосновение. Диана, словно пытаясь услышать стук его сердца, приложилась ухом к его запястьям, а ее беспредельный взгляд уходил сквозь двери, в которую вошел ее муж в наручниках и в которой он скроется вновь через несколько минут. – Но ведь сейчас нашей семье ничего не угрожает? – По узкой комнате пронеслась мелодия поцелуев в запястья: сначала – в левое, потом – в правое. Диана подняла голову, и была поймана заботливым, любящим взглядом, вселяющим в нее уверенность в том, что всё будет хорошо. Еще по дороге сюда она наказала себе: держаться, не распускать нюни, быть сильной; нужно поддержать мужа, быть ему опорой. «Наревешься дома, когда все лягут спать», – сказала она себе.
– Как пацаны? Они видели меня по телевизору? – Ефим не хотел отвечать на вопрос жены, по крайней мере в данный момент. На всех допросах его пытались выставить помешавшимся. Он, предполагая, что в этой комнате установлены прослушивающие устройства, не хотел накликать на жену подозрения. Голова Ефима прояснилась: в ней зашевелились шестеренки, крутя его мысли.
– Дамир стал примером для всех нас. Он, оказывается, совсем уже взрослый. А я и не замечала этого. Артем берет с него пример. Дамир успел вовремя отвести его от телевизора. Теперь мы просто не включаем его.
– Пускай посидят в эти дни дома, пропустят школу и сад. До тех пор, пока всё не прояснится.
– Конечно, Ефим. Они оба дома, и ждут тебя. Дамир хотел прийти со мной, он настаивал. Хотя он и показывает себя невозмутимым, но я-то вижу, как он переживает. – В уголке глáза Дианы сверкнула слезинка и чуть заметной дорожкой скатилась по щеке, рискуя разбиться, как хрупкое стекло, на множество осколков.
– Милая, все будет хорошо, я разберусь. А тебе идут кудряшки! – Ефим одарил жену заботливой улыбкой, приложил ладошку к ее лицу и большим пальцем вытер слезинку, не дав ей разбиться.
– Ты мне это говоришь каждый раз, когда я попадаю под дождь. – Диана, словно кошечка, обеими ладошками умыла свое лицо и шмыгнула носом, при этом скривив лицо, как разобиженный ребенок. – Сегодня весь день льет как из ведра.
Цитрусовый аромат взял верх, окутав собой каждый кубический сантиметр воздуха в этой комнате. Пепельница перестала изрыгать дым, который покинул ее без остатка. За дверью, на фоне постоянного перестука каблуков, послышалось шуршание, словно кто-то терся о дверь. Ефим и Диана бросили украдкой взгляд на дверь.
– Давно у нас не было свиданий, – вполголоса, с усмешкой произнес Ефим.
– Знаешь что, – строгим, учительским тоном проговорила Диана, – вот разберешься со всем этим, я тебя приглашу на настоящее свидание! Это место не заслуживает того, чтобы здесь произносили это слово.
– С нетерпением буду ждать приглашения.
– Видимо, время закончилось. Толстяк уже всю дверь обтер, – засмеялась она.
Ключ в замке двери со скрипом повернулся два раза. На пороге распахнутой двери появился Васек, который демонстративно крутил в руках ключи от наручников. Его ехидная улыбочка немо говорила о том, что он что-то знает. И это «что-то» не сулит его подопечному ничего хорошего.
– На выход! – наконец толстяк прервал возникшее молчание своим прокуренным голосом.
– Обними пацанов. Скажи им, что скоро папка будет дома. Я всё улажу. Ты, как всегда, приносишь свет в мою жизнь. Люблю тебя. – Ефим подошел к Васе, демонстративно заложив руки за спину. Пока охранник возился с наручниками, Ефим подмигнул своей жене, которая внимательно наблюдала за всем этим.
– Я тут ни при чем, – произнесла Диана кокетливо, смахнула с лица очередную слезинку и шмыгнула носом. – Ты так и не ответил, кого ты избил! – буквально выкрикнула она в спину уже выходящему из комнаты мужу.
– Это был следователь Рахим, – ответил Ефим, не оборачиваясь.
ДУША..
«Сегодня был очень странный день. Я бы сказала, один из самых ярких дней за всю мою жизнь. Быть может, этот дождь обострил мои чувства. Кап-кап! – по окнам, словно успокоительный бальзам наполнял меня. Словно звук маятника психолога, который погружает своего пациента в транс: кап-кап, кап-кап!.. Знаешь, я даже одернулась и вскрикнула поначалу, едва не пролила на коленки чай из этой кружки. Но в какой-то миг, само собой получилось, я сделала выдох, очень растянутый, словно мячик спускается, извергая из себя весь свой дух, пока его внутренние стенки не соприкоснутся друг с другом. Я точно помню, до этого я не делала вдоха. Наоборот, после того как я охнула, мое тело требовало воздуха. А я просто выдыхала, как будто возвращала этому миру что-то без остатка. Капли на окне заплясали. Они оставляли за собой следы на стекле, как кометы, за которыми движутся их хвосты на небосклоне.
