Ринат Ашрафзянов
Открой глаза, нас нет
– Да, Марк, готово. Осталось внести некоторые штрихи. Как раз тебя и ждал сегодня с этими материалами.
– В таком случае приступим, – Рахим взял из рук капитана карту памяти, которую капитан достал из папки. Вся текстовая информация сопровождалась фото- и видеоматериалами, которые Эрик предусмотрительно записал на карту памяти. Капитан листал документы, периодически поднимая голову на экран телевизора. Рахим держал в руках, как указку, пульт от телевизора и ждал очередной команды нажать на кнопку «далее», за чем следовало очередное фото.
* * *
«Нам не удалось найти описанный тобой легковой автомобиль «Ода» белого цвета, произведенного в городе Ижевск. Также мы делали запрос на пункты въезда в город и выезда из него. Такие старые автомобили не въезжали в город уже много лет. И тем более не выезжали из него».
После своего похищения, Ефим часто отдавался потоку своих мыслей. Он был неким арбитром для них, пытаясь выбрать ту единственную, ту единственную правильную. «Даже как-то обидно. Конечно, хорошо, что опасность миновала и никто меня не ищет, не угрожает моей семье. Хотя прошло уже больше трех дней с того момента, когда худой человек объявил срок предоставления информации о Тимуре. А миновала ли опасность: может, это всего лишь затишье перед бурей? Да кто они такие?..» – размышлял Ефим за своим рабочим столом в Национальном банке, развалившись на мягком кожаном кресле.
До дома в тот злополучный день он добирался пешком. Возвращенный ему телефон разрядился. Проезжающие по ночной дороге автомобили озаряли его ярким светом и тут же пропадали в ночи. Некоторые из них ехидно подмигивали красными стоп-фонарями, сообщая ему, что они его не подвезут, пусть себе идет пешком, как и шел. Спавшая дневная жара и наступившая за этим вечерняя прохлада заставили позабыть о недавней жажде. Пульсирующая боль в области висков и на затылке стала терпимой. Главное, исчезли давящие стены пропитанного затхлым запахом душного помещения, ушла тревога за себя. Только с каждой пульсацией в голове настойчиво отбивалась одна и та же фраза: «…три дня, три дня, три дня…»
Защитная система относительно семьи сработала на автоматизме, словно еще раньше был разработан план, которому нужно было следовать в случае чрезвычайной ситуации. Тем же вечером, не отвечая на расспросы жены «что случилось?», его семья в короткое время собрала все необходимое, что можно было унести на себе, и ожидала в темном коридоре квартиры, когда к подъезду примчится брат Ефима. Томительно долго шли минуты ожидания. Мысль ехать на своей машине Ефим сразу же отбросил. За машиной могли следить. Да и за ней надо было ехать к банку, где он оставил ее утром.
Темное пространство коридора осветила яркая вспышка экрана телефона, который за время сборов смог впитать в себя достаточное количество зарядки.
– Милая, все нормально, просто сядьте в машину. Мой брат отвезет вас к себе за город. Я приеду к вам завтра. Так надо, я прошу поверить мне. Ничего не бойся, – Ефим прижал к своей груди рыдающую жену, уткнувшуюся в свои ладони. Старший сын Дамир крепко держал за руку своего пятилетнего братика Артема, которому очень хотелось обхватить мамины ноги, вложить свою маленькую ручку в ее нежную ладонь. Любая попытка Артема выскользнуть тут же пресекалась братом резким одергиванием руки. Но голова у него, как у маленького совенка, вращалась на триста шестьдесят градусов. Он бросал свои взгляды то на маму в слезах, то на встревоженного отца, то на невозмутимого старшего брата, который как будто стоял по команде «смирно» и смотрел на противоположную стену. Дамиру не нужно было понимать, какая пришла беда; не нужно было приставать к отцу лишними вопросами. Самое главное в данный момент – быть сильным и служить примером для младшего брата. Так попросил его отец, как только вошел в квартиру.
Ефим взял в руки сумку и вышел в подъезд. За ним, как за вожаком, последовали все остальные…
Ни на первый, ни на второй и ни на крайний третий день обещанного худым мужчиной звонка не поступило. Ефим не знал, чего больше бояться: того, что ему нечего сказать о Тимуре, или того, что ему не поверят и пострадает его семья? Неизвестность растянулось, прошло уже больше месяца. Страх сменился любопытством хоть что-то узнать о причине его пленения, о людях, совершивших его, в частности об этом худом мужчине, и что можно ожидать от них в будущем. Единственное, что он мог использовать в поиске, – это замеченный им старый автомобиль «Ода». Но и этот шанс исчез, когда от близкого друга в органах он получил сообщение о том, что тот автомобиль «Ода», словно призрак, очень древний призрак, исчез, как будто его никто никогда не видел, да и вовсе он и не существовал.
«Ну да черт с ней, с этой «Одой»!» – почти вслух произнес Ефим. Он пробарабанил двумя руками по столу, отбив пять ударов. Затем встал, надел пиджак, висевший на спинке стула, и быстрым шагом вышел из кабинета. По дороге он даже не заговорил с охраной, чего раньше не бывало.
– И зачем бояться сквера? – Ефим разговаривал сам с собой. Он бросал свои взгляды то на скамейку, на которой он сидел в момент похищения, то на кофейню, где всегда покупал свежий, ароматный кофе. Со времени похищения он с опаской посматривал на сквер и ни разу не посещал его, опасаясь повторения истории. – К черту! – выругался он вслух.
Ефим прицельно шел к кофейне и копался в своем кошельке, заранее заготавливая необходимую сумму. Несмотря на послеобеденное время, очереди за бодрящим напитком не наблюдалось. Продавец проговорил заученную фразу «спасибо, что без сдачи», спустя пару минут выдал картонный стакан с дымящейся жидкостью. Еще у банка Ефим заметил, что та злополучная скамейка свободна, хотя на нее могла иметь виды стоящая рядом компания. Ускорив свой шаг, но так, чтобы не разлить кофе, Ефим дошел до скамейки и с чувством победителя плюхнулся на ее самую середину. Он обернулся, чтобы удостовериться, что за спиной никого нет. Там были только зеленая лужайка и собранные кучами опавшие листья.
Сложив ногу на ногу, левой рукой обняв скамейку, Ефим устремил свой взгляд на столб с часами. И, приблизив стакан ко рту, он заметил молодого человека, проходящего под часами.
«Это же тот самый пацан. Как его там?..» – прошептал Ефим. Он внимательно наблюдал за двумя молодыми людьми около столба. Ефим резко встал со скамейки и быстрым шагом подошел к перешептывающейся парочке. Тот, что с рюкзаком, показывал второму что-то на планшете, водил пальцем по экрану. Второй наблюдал за движением пальца по экрану и показывал правой рукой куда-то в сторону. Ефим расслышал только одну фразу: «Да, я знаю этот адрес».
– Здравствуйте. Вы меня не узнаете? – Ефим обратился к молодому человеку с рюкзаком. – Я Ефим, мы с вами познакомились в кабинете Фергюса, в бизнес-центре инновационных технологий. Тогда еще я своей головой расшиб ему нос.
– Да, припоминаю. Вы тогда убежали, чтобы успокоить свой желудок. Я вас вспомнил, – ответил Марк, сделав вид, что с трудом выудил из себя воспоминание о той конфузной ситуации. На самом деле он узнал его сразу. Узнал Ефима и Эрик. Молодые люди переглянулись. Эрик сделал шаг, давая понять Ефиму, что они торопятся.
– Кажется, вас зовут Марк? – Ефим перенес стакан кофе из правой руки в левую и протянул правую руку для пожатия.
– Да, я Марк. А вы, если не забыл, Ефим? – пожал ему руку Марк, опять-таки делая вид, что только что вспомнил его имя. Эрик тем временем кивнул Ефиму головой в знак приветствия.
– Я никак не могу застать Фергюса на месте. Он куда-то уехал? – Ефим тотчас перешел к наболевшему вопросу. Он на самом деле не раз пытался дозвониться до Фергюса, обсудить с ним детали разработки программы, которую сам Фергюс назвал «Нас нет». Но Фергюс или не брал трубку, или обещал перезвонить, быстро сбрасывая вызов. Даже попытка застать его на рабочем месте была неуспешной. В тот раз он просто не вышел из кабинета, поручив секретарю передать Ефиму, что он сильно занят и не готов принять его. Недоступность Фергюса содержала такую же таинственность, как и загадочное похищение, не дающее Ефиму покоя.
– Пока он в городе. Но на этой неделе должен улететь. Мы сейчас торопимся, надо идти. Может, ему передать что-то? – Марк выдержал небольшую паузу, чтобы дать время ответить. – Нам пора, до свидания, – Марк сделал шаг, подталкивая Эрика.
– Я смотрю, вы очень торопитесь. Вы не в офис едете? – спросил Ефим. – Передайте Фергюсу, что у меня есть что показать ему. Он поймет. Пускай позвонит мне.
Ефим много времени посвятил разработке устройства по заказу Фергюса. Видимо, страх потерять семью привел защитный механизм в полную боевую готовность. Как тонущий человек в последней надежде пытается ухватиться за соломинку, так и Ефим перебирал в голове все варианты мыслей. И только один из них возымел силу, став для него тем самым бревном, которое вытащит тонущего человека на берег.
«Поскольку нельзя в современном мире спрятаться человеку и спрятать свою семью, почему бы просто не сделаться невидимыми для этого мира?» – Так сказал себе Ефим на пятое утро после похищения, когда его любимая жена бегала по кухне в коротких ярко-красных шортиках и в белой футболке без рукавов. Он наблюдал, как она старательно, с любовью, целиком отдается трем ее любимым мужчинам – ему и двум сыновьям.
Используя все свои связи и свой талант для получения информации, ему удалось значительно продвинуться в создании устройства «Нас нет». Чтобы узнать на практике, как работает цифровой фотоаппарат, как он считывает попавшие в его объектив изображения, Ефим посетил несколько лабораторий по починке цифровой техники. Там он под видом клиента попытался разнюхать все тонкости. Некоторые специалисты по технике смотрели на него как на сумасшедшего, когда он задавал вопросы о том, можно ли во время фотосъемки незаметно для фотографа подменить изображение, или можно ли во время фотосъемки сделать так, чтобы тот предмет, который фотографируют, был не виден на снимке. «Это к лучшему, что они считают меня идиотом, – размышлял Ефим. – Значит, они и представления не имеют, над каким устройством я работаю».
На самом деле Ефим мысленно разобрал устройство «Нас нет» на составные детали. Хотя он и не обладал технической специальностью, но по мере своей работы постоянно имел дело со средствами слежения, средствами безопасности. Все попытки составить рабочий прототип устройства заканчивались неудачей. Работая с системой безопасности в загородном доме Дмитрия Анатольевича, он имел прямой доступ к технологиям компании Фергюса. А это – самые мощные компьютеры, современные базы данных и продвинутые специалисты во всех областях науки. А сейчас по неведомым ему причинам он лишился доступа к мощностям.
– Нельзя так просто взять и заменить себя в кадре пустотой! – Ефим крикнул так, что подчиненные, находившиеся рядом, обернулись на него с немым вопросом: «Кого заменить?» Они проецировали этот вопрос на себя, думая о том, что их начальник кого-то из них хочет уволить. С каждым днем папка с неразобранными делами банка становилась пухлее, к ней он не прикасался. В то же время папка с рисунками, таблицами, цифрами, заметками по устройству регулярно наполнялась листами.
С каждым изрисованным листом бумаги все ярче всплывали воспоминания того дня, когда он своей головой разбил нос Фергюсу.
«Что за технология тогда была у него на интерактивном столе?» – последние дни Ефим часто задавал себе этот вопрос, словно чувствовал в этой технологии какой-то потенциал. Его не покидало то ощущение, когда нечаянно подсмотрел то, что подарят, но он еще не вручен.
«Таинственное исчезновение Тимура как-то связано с этой технологией, ведь на столе высвечивались его объемное изображение и целый каталог из фотографий с различных мест в городе с его присутствием. На каждой фотографии красными жирными буквами стояла надпись: «СОВПАДЕНИЕ НАЙДЕНО», – Ефим продолжал свой мозговой штурм, даже когда прогуливался вечером во дворе со своей семьей. Желание любыми способами получить технологии для воссоздания устройства «Нас нет» прибавлялось каждый раз, когда он находился со своей семьей, когда наблюдал за ней со стороны, когда вспоминал тот день в ЗАГСе, когда им объявили, что теперь они муж и жена.
Он понял, что по каким-то причинам Фергюс его избегает. На аудиенцию рассчитывать не приходилось. Возможно, это как-то связано с его похищением и с пропажей Тимура.
Простояв еще немного у столба с часами, Ефим проводил взглядом парней до автомобильной стоянки. После того как те скрылись за дубом, он, нарушая правила дорожного движения, перебежал дорогу в неположенном месте и скрылся в здании банка.
* * *
– Как хорошо, что мы от него отделались, – с некоторой нервозностью сказал Эрику Марк, оглянувшись в сторону столба, где все еще стоял Ефим.
– Пойдем быстрее, а то мало ли что он захочет еще спросить, – Эрик вторил Марку и тоже оглянулся, словно хотел перепроверить слова своего начальника. – А я и не знал, что Национальный банк находится напротив комитета. – Эрик замедлил шаг возле автомобильной стоянки, Марк остановился вслед за ним.
– Да, поэтому и встретили мы здесь Ефима. Конечно, очень странно, что мы раньше не встречали его. Хотя лично я в первый раз сегодня утром остановился в сквере, постоял под часами. А так, всегда пробегаю его, – Марк размахивал руками, показывая в воздухе свою обычную траекторию движения от дороги до дверей здания. – Ты должен уяснить одну важную вещь: ты работаешь с секретной информацией, будешь работать с ней и впредь, пока трудишься в компании Area Technology. Если случится, что ты будешь скомпрометирован, то всё – можешь паковать вещи. Тобой будут недовольны в компании. Обходи стороной Ефима. Хотя наша программа пока не выдала совпадений по нему, но он все равно скомпрометирован в связях с этим самым Тимуром, – Марк пальцем показал на пакет, который нес Эрик.
– Да, я это прекрасно понимаю.
– Если есть даже маленький намек на то, что человек, с которым ты встречаешься, нечист на руку, имеет плохую репутацию, то посоветуйся со мной или с директором офиса. Я говорю даже о личных встречах, личных знакомствах. Как бы вычурно это ни звучало, после моего утверждения ты станешь частью команды, частью корабля. Не подведи. Уличат в чем-то тебя, я автоматически попаду под подозрение и могу лишиться карьеры, – Марк закончил свою нарочито-поучительную речь, схватившись обеими руками за лямки рюкзака так сильно, как будто это не рюкзак вовсе, а парашют, от которого зависит его жизнь. – Что за?!. – громко выругался Марк, упершись задом во что-то твердое. Он повалился назад, выпустив из объятий свой рюкзак. Пока он произносил речь, наставляя Эрика, все время пятился назад, будучи уверенным в том, что препятствий нет. Как гимнаст, или как кот, который всегда приземляется на лапы, Марк быстро обернулся и прервал свое падание, упершись обеими руками о капот красного автомобиля. Он поднял голову, сначала посмотрел на лобовое стекло, пытаясь увидеть, что спрятано за ним. Затем осмотрелся вокруг и остановил свой взгляд на большом ветвистом дубе, который еще утром перегородил ему обзор и не дал увидеть человека, который вышел из этой машины.
Отжавшись от капота, он отряхнул ладошки и толстовку от собранной с капота пыли и обернулся на Эрика. В глазах Эрика пробежало волнение, он еще вначале дернулся, чтобы поймать Марка, но тщетно. Как только Марк встал перед ним, отряхивая ладошки, Эрик посмотрел через его плечо на капот, на те места, куда пришелся упор рук Марка.
– Внезапно оказалась на моем пути, совсем не ожидал этого, – оправдывался Марк, поймав взгляд Эрика; на его лице светилась улыбка. – У этой «Аудюхи» крепкий капот, настоящая толстая сталь, даже вмятины не осталось. Ну ладно, черт с ней, этой машиной! Вернемся к нашим баранам. Эрик, ты все понял, что я сказал тебе? – Марк поймал взгляд Эрика, который все еще внимательно рассматривал машину. – Подожди, ты на ней приехал, что ли? – Марк заметил в его правой опущенной руке брелок с ключами, очень похожий на Катин. – Откуда у тебя эта машина? – Марк не дождался ответа от Эрика, который застыл в одной позе, и было видно, как двигались его зрачки, от машины к дереву, как у ребенка, который совершил проступок.
Для выполнения распоряжения Марка сегодня утром Эрик должен был вначале появиться в офисе, а потом ехать на встречу в следственный комитет. В офисе нужно было забрать отчеты для прокурора и для следователей. Вчера, как и в последние дни, Эрик покидал офис самым последним, когда на небе радовалась луна, что наступила ее очередь наблюдать за землянами. Вчера нужно было провести дополнительные тесты, перепроверить все фотографии, которые нашла программа Searchsocial в Интернете, где запечатлелись лица Тимура и Давида. Да и отчет для разрешения личных переживаний прокурора должен был иметь безупречный вид. А мощные компьютеры стояли только на работе, только они были способны за короткое время обработать тонны информации. Как и любой студент, практикант Эрик понимал, что от качества выполненной работы зависит его будущая карьера в этой компании. Перестраховавшись, он еще вечером запустил все системы для проведения проверочных работ.
Сразу, как луна взошла на пост, Эрик поехал к Кате. В последнее время там он был постоянным гостем. Его уже не в первый раз оставляли на ночь. Катя и вчера попросила его об этом, убеждая в том, что уже поздно ехать домой, и вообще – уже темно. И конечно же, как любая влюбленная девушка, ревниво укоряла его в том, что в последние дни она редко видит его, что он променял ее на работу.
– Я хочу, чтобы мы хотя бы утром подольше побыли вместе. Возьмешь мою машину, на ней всё успеешь сделать, – шепнула она ему на ухо, обнимаяи давая понять ему, что не намерена отпускать его. А выходившая из кухни Анастасия Валерьевна, мама Кати, протянула к нему руки с немым укором: куда ты, на самом деле, собрался, тебе здесь рады.
– Это машина Кати. Я сегодня приехал на ней, – Эрик немного попятился назад, сомкнул ладошки в замок на уровне пояса, держа в них пакеты с документами. В его голове пронеслась только одна мысль: надо было открыться Марку раньше, когда они с Катей откровенно поговорили и определили для себя, что с этого дня, с этого момента – они вместе, они – пара. Так становятся мужем и женой после того, как в ЗАГСе ведущая церемонии объявляет об этом. Еще в тот вечер Катя, исподлобья и виновато взглянув на Эрика, промолвила: «Надо сказать о нас Марку». – Я хотел сказать тебе о нас с Катей, но не знал, как это сделать, – Эрик виновато поднял глаза на Марка, но не смог выдержать зрительный контакт с его насупившимся колким взглядом, где присутствовали и обвинение, и горькое чувство того, что он обманут. Марк некоторое время пребывал в молчаливом ступоре. Между молодыми людьми повисла тишина, словно под нависшим топором, который в любую секунду может сорваться и разрубить их отношения.
Только тут Эрик вспомнил, что они никогда не говорили о Кате, Марк никогда не справлялся о ней. Это придало ему некоторую уверенность.
– Марк, ты же никогда не спрашивал о Кате, – Эрик нарушил тишину, заметив, как взгляд Марка, становясь совершенно отрешенным, переместился через Эрика куда-то вдаль, словно Эрик был прозрачным стеклом, через которое всё проглядывалось, или Эрик вообще не существовал на этом свете.
– Тебе то какое дело, – воскликнул Марк, Но видимо было дело. Дай мне отчеты, я сам съезжу к прокурору, – Марк протянул к нему руку, чтобы забрать пакет с документами, по-прежнему не глядя ему в глаза.
– Марк… – теперь Эрик не спускал глаз с Марка и не отпускал пакет из рук, не реагируя на протянутую к нему руку. – Марк, ты чего? Мы же договорились, что я сейчас всё отвезу к прокурору, а чуть позже мы встретимся на работе.
– Да, много о чем мы с тобой договаривались. Отдай мне отчеты и езжай в офис, – пробубнил сквозь зубы Марк, игнорируя просьбу Марка и стараясь не поднимать взгляд на Эрика.
– Давай я тебя хотя бы довезу до прокурора, – Эрик передал пакет Марку.
– Нет, меня ждет водитель, – соврал Марк, стремясь побыстрее отделаться от компании Эрика. Сегодня он приехал из дома на такси.«Зачем заезжать в офис ранним утром, если на это есть помощник?» – размышлял он, когда вчера отдавал распоряжения водителю Сергею не заезжать за ним.
Марк взял в руки пакет, словно эстафетную палочку, шагнул вправо и, как солдат на плацу, сделал длинный шаг, ударившись коленкой о пакет. Последовал тупой звук удара в сопровождении шуршания целлофанового пакета.
Эрик, уже направившись к машине, обернулся, чтобы выявить источник шума. Он увидел, как Марк немного постоял на месте, отвел в сторону пакет, чтобы тот остановил свое маятниковое движение. Дождавшись, что пакет замер, он поднял голову и уже более мелкими шагами пошел в ту сторону, где они оставили Ефима. Со стоянки было сложно разглядеть, какое время показывали часы на столбе. Но в одном можно было быть уверенным: часы расплывались в черной улыбке, где губами являлись слитые воедино жирные часовая и минутная стрелки, берущие свое начало из точки посередине круглого белого циферблата.
* * *
На месте «Выставки достижений» осталась только примятая и давно увядшая трава, сменившая свою одежду с летнего зеленого на желтый осенний цвет. Одеяло из опавших листьев, с причудливым орнаментом и цветами от темно-оранжевого до светло-желтого, укрывало пожухлую траву. Ветер старательно шил его для всей округи, сбивая листья с деревьев, которые готовились к морозам.
Конкурсы на лучшую фотографию с загородного дома Дмитрия Анатольевича ушли в прошлое. Наверное, приз стоило вручить реке, которая открыла все замки, отключила все системы безопасности дома и бесплатно предоставила на всеобщее обозрение то, что было спрятано от чужих глаз за высоким мраморным забором.
С тех самых пор, как река оставила на берегу покореженный автомобиль, оторванные части от детского автобуса, тела детей, громоздкие ворота дома были открыты для всех: для спасателей, для органов полиции, для прокуроров, для репортеров, для родителей погибших детей, для страховых агентов, для адвокатов, для политиков. Только через эти ворота можно было пройти к месту, где река оставила балласт и продолжила свой путь.
– Жаль, что поводом для экскурсии по нашему дому стала эта ужасная трагедия, – как-то сказала Светлана за вечерним ужином своему мужу, когда рассказывала, что у нее когда-то были планы организовать День открытых дверей этого дома. – Теперь за нашим милым домом на всю жизнь закрепится название «Дом трагедии», – прерывисто произнесла Светлана, едва сдерживая накатывающийся приступ истеричного плача. Она отложила газету с броскими заголовками и статьями о трагедии, в центре которых размещались фотографии ее любимого дома, семейного гнездышка.
Любимый Дмитрием Анатольевичем выступ над рекой уже не был местом уединения, раздумий, местом ужина или завтрака. Это место в одночасье превратилось в место поклонения и скорби, которое рискует навечно обрести статус памятника.
Фергюса сначала временно, а затем и на постоянно переселили в общий дом, выделили отдельную комнату и отдельный кабинет. Домик для гостей, в котором он когда-то поселился, передали в пользование службе спасения. Но после окончания всех поисковых мероприятий тревожить гостя никто не стал.
Только в последние дни Фергюсу удавалось возвращаться в мраморный дом засветло. Нужно было собираться к вылету в Лондон и попытаться застать своего друга дома незанятым, чтобы обсудить с ним незавершенные дела. Еще раз окинув взглядом из окна заднего сиденья «Выставку достижений», вернее все то что от нее осталось. Фергюс с грустью вздохнул, коря себя в том, что при наличии времени он так и не смог сделать достаточно качественную фотографию на фоне выложенных квадрокоптеров, беспилотных самолетов, а в качестве доказательства существования этой выставки не взял один экземпляр с собой как трофей.
– That is great19! – громко сказал Фергюс, подаваясь вперед между двумя передними сиденьями и вглядываясь через лобовое стекло, как его машина въезжает во двор. Водитель обернулся с вопросительным взглядом. – Все хорошо. Это я не вам, – Фергюс перешел на русский.
Во дворе стоял весь кортеж Дмитрия Анатольевича. Начальник охраны активно жестикулировал перед собравшимися мужчинами, с которыми Фергюс был визуально знаком за время проживания в этом доме. Все они выполняли только одну функцию, а именно: сделать всё, чтобы Дмитрий Анатольевич со своей Светланой и его гости были в полной безопасности в эти недели “Открытых дверей”, а в случае чего могли молниеносно отвести от них любую угрозу или просто оградить их жизнь от назойливых репортеров и любопытных посетителей.
– Дмитрий Анатольевич здесь? – поинтересовался Фергюс у Константина, дождавшись, пока тот сделает пазу в оглашении каких-то инструкций. Константин периферийным зрением заметил подходящего Фергюса и повернулся к нему.
– Да, недавно приехал. Сейчас он в домике у реки, – Константин по-армейски отчитался перед ним.
Дмитрий Анатольевич стоял на краю прозрачного выступа. Он держался одной рукой за ограждение, а в другой руке был зажат бокал с наполовину наполненным красным вином. Его взгляд был устремлен вниз, на бурлящую и холодную в это время года реку. Стоя на выступе, можно понять, какая погода будет через месяц, в последний месяц осени. Она будет такой же холодной. Будет дуть такой же порывистый ветер, который выставляет на поверхность реки волны в виде затейливых парусов.
– Знаешь, Фергюс, – Дмитрий Анатольевич заметил подходящего к нему Фергюса, который шел, прижимаясь к ограждению, держась за него рукой, разглядывал реку сквозь прозрачный пол, – казалось бы, только вчера мы с тобой здесь пили кофе, обсуждали наши дела, обменивались своими планами. Этот вот обрыв вдохновляет меня, гул реки мотивирует, – Дмитрий Анатольевич махнул в сторону бурной реки, как будто чокался с ней звонкими бокалами, – здесь чувствуешь себя чуть ли не Богом. Словно паришь над бездной стихии в своем каменном неприступном замке. Для меня здесь всё невозможное становится обыденным. И кажется, что никто и ничто не смогут разрушить всё это.
– Дим, тебе не о чем беспокоиться, эти скалы будут стоять вечно, а река продолжит свое течение, даже когда нас с тобой не будет, – успокаивал его Фергюс. Дмитрий Анатольевич замолчал, уставив свой взгляд на противоположный берег. – Отведенное нам время для жизни это мизер. Река даже не заметит нашего существования.
– Вот здесь ты не совсем прав, Фергюс, не совсем, – Дмитрий Анатольевич обернулся к нему. – В наш короткий человеческий век не место решает, чем ему быть, а люди. У этого места в будущем будет еще много обличий. Вот и за последние месяцы оно быстро сменило свое лицо. И пока люди помнят, это место всегда будет местом трагедии, утраты, траура. А ведь моя семья была частью этого места с того момента, как построила этот дом и обжилась в нем.
– Дмитрий, ты преувеличиваешь. Твоя семья никоим образом не связана с трагедией, и тем более – со смертью детей. Это всё те двое. Они, грабители с большой дороги, совершили аварию, – Фергюс по-мужски похлопал его по плечу. – Авария произошла за много километров отсюда.
– Ассоциации, простые человеческие ассоциации, – Дмитрий махнул рукой на газету, которая лежала на углу ограждения и кричала заголовком: «У мраморного загородного дома четы Дмитрия Анатольевича и Светланы были найден еще три тела ребенка и тело учительницы. Водитель автобуса по-прежнему не найден». На фотографиях красовался сам дом и вся та роскошь, которую скрывал высокий забор и система защиты от фотосъемок с неба, – вот увидишь, из этого места соорудят памятник скорби. А у памятников нет срока годности, – вздохнул он.
Дмитрий Анатольевич подошел к самому краю выступа, облокотился на ограждение, сделал глоток вина. Он запрокинул голову так, что если бы солнце было в зените, оно бы его обязательно ослепило. Остатки вина он вылил в реку, внимательно наблюдая, как алая струйка сносится потоком ветра и распадается на маленькие капли, которые, как парашюты, спускаются на скрытую под дымкой поверхность шумной реки. Фергюс попытался открыть разворот статьи увесистой, многостраничной газеты, но поднявшимся потоком ветра часть страниц вырвало из его рук, и они последовали за каплями вина. Листы газеты переворачивались в воздухе, как будто сам ветер решил прочесть новости.
– Вот если бы, – Дмитрий Анатольевич повернулся к Фергюсу, который пытался отвоевать у ветра оставшиеся листы, – устройство «Нас нет» было готово раньше, то я бы смог исключить из всей этой истории мою семью, вот этот дом. На всех фотографиях были бы только эта река, только эти обрывистые берега, лесной массив и все эти нескончаемые посетители. Благодаря этой технологии мы бы были просто выдернуты из всей этой истории. Фергюс, мне нужно это устройство незамедлительно! – Дмитрий быстро сменил дружеский тон на командирский.
– Дмитрий, я уже который день пытаюсь застать тебя дома, – Фергюс отвоевал у ветра некоторые страницы газеты, несколько раз сложил их, пока стопка по формату не сравнялась с тетрадным листком. – У меня есть что рассказать и что обсудить с тобой. Будет удобнее, если мы пройдем в дом. Для меня здесь слишком холодно, ветер продувает меня буквально насквозь.
– Здесь высокая влажность от реки. Вон видишь, дымка стоит над ней. А ветер не способен ее разогнать. Здесь он дует между высокими берегами, как в аэротрубе… Хорошо, пошли в дом, не то заболеешь еще.
Они вышли на тропинку, ведущую к дому. Дмитрий Анатольевич, остановившись, еще раз окинул взглядом свое любимое место, свой прозрачный выступ – он как будто прощался с ним. С размаха он выкинул бокал в реку и последовал за Фергюсом, который в этот момент смог обогнать его.
– Мне держать ваш кортеж в готовности? – подбежал начальник охраны.
– Костя, отпускай ребят на отдых, машины – в стойло. Сегодня и завтра до обеда будем дома. Да и завтра, может быть, устрою себе выходной, – ответил Дмитрий, хитро поглядывая на обернувшегося Фергюса. – Ты когда планируешь выезжать, сегодня или завтра? – Дмитрий обратился к Фергюсу, который остановился вместе со всеми недалеко от калитки, ведущей в основной двор, и бросил взгляд на реку, самую бурную часть которой еще было видно с этого места. Даже сквозь дымку над ней, подсвеченную вечерними лучами осеннего солнца, были видны верхушки изгибающихся холодных волн, которые как будто устроили между собой соревнования по прыжкам в высоту, где лишь одной победительнице достанется приз – короткое мгновение объятий угасающего солнышка.
