Ринат Ашрафзянов
Открой глаза, нас нет
В кармане брюк завибрировал телефон, уведомив о поступившем сообщении от Кати – «Я буду ждать тебя в 21.00 у седьмого корпуса института. Не успею добраться до дома».
* * *
– Для закрепления сегодняшнего материала запишите следующее задание для лабораторной работы. Дайте правовую оценку применению банковских пластиковых карт, на которые банки впаивают чип слежения, которые установлены с целью защиты граждан от банковского мошенничества. Прошу рассмотреть данный вопрос с точки зрения посягательства на гражданские свободы, которые закреплены в конституции. И как, на ваш взгляд, должно измениться наше законодательство, и должно ли измениться в случае обязательного чипирования граждан? Опять же рассмотрите данный вопрос с точки зрения гражданских свобод. Кстати, данную тему, о правовой основе чипирования граждан, можно взять для дипломной работы. Только обязательно согласуйте тему работы со мной. Лекция окончена». – Седовласый преподаватель с плотно прилегающими к глазам очками с толстенными линзами в светло-коричневой оправе окинул взором большую аудиторию, которая была высотой с трех этажный жилой дом. Но даже припозднившийся студент, которому досталось место на самом верху, видеть мог цвет ручки, которой писал лектор, и толщину его линз. Аудитория была оснащена интерактивными столами, на которых велась прямая трансляция выступающего. Ни один из вопросов студентов не мог остаться без внимания преподавателя. Столы были оснащены системой двухсторонней связи: студент – преподаватель. Преподаватель на своем, таком же столе видел вопросы, задаваемые слушателями во время проведения лекции. А благодаря идентификации студента при помощи карты учащегося, преподаватель мог узнать о спрашивающем всю необходимую информацию – факультет, успеваемость, темы работ, возраст и даже его провинности, совершенные в стенах института юстиции.
Графу «Провинность» в профиле студента ввели несколько лет назад. Это была необходимая мера в борьбе с предотвращением порчи интерактивных столов, которые установили во всех аудиториях института. Благодаря чипированной карте, с момента ступления студента на территорию студенческого городка велась запись всех его передвижений в городке, учет времени присутствия на занятиях, график опозданий, локация студента. Сам интерактивный стол активировался автоматически, как только студент приближался к нему: загружался профиль студента со всеми заметками, расписанием и базой знаний. Так же стол автоматически отключался, как только студент покидал аудиторию. Встроенная система оценивала состояние стола «до» и «после». И если после студента на столе появлялась хотя бы маленькая царапина, это событие отмечалось в его профиле. А если повреждения были существенны, студент должен был заплатить штраф.
«Екатерина Бушуева, прошу после лекции подойти ко мне», – на интерактивном столе, за которым сидела Катя, всплыло окно входящих сообщений от преподавателей, где появилась прямоугольная фотография преподавателя, который в данный момент стоял внизу за кафедрой.
– На этом всё. Спасибо за внимание, – преподаватель отошел от кафедры, подошел к столу, на котором небрежно валялся его серый кожаный портфель с перекидной застежкой. Он вложил в портфель исписанные листы с лекцией, присел на стул с высокой спинкой и наблюдал за потоком студентов, покидающих аудиторию. Он кивал головой в ответ тем, кто, проходя мимо, говорил ему «до свидания».
О том, что лекция все же состоится, Катя узнала только за час до ее начала. Через час, после того как она проводила Эрика, вручив ему ключи от своей «Аудюхи», в институтском мобильном приложении пришло сообщение о том, что ректор вернулся из командировки и проведет лекцию в седьмом корпусе института, в аудитории номер три.
– Здравствуйте, Борис Николаевич. Что-то не так с моими работами? – Катя спустилась вниз, уступая дорогу окружавшим преподавателя однокурсникам.
– Я волнуюсь за тебя, Екатерина, – он продвинулся к ней через стол, буквально ложась на него своей грудью. Сквозь толстые линзы он словно пытался убедиться в том, что именно та студентка подошла к нему. – Я соболезную твоему горю. Не выказывал раньше и не выказываю сейчас тебе никаких нареканий по поводу того, что тебя с начала учебного года не было в институте. Ты пропустила все лекции, – Борис Николаевич перевел свой взгляд на экран, на котором был открыт профиль студентки Бушуевой Екатерины. – Я прошу только одного: не загуби свой потенциал, не запускай учебу. Стены этого института строят твое будущее, в котором жить тебе, и только тебе.
– Я это понимаю, я стараюсь, Борис Николаевич, – виновато, опустив плечи, ответила Катя.
– Понимаю, тебе нужно время, – по-отечески продолжил преподаватель. – Время должно быть для тебя доктором, который излечит тебя. И поверь мне, старику, прожившему долгую жизнь, время способно на всё. Я жду тебя на всех остальных моих лекциях. Хорошо?
– Хорошо, Борис Николаевич. Спасибо за понимание, – Катя подняла голову, одарила его неуверенной улыбкой и сразу отошла от стола, пристраиваясь к хвосту уходящего потока студентов.
Выход из аудитории располагался на первом этаж. Здесь располагался большой холл, который являлся местом встреч, отдыха посетителей, где до позднего вечера не переставили работать кафетерии для вечно голодных студентов: в воздухе витали запахи жареных котлет, сваренного из сухофруктов компота, тушеной капусты и едва уловимый запах кофе.
Посередине холла и вдоль стен стояли мягкие кожаные диванчики серого цвета. По тому, как располагались на них студенты, можно было легко определить время дня. Если студенты в большинстве своем небыли заняты, они лежали на диване головами на скомканной куче одежды или, запрокинув головы на спинки диванчиков, закрывали глаза, то это был вечер. Если студенты, плотно усевшись на диванчики, быстро проглатывали кофе или забрасывали в рот еду, при этом заглядывали в книгу или свои тетради – значит, это или раннее утро или наступает период поле обеденных лекций. Часть диванчиков была расположена в обзорной зоне, откуда было видно всех, кто вошел в институт или вышел из него. Обзорная зона располагалась напротив входа и была прозвана местом для встреч.
– Тебя подвезти, я вызвала такси? – Катя обратилась к подруге, с которой вместе пришла на лекцию.
– А где твоя машина? – удивленно спросила подруга.
– Я ее отдала Эрику. Я же не планировала сегодня идти в институт.
– Хорошо, по дороге высадишь меня, – согласилась подруга. Для нее Катя была подругой детства. После трагедии на мосту и на реке они не виделись. А так многое хотелось ей рассказать, узнать все новости и о ней и ее отношениях с Эриком. Девичье любопытство буквально разрывало Светлану изнутри, но она старалась сдерживать свои порывы. К тому же она очень хотела рассказать о постоянных звонках Марка, который то и дело расспрашивал подробности о Кате.
В семь часов вечера холл всегда был переполнен студентами. В это время заканчивалась серия пар, после которой предоставлялся перерыв в один час. За это время студенты набирались сил, искали третье дыхание. Кому то сопутствовала удача, они находили это самое дыхание и продолжали грызть вечерний гранит науки.
– Подъехало такси, NISSAN белого цвета, номер 4327. Ты пока придержи машину, я скоро выйду, – быстро проговорила подруге Катя и устремила свой взгляд на один из диванчиков для встреч. Подруга кивнула ей головой, при этом задавая немой вопрос: «В чем, собственно, дело то?»
– А, ну понятно. Только не долго, – подруга погрозила ей указательным пальцем и быстро зашагала к выходу. Каждый ее шаг сопровождался громким цоканьем каблуков по бетонному полу. – Привет, Марк! – выразительно произнесла она, проходя мимо сидевшего на диване Марка. Тот, не замечая ее, смотрел на медленно приближающуюся, растерянную Катю.
– Чего пришел? – Катя, подойдя, скрестила руки на груди и отвернулась в сторону выхода, где только что скрылась ее подруга.
– А может, я вовсе не к тебе пришел. Как-никак я тоже в этом институте учился, если помнишь. – Марк встал перед ней, поправил свою футболку, на которой ноги слонов Сальвадора Дали стали прямее и длиннее.
– А-а. Тогда ладно, пока, – Катя сделала шаг в сторону выхода.
– Как твои дела? – спросил Марк.
–Ты же понимаешь, что мои дела тебя больше не касаются, – она, остановившись, бросила на него холодный, равнодушный взгляд, не имеющий абсолютно никаких эмоций, словно она смотрела сквозь него.
– Ты не хочешь говорить со мной?
– Как ты догадался? В общем, мне пора. Меня ждет подруга на такси. Прошу, больше не ищи со мной встреч, не преследуй меня. У меня всё хорошо!
– Многое изменилось с последней нашей встречи, – Марк продолжал говорить все тем же спокойным голосом.
– Да, очень много. Прощай! – Катя пошла к выходу. Марк по-спринтерски обогнал ее и перегородил ей дорогу.
– Если хочешь, чтобы у Эрика на работе всё сложилось хорошо, ты сейчас пойдешь со мной в кафе, где мы поговорим, – быстро проговорил Марк командирским тоном. Катя приоткрыла рот, чтобы возразить: «Какого хрена ты шантажируешь?», но вместо этого опустила глаза к полу.
– Хорошо, куда пойдем? – ее голос задрожал.
Марк, словно победитель на поле сражения, вольготно пошел к выходу. Катя шла медленно, не обращая внимания ни на что вокруг, даже на свой телефон, который уже в течение нескольких минут мелодично разрывался, заставляя вибрировать ее маленькую красную сумочку.
– Ты чего трубку не берешь? – с крайним недовольством произнесла подруга, которая появилась сразу же, как Катя вышла из здания института. – Таксист весь разнервничался. Едем или нет?
– Извини, совсем вылетело из головы. Не злись. – Катя мотнула головой на стоящего слева Марка. – Вот какое счастье привалило мне сегодня! Решила продолжить занятия в институте, а тут такое… – Катя посмотрела на подругу глазами, которые готовы были вот-вот расплакаться. – Светочка, поезжай без меня.
– Если нужна моя помощь, я могу быть рядом, – с заботой ответила подруга. Она взяла Катю за правую ладонь, которая была прижата к груди. – Ну, ты чего? Не плачь, это не стоит того.
– Ты просто не понимаешь…
– Садись в такси и по дороге всё расскажешь. А сейчас соберись, скажи ему, что между вами давно всё кончено и у тебя появился другой мужчина, которого ты любишь. Скажи прямо сейчас, я буду стоять тут. А потом поедем.
– Не всё так просто. Свет, поезжай, правда. Я тебе потом всё расскажу, – Катя разжала замок из рук у груди и, пошарив в сумочке, достала пудреницу с зеркалом. – Я с ним поговорю. Он настаивает посидеть в кафе. Я вечером позвоню тебе.
– Ты красотка, и знай это! – звонким голоском пропела Светлана, пока Катя рассматривала в зеркале свои набухшие глаза. – Хорошо, я поехала. Не трать на него много времени. Пришла, поговорила, ушла, не оборачиваясь.
– Спасибо.
Прозвучавшее троекратно «бип-бип-бип» означало только одно: водитель белого NISSAN в бешенстве и готов уехать, списав деньги за простой с привязанной банковской карты Екатерины.
Пока Катя, склонив голову, убирала зеркало в сумку, до нее донеслась фраза подруги, выраженная в очень наглом тоне: «Ты реально достал уже! Отстань от нее, не мучай девочку!». Подняв взгляд, Катя увидела свою подругу, которая грозила Марку своим длинным указательным пальцем с длинным острым ноготком. Марк непринужденно стоял, скрестив руки на груди и поставив ноги на ширине плеч. Он никак не реагировал на угрозу и продолжал смотреть на Катю властным и надменным взглядом.
– Пошли, – скомандовала Катя, проходя мимо Марка.
В зоне студенческого городка располагалось много заведений развлекательного типа. Даже в бомбоубежище, в подвальном этаже корпуса, инициативной студенческой группой был устроен боулинг. Везде висели плакаты о том, как вести себя при бомбовых ударах. Все это было сделано для того, чтобы студенты вне учебы не шарахались по городу, а находились под строгим контролем учебного заведения.
Катя, стараясь не догонять Марка, шла на шаг позади.
– Ну, я тебя слушаю, – Катя села за ближайший свободный столик, на край стула, показывая тем самым, что не собирается долго задерживаться в кафе «Халява», в которое они пришли. – Что за шантаж ты устроил? Думаешь, такое поведение достойно для мужчины?
– В этом твоя вина, ты довела до этого, – спокойно ответил Марк, устроившийся за столом так, словно планировал задержаться здесь надолго. Он стал внимательно изучать меню, наблюдая периферийным зрением, как Катя сверлит его ненавистным взглядом.
– На последней встрече я тебе ясно дала понять, что между нами всё кончено. В чем проблема? Ты же умный парень, должен был всё понять, – продолжала она высокомерно. – Наши с тобой отношения – в прошлом. Какое право ты имеешь что-то требовать и тем более шантажировать? А если ты считаешь, что, не порекомендовав моего Эрика на свое место, как-то отомстишь мне, то сильно ошибаешься. Конечно, Эрику важно это место.
– Очень важно, – надменно перебил ее Марк.
– Но не настолько, как ты думаешь, – презрением ответила Катя. Она знала, что Эрик сильно надеется на рекомендацию Марка и отказ в этой работе ощутимо ударит по нему. Но ее утешало то, что она была полностью уверена в том, что Эрик выберет ее, выберет отношения с ней, а не эту работу. – Ты переоценил свои возможности. Впрочем, как всегда.
– Я прекрасно помню тот день. Утро началось просто волшебно, – не слыша претензии Кати, Марк облокотился об стол. – Редкие исключения из числа мужчин могут похвастаться твердым решением создать семью, женившись на той, кого они выбрали и кому доверились. В таком решении нет места словам «если», «хочу» и тем более «попробую». Именно с таким решением я пришел тогда на встречу. А ты устроила Армагеддон, все полетело в пух и прах, не дав мне возможности объясниться.
– А как же иначе! Сам знаешь, уходя – уходи. Мы же не дети, чтобы сопли пускать. Конечно, это очень мило, что ты наконец созрел как мужчина. Но в твоем решении есть один важный недочет. После твоего предложения должен последовать ответ «согласна» от той, кому ты доверился. Я тебе такого согласия не давала. Не давала!
– Подойдите попозже, мы еще не определились, – грубовато прошипел Марк на подошедшего официанта, который стоял недалеко от них и ждал возможности подойти к ним и взять заказ. – Мы разговариваем! –выкрикнул Марк.
– Что ты хочешь от меня? Вот она – я. Ты сказал всё что хотел? Доволен? – она не замечала, что в их разговоре присутствовал третий. Катя смотрела в телефон, время на котором было семь часов двадцать три минуты. «Хорошо, что заранее написала сообщение Эрику», – подумала она.
– Нет, я не закончил! – Марк хотел прикоснуться к ее руке, которая лежала на столе, но не успел: Катя ее резко одернула, едва заметив его движение. – Я уезжаю в Лондон, у меня будет высокая зарплата, хорошая квартира и гражданство этой страны, – Марк рассказывал ей, словно проводил презентацию самого себя, любимого.
– Купить меня решил?
– Почему сразу купить. Предлагаю тебе прекрасное будущее, за место твоего возможного, – Эрик расплылся в своей ухмылке.
– Даже не буду спрашивать, какое ты будущее мне отвел. Вообщем! Я рада за тебя. Ты к этому долго шел. Буду рада, если у тебя всё сложится. Это всё, что ты хотел сказать? А что насчет Эрика? У меня серьезно нет времени, у меня еще планы.
– Хорошо. О деле, так о деле. Ты расстаешься с Эриком, дав ему ясно понять это, так же, как мне тогда. И возвращаешься ко мне. А как закончится текущий учебный год, ты переедешь ко мне в Лондон. Я устрою твой перевод в местный университет.
– Сколько можно объяснять тебе, что между нами всё кончено! Или ты думаешь, что я проститутка, которую можно легко купить за богатства? Если так, тем более хорошо, что я ушла от тебя. Пойми, я тебя больше не люблю. Когда же ты поймешь это?!
– Я еще не закончил! – Марк едва сдерживал свои эмоции. – Сделай, как я сказал, и я порекомендую Эрика на мое место. Его возьмут на работу, а я уеду в Лондон облагораживать место для нас с тобой.
– Ты смешон. То есть ты хочешь сказать, что если я соглашусь, то моим утешительным призом будет успешная карьера Эрика в вашей компании? – по кафе раскатился звонкий смех Кати. – Ладно, давай серьезно, – едва успокоившись, она продолжила, – что будет, если я не сделаю этого? – Катя демонстративно оперлась спиной о спинку стула и положила ногу на ногу.
– Завтра же своему руководству я выдаю отрицательную рекомендацию об Эрике как о некомпетентном, недобросовестном сотруднике, который пренебрегает условиями конфиденциальности компании. После подобной рекомендации его больше нигде не примут на работу, – Марк посмотрел на Катю исподлобья, взглядом волка, готовившегося растерзать добычу.
– Поступай как знаешь. Прощай! – Катя встала со стула и вышла из кафе. На улице она вздохнула полной грудью и направилась к автомобильной стоянке, где красовалась ее малышка, ее «Аудюха». Она заметила три входящих вызова от Эрика, но не стала отвечать при Марке.
– Это какое-то чертово дежавю! – крикнул Марк, глядя подошедшему официанту в глаза; тот все это время не спускал внимания с влюбленной парочки в надежде получить хорошие чаевые. Марк выбросил на стол меню, которое до сих пор держал в руках, стремительно обернулся к окну, чтобы отыскать среди прохожих силуэт Кати. Но его поискам помешало доброжелательное предложение официанта:
– Вашей девушке можете заказать наше фирменное пирожное.
– Где ты здесь видишь мою девушку идиот?! – в бешенстве крикнул на него Марк.
* * *
Машина медленно проехала по маленьким улочкам студенческого городка мимо высоких учебных корпусов, мимо общежитий и вырулила на главную дорогу. В салоне «Аудюхи» звучала замиксованная мелодия из гудения двигателя и шума движущихся по асфальту колес. Ритмичность мелодии прибавляли ударные от включенных поворотников, издавая свои стандартные звуки: тик-ток, тик-ток. Эрик внимательно следил за дорогой, делая повороты плавными. Иногда он поглядывал на застывшую в одной позе Катю, которая смотрела, не мигая, на уходящий вдаль свет от автомобильных фонарей.
Изредка поглядывая на нее, он старался выгадать момент разговорить ее. Его мысль-подсказка говорила ему с того момента как на полном шагу запрыгнула в салон – «Подожду немного. Вот проедем следующий перекресток, и сразу спрошу у нее, как прошла первая лекция». После трагедии он не изводил ее лишними расспросами, пока она находилась наедине с собой, пока, как сейчас, размышляла о чем-то. Ее мама советовала Эрику выждать какое-то время, прежде чем начать с ней разговор. Она говорила ему – «Ее внутреннее время бежит гораздо медленнее, чем в реальности. Дай ее внутренним часам нагнать наше время».
– Тебя приняли на должность Марка? – Катя прервала молчание, но продолжала следить за двумя лучами света, освещающими ровную черную дорогу и мелькающие знаки с правой стороны.
– Марк сегодня не появился в офисе. Ты же знаешь, сейчас всё зависит от него.
– А что сказал тебе прокурор?
– Я не встречался с прокурором. Марк сам повез к нему документы.
– Почему Марк? Это же ты должен был отвезти их? – встревожилась она и оглянулась на нег, – Эрик, мы же с тобой говорили об этом. Помнишь? Тебе нужно проявить себя перед непосредственным руководством, а не перед Марком.
– Да, я знаю. Так сегодня сложились обстоятельства. Слушай, в последний момент Марк решил сам всё отвезти. От меня ничего не зависело. Он сказал, что ему надо поговорить с прокурором лично, – в голосе Эрика появилась некоторая нервозность. Он выдерживал паузу между словами, словно обдумывая каждое из них. Он хотел было рассказать о резкой перемене Марка, когда он узнал о них. Но он только сглотнул слюну в пересохшем горле и уставил на вечернюю дорогу.
– Понятно, – обреченно вздохнула Катя, и в салоне снова зазвучала только дорожная мелодия, к которой добавились звуки ударяющегося о лобовое стекло ветра.
Ресторан находился в центре города, недалеко от Площади трех генералов, буквально через дорогу. Это было любимым местом многих, кто любил ужинать, или обедать, или завтракать и одновременно наслаждаться природой. Большие окна-витражи выходили прямо на густо насаженный парк. Этот парк являлся негласным продолжением того сквера, который бросил свои корни в основании известного треугольника, в самой широкой части Площади трех генералов. В самом носу этого сквера располагалось треугольное здание банка «Сфера». Посетителями банка были чиновники, бизнесмены, влиятельные люди, которые, заезжая в банк по делам, не могли удержаться от соблазна отобедать в этом ресторане, наслаждаясь видами из высоких окон. Бронируя столик заранее, можно было разместиться на тех местах, с которых можно наблюдать, как две зеленые зоны объединяются мостом, брошенным через проезжую часть. Никто из посетителей ресторана не мог разглядеть, из какого материала был сделан мост, какой он формы. Складывалось впечатление, что мост – это еще одна экосистема из растений, которые полностью окутывали его.
Любителям приключений по джунглям мост казался старым бревном, поросшим сочным зеленым мхом. Любителям пиратских фильмов думалось, что между скалами застрял старый, давно заброшенный пиратами массивный корабль, в котором давно пустил корни плющ, его мачта зацвела всеми цветами радуги, а под кораблем протекала бурная река из автомобилей.
Эрик давно планировал сводить Катю в этот ресторан. Он выжидал, когда ее скорбь по сестре немного перейдет в воспоминания. Сегодня утром он почувствовал, что ее внутренние часы догнали его ритм. И сегодня, вместо его стандартного вопроса администратору ресторана за последний месяц «можно перенести бронь?», он заявил: «Мы будем у вас сегодня в девять часов вечера». Слишком давно он готовил для нее этот сюрприз.
– Но ведь должны же тебя принять на эту должность? – промолвила Катя полувопросительно-полуутвердительно и посмотрела на Эрика, излучая надежду на положительный ответ.
– Это зависит от Марка. Наверное, завтра всё решится. Расскажи, как… – Эрик хотел задать вопрос о том, как прошла первая лекция. Но на повороте на парковку ресторана перед ним нарисовался мотоциклист.
– Эти мотоциклисты хуже обезьян. Не поймешь, где и когда они выскочат, – не меняя серьезного тона, сказала Катя. Эрик боковым зрением заметил на ее лице улыбку и сразу же его внутренний голос прокричал – «Наконец-то!»
У ресторана было два входа: один для тех, кто приехал на машине, он находился со стороны парковки; другой вход – для тех, кто заходил в ресторан с улицы.
– Давай немного отойдем, – Эрик взял Катю за руку и повел ее ближе к проезжей части. Они прошли по направлению течения черной реки из автомобилей и остановились недалеко от переброшенного через дорогу моста. – Я хочу сфотографировать тебя, – ласково шепнул ей на ушко. – Блин, блин!, – вдруг вскрикнул он.
– Что случилось?
– Фотоаппарат забыл в машине. Постой здесь, я сейчас принесу его, – Эрик побежал на парковку, оставив ее на том самом месте, где давно планировал сфотографировать ее. На заднем фоне фотографии получились бы подсвеченный зеленый мост с мачтой, два парка по обе стороны дороги и бесконечный поток машин. Эрик явно представлял себе фотографию, на которой Катя и природа были оазисом среди городской суеты на фоне нескончаемого потока машин. Проезжающие на большой скорости автомобили с желтыми фарами отпечатались бы на фотографии растянутым световым следом, который оставляют после себя кометы. По задумке архитектора этой фото-экспозиции, пролетающий поток машин на фоне оазиса были чьи-то судьбы. А висевшая над городом полная луна словно знала, что именно сегодня в этом самом месте Катя будет позировать, подсвечивая ее волосы своими серебряными лучами.
Пока Эрик копошился внутри салона машины, на парковку въехал черный дорогой автомобиль, который был больше похож на укороченный лимузин. Он припарковался вплотную к ограждению, у дороги. Эрик окинул взглядом черный автомобиль с вышедшими из него людьми в костюмах и, поймав свою Катю в глазок фотоаппарат, сфокусировался на ней. Она любознательно смотрела на противоположную сторону проезжей части, что-то привлекло ее внимание. Ветер рылся в ее густых волосах, раскидывая их, словно солому.
Прозвучали три характерных щелчка затвора и скрежет шестеренок перематывающих пленку для следующего кадра. В экспозицию, которую Эрик на скорую руку зафиксировал, попали задумчивая Катя, бесконечный поток машин со светящимися фарами, черный лимузин и явственно наблюдающая полная луна.
– Давно я не видела тебя с твоей цифрой, – Катя обернулась на Эрика, который подошел к ней сзади, глядя на нее через глазок пленочного фотоаппарата. – Где для тебя позировать?
– А ты кружись! Спорим, ты не заметишь, что в этом месте с лета поменялось.
– Что? Тут что-то изменилось? – игриво пропела Катя
– Не видишь разве? На мосту появилась новая мачта-дерево, в парке новые цветы с красной головкой, – на ходу придумывал Эрик, пряча свою улыбку за фотоаппаратом, продолжая смотреть на нее через глазок, а фотоаппарат регулярно щелкал затвором. Катя ладошкой прижимала к голове раздуваемые ветром волосы, внимательно всматриваясь во все то, за что могли зацепиться ее изголодавшиеся со дня трагедии глаза.
Солнце давно освещало другое полушарие, оставив город наедине с дорожными фонарями, подсветкой моста, фарами бегущих машин. Ветер набирал темп, доказывая всем, что наступило его время властвовать, что его подруга, поздняя осень, успеет подготовить город к холодной зиме. Ресторан излучал приглушенный теплый свет, чтобы гости в это время суток могли насладиться видами из окна.
– Одна из фотографий будет вот с этими мужиками, – Эрик показал на дальний столик, за которым что-то обсуждали трое мужчин. Один из них активно жестикулировал и показывал рукой на мост и сквер, а двое других оборачивались и смотрели туда же. – Они никак не выходили из кадра, когда я фотографировал тебя со стоянки. Я попробую убрать их на фотографии.
– Да пускай будут, – Катя обернулась в сторону мужчин. Выглядят они достойно, по-мужски. На фото будет как будто я в окружении своей охраны.
– Возьми нож и вилку в руки, посмотри на меня. Сделай свое фирменное кривляющееся лицо с высунутым языком, – попросил ее Эрик, глядя на нее через глазок фотоаппарата. – Вот так, именно. Ты мастер по кривлякам! – Прозвучал характерный щелчок затвора, шестеренки принялись отматывать пленку. – Всё, теперь мы готовы заказать у вас ваши вкусные фирменные отбивные! – положив фотоаппарат на стол, Эрик обратился к стоявшему рядом официанту. – А прямо сейчас принесите два бокала домашнего красного вина. У меня есть тост.
* * *
Перед тем как подняться к себе в кабинет, Дмитрий Анатольевич заглянул на кухню. Он с интересом любопытного ребенка проходил вдоль широких столов, за которыми повара своими острыми широкими ножами что-то нарезáли. Некоторые из них, словно колдуны, совершали таинственные обряды над глубокими тарелками, произносили заклинение, выуженное из раскрытой толстой книги в кожаном переплете. Отложив эту книгу, один из поваров бросил на сковороду что-то белое, прямоугольной формы, и по всей кухне пронеслось длительное шипение с потрескиванием. Он, словно Баба Яга, готовящая свое зелье, взял деревянную ложку и стал водить ею внутри глубокой чугунной сковороды, закидывая свободной рукой остальные ингредиенты. С каждым оборотом ложки-кочерги на кухне всё громче раздавалось потрескивание, а воздух наполнялся сладким, сливочно-карамельным запахом.
– Вы чего тут слоняетесь, как кот в поисках молока? – обратилась к Дмитрию Анатольевичу женщина в кристально белом кителе с алым платком на шее. На голове у нее был высокий, такого же кристально белого цвета, колпак с толстой алой полосой в основании. – Вас сюда привел желудок или что? – Она перегородила ему дальнейшую прогулку по кухне, встала прямо перед винным стеллажом из дуба, у которого все ромбовые полости были заполнены бутылками.
– Надеялся увидеть на ужин мой любимый стейк со средней прожаркой, вареную картошечку с топленым маслом и соленья, – Дмитрий прищурил левый глаз, словно пытался подкупить этим женщину, как в детстве подкупал свою родную бабушку, когда хотел раскрутить ее на подарок для любимого внука.
– И вправду кот. У меня осталась свежая вырезка, могу пожарить, как вы любите. Сколько порций сделать?
– Светлана точно не будет на ночь есть стейк. Сделай два, – Дмитрий Анатольевич показал ей пальцем. Он еще вчера вечером думал о том, что совсем не общается со своим гостем.
– Второй для вашего английского гостя?
– Да, для него! Он и я все время заняты, может мясо нас объединит и бутылочка..
Дмитрий сделал шаг вперед, потянулся рукой за бутылочкой вина, которая ему мысленно сказала «возьми меня», но шеф-повар неподкупно стояла перед ним, всем своим видом показывая, что такая авантюра у него не выйдет. Таскать из кухни негласно запрещалось и всячески пресекалось. В этом доме ей удалось создать беспрекословное выполнение установленного ею негласного правила – «В доме много мест для приема пищи, где вы вольны хоть на ушах стоять. А это место – моя мастерская, и правила здесь мои».
– Неа, ни-ни. Вино подам со стейками, – сказала она, мотнув головой в сторону стеллажей.
С ней он мог вести себя как ребенок. Она готовит его семье уже много-много лет. С тех самых пор, когда он женился на Светлане и стал частью этой богатой и влиятельной семьи. После разграбления журналистами его личного пространства он не находил себе покоя. Постоянные размышления, разговоры с самим собой мешали работать. Его нутро соскучилось по общению с ним за долгие годы подавления. С момента трагедии не было нужды произносить в стенах загородного дома слова «трагедия» и «дети» – они самостоятельно витали в воздухе, плотными рядами заполняли тишину.
Тишина способна рождать мысли у любого, достаточно только прислушаться к самому себе. И каждый решает сам, стоит ли обуздать их, стоит ли контролировать нескончаемый поток мыслей, которые множатся в геометрической прогрессии24. «Почему мы до сих пор не завели детей, – размышлял Дмитрий, – ведь судьба дала мне всё, что можно было пожелать?» Мысли вернули его в то прошлое, когда он был никем и звали его никак. Они отобразили в его голове в мельчайших деталях проекцию той, другой жизни – свою семью, школу, взросление в деревне, первый курс в университете. За эти недели он словно прозрел. Воспоминания напомнили ему, что летоисчисление его Дмитрий Анатольевича происходит не от женитьбы, а от даты его реального дня рождения в простой, ничем не примечательной бедной семье. Или оттого что сегодня сильное влияние полной луны, или оттого что мысли наконец-таки добурились до его настоящего «я», Дмитрий решил закрыться в своем кабинете до ужина и принять алкоголь.
